9.
У дома Чуприя-старшего стояла скорая. Олег подумал: точно к Сергею Ильичу. Бегом по лестничным пролётам. Звонок в дверь, дверь приоткрыта. Вошёл в квартиру и понял: беда. В комнате сидели женщина в белом халате и милиционер.
Из кухни вышла Татьяна.
– Горе у нас, Олег. Папа Тараса умер.
В дверь вновь позвонили. Приехали люди из морга. Олег отошёл в угол комнаты. Тяжело было смотреть на эту суету. Но люди при деле: специалисты писали справка, охали, ахали, без звонка в квартиру пришёл какой-то жук с предложениями об «уникальном» захоронении.
Добров прошёл к Чуприю.
В комнате прохладно. Спальня находилась на теневой стороне, окно приоткрыто. Сергей Ильич лежал строго вытянувшись на кровати. Глаза закрыты, правая рука на груди, левая вдоль тела. Лицо не напряжено, видно спокойно ушёл солдат. На прикроватной тумбочке семейный альбом, на нём фотографии. Олег взял их в руки. Это были фотографии семьи: вот Тарас, ещё в курсантской форме; фотография Сергея Ильича с супругой – молодые, улыбаются; вот внучата. Видать прощался Чуприй. И успел проститься, потому и лицо спокойное.
Комок подкатил к горлу.
Жаль, сильный человек был, прожил достойную жизнь. И вот ушёл…
Сергея Ильича увезли. Комната опустела.
Татьяна подошла к Олегу, села рядом с ним на диван.
– Хорошо детей дома нет, не видели всё это. Что им сказать, полюбили они деда. Каждый вечер с ним. Немногословен был Сергей Ильич, но вот тянулись к нему ребята, не боялись. Знали, что болен и не боялись.
– Татьяна, поздно уже, давай-ка завтра всё порешаем, устал я. К десяти подъеду. А по кладбищу, Анатолия пошлю, ты сама этим не занимайся, оберут как липку гробовых дел мастера.
В семь утра раздался телефонный звонок. Межгород. Он обрадовался, наконец-то Маришка звонит. Да, на проводе был Екатеринбург, но у телефона тесть.
– Олег Платонович, здравствуй. Извини, что рано звоню. Понимаешь, какое дело, Марина в больнице. Инфаркт. Позавчера ещё забрала скорая. Пока в реанимации, но врач сказал вроде кризисная ситуация миновала, на поправку пойдёт. Вот такие дела. Алё, алё…
Олег слышал слова тестя, но говорить не мог, горло перехватил спазм, перед глазами поплыли круги. Что это с ним?
– Алё! Алё, Добров, ты где?
– Я слышу, Иван Петрович, слышу.
– Ты вот что… Давай-ка, бросай все эти игры в деньги и приезжай. Марише, лучше, это да, но главное лекарство, это когда семья вместе. Дорого нам обходится твой бизнес, пропади он пропадом. Ты слышишь? Я вечером к ней иду, сменю Ольгу Ивановну, что передать?
Что он мог ответить? Слабость сковала всё тело, руки мелко дрожали, на лице испарина. Что ответить? Ну, конечно же, он приедет, вот только последние дела…
– Иван Петрович, я приеду, вы ей передайте, я приеду, скоро буду. Передайте, я люблю Марину. Скоро буду.
Олег положил трубку.
Прошёл на кухню. Открыл холодильник, достал бутылку, большими глотками выпил из горлышка остатки водки, выбросил бутылку на лоджию и плюхнулся в кресло.
Да пошло оно всё…
К Татьяне он не пошёл, мерзко на душе было. По телефону переговорил, убедился, что она справляется со всеми внезапно накинувшимися на неё траурными делами. Толе перезвонил, тот понял всё, успокоил.
– Платоныч, ты отдохни сегодня. У меня всё в норме. Всё по плану. Завтра встретимся.
Он бросил подушку на телефон, и вновь к холодильнику. Водки не было, оставался коньяк. Ладно, и это сгодится. Выпил и на диван.
Очнулся Добров от громкого стука в дверь.
– Какого чёрта!
У двери стояла Татьяна.
