Как говорили взрослые, мы "собак гоняли" - допоздна, до той тёмной поры, когда мамки наши начинали скликать нас восвояси: "Коля - домой", "Гриша - домой"... Только меня не звали. Как я теперь понимаю, у меня было попустительское воспитание: кормили - и ладно...
Нам было по 7-8 годочков. Мы приметили, что на западной стороне, где-то очень далеко, виднеется странный холм (а холмы у нас называют горами, не иначе), который в солнечную погоду светится и переливается, как жар в печи или скопление звёзд. Что это "за фигня" мы не представляли, только гадали разное и назвали этот далёкий холм по-детски просто и ярко - "гора солнца". Не помню, кто изобрёл это название - Гена, я или, может быть, Олег.
Взрослые ничего толком объяснить не смогли, сказали только, что это никакая не "гора солнца", а "салотопка": так называется этот пригорок, на нём раньше стояла райповская изба, в ней топили сало, консервировали его и потом отвозили на склад...
Взрослым мы не особенно доверяли - врали они часто и попадались на вранье. Ну вот хотя бы на вопрос, откуда дети берутся, какие нелепые байки они загинают нам?...
В начале августа, когда мы были свободны, как муха в полёте, решили мы пойти к этой "горе солнца" загадочной и разузнать, отчего она так сверкает и переливается. Ведь все другие - горы как горы, стоят себе спокойно, голубеют слегка... А эта вся из себя - жаром горит. Вот и вышли мы в одно прекрасное утро на разведку. Всей нашей соседской компанией: Гена, Гриша, я, Коля, Олег. Взрослым, понятно, ни гу-гу. Разве б мамки пустили!...
Мы прошли сквозь наш молодой лесок, посаженный после войны. Дорога вывела нас в поле, полное разноцветных трав (аж в глазах зарябило), раздолья, облаков и какой-то буйной радости. А пахло как! - травами полевыми, волей и чем-то ещё, к чему нет в языке слов.
Мы двигались по песчаной дороге, переходили ручьи, которые пересекали дорогу запросто без мостиков... Прошли под большими старыми соснами, на которые так хотелось взобраться... И вышли к подножию большой жёлтой горы. Её с крыши нашего дома хорошо было видно даже и без колькиного офицерского бинокля: она желтела вдалеке, будто была песчаная...
Оказалось, на горе растёт рожь, и такая высокая, что и взрослому - с головой будет! А под горой на повороте дороги дремали три огромных серых камня, и не было им, древним мудрецам, до нас никакого дела... Но эта гора была не та, не "гора солнца". Просто дорога завела нас не туда...
К нашей цели путь преградило болото. Вот за ним-то, за его чахлыми кривенькими берёзками, и светилась, пылала загадочная гора... Но идти к ней как? Даже и тропинки нету.
У нас хватило "коллективного разума", чтобы не полезть в топкое болото - повернули назад, к дому. Но, пройдя половину пути, обнаружили, что дорога, хотя и подзаросшая, туда есть. И двинулись по ней в интересующем нас направлении.
Вскоре нас вынесло на пригорок, где виднелся развалющий домишка. Его старые сморщенные брёвна дочерна были обожжены солнцем. Из лачуги с лаем выбежала собачка, взялась тявкать на нас. Погодя вышла старуха в лохмотьях, с кагалиной в руке, видом - чистая колдунья, и нос - крючком... Ведьма гаркнула хрипло:
- Сорванцы! Вы зачем припёрлись на хутор Москва?
- Какая ещё Москва? - опешили мы.
- А вот какая... - старуха своей клюкой ткнула в жестяную табличку, присобаченную кое-как ржавым "гвоздом" к заваливающемуся тыну бывшего в прошлом забора. На табличке белым по синему было выведено: "Хутор Москва".
- А ты, бабка, часом, не колдунья? - спросил Гриша, самый сильный и смелый среди нас.
- А что? Похожа, никак? Раньше не была такой страшной... Ухажёров имела столько, что и... хоть маринуй по банкам!
