ЛЮТЕР И ТЕОЛОГИЯ КРЕСТА
Карл Р. Трумэн
http://www.opc.org/new_horizons/NH05/10b.html
Обычно считается, что Реформация началась с 95 тезисов Мартина Лютера против индульгенций в октябре 1517 г. Но это был лишь документ, предложенный к обсуждению в университете. Лютер предлагал тогда лишь пересмотреть практику индульгенций, а не отменить ее.
Он еще не предлагал повестку дня для широких богословских и церковных реформ. Гораздо более спорные вещи он уже сказал тогда в своем «Диспуте против схоластического богословия» от 4 сентября 1517 г., где он критиковал весь путь, который прошло средневековое богословие на протяжении веков. Этот спор, однако, прошел без шума. На самом деле, говоря по-человечески, только уникальное сочетание внешних социальных, экономических и политических факторов создало ту среду, в которой искра Лютера зажгла Реформацию.
Гейдельбергский диспут
Как только ситуация сорвалась с предохранителя, католическая Церковь сделала роковую ошибку: она позволила ордену августинцев, к которому принадлежал Лютер, поставить проблему так, как если бы она была незначительным местным затруднением. На совещании ордена в Гейдельберге в апреле 1518 г. Лютеру предложили представить ряд тезисов, чтобы братья могли оценить его богословие. После относительно мягких 95 тезисов для Лютера это была хорошая возможность сформулировать свое богословие, что он и сделал в сентябре на диспуте.
Гейдельбергский диспут имеет большое значение в двух отношениях. Во-первых, на нем появился еще один будущий титан Реформации. Это был Мартин Бусер, реформатор из Страсбурга, закончивший свои дни профессором богословия в Кембридже. Человек огромного ума и широкого вселенского видения, Бусер оказал большое влияние на целое поколение реформаторов, и не в последнюю очередь на Жана Кальвина. Но впервые вкус к Реформации он получил, пообщавшись с Лютером в Гейдельберге. Бусер, однако, хотя и удивлялся, что Лютер напал на то, на чем стоял католицизм, упустил богословское значение того, о чем Лютер заговорил здесь. Это было вторым моментом: теологией Креста.
Богословие Креста
К концу диспута Лютер предложил ряд тезисов, которые сначала – это было не в его манере - могли бы показаться неясными.
• 19. Не заслуживает называться теологом тот человек, который рассматривает невидимую сторону Бога, как если бы она была абсолютно видимой и действительно имела место (Рим.1:20).
• 20. Тот заслуживает называться теологом, кто понимает видимые и явленные стороны Бога, рассматриваемые через страдания и крест.
• 21. Теолог Славы называет зло добром, а добро злом. Теолог Креста называет вещи так, как они есть.
• 22. Мудрость, которая видит невидимые стороны Бога в делах, как это воспринимает человек, полностью стирается, ослепляется и ожесточает
Эти заявления фактически есть сердце теологии Лютера, и если мы хорошо поймем то, что он подразумевает под этими туманными терминами и фразами, то это прольет свет не только на доктринальное содержание его богословия, но и на сам способ, которым, как он убежден, должен мыслить богослов. Действительно, он принимает взрывной аргумент Павла в 1 Кор. и развивает его в полноценную богословскую программу.
В основе аргументов Лютера лежит понятие, что человек не должен спекулировать о том, Кто есть Бог и как Он действует, до того как Он фактически явит Себя. Таким образом, Лютер видит Откровение Бога о Самом Себе как аксиому богословия. Вероятно, в истории не было еретика, который был бы не согласен с этим, ибо всякое богословие предполагает то или иное откровение от Бога, в природе, человеческом разуме, культуре или в чем угодно.
Лютер, однако, резко ограничивает поле Откровения. Бог явил Свою милость к человечеству в Воплощении, когда Он явился в человеческой плоти, и высшим моментом Откровения стали Крест и Голгофа. Действительно, Лютер иногда загадочно называл Христа Распятого Божественной тайной – точкой, в которой Бог оказался весьма противоречащим всему, что можно было бы разумно ожидать от Него.
«Теологи славы», следовательно – это те, кто строят свою теологию в свете того, чего они ожидают от Бога и, во всеобщему удивлению, делают Бога очень похожим на них самих. Теологи Креста – это те, кто строит богословие в свете Откровения Бога о Самом Себе во Христе Распятом.
Последствия этой позиции являются революционными. Для начала Лютер требует, чтобы весь богословский словарь был пересмотрен в свете Креста. Возьмем для примера слово «сила». Когда теологи славы читают в Библии о Божественной силе или используют этот термин в своем богословии, они предполагают, что эта сила аналогична человеческой власти.
Они полагают, что они могут прийти к пониманию божественной силы, увеличивая в бесконечной степени все самое мощное, о чем они могут подумать. В свете Креста, однако, это понимание Божественной силы совершенно противоположно всему, чем она реально является. Божественная сила проявляется в слабости Креста, ибо это Его очевидная победа над силами зла, а также уничтожение их власти на земле. Иисус явил Свою Божественную силу в победе над смертью и силами зла. И все христианские утверждения о Божественной власти или даже о Церкви или христианском государстве должны быть поняты в терминах этой силы, сокрытой за слабостью.
Согласно Лютеру, такая же процедура должна быть применена ко всем аспектам богословия. Например, Премудрость Божия явлена в юродстве Креста. Кто мог бы иметь столь глупую идею, как Бог в человеческой плоти, умерший ужасной смертью за грешников, которые сознательно бросили Ему вызов, Бог, Который Сам взял на Себя их грехи, Бог, восстанавливающий людей к обновленной жизни через Свою смерть? Мы могли бы проверить таким же образом и такие понятия, как жизнь, благословение, святость и праведность. Все они должны быть переосмыслены в свете Креста. Все важные богословские понятия люди склонны воспринимать по собственному образу, и все они должны быть переработаны в свете Креста.
Такое понимание является одним из тех факторов в мышлении Лютера, которые придают его богословию внутреннюю логику и последовательность. Возьмем к примеру его понимание оправдания, в котором Бог объявляет верующего праведным не в силу какой-либо его собственной праведности, чего-либо, что верующий сделал или приобрел, но на основе чужой праведности, праведности Христа, которая остается внешней по отношению к верующим.
Разве это не странно – хотя это дивная логика Бога на Кресте? Человек, который действительно неправеден, действительно погряз в грехе, на самом деле объявлен Богом чистым и праведным! Такая правда непонятна человеческой логике, но имеет свой смысл в свете логики Креста.
А как насчет идеи Бога, который сходит вниз и любит неправедных, тогда как объекты Его любви не выказывают желания любить Его или делать добро? Теологам славы это непонятно, ибо они полагают, что Бог таков же, как и они, человеческие существа, и, таким образом, Он обращается лишь к тем, кто внутренне привлекателен или хорош и в некотором роде может заслужить Его благосклонность. Но Крест показывает, что для Бога это не так: Он предшествует всякому человеческому представлению о том, Кто есть Бог и как Он действует, и Он не требует предварительной благосклонности в объектах Своей любви, а скорее Его любовь создает в них эту благосклонность. Такова Божия удивительная и неожиданная нежность и красота, сокрытая за уродливой и жестокой драмой Креста.
Ключ к христианской этике и опыту
Лютер не ограничивает теологию Креста пониманием Божия Откровения. Он также видит в ней ключ к пониманию христианской этики и опыта. До веры, в глазах неверующего Крест – это вздор, это то, что кажется отвратительной смертью человека, проклятого Богом.