– Что случилось, Олег? Телефон не отвечает, на работе сказали, что ты дома. Что произошло?
Он сделал шаг назад. Татьяна прошла в комнату.
– Что с тестем решили?
– Ты не ответил на вопрос. Что произошло? Почему ты в таком виде? Что за горе, Олег? Очнись!
– Да жив я, жив. А вот Маришка в реанимации. И всё это из-за меня. Я во всём виноват. Сначала Серёжа, теперь Марина. Это всё я… Ты коньяк будешь? Немного осталось.
Татьяна от неожиданности села на стул.
– Не может быть. Сердце?
– Да. Инфаркт.
Добров наполнил стакан, тяжело осел в кресло. Посмотрел на неё.
– Тебе налить?
Татьяна поднялась, решительно двинулась к нему.
– Ну-ка подъём! Ещё офицер. Мямля! Встать, я сказала. Марш в душ!
Она, схватив его в охапку, буквально затащила в туалетную комнату. Сорвала рубашку. Прямо в брюках затолкала в ванную и включила душ.
– Разревелся, сопляк! Ничего не произошло. Мойся, брейся. Я сейчас одежду принесу.
Весь этот день он спал. Впервые, пожалуй, за долгие дни он спал без снов, спал тихо и спокойно. Ему нужен был толчок, некий взрыв, выход накопившихся эмоций и переживаний и он его получил. Получил нежными, но сильными руками этой настрадавшейся женщины. Он чувствовал эти руки. Чувствовал, когда она заталкивала его под душ. Чувствовал её гибкое тело, грудь. Он всё это чувствовал, и тогда, когда его пьяного, в соплях, она тащила в ванную, и сейчас, когда он мирно закрыв глаза, лежал в чистой постели.
Ему нужен был толчок.
Утром Добров позвонил тестю.
– Иван Петрович, как у Марины дела?
– Идёт на поправку. Завтра обещают в палату перевести. Лекарства есть, врачи ребята хорошие, я начальника отделения лично знаю, врач от бога. Дальнейшее от нас с тобой зависит.
– Иван Петрович, вы, пожалуйста, ей передайте, я дела все здесь закрою и уеду к вам. Не в отпуск. Нет! Я уеду насовсем, надо только все дела здесь закрыть, а это не одного дня дело. Неделька, может две потребуются. Передайте ей это. Пусть выздоравливает. Я ещё перезвоню.
10.
Как и обещал Гиреев, через два дня факсом в офис Доброва пришло официальное извещение банка Дагестана о перечисления денежных средств на счет «Инвестиционной компании «Dob i Co». А утром следующего дня подлинник авизо привёз брат Абдуллы Шамиль.
Добров вызвал внештатного юриста и бухгалтера.
– Ну-ка ребятки быстренько обнюхать, пощупать, и понять подлинность этой бумажки, а вы Мария Федоровна ещё и в банк слетайте. Времени вам тридцать минут. Дело серьезное. Мы пока с товарищем чаи погоняем.
Олег пригласил гостей в кабинет.
– Послушай, Шамиль. А куда вам эти трактора, они не для гор предназначены, мы же это понимаем. И второе. Раз вам эти трактора сильно нужны, почему вы сами не купите их на заводе.
– Э, дорогой. Ты карту посмотри – Калмыкия, Ставрополье, эти края такую технику проглотят и не заметят. Сами они не покупают, потому что бизнесменов там нет – крестьяне и только. Трактор нужно купить, обслужить, доставить до места, а всё это серьёзные заботы. А почему сами не покупаем? Да по этой же причине. Вас на заводе все знают, вы местные, вам доверия больше и к тому же вы коммерсанты. С коммерсантами дело вести надёжно: вы деньги быстро даете, так как понимаете, деньги, это средство для ведения бизнеса, а не игрушка.
– Умный ты парень. Дай бог, что бы всё прошло успешно.
И банк и сотрудники Доброва подлинность документа подтвердили. Надо было отгружать трактора. Этой задачей занялся Парицкий. Набив карманы мелкими купюрами, взяв в большую сумку с десяток бутылок «жидкой» валюты, Анатолий Васильевич был готов убыть на завод.
