Старая полевая дорога петляла здесь настолько безбожно, что можно было только удивляться, какая русская душа ездила тут не прямо, а протоптала эту стежку так извилисто, как текут реки – с излучинами, огибая холмы и обтекая островки. Но никаких холмов и оврагов тут не сохранилось. Менявшиеся хозяева земