Мы живем в казенном бревенчатом, пятистенном, с двумя печками доме.
Дом стоит на возвышенности, на улице Школьной, рядом две школы: старая деревянная двухэтажная и новая кирпичная, четырехэтажная.
Зима. Холодно. Утро. Печь голландку уже затопили. Выхожу на улицу вижу всю южную часть прииска, пять или шесть прямых длинных улиц, в конце аэродром с полосатой кишкой на столбе.
Печки в домах вовсю горят. Дым из печей белый, столбом вверх от каждого дома. Как щупальца тянутся к небу и растворяются в нем. Хорошо.
Новый день начался.
Зимой любили кататься на самодельных коньках – деревяшки с набитой проволокой, а еще на самокатах с горы.
Самокат нехитрое сооружение: доска, сзади два конька, а впереди поворотный, как руль конек, лежа на животе, летишь с горки, красота.
Особенным шиком у нас пацанов были подшитые кожей валенки. Берешь крючок, и если едет машина, цепляешься за задний борт и в валенках, как на лыжах по дороге едешь. Правда, всем нам доставалось за это – быстро снашивалась кожа.
Летом соревновались, кто дальше укатит железным из проволоки крючком-водилой железный обод – запорное кольцо для шин автомобиля.
Машины были двух типов – полуторка и ЗИС – 5, последние мы называли «газгенами», потому что они работали, не на бензине, а на газе, который поступал из двух бочек, стоявших вертикально по обеим сторонам кабины. В них закладывали мелкие березовые чурочки, поджигали. Готовность к движению определяли на сифоне стоящим прямо на ступени со стороны водителя – подносили спичку, если газ горит можно ехать, если нет, открывают верхние крышки газгольдеров и шуруют ломиком, снова закрывают, ждут, затем едут.
Ну не машина, а печка на колесах. Зато безотказная, бензина не надо, а березовые чурочки всегда под рукой.
Весна. Проталины. Воздух - не надышишься! Ждешь чего-то нового, которое, должно случится вот сейчас, только надо дождаться этого. Чувство какой-то не понятной радости.
Снег сошел. Прииск в огненном кольце, которое хорошо видно ночью. «Палы» пошли, горит прошлогодняя трава.
Запах сгоревшей травы. Приятно. Все идет своим чередом.
Потом теплеет. Деревья одеваются листьями, а лиственница вновь с иголками, такими пахучими и сладкими на вкус.
Каждую весну у мамы стоял букет из веток лиственницы, запах смолистый, словами не передашь.
Затем сопки одеваются в сиреневый наряд. Багульник цветет. Цветы сладкие.
Так было всегда, когда я жил на прииске. Наверное, и сейчас ничего не изменилось. Жизнь продолжается.