Олег вышел проводить партнёра. У машины стояла и Светлана.
– Видишь, Петровна, твоего, как в бой снарядили: «коктейль Молотова» в сумке, денег карман полон, ты ему наверно и пирожков напекла.
Светлана рассмеялась.
– Олег Платонович, а с новой сотрудницей, что делать будем?
– Татьяна пришла? Что делать? Учить! Пойдём, вместе с ней переговорим.
Татьяна, переехав в Харьков, первую финансовую помощь Доброва воспринимала как знак уважение к семье друга, однако после смерти Сергей Ильича категорически отказалась от денег: «Я самостоятельная женщина, физически здорова и сама могу себя содержать. Не унижай меня, Олег».
Что же, возможно она и права, Олег был даже рад такому решению. И тогда он предложил Татьяне работать с ним вместе.
– У Светы поработаешь, если что не понравиться, можешь уходить. Но начнём с этого. Не возражаешь?
Со Светланой у Олега был до этого разговор. Он понимал, да и Парицкий подчёркивал – Света непростая дама, своенравная, ревнивая. Но вместе с тем неглупая. А раз так, сама увидит – станет ли Татьяна её помощницей? Но всё же он напомнил Светлане Петровне, что это его решение, и берёт на работу он не любовницу, а жену погибшего друга, друга, который во многом положил начало их бизнесу. Конечно, Светлана всё это понимала. Но притирка женщин была ещё впереди.
Вместе со Светланой Олег описал круг ответственности и обязанностей Татьяны Чуприй. Первая встреча и разговор дам, будущих партнёров, прошёл спокойно и деловито. Договорились, что Татьяна будет заниматься анализом перспектив рынка парфюмерной и косметической продукции. Необходимость такая для фирмы стала реальностью: росла конкуренция. А возможности? Возможности рынок уже сам начал создавать: повсеместно проводились выставки, презентации продукции, появилась первая, хоть и не очень профессиональная, порой грубая и навязчивая реклама, но она всё же появилась. Предприятие имело богатую клиентскую базу, а значит было с кем общаться. Было, у кого спросить: «Каковы ваши запросы, господа? Что дамы желают увидеть в своих будуарах?» Олег надеялся на здравый смысл своих помощниц.
В первых числах июля платформы с тракторами пересекли границу России, ритмично покачиваясь, шли по территории уже Чечни. А денег всё не было. Сотрудники банка пожимали плечами – к нам какие вопросы, мы здесь причём? Офис Гиреева просил подождать, дескать, деньги мы отправили, но извещение идёт довольно долго, надо ждать. Звонки по телефону, нервные требования, взывание к совести, всё это было пустышкой и не помогало. Добров начал понимать: его просто кинули.
Кабинет завален прессой: везде разбросаны газеты и журналы. В них красной строкой одно и то же: «4 июля 1993 года в Чечне произошёл государственный переворот, в районах неподконтрольных правительству формируется вооруженная оппозиция».
Война пришла в Чечню.
Худшие опасения подтвердил очередной звонок. Звонили от Гиреева: «Эшелон подорван, трактора превратились в груду металла. Больше не звоните, фирма закрыта».
Денег нет.
Тракторов нет. Продукция не страховалась.
Что делать?
В офисе собрался «военный совет»: Добров, Парицкий, был здесь и Чубатый.
Разговор был долгим, но все доводы, предложения, аргументы не давали ответа на главный вопрос: что делать, как выбраться из создавшегося положения.
Наиболее мудрыми и точными оказались выводы Чубатого:
– Я, командир, этим коллегам с юга никогда не доверял. Зря ты с ними связался. Ни денег не вернёшь, ни товар не получишь. Бегают твои трактора сейчас по просторам Калмыкии, а ты здесь голову о дверь бьёшь. Ищи деньги, с банком шутить нельзя, кстати, его чеченцы держат. Если на счётчик поставят, никто, даже я не помогу. Так что ищи деньги. Рискнул? Получи.
Спустя неделю, когда стало совершенно очевидно, что их обокрали, получив на руки справки, телефонные распечатки из милиции и взяв в руки документы и расчеты по сделке, Олег Платонович пошёл к управляющему банком. Пощады не просил, но отсрочка и как минимум на неделю была нужна.