То, как неверующий ум понимает Крест – который есть глупость для грека и соблазн для еврея – зависит от предпочитаемого вами греха интеллектуального высокомерия или морального самодовольства. Однако, если ваши глаза откроются через веру, вы увидите Крест как он есть. Бог является в сокровенной от людских глаз тайне. И веру следует понять как дар Божий, а не как способность, присущую человеку как таковому.
Этот принцип веры позволяет верующим понять, как ему или ей себя вести. Будучи соединен со Христом как великим Царем и Священником, верующий тоже есть царь и священник. Но это разделение не оправдывает обмирщения. В самом деле, и царство и священство должны быть приняты верующим во Христе, через страдание и самопожертвование в служении другим. Верующий есть царь, будучи слугой всех; он полностью свободен, являясь всем рабом. Как Христос явил Свое Царство и власть через смерть на Кресте, так и верующие должны подражать Ему, безоговорочно отдавая себя другим. Мы должны быть, как выразился Лютер, Христовыми, чтобы наши ближние опознали нашу истинную идентичность как детей Божиих.
Этот аргумент является взрывоопасным, давая новое понимание христианской власти. Власть старейшин общины, например – это не травля других и не использование своих полномочий для защиты лишь своих собственных мнений или богатства. Нет, истинно христианский служитель – это тот, кто посвящает всю свою жизнь мучительному, тягостному и порой унизительному служению другим людям, являя тем самым в Теле Христа ту власть, которую явил Сам Христос всей Своей жизнью, и прежде всего – на Голгофском Кресте.
Благословения через страдание
Последствия богословия Креста для верующего этим не ограничиваются. Крест – это парадигма того, как Бог работает с верующими, соединенными со Христом через веру. Это значит, что великое благословение приходит через большие страдания.
Этот момент сложно «проглотить» нам на зажиточном Западе. Несколько лет назад я читал в церкви лекции на эту тему и указал, что Крест есть не просто наше примирение, но откровение о том, как Бог поступает с теми, кого Он любит. Мне бросил вызов человек, который говорил, что теология Креста у Лютера не дает достаточных оснований для таких заявлений, ибо Крест и Воскресение ознаменовали освобождение от проклятия и начало великих благословений. Таким образом, сосредотачивать внимание на страдании и слабости значит упустить эсхатологическое значение служения Христа.
Конечно, этот человек не смог применить мысль Лютера так, как это следовало сделать. Все, что он говорил, было правдой, но он не понимал, что это не было сказано в свете Креста. Да, Лютер согласился бы, что проклятие снято, но снято оно благодаря Кресту, который обратил зло в добро. Если Крест Христов есть величайшее зло, содеянное людьми в истории, и тем не менее в соответствии с Божьей волей это был источник решающего поражения, нанесенного злу, то любое зло может не только быть разрушено, но и стать причиной добра. Более того, если смерть Христа есть сокрытое благословение, то любое зло, которое переживает верующий, также может быть для него благословением. Да, проклятие разрушено и благословения будут течь на нас, но кто сказал, что эти благословения должны соответствовать чаяниям богатой Америки? Урок Креста по Лютеру в том, что самый благословенный Человек на земле, Иисус Христос, был лишен благословений в Своих страданиях и смерти. И если это было так, когда Бог имел дело со Своим любимым Сыном, то как те, кто един с Ним по вере, могут рассчитывать на что-то другое?
Это ставит проблему зла для Лютера в несколько ином свете, чем, скажем, для раввина Гарольда Кушнера с его книгой «Когда с хорошими людьми случаются плохие вещи». Плохие вещи происходят, говорит Лютер, когда Бог благословляет нас. Бог совершает Свою работу в верующем, делая противоположное тому, чего мы ожидаем, и Он реально благословляет, когда по видимости проклинает.
На самом деле, когда мы поймем, что смерть Христа, величайшее преступление в истории, была глубинной и таинственной волей Триединого Бога, хотя и без Его участия в любого рода моральной вине, мы найдем решение вековой проблемы – как освободить Всемогущего Бога от ответственности за зло. Ответ на проблему зла лежит не в попытках самим установить исходную точку, ибо она просто не дана нам.
