РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ
Когда я был маленький-маленький, то читал биографию композитора Бетховена. В ней мятежный Людвиг Ван был нищий и сильно пил, а кухарка на него кричала, потому что он еще и глухой был, но он страшно мучился и писал днем и ночью музыку, в полном одиночестве пил и сочинял. Днем иногда ходил к оркестру, чтобы его невероятную музыку сыграли, но уже не слышал, как издевательски фальшивят распустившиеся оркестранты, а просто кричал и после премьеры плакал. Быдло возмущалось его неистовыми творениями. Прямо сейчас читаю другую, свеженаписанную музыковедом Кириллиной историю о жизни Людвига Ван - тут он вполне зажиточный, обласканный аристократами парень, которого привечает Гете, а некоторые знатные дамочки дарят пылкие признания. А он пишет и пишет, в гневе, потому что всегда в гневе - мир слишком низок и груб, никуда не спрятаться, да я его хорошо понимаю!
Мне стукнуло тридцать, я поселился в коммуналке на улице Рубинштейна, что на Пяти Углах, семья и детки, а зарабатывал на стройках. У меня имелся свой знакомый композитор Михаил. Тоже пьющий, но еще и бизнесмен, которого одно время ловили и пытались прикончить бандиты, а он - грязный и загнанный, как лошадь под Клинтом Иствудом, приходил ко мне и отсыпался на диванчике, в мокром пальто и с раздутым от больных зубов лицом. Году в четвертом-пятом нового тысячелетия Михаил рассказал, что некому доделать его коттедж, а я - как всегда в поисках заработков - вызвался потрудиться. Мы сели в его подержанный синий "форд" и отправились смотреть на будущие работы. И приехали в Русскую Деревню.
Про эту деревню, а точнее, поселок коттеджей для самых богатых, один из первых в своем жанре, я слышал от знакомых, кто там уже поработал. Поэтому не удивлялся ни шлакбауму с охраной на въезде, ни огромным участкам за высоченными заборами - не уродливыми из рифленки или бетона, а красивыми, с ажурными решетками и коваными пиками, внутри стриженные газоны, расчетливо свободные огромные сосны, клумбы и высокие крыши причудливых теремов и замков... И шустрые собачки, иногда прямо как медведи, столь же агрессивные и ретивые, пока сопровождают тебя за заборами, то порыкивая, а то и кидаясь на ограду.
У Михаила участок располагался в центре поселка, прямо на перекрестке дорог, лишь с одного боку вместо особняков ластилось зеленое, с пузырями и ряской, болото. Я сказал, что место не особо удачное. Хозяин кивнул.
- Я его и взял, потому что покупателей не нашлось, стоимость втрое упала. Зато у меня тут ни одно дерево не срублено, и грибы растут. И черника с брусникой!
Первым делом мы не в особняк зашли, а прошлись по участку соток в пятьдесят, нашли два подберезовика, сыроежки и зеленухи не брали, съели по горсточке черничных ягод. А особняк стоял очень симпатичным и продуманным строением - в два этажа, размерами примерно пятнадцать на восемь, наверху , под чешской черепицей цвета оливок, еще и мансарда разместилась. Дорогой сайтинг под струганный брус, снизу декоративный камень. Вот балкончики были маловаты, нефункциональны, но с таким домищем хранить что-то на балконе, или спать на нем, или даже покуривать - незачем.
- А с болотом никак не разобраться?- спросил я.
- Сперва я хотел кусок болота засыпать, чтобы дорогу от себя отодвинуть. Пятьсот самосвалов с щебнем засыпали, и никакого эффекта. Еще экскаватор немецкий утопили. Дорожники на обед ушли, а экскаватор за час утоп, с концами. Ну, буду еще думать, но уже золотым болотце стало. Да и пузырится, хлюпает, как живое.
