На берегу реки в нашей деревне стоял огромный тополь — ствол в два обхвата, — но однажды его спилили, как объяснили местные бабы, «чтобы этим алкашам негде было собираться, а то сидят тут в тенечке, и от дождя прикрытие!» Тополь спилили, а ствол так и бросили на берегу. Алкаши деревенские вымерли, влюбленных парочек нет, но и тополя нет!
Раньше я частенько сидел на поваленном стволе, там, где была удобная выемка, как в кресле, любуясь рекой, горами, лесом...
Я знал, что дерево помнило свою жизнь с того момента, когда его стебелек с короной первого зеленого листочка прорвался сквозь землю и увидел солнце. А потом дерево просто росло, жадно высасывая соки из земли.
На другом берегу стоял лес, а прямо внизу текла бурная река, рядом не было других деревьев, только тополь гордо стоял на берегу, принимая на себя все удары стихии. Однажды молния с размаху ударила в его ствол, но только выбила немного коры и опалила ее.
Выше была деревня, на околице которой золотыми куполами в небо устремлялась церковь. Дерево наблюдало и запоминало все, что происходило вокруг, не осознавая этого, как и все деревья. Оно помнило, как люди в нарядных одеждах собирались около церкви под звон колоколов. Одним страшным ненастным днем дерево стало свидетелем того, как скидывали колокола с церкви, а потом на тот берег привели несколько человек в длинных черных одеждах с крестами на груди и рубили их шашками, стреляли в них, а затем торопливо зарывали в землю.
Однажды подъехал к тополю на красавце коне молодой парнишка с красной звездой на шапке и на всем скаку рубанул его по еще неокрепшему стволу. Долго потом дерево залечивало рану...
Вот так и жило дерево, накапливая силы и заботливо складывая все, что видело и слышало, в глубокие тайники памяти, без всякой надежды кому-нибудь открыть их.
***
...Я вдруг заметил, как около потемневшего пня из земли пробился молодой зеленый росток, и с радостью подумал: жизнь продолжается.