Скорее всего, на Кресте становится ясно, что зло навсегда обращается в добро. Рим.8.28 – это истина в свете Креста Христова. Если Бог может принять наибольшее из зол и превратить его в наибольшее добро, то насколько в большей мере Он может взять любое меньшее зло, которое характеризует человеческую историю, от отдельных трагедий до международных бедствий, и обратить его к Своим добрым целям.
Теология Креста у Лютера слишком богата, чтобы охватить ее должным образом в одной статье, но я надеюсь, что мой краткий очерк откроет богатую жилу богословских размышлений, которые могут быть сокрыты от всех, кто не видит драматическую антитезу между видимостью и реальностью, разбросанную во всей Библии и разработанную с такой силой Мартином Лютером. Это богословское золото – противоядие от сентиментальности, доктрины процветания и обмирщенной эсхатологии. Крест не просто место, где Бог искупает грех, это также глубокое откровение о том, Кто такой Бог и как Он действует по отношению к Своему творению.
ВВЕДЕНИЕ В ХАЙДЕЛЬБЕРГСКИЙ ДИСПУТ
Лэрри Оркатт (2002)
http://www.catchpenny.org/crux.html
В средневековом университете времена Лютера диспут был силлогистической формой дискуссии тех, кто предложил ряд тезисов и тех, кто на них откликнулся. Студент или ученый, желающий принять участие в диспуте, размещал свои тезисы на доске объявлений, а список предложений должен был служить приглашением к дискуссии. Любой, кто был не согласен, мог публично оспорить автора. Такое упражнение служило тому, чтобы оттачивать интеллект студентов, а также для разъяснения вопросов, возникших среди ученых, наряду с предоставлением полезных сведений аудитории. Академический опыт студента не был завершен, пока он не мог самостоятельно участвовать в диспуте.
31 октября 1517 года Лютер прибил к дверям замковой церкви, которые служили в качестве доски объявлений Университета Виттенберга, свой "Диспут о силе и действенности индульгенций". 95 Тезисов, как они впоследствии были названы, были призваны служить в качестве основы для научно-практической дискуссии, но в буре протеста против них она не состоялась. Лютер написал Гейдельбергский Диспут меньше, чем год спустя, в апреле 1518 г., на фоне полемики вокруг 95 Тезисов. Папа Лев X связался с Габриэлем делла Вольта, августинцем-отшельником, и просил, чтобы он заклеймил Лютера как еретика для последующего отлучения. Вольта, в свою очередь, возложил эту ответственность на Иоганна фон Штаупица, викария немецкого собрания августинцев. Штаупиц, однако, был очень высокого мнения о Лютере (он был лучшим другом Лютера и духовным отцом, хотя их дружба будет ослабевать, ибо Штаупиц крепко держался за единство католической церкви), и вместо того он пригласил его выступить на собрании в Гейдельберге, чтобы представить свое новое Виттенбергское евангельское богословие среди братьев-августинцев. Он призвал Лютера не обсуждать спорные вопросы, а просто изложить свои взгляды на грех, свободную волю и благодать. Это были вопросы , которые Лютер ранее решал в своем "Диспуте против схоластической теологии" (1517).
В Хайдельберге Лютер раскрыл свое богословие креста. Он выступил против Аквината и его смешения благодати с разумом, как открытой с помощью мудрости и философии, а не принесенной Богом. Для Лютера это может только противоречить тому, чему ясно учил Павел: Крест Христов - это понятие, несовместимое с человеческой мудростью, оно для нее скандал и безумие. Крест не вдохновляет природный ум, а соблазняет его. Поэтому истинный богослов не тот, кто утверждает вещи видимые и очевидные, а тот, кото учится у Креста сокрытым путям Бога в явлении Иисуса Христа (см. 1 Кор.1.18-31). Лютер представил на диспут 40 тезисов, 28 богословских и 12 философских, причем последние доказывали ошибочность схоластического подхода и то, что Аристотель не может быть использован ни в богословии, ни в натурфилософии.