Когда хозяин рассказывал про все свои строительные задумки и заботы, лицо у него имело сложное выражение: он вроде как заранее давал фору на то, что все строители народ ненадежный, сделать некачественно - в порядке вещей, плюс мне приходилось выдавать замечания по поводу уже сделанного - очень кривой стяжки, щелей по окнам, прочего - и это ранило самолюбие хозяина. Михаил имеет тонкую натуру, что фактически подразумевает - мнительный и подозрительный парень, вежливость не дает рявкнуть - разводишь на деньги!, но лицо само за себя говорит. Молча и красноречиво. Слишком много тыкать пальцем я стеснялся, даже когда увидел, что вода в выкопанном недавно колодце зеленая, мутная и с маслянистым оттенком. А запах! Узнал, что молдаване копали месяц, раз был обвал, чудом все живы. А артезианскую скважину бурить - очень дорого, на паях с соседом не договориться, там недружелюбный орел поселился. Я кивал и сочувствовал. На свои работы цену не задирал, договорились по 700 руб за квадрат плитки, кладки было квадратов двести, ну а далее видно будет. Режим - трое суток пашу, двое или трое отдыхаю. Миша собирался привозить и возвращать меня на Пять Углов на своей машине - потому как в Русскую Деревню маршрутки не ходили, плюс заморочки с охраной. Это внушало опасения, потому что я знал и видел, как сильно Михаил пьет.
Еще я узнал, что у Миши опять есть жена, более того, ее снова зовут Елена. А с первой, Леной-Линой, мы дружили и продолжаем общаться по сию пору. У нее после развода с Мишей появилась комната в городе, потом муж - охранник и бывший матрос, потом дочка. Сейчас второй брак тоже трещит по швам. Десятки лет в охране - мужика меняет и сбивает в бирючный глиняный комок. Мы приезжаем в гости, а второй муж Лины-Лены стоит у стены за нашими спинами, стережет и охраняет. Иногда произносит командные реплики: налить, не болтать, сели-встали... А тогда известие про вторую жену композитора меня порадовало - смогу обсуждать строительные заморочки с вменяемым человеком, ведь стало хоть немного ясно, как при образе жизни Михаила у него вдруг появился почти построенный симпатичный коттедж в элитном поселке.
Это я той осенью впервые вписался работать на очень богатого. Раньше, два-три раза, предлагали, но внутренний голос шептал - нафиг, слишком много рисков. Историй от коллег наслушался немало, как кидали, били, придирались к чему угодно, чаще лютовали не сами бизнесмены или бандиты, как там их в девяностые различать, а их капризные супруги. У меня был лишь один курьезный случай: года за три до Русской деревни позвали ставить гипрок в квартире дома на углу Невского и Мойки. Третий этаж, потолки в четыре метра, только начали ремонты, лежат груды плитки, обоев, мешки качественных смесей, не досохла еще стяжка. Мы пришли вдвоем с сантехником, и ему для работы нужно было перекрыть воду в стояках. С домоуправами заранее договорился, спустился в подвалы и закрутил вентеля. Работаем. Через минут двадцать стук. Пришли сверху два парня, чьи-то охранники, оба кавказцы, сказали - что за дела, немедленно вернуть в трубы воду! Мой сантехник объяснил ситуацию - идет замена труб, надо пару часов потерпеть. Ему что-то показали \я тогда не успел вникнуть, ствол или нож, или просто огромный кулак под нос\, он стал названивать заказчику. Минут через десять примчался очередной охранник, уже с нашей стороны, и на лестничной площадке громко и матерно выяснял с соседями сверху, кто тут страшнее. Ему дали раз по морде, он пришел в квартиру и сказал.
- Двери запереть и работать, я щас бригаду привезу, будем этих козлов на место ставить.
И уехал, а в дверь стучали и кричали. Самое смешное, я едва ли не веселился, слыша все перепетии из своего дальнего угла. где лепил по стенам каркас для новых стенок и откосов. Вдруг вижу - мой напарник сантехник уже собрал в ящик инструмент и говорит:
- Ты как хочешь, я сваливаю через черный ход. По всему, если не стрельба, так махач будет. Ты шальную пулю словить хочешь?