- Бабуля, а мы на гору солнца тут пройдём? - это спросил я.
- На гору солнца никому не попасть, - сказала старая ведьма. - Лучше повертайте к дому. Зря только "сандали" снашиваете...
- Что с ней говорить! - подал голос Олег. - Айда!
И мы дружно побежали дальше.
Старая грымза бормотала вслед:
- На колдунью похожа? Вот дожила... А и верно, есть немного... Грешным делом, балуюсь малость... Так, слегонца, на досуге... Одной-то быть - скукотень! - на этом дрёбаном хуторочке...
- Она может нас в козявок превратить, - притрухнул Коляха, самый младший из нас.
- Не догонит!
Что было сил, бежали мы в сторону горы солнца. Старуха, взмахнув серыми лохмотьями, прокаркала нам вслед, как ворона. Я оглянулся - серые глаза её сверкали алмазами, а искривлённый рот механически печатал одно и то же слово: "Ворры! Ворры!"...
Вот мы прошли по бревенчатому мосточку ещё один ручей, в котором вода почти стояла и была, как ночь, черна. Олег сказал ( а он был самый умный), что за этим ручьём время остановилось. Нам всем стало не по себе. Но мы продолжили путь. Ведь показаться трусом мужчине - это ещё страшнее...
Долго ещё шли кустами, которые пахли вечною весной! - так очаровательно, что нам казались красивыми и загадочными даже эти прозаичные жёлтые лужи на дороге - лужи в бахроме пузырчатой пены, будто картины в ажурном обрамлении. По этим лужам без зазрения совести совершали свои малые путешествия лягушата и неизвестные нам жучки.
В этих кустах нас "опановали" стаи местных оперных певцов - обрадовались они, что у них будет кровавый пир... Однако, мало кто из этих ассов вернулся на свою базу - мы нащёлкали их без счёта.
Кусты разом раздались и отступили. Перед нами во всём своём величии открылась воспетая нами в наших мифах гора солнца. На вершине её темнел старый дом...
Нам всем в один и тот же момент открылась сокровенная тайна этой горы: по всему её склону было разбросано величайшее множество битых бутылок, стеклянных банок и прочей посуды, а также разбитых стёкол, какой-то рухляди.
- Так это помойка, - сказал Гена.
- Нет, свалка, - поправил Олег. - Со всего города, видать свозят всякую дрянь.
- Ну, может, и не со всего - с ближайших кварталов, - уточнил Гриша.
А нам с Колькой было обидно до слёз: вот тебе и "гора солнца"...
Мы шлялись по склону горы как потерянные. Эти жалкие стекляшки, дружно сливаясь своим свечением создавали впечатление загадочной переливающейся светом горы. А мы-то, дураки, и клюнули... От нечего делать заглянули в открытый всем ветрам заброшенный дом, но ничего там не обнаружили достойного внимания.
Я подобрал на этой салотопке красивый пузырёк из-под одеколона. Он ещё пах волнующим запахом тайн взрослой жизни, которые были от нас за семью печатями. На этикетке пузырька была изображена чернявая красавица, нюхающая красную розу, которую она держала в руке. Красавицу, как я понял, звали нездешним будящим в воображении смутные образы именем - "Кармен"... Я сховал пузырёк в карман.
И мы поплелись, как оплёванные, с этой невзрачной салотопки на свою улицу.
На хуторе Москва старуха погрозила нам из окошка суковатой клюкой, но в козявок нас не обратила - может быть ей было лень работать, а может быть мы для неё и так были сущие козявки...
Так окончилась в нашем детстве первая иллюзия - коллективная и личная. Но сколько других иллюзий нам всем предстояло раскрыть, понять и пережить на долгом пути жизни!... И сколько впереди ждало разочарований!
2019 г.
Примечания.
В новелле автор преднамеренно использовал некоторые слова и обороты местной разговорной речи.
Хутор Москва ныне переименован в улицу Московскую; расположена она на восточной окраине Опочки...