Эти тезисы в дальнейшем в значительной мере игнорировались.
Богословские тезисы
28 богословских тезисов лаконичны и компактны, и, возможно, даже более влиятельны и важны для Реформации, чем 95 Тезисов. Борнкамм сравнил структуру ХД с аркой, охватывающей две колонны. Первый компонент, Закон Божий, объявлен в первом тезисе: "Закон Божий, самая спасительная доктрина жизни, не может продвинуть человека на его пути к праведности, а скорее препятствует ему". Второй, любовь Божия - это Тезис 28: "Любовь Божия не ищет, но создает то, что Богу угодно". Диспут сознательно и последовательно движется от закона Божия в любви - путь, который проходит непосредственно через крест.
28 тезисов можно разделить на четыре основных раздела:
1. Проблема добрых дел (тезисы 1-12). Эти вопросы касаются характера и ценности человеческих дел в их отношении ко греху.
2. Проблема воли (тезисы 13-18). Здесь речь идет о бессилии человеческой воли в преодолении греха.
3. Путь славы против пути Креста (тезисы 19-24). Здесь описывается "великий разрыв", контраст между теологиями славы и Креста. Эти шесть тезисов составляют как бы краеугольный камень арки.
4. Божья работа в нас: праведность веры (тезисы 25-28). Результат: Божья любовь во Христе есть творческий акт, который приводит верующих в новое бытие.
Хотя старые богословы оставались незатронутыми этим диспутом, он произвел впечатление на нескольких молодых богословов, включая Бусера, Иоганна Бренца и Теобальда Билликана - людей, которые позже распространили Реформацию по всем немецким государствам.
Теология Креста
Тезисы 19-24 в особенности описывают лютеровское богословие Креста. Они утверждают, что великие и славные дела Бога явлены в Кресте, самые великие Его дела можно увидеть только через страдания и Крест, и что великие дела Божии действенно работают в верующих через Крест.
Лютер, по- видимому использовал фразу "богословие креста" впервые в своих лекциях по Посланию к Евреям (1517-1518). Комментируя Евр.12.11, он обратил внимание на контраст между дисциплиной как внешней работой Бога (Бог посылает боль) и Его действенной работой (эта боль приносит нам пользу). "Здесь мы находим богословие креста, - говорит Лютер, - потому что плод праведности сокрыт в боли, так же как спасение было сокрыто на кресте". Таким образом, работа Бога среди верующих сокрыта в кресте, который они несут, и Божие дело спасения сокрыто в Кресте Христа.
Лютер далее разъяснил свое богословие креста в "Объяснении диспута о значении индульгенций" (1518): "Из этого вы можете видеть, как схоластика, это искусство обмана, только начавшись, отменила богословие Креста и все было полностью перевернуто вверх дном. Богословие Креста, которое говорит о распятом и сокрытом Боге, и учит, что наказание, кресты и смерть являются самым драгоценным кладезем всех святых реликвий, которые Господь этого богословия сам освятил и благословил, и не только прикосновением Своей святой плоти, но и Своей всесвятой и божественной волей, и Он оставил эти реликвии здесь, чтобы мы их приняли и облобызали. Действительно благословен тот, кого Бог сочтет столь достойным, чтобы эти сокровища Христа были даны ему, тем более если он понимает, что это так и есть. Ибо кому они не предложены? "Принимайте с радостью, братья мои, когда вы встречаете различные испытания" (Иак. 1.2). Ибо не все имеют эту благодать и славу, чтобы получить эти сокровища, но только избранные дети Божьи"[LW 31.225-6].