- Не хочу,- замотал я головой.
- Ты со мной?
Я решил не переодеваться в цивильное, прямо в рабочих грязных шмотках, собрав сумку, вслед за ним трусливо ускакал. У подъезда стояли джигиты из квартиры сверху, мы прокрались мимо, под машинами и за клумбами, дальше бегом. Сантехник позвонил заказчику, ему сказали, давай возвращайся, иначе хуже будет. Мы поматерились и ушли по домам. Озираясь и проклиная времена-нравы.
А в Русской Деревне золотая осень! С утра заморозки, птицы еще поют, а сороки и чайки из кучи мусорных мешков на въезде растаскивают гнилые объедки. Местная стройбригада разровняла газоны и насыпала семян, буквально через пару дней нежно зеленела травка. В первый же день пришел огромный черный кот, я его подкормил, он оставил кучку говна на чистой дорожке, усыпанной белым песочком, и больше кота я не привечал. Стал работать.
Плитку класть я начал сравнительно недавно. Если кладешь за большие деньги в богатом доме, качество нужно выдавать соответствующее. А тут волнистая стяжка! На второй раз я приехал с напарником, плиточником второго поколения Саней Тихоновым. Он тоже к богатым относился настороженно. А увидел Мишу, с его-то пропитым лицом, да потом оценил кривые полы, и отказался наотрез. Я почесал репу и пообещал, сделаю все один в те же сроки. И приступил. Залил квадратов сто пола равнителем, потом кое-где правилом стесывал неровности. Выложил за пару дней зону кухни плиткой под "антик", то есть состаренную, будто ее выковыряли из античности. Похожа на ракушечник кавернами и выбоинами, ослепительно белая. Затирка была выбрана черная. И тут я вляпался в неприятность - затирка попадала в те каверны, вымываться не желала \она была химстойкая особая, чтоб ее изготовителей черти жарили\, и пару дней я драил тот антик всем, что нашел в ближнем хозмагазине, от Санокса до Белизны и прочее. Отмыл, запомнил. Работаем дальше. Привозил меня хозяин на ночь, вскакивал по будильнику в шесть утра, бутерброд с чаем, вперед под музыку из радио. Днем часок сна, пюрешка мгновенного залива, снова пахать часов до десяти-одиннадцати вечера. Чтобы заснуть, слушал Эхо Москвы, рупор московской опозиции. На ночь у Матвея Ганнопольского была передача про любимые домашние приборы: он с почти видимой слюной изо рта расписывал про гигантские американские холодильники, про моющие пылесосы, стиральные агрегаты, еще и еще. И все модели у него были куплены и использованы и вынесен вердикт, этакий гимн дорогущим и уникальным изделиям. Спустя две передачи я воспылал отвращением к его слюне и его приобретениям, с тем пор не люблю лысого украинского говоруна. А тут еще майдан, Крым, и на ютубе искаженное злобой лицо Матвея - сдохни, мразь, сдохни, почитатель Путина!...
От такой плотной работы кони дохнут, а люди иногда шизеют. Тогда я выходил и делал несколько кругов вокруг коттеджа, ягоды собирал, любовался окрестными особняками и болотом, смотрел на собачек за чужими заборами. Своего ограждения Миша не ставил, хотя супруга требовала - я ее понимаю. Раза два в день к дому впритык подъезжали мерседесы или камазы, меня спрашивали. где живет тот и этот, как в контору проехать.
А командовали конторой двое друзей Михаила, Валера и его жена Ксения, они же гендиректора правления поселка плюс соучредители всего этого жилмассива. С ними я тоже пару раз пересекался. Ксению видел и раньше, она сдружилась давно с первой супругой композитора, которую мы звали Линой. Мишу не любила - за алкоголизм и сопутствующие увлечения. И меня, наемного работника, восприняла плохо, я еще и лишил заработка ее собственную бригаду, молдаване пополам с псковскими, стены коттеджа они из шлакобетона возводили, а теперь доделывали газоны и прочие ландшафты. Ксению я не видел лет пять, она пришла в строительной куртке и высоких резиновых сапогах, раздобревшая, красивая, глазастая. Я ползаю на четвереньках, леплю плитку. Сказала:
- Плитку приехал класть, да? А где Мишка пьет?
