Однажды вечером, как всегда, они собирались почитать книжки перед сном. Воскресенье нужно лечь пораньше. В первом классе они соблюдали правильный режим. Мама заметила, что сын чем-то озабочен, как будто хочет ей что-то сказать, но не решается.
- Сынуля, что ты хочешь мне сказать? В школу не хочется? Как там твои друзья? Не дерутся? – Татьяна чувствовала настроение сына на каком-то уровне, который не могла себе объяснить. Может быть телепатическая связь между ними?
- Друзья не дерутся…- он наморщил лоб, поднял брови, начал крутить кончик носа.
Явная мука на лице. Похоже, что подбирает слова, чтобы выразить то, что его волнует
- А кто у вас там дерется? – она мысленно перебрала всех пацанов из класса
- Там есть такой Протасов из четвертого Е. У него целая шайка.
- Что, они к вам пристают?
- Они пинаются. Они во дворе караулят. Сначала кто-нибудь один подходит, начинает задираться. Потом остальные окружают. Портфель вырывают и начинают по земле пинать. Потом бить начинают и пинать.
- Тебя били? - У нее внутри все похолодело. Она села на пол рядом с диваном, сын сидел с краю. Плечи его съежились, в глазах страх.
- Нет. Только пнули.
- А ты что?
- Я убежал. Мама, их много. Они убить могут. Ты сама говорила, что надо самому о себе думать. Я сказал «дурак» и убежал.
- Ты правильно сделал, что убежал. К старшеклассникам не лезут?
- Нет. Только к первоклассникам, к младшим.
- Ты замечал, к кому они пристают? К кому задираются? Ко всем подряд или к кому-то одному?
- Одних и тех же бьют. Мам, давай в другую школу перейдем.
- В другой школе есть свой Протасов. В каждой школе есть какой-нибудь Протасов.
Давай с тобой подумаем, к кому они пристают. Как ты думаешь?
- К малышам пристают. Кто на перемене на улицу выходит. Кто боится, тот в классе сидит. Но они еще до уроков за углом караулят во дворе. И после уроков тоже.
- Ты говорил, что сначала один из них идет, задирается, потом другие подходят, так?
- Ну да. - Она взяла сына за руку и крепко сжала.
- А как ты думаешь, почему они шайкой ходят, а не один на один дерутся?
- Не знаю. Так, наверное, легче избить.
- Это правильно. Только по одиночке все они трусы. Если эти задиралы по одному драться будут, они не победят, потому что они трусы. Поэтому они в кучку сбиваются, чтобы их боялись. А предводитель их сам не дерется, посылает пешек, да?
- Да. Только их все равно боятся, даже по одному.
- А ты видел, чтобы задиралы к кому-то подходили, но задирать не стали.
- Видел.
- Как думаешь, почему так? К одному подходят, и бить начинают, а к другому подходят и не трогают?
- Я не знаю.
- Потому что у одного страх в глазах, а у другого нет страха. Они сначала проверяют на взгляд. Если видно, что человек боится, они дальше задирать начинают. Если не сопротивляется, значит можно с ним что угодно делать. Это им и нужно. Добиться превосходства. Это не от большого ума.
Она видела, как сыночек сидел, съежившись. Он боялся идти в школу. Сердце ее сжималось от переживаний за него.
- Сын! Вставай! Давай-ка, посмотри на меня так, как будто ты мне говоришь: «Я не боюсь. Я буду драться на смерть»! Только такой должен быть взгляд. Чтобы эта шушара даже не помышляла к тебе задираться. Каждый взгляд может выражать и мысль, и слова. Вот посмотри на меня.
Татьяна изобразила страх, боязнь. Чуть наклонила голову, чуть подняла плечи, смотрела искоса, не поднимая взгляда к глазам. Губы слегка поджала. Подбородок дрогнул.
- Ну, как. Смелый у меня взгляд?
- Нет. Смешно.
- Конечно, смешно. Такая большая тетя, а чего-то боится. А вот теперь смотри. Я буду мысленно произносить такие слова: «Уйди, гад. Я буду биться на смерть! Тронешь – убью!»
Она расправила плечи, посмотрела прямо в глаза. Губы и челюсти сжаты, желваки напряжены, брови слегка нахмурены. Взгляд прямо в глаза, не отрываясь.
- Ну что, есть разница?
- Даа, - сын немного повеселел.
- Давай, теперь ты на меня так смотри.
- Мамуся, я не могу на тебя так смотреть, я тебя люблю.
- Малыш, я тебя больше жизни люблю, поэтому нам с тобой нужно прямо сейчас научиться смотреть на всяких уродов. Чтобы они и думать не смели, что могут к тебе подходить и пинаться. Даже прикасаться к себе не позволяй.
Ее малыш смотрел на нее бесконечно добрыми глазами. Моргал и хмурился. Никакого отпора во взгляде не было. Он был похож на цыпленка. Шейка тонкая. Глазищи большие, волосики пушистые. Хотелось взять его на ручки. Первоклашка, совсем ребенок. Но, в этой жизни нужно быть покрепче.
- Давай еще тренироваться.
Они тренировались. «Представь, что я Протасов». Она изображала хулигана. Подходила, посвистывая, к сыну. Он пытался изобразить взгляд неприступной твердости. Получилось только с десятой попытки. Наверное, он представил себя побитым и, наконец-то, возмутился.
- В-о-о-т! Так нужно смотреть. А если тронет, сразу бей прямо в нос. И со всей силы. Сколько есть сил в руках, столько и вложи в удар. Чтоб неповадно было.