Теолог славы признает вместе с апостолом только Бога распятого и сокрытого (1 Кор.2.2). Он знает и говорит о славном проявлении Бога среди язычников, ибо Его невидимая природа может быть известна из вещей, которые видны (Рим.1.20), и Он присутствует и велик во всем мире. Богословие славы, однако, узнает от Аристотеля, что объект воли является хорошим, а хорошее достойно того, чтобы быть любимым, в то время как зло, с другой стороны, достойно ненависти. Он узнает, что Бог является высшим благом и в высшей степени достоин. Полемизируя с богословом славы, Лютер определяет, что сокровищница Христа для него есть снятие и смягчение наказаний и вещей, которые являются наиболее злыми и достойными ненависти. В противовес этому теолог креста определяет сокровищницу Христа как наложение наказания и вещь, которая является наилучшей и достойной любви. Тем не менее, богослов славы до сих пор получает деньги в свою казну, в то время как теолог креста, с другой стороны, предлагает достоинства Христа свободно. Теолог славы не признает вместе с апостолом только Бога распятого и сокрытого. Тем не менее люди не считают теологию Креста чем-то достойным рассмотрения, но, мало того, даже преследуют ее LW 31,227,
Лютер рассматривал богословие креста, как единственно правильный способ видения Бога и жизни верующих. Бог приходит к человеку через крест и человек, в свою очередь, приходит к Богу через крест. Алистер Макграт дополнительно уточняет идею Божьего "скрытого откровения":
1. Богословие Креста - это теология откровения, которая стоит в резком контрасте со спекуляцией. Бог явил Себя, и задача богослова соотнести себя с тем способом, которым Он это сделал, вместо того чтобы строить о Боге предвзятые представления, которые в конечном счете должны погибнуть.
2. Это откровение должно рассматриваться как косвенное и скрытое. Это один из самых сложных аспектов богословия креста: понять, как можно говорить о скрытом откровении? Намек Лютера на Исх.33.23 в Тезисе 20 является ключом к пониманию этого фундаментального момента. Несмотря на то, что на самом деле Бог проявляется в страстях и Кресте Христовом, Он не сразу узнаваем как Бог. Те, кто ожидают от Бога прямого откровения лицом к лицу, не в состоянии различить Его в откровении, именно потому , что Он являет Себя через Крест. То, что Бог становится известным нам через страсти и Крест - это поистине Откровение; но поскольку его можно различить лишь очами веры, оно сокрыто. Друзья Креста знают, что под смирением и стыдом сокрыты власть и слава Бога; но другим в понимании этого отказано.
Только те, у кого есть вера, способны понять истинный смысл Креста. Там , где неверующий не видит ничего, кроме беспомощности и безнадежности заброшенного умирающего на кресте, теолог креста распознает присутствие и активность "распятого и сокрытого Бога" (Deus Crucifixus et absconditus), Который не просто присутствует в человеческих страданиях, но и активно действует через них. Именно с этим Богом и ни с каким другим имеет дело христианское богословие. Как подчеркивал сам Лютер, вера является единственным ключом, с помощью которого скрытая тайна креста может быть раскрыта. "Крест является самой надежной из всех вещей. Блажен человек, который понимает это " (Luther's Theology of the Cross. Р.149-140, 175).
Вальтер фон Левених описал центральное место богословия креста в мышлении Лютера: Для Лютера крест не только один из предметов теологии; он является отличительной чертой всего его богословия. Он занимает свое место не только в учении о заместительном искуплении, но представляет собой интегрирующий элемент для всего христианского знания. Богословие креста не глава в богословии, но особый вид его. Крест Христов имеет здесь великое значение не только в вопросе об искуплении и уверенности в спасении, но это центр, который обеспечивает перспективу для всех богословских заявлений. Поэтому он принадлежит к Божественному учению таким же образом, как и все учение о деле Христа" (Ibid. P.17-18). Левених выделил пять аспектов теологии креста у Лютера:
1. Богословие креста в качестве теологии откровения стоит в резкой противоположности к спекуляции.