Я от неожиданности только моргал и кхекал. Она ушла, в тот же вечер приехал и Миша пить. С двумя - как назвать?- сотоварищами. Оба лет на десять моложе. Они играли в карты и выпивали где-то в клубе на Невском. потом метнулись на такси в Русскую Деревню. Ушли на второй этаж, играла музыка. Потом Миша спускался, уже полураздетый - ему пьяному всегда очень жарко, спрашивал, не хочу ли выпить, и не должен ли он меня с утра увозить. Я ничего не хотел, в полночь лег спать. А утром никого не было, разве что груда объедков и упаковок с несъеденной продукцией.
Как я воспринимал эти пьянки? Ультрафиолетово. Я знал, что этот парень пишет музыку, которая меня удивляет и зачастую - удивляет по-хорошему. Я понимал, как человек творческий \тот, кто пытается что-либо сочинять\, что вопрос энергии для всех жизненно важен. Киношники в абсолютном большинстве должны были пить, чтобы стресс, ор, неразбериха спрессовались и вдруг стали цельным итоговым фильмом. Кто-то накачивается алкоголем или наркотой, чтобы выжить после творчества, унять нервопляску, кто-то - как Миша - пьет и из него прет бешенный выплеск активности. Лично я от выпивки засыпаю, но это тоже плюс, нервишкам на радость. И страшно не люблю похмелье.
Сюрпризы тоже не приветствую. Утром я обнаружил, что ночных игроков нет, накрутил клея, разложил стопки плитки, принялся за работу. Легкий джаз лился медоточивой струей из эфира радиостанции Эрмитаж. Вдруг кто-то воинственно хлопает входными дверями.
Молодая, стройная, энергичная - супруга хозяина по имени Елена, с ней какая-то подруга, худая, невзрачная, со странной манерой все время что-то нашептывать на ухо хозяйке. Я чинно знакомлюсь, обрисовываю фронт работ, интересуюсь вопросами дизайна и выбора декоративных элементов.
- Михаил здесь? Отсыпается?- спустя минут пять спрашивает дама.
- Уехал.
- С кем был? Много выпили?
- Я не в курсе. Видел только его вечером, а утром никого не было.
- Вы с ним пили?
- Непьющий!- на всякий случай гордо ответил я, а про себя приуныл. Не туда шел разговор.
Они вдвоем с подругой пошныряли на первом и на втором этажах, что-то обсуждая и решая. Нырнули в комнатушку при огромной гостиной, где у меня был топчан, стул, столик с чайником. Вынырнула Елена с бутылкой коньяка в руке.
- Это что?
- Понятия не имею,- сказал я.- Меня алкоголь не интересует, мне надо деньги зарабатывать. Хотите узнать, на какую сумму я уже наработал?..
В тот раз расстались мирно - непонятный коньяк Елена увезла с собой. Я был, как говорят в малокультурных семьях, на нерве. Поел-попил, вздремнуть никак, прогулялся по округе. Бутылку Миша зачем-то сунул перед уходом мне в сумку с продуктами. Знал, что подъедет жена, и хотел прятать заначку? Или это просто был подарок мне? А все еще сверкало в стылом ноябрьском небе солнышко, перезрелые грибы и ягоды скукожились от заморозков, на дороге, метрах в двухстах от моего коттеджа, двое работяг копали - для лучшего дренажа - придорожную канаву. И грунт собирали в мешки. С ними прыгала крупная веселая дворняга. Присели на траву, поочередно глотнули из бутылки, спрятали ее, и снова копать. Их работа была тяжелее моей, но им было веселей вдвоем. Я вернулся и до ночи уложил еще пять метров. А один квадрат укладки по полу - 600 руб. Тогда это было около 20 евро.