- Мама, по лицу бить нельзя….
У матери опустились руки, в прямом смысле. Сама учила, что по лицу бить нельзя.
- Начинать самому драку никогда не нужно. Но если к тебе лезут, бьют, то все можно. И бейся всегда так, как будто это бой не на живот, а на смерть. Тогда ни одна шавка к тебе лезть не станет. Неважно, сколько тебе лет, и сколько им. Помни, что они все трусы, ищут тех, кто позволяет себя бить. И еще. Когда будешь смотреть на этого урода, представь, что у тебя из глаз вылетает металлический кинжал с блестящим лезвием. А лезвие с синим отливом. И прямо ему в глаз! А вокруг себя представь непробиваемое зеркало. Они смотрят на тебя, а видят себя. Сможешь представить?
Они еще долго говорили. Решили, что завтра пойдут в школу вместе. Но если она будет его провожать, он сам так и не научится себя защищать. Поэтому решили так. Она пойдет раньше, зайдет в школу, встанет на лестничной клетке у окна на втором этаже. Оттуда хорошо виден школьный двор. А он пойдет чуть позже. Как будто пришел один. Он должен дать отпор. Он должен отработать взгляд, в котором сила и отпор. Отработать не перед зеркалом, а в реальной жизни. А мама будет рядом. Это придаст ему силы.
Утром они вышли вместе. Оба волновались.
- Ты, главное, не бойся, я рядом. Если вдруг начнут задираться, не дай бог, бить, я их сама на кусочки порву. И всю школу на уши поставлю. Но ты должен сам справиться. Ты можешь. Ты увидишь, что в этом сила духа – уметь давать отпор. У тебя получится. Сегодня или никогда.
Она подошли к школе. Был сентябрь, листва еще не облетела. Кусты рядом со школьным забором были хорошим местом для засады. Они обошли их стороной. Издали разглядели школьный двор.
- Мама, вон они - полушепотом сказал сын. Она обняла его. Посмотрела в глаза.
- Ты сможешь. Давай!
Она пошла вперед. Зашла в вестибюль школы. Представила, что встретит учительницу. Придется что-то объяснять. Она, стараясь не смотреть по сторонам, поднялась по лестнице и заняла позицию в пролете между первым и вторым этажом. С улицы меня не должно быть видно. Ждала и в напряжении смотрела во двор. Сердце билось, как перед боем.
Стоя у окна, она рассматривала школьный двор. Вот эта кучка парней. Шмакодявки. Это ее малышу они кажутся страшными и большими. О чем думают их мамаши? Чему учат? Ничего не знают и гордятся своими чадами?
Она увидела, как заходит на школьный двор ее сыночек. Увидела малыша, который идет такими маленькими шажочками, что еле-еле двигается. Она почувствовала, как стали ватными его ноги. Он весь скукожился. Вся его фигурка выражала страх. Боже мой, это он знает, что я стою здесь, на лестнице. А как же он идет без нее? Стало так обидно за него, что навернулись слезы. Она почувствовала, как стучит кровь у нее в висках.
Сын продвигается по школьному двору, как в замедленной съемке. Она смотрит на поле боя. Вот одна маленькая фигурка отделяется от стайки и направляется наперерез ее сыну.
Это наверняка второклассник, худой и низкорослый, на побегушках у вожака. Он вихляющей походкой подходит к сыну, ухмыляется, крутит в руках какую-то цепочку или веревку с грузилом. Подходит очень близко. Ей не видно лиц. Минуту они стоят рядом.
Она почувствовала, как сын собрал весь свой страх и швырнул его в лицо врагу. Мать знала, что если сейчас этот щенок тронет ее сына, то она, как волчица, в ярости загрызет всех, до последнего. Для нее они не дети, а враги ее детеныша. Она сама испугалась своих мыслей. «Господи, прости!»
Еще минуту они стоят. Молча. Посыльный переминается с ноги на ногу. И такой же, вихляющей походкой возвращается к своей компании.
Ее сыночек, кажется, потерял все силы от напряжения. Он идет к школьным дверям на тех же ватных ногах. Он даже не смотрит на окно, где должна стоять мать. Но походка его стала немного уверенней. Она бежит вниз, ему на встречу.
Сын поднимается по лестнице. Видит ее. Татьяна видит радостный блеск в его глазах. «Получилось». Они не могут говорить, потому что ученики бегут на урок сплошным потоком. Скоро звонок.
- Получилось - одними губами говорит сын.
- Ты молодчина. Я знала. Знала, что у тебя получится. Что он тебе сказал?
- Я не знаю, я не понял. Я ему сказал: «Иди отсюда!»
- Ладно, сынуля. Дома поговорим. Иди в класс, а то сейчас звонок будет. Я поехала на работу. Вернусь пораньше. Я тебя очень-очень люблю и горжусь тобой.
Она крепко его обняла, поцеловала. Он побежал в класс. Пока мать ехала в автобусе, вспоминала все по минутам. От жалости к своему малышу она глотала слезы. Это был первый бой в его жизни. И он победил. «Ты мой самый лучший друг» - скажет он ей годами позже. И она будет этим гордится.
«Наша первая победа. Мой дорогой, я всегда буду с тобой!» Первая проба его характера, силы духа. В такие минуты он формируется. Теперь она была спокойна. Если получилось сегодня, значит, получится и в другой раз. Нужно будет только поддержать его, чтобы верил в свои силы.