2. Божье откровение является косвенным, скрытым откровением.
3. Таким образом, Божье откровение признается не иначе, как действующим через страдание, и следует отметить двойной смысл этих терминов.
4. Знание о Боге, Который скрыт в Его откровении, является вопросом веры.
5. Порядок, в котором Бог известен нам, находит свое отражение в практической мысли о страданиях (Ibid. P.22).
Путь Креста
Интерес к богословию Креста у Лютера возобновился после Первой мировой войны, когда преобладал вопрос: "Как Бог может присутствовать среди разрухи и краха нашей цивилизации?". Богословие Лютера могло дать на это ответ. Мы приходим к славе не благодаря нашим усилиям и делам, но через крест Христа. Писание говорит нам: "Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил через страдания" (Евр.2.10). Жан Кальвин писал на этот стих: "Это действительно особое утешение, уменьшающее горечь креста, когда верующие слышат, что через множество печалей и невзгод они освящаются для славы, как сам Христос; и, следовательно, они видят достаточные основания, почему они должны с любовью целовать крест, а не бояться его. И когда дело обстоит именно так, то, несомненно, поругание креста Христова немедленно исчезает, и его слава сияет; ибо кто может презирать то, что является священным, и освящено Самим Богом? Кто может счесть позором то, что готовит нас к славе? А именно это говорится здесь о смерти Христа!".
Пауль Бюлер, обсуждая понятие искушений и скорбей (Anfechtung, tentatio) у Лютера, писал: "Через Евангелие христианин приходит к тому, чтобы узнать милостивого Бога во Христе Иисусе; однако его жизненный опыт являет ему Бога, Который все еще в гневе и не только отказывается прощать грехи, но напоминает ему о них. Жесткий, конкретный опыт жизни противоречит тому, что он узнал по вере. Но когда он проходит через скорби, то убеждается, что Бог стал ближе к нему, и Он допускает эти скорби, поскольку они должны быть полезны для христианина. Христианин, однако, толкует их как формы Божьего воздаяния за грехи и как признаки гнева Его. В отчаянии он стремится к Христу для спасения. В этом Бог достиг Своей цели приведения христианина ближе к Себе. Хотя христианин может через веру преодолеть скорби - и на самом деле он должен это сделать, если он хочет выжить - он должен на протяжении всей жизни столкнуться все с новыми и новыми скорбями. Воскресение является единственным постоянным решением. Искушения являются аспектом веры, позволяющим доверять Богу и полностью зависеть от Него, если эта вера сталкивается с реалиями в жизни и в мире, отличном от предложенных в Евангелии" [ Die Anfechtungen bei Martin Luther , p.7).
Таким образом мы снова и снова вынуждены падать на колени у подножия креста. Мэтью Генри заметил, что "Его путь к короне был на кресте, и поэтому так должно быть и с Его народом". Временные, земные страдания святых не рассматриваются богословами креста как зло от дьявола, но как дар из руки Божией. Нам заповедано: "Всегда радуйтесь непрестанно молитесь, за все благодарите, ибо это Божья воля для вас во Христе Иисусе» (1 Фес.5.16-18). Нам сказано, что "любящим Бога, призванным по Его изволению все содействует ко благу" (Рим.8.28). Страдание в жизни христианина является функцией Божьей любви, а не гнева Его. Для тех, кто живет без веры, гнев и дисциплина, видимо, есть одно и то же, но те, кто верит, видят, что это не так у Бога, Который предназначает их для разных целей. Лютер сравнивает скорби с наказанием отцом провинившегося сына. Это не месть, но исправление через дисциплину (Втор. 8. 5, Прит. 3. 11-12, Евр. 12. 5-11). Золото и серебро прокаляют для очищения, а не для уничтожения (Пс.66.10, Ис.48.10, Зах.13.9). Лоза обрезается не ради кары, а для того, чтобы сделать ее более плодоносной (Ис.5.1-7, Иоан.15.1-8). Лютер писал: "Когда Бог посылает нам скорби, сатана заявляет: смотрите, Бог бросает вас в темницу и ваша жизнь висит на волоске; это значит, что Он ненавидит вас, Он зол на вас, иначе Он не позволил бы таким вещам произойти. Так сатана превращает жезл Отца в веревку палача, а горькое лекарство - в смертоносную отраву. Но это мастерски придумал он сам. Именно поэтому нам бывает трудно отличить скорби, которые убивают, и наказание в любви".