А ночами бывало тоскливо, да и жутковато. Ветер воет, шорохи, псы гавкают, холодновато. Где-то далеко супруга с маленькими детьми. Довольно много раз я ночевал на шабашках, то в Пскове на бетонном полу большого нового "Дикси", то в бараке на болоте под стенами Старо-Волховского монастыря, бр-р, вода в колодце была черная и пахла могилой...Надо было терпеть и впахивать, без раздражения и прочих сантиментов.
В целом, за месяц я уложил всю плитку, деньги получал более-менее в срок, дальше встал вопрос с шпаклевкой стен, гипроком на оконные откосы и ламинат стелить на мансарде. И новые двери, тяжеленные, с натуральным дубовым шпоном, стояли в прихожей. Пришли ранние морозы, выпадал ночами снег. Выянилось, что под плиткой, равнителем и толстой стяжкой плохо греет электропол. Замерзли трубы и перестал качать из колодца воду насос в подвале. Пришел его чинить псковской вежливый, как енот, парниша, побродил внутри и украл дорогущий смеситель для ванной на втором этаже. Мише я про воровство псковского сказал, он промолчал, и мне было понятно, что для него это открытая дилемма - я украл, или тот парниша.С местными строителями не клеилось и далее. Они гурьбой в пять человек пришли менять временные двери на заднем крыльце и в подвал. У меня половина гостиной в свежей плитке. о чем мужичков оповестил. Полдня старые двери разбирали. бутылку водки выпили, разбили, осколки россыпью, несколько свежих плиток подавили. Я наорал, они ушли. что-то обещая. Я хозяину обстоятельно все рассказал, попутно потребовав снять с них и отдать мне деньги за переделки. Михаил хмыкал. Кстати, должна была зайти на разборки Ксения, как рулевой строителей, не зашла.
В следующий мой заезд приехал на такси совершенно окосевший хозяин. С сумкой, в которой, кроме водки, были творожные сырки и банка с кислой капустой. И килька в рассоле. Утром он вылез со второго этажа, я вдруг заметил, что парень без ботинок, босой ходит. Отдал ему тапки рабочие, шлепки резиновые. Он говорит - сюда мчится жена, надо прятаться.
- А я при чем?- спрашиваю.
- Она считает, ты тоже со мной напиваешься.
- Куда обувь дел?
- Менты отняли! Представь, совсем обнаглели! Мы сидели там, в одном месте, и с нас денег стали требовать. Такое наглое разводилово. А когда денег не хватило, с меня ботинки сняли. И пальто отобрать хотели, я пальто успел схватить и удрать. Есть такие места, где беспредела много...
Мы ушли сквозь сильный дождь и снег в какие-то "гостевые домики" на другом конце поселка. Щитовой сборки одноэтажные строения с дешевой отделкой из ламината и ДСП. Миша время от времени выпивал и повторял, что ему надо немного поспать. Его мутило, и тогда он пускал большие серые пузыри. Спал на узкой кровати без матраса, охал, удивлялся, что в груди у него пузырится какая-то пена... В общем, часа три мы так провели, вернулись в коттедж, а супруга не уехала, лишь упрятала свою машину, чтобы нашу бдительность обмануть. И накинулась на Мишу - где твои ботинки, немедленно, сволочь, обуйся! В общем, я пошел трудиться. Они уехали вместе, через сутки Михаил снова вернулся, уже на своем "форде", чтобы меня домой везти.
Я от него ждал денег. Через пару дней, рано утром, звонок.
- Деньги есть, у меня в кармане!
- Где ты?
- В казино у Московского вокзала. Бывал?
- Не бывал.
- Ты беги сюда. Если успеешь, расплачусь. Или все проиграю.
И я ноги в руки и пешком на вокзал, благо, там если через проходные дворы, минут за двадцать добежать можно.