И он её получил.
Теперь предстояло собрать деньги, а значит подумать, чем можно жертвовать, ибо денег, находящихся на расчётных счётах, да и в заначках, было мало.
За эти дни Добров осунулся, почернел. Он продолжал трудиться, но как-то всё шло больше по привычке, азарта не было. Не было удовольствия от работы, ушли благостные мысли: «вот раскрутимся, а уж тогда…» Это светлое «тогда» не наступало. Конечно, деньги он зарабатывал, и по его пониманию, немалые. Каждая сотня вырученной валюты звала его вперёд и вперёд. Но то сотня, а он о большем мечтал, он мечтал…
Да что уж говорить: света в его тоннеле всё не было.
И стоило ли вообще идти в тоннель такими жертвами: умер сын, Марина в больнице.
Полтора года назад их было двое: мечтатель Добров и прагматик Чуприй. Он только начинал, как говорят «от земли» начинал. Чуприй знал большой бизнес, крутился в нём, там, где большие деньги, там, где опасно. Тарас скидывал ему сделки, а Добров на этой самой матушке-земле их доводил до ума. И они думали, что так будет вечно.
Убили Чуприя, убили за деньги.
Наверно теперь его черёд. Неужто он не понимал, что играет не в бирюльки? Деньги вещь опасная. А он не останавливался. Он шёл и шёл вперёд. Осторожности, внимания в его поступках не было. Впрочем, в бизнесе без риска не бывает, недаром говорят: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанского». Вот и он захотел шампанским побаловаться и получил: ни тракторов, но денег – последнее с себя снимать приходится.
Все эти философские рассуждения преследовали Олега Доброва все дни, что он ждал из Дагестана эти злосчастные деньги, по сусекам выгребал наличные, судорожно считая, что можно в подаренную банкиром неделю ещё реализовать.
В итоге он принял решение, единственно по его разумению правильное решение: надо уезжать. Но бросать всё невозможно, уехать надо достойно, решив все коммерческие дела. Он не один, с ним партнёры, прекрасные люди, ставшие не только коллегами по бизнесу, но и настоящими друзьями. Бросать этих людей ни в коем случае нельзя.
Добров пригласил в кабинет Анатолия и Светлану.
– Ну что, друзья. Я прикинул, всё у нас получается. Необходимую сумму найдём. Единственно, придётся продать мою квартиру.
Увидев протестующие жесты Парицкого Олег, остановил его.
– Спокойно, Толя, спокойно. Всё нормально. Дело в том, что я принял решение уехать в Россию. Сейчас для меня важнее семья, а она в России. Итак: квартиру я продаю, денежные средства пойдут банку. Деньги на первое время у меня есть, а дальше, дальше работать буду. Это не проблема. Но вот о будущем наших фирм я хотел бы поговорить. Бизнес налажен, люди есть, рынок сбыта есть. Так что надо только работать и развивать созданное. Этим вам и предлагаю заняться. Я выхожу из состава учредителей. Вам решать, кто будет руководить предприятиями. Единственное что просил бы, сотрудничать в дальнейшем. Возможно, я и в России зарегистрирую предприятие. Мы знаем друг друга, так что наладить бизнес вполне сможем. Сможем? Ну и отлично.
И Толя и Светлана не ожидали такого решения от шефа. Потому и вопросов не было. Над всем, что произошло, надо было хорошенько подумать. Анатолий прекрасно справлялся со своими обязанностями в их предприятии, но он всегда был за спиной Доброва, он его поддерживал, порой и идеями опережал, но, тем не менее, он был всегда вторым, а это спокойнее, меньше ответственности. И вот ему предложено стать руководителем. Такие же чувства испытывала и Светлана.
Парицкий потянулся было к Доброву, но затем вновь присел в кресло.
– Олег Платонович, а как с Татьяной, с ней как же?
– С Татьяной?
Олег поднялся, подошёл к Анатолию, положил ему руки на плечи.
– Думаю, Анатолий Васильевич, Татьяну вы не обидите, пусть с вами трудится.
Продолжение следует