Джеймс Лангебартельс отмечает: "В то время как Иисус описывает следование за Ним как принятие креста, апостол Павел объяснил эти слова, говоря: "Мы должны пройти через многие трудности, чтобы войти в Царство Божие" (Деян.14.22 KJV). Многие сегодня описывают христианскую жизнь как одну непрерывную историю успеха без неудач. Некоторые утверждают, что Бог никогда не хочет, чтобы Его дети болели. Другие утверждают, что Бог хочет, чтобы христиане были богаты. А третьи обещают определенный и уверенный успех в Царстве Божьем, если только мы используем правильные методы и программы. Но если Иисус взял Свой крест страданий, Его последователи должны взять свой. Это ни в коем случае не один и тот же крест страданий; Его крест намного превосходит наш. Но есть подобный крест, который мы должны нести, как последователи Христа Распятого. Подобно тому, как миссия Иисуса как нашего Спасителя не могла осуществиться так, как этого ожидали евреи, жизнь последователей Христа не то, что можно было бы ожидать"[Maintaining the Theology of the Cross in our Doctrine and Practice," September 17, 1996, Northern Conference, Michigan District Good Shepherd, Beaverton, MI]
Обетование Креста
В обетовании креста у нас есть истинный мир, покой и здоровье, мир с Богом, а не с людьми (Рим.5.1, Иоан.14.27, 16.33, Мтф.10.34). Наши земные невзгоды продолжают иметь место, даже если мы наслаждаемся душевным миром. Наши души могут отдохнуть в тени креста от нашего суетного стремления к праведности, ибо спасение благодати от первого до последнего (Мтф.11.29-30, Рим.11.6, Еф.2.8-9, Иоан.6.28-29, Рим.8.35-39). Наши земные труды продолжаются, но мы уже вкушаем радость духовного покоя.
У нас есть здоровье. "Он грехи наши Сам вознес телом Своим на кресте, чтобы мы могли умереть для греха и жили для правды; ранами Его вы исцелились "(1 Пет. 2.24). Но наше здоровье прежде всего духовное, и преимущества спасения не будут дарованы нам до конца, пока наши тела не подняты из могил. Христос умер за наши грехи, а не за физические болезни (1 Пет.2.19-21). Несмотря на то, что Бог может - и так бывает - помочь нам физически, это не всегда Его воля. Наши земные страдания могут продолжаться, когда мы получаем радость духовного здоровья.
У нас также есть, в обетовании креста, преследования и страдания. На самом деле "все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы" (2 Тим.3.12). Но это временное, земное преследование (1 Пет.1.6-7). Если мы больше не враждуем с Богом, у нас будет вражда с миром (Иоан.15.18-25). Наше страдание не к нашему стыду, но к славе Божьей (1 Пет.4.16). Преследование - это благословение, а не проклятие (Мтф.5.10-12).
Нам обещаны страдания (1 Пет.4.12-13, Иов 2.10). Земное страдание используется суверенным Богом для Его целей (Ис.45.6-7). В самом деле, единственный путь к славе приводит нас ко Кресту (Иак.1.2-4, 1 Пет.4.1-2). Как заметил Джон Макартур, "Он сделает все, что нужно, чтобы сделать нас святыми". Крест - наше достояние в этой жизни, и слава не будет нашей, пока наше совершенство не завершится через Христа Господа.