И я успел. Нашел казино на втором этаже, на той стороне Лиговки, где рюмочная и тусовка вокзальных проституток. Охранники не препятствовали, внутри темным-темно, в одной из дальних комнат мой работодатель, привычно расхристанный и потный, сидел у барной стойки. Отсчитал мне положенные евро, спросил с ухмылкой, не желаю ли тут поиграть. Я отказался и ушел. Униженным я себя, конечно, ощущал. Винить его или себя? Не мы такие, жизнь такая. Молча делай дело, пока готов терпеть.
Я гипрочил откосы первого и второго этажей, ровнял стены и потолки, шкурил и красил. В коттедж стали привозить мебель, а пыльной работы еще хватало, что заставляло злиться, пряча диваны и кресла под пленку. Укладывал ламинат. Приезжала Елена и одобрила работу. Но потом я начал ставить тяжеленные двери. И две поставил вверх ногами - сам чудом косяк заметил, рисунок почти не отличался, но стыду-то не оберешься. Хуже другое. Двери стояли в неотапливаемом вестибюле, от перепадов температуры шпон потрескался, и тут я получил от Елены по полной программе. Говорит - вы во всем виноваты! А двери были закуплены за год до моего приезда.
- Обидно мне слушать такие безосновательные обвинения,- говорю ей.
- Испортили двери, имейте смелость признать свои косяки,- встряла тощая подруга хозяйки, которая опять с ней явилась.
Через пару дней я поискал правды, или защиты, у Михаила. Говорю, безосновательные наезды на меня твои дамы совершили.
- Эта подружка, она лесбиянка, поэтому мужиков вообще ненавидит,- хладнокровно ответил он.
- Тогда что она тут делала?
- У них с Еленой роман,- сказал Михаил и ухмыльнулся.
А у тебя впереди проблемы - подумал я. Но чем-чем, проблемами его удивить было трудно. Может быть, без таковых даже жилось трудно, как киту на мелководье.
Но раз такое дело, полная несовместимость с хозяйкой, я стал собирать манатки. В последний день Миша попросил помощи. Он привез "Ямаху", электропианино, я помог собрать и подключить. Поставили в угловой комнатке на первом этаже, Миша сел опробовать инструмент. И попросил меня выйти и опытным путем установить, с какого расстояния слышно в округе его музыку. Я вышел в ночной сумрак. Снегу было много, морозец прихватывал. А на мне были новенькие ботинки "экко" из кожи яка. Грели великолепно, удобные и прочные - спустя пятнадцать лет я их еще ношу! И в своих суперботинках я бродил вокруг коттеджа, понемногу отдаляясь и оглядывая округу, потому что иногда чужие собачки ночами убегали со своих территорий, одна так на меня напала неделю-полторы назад. Но злых собак не было. Искрил снег, новогодней игрушкой светился расписной коттеджик с вычурными французскими балкончиками, лилась музыка. Метров за тридцать ее было слышно, а с трассы уже и не поймешь, где и кто играет. Я вернулся, доложил результаты рекогносцировки, Миша покивал и продолжал стучать по клавишам. Я и чаю попил, и шмотье плюс железо упаковал, к машине отнес. Сидел на крыльце, слушал, курил.
В музыке я плохо разбираюсь, но его сочинения мне нравятся, что-то больше, меньше, но в целом - это напряженные конфликтные темы с развитием и неожиданными разворотами. Больше всего мне напоминает позднего Бетховена. Одно время, пока был молодым орлом, я много слушал Альфреда Шнитке, но его творения настолько сильно бьют по нервам, что начинаешь их стеречься. Слишком много разрушительного воздействия. Это как возвести храм, ну, даже часовенку, а в конце взорвать купол. Эффектно, часто убедительно, но изношенная душа просит гармонии. И для меня музыка - самое свободное и чистое искусство, меньше зависимости от технологий и вкусовщины. Музыка и живопись. Не достать рукой, даже не позавидовать, только млеть, а иногда слезу уронить.
Потом он меня увез, спустя неделю окончательно расплатился. Спустя год жена с ним развелась, устроив долгий процесс дележки имущества. Это к тому, что мне в том коттедже уже не побывать. Грибов и ягод не поискать.
22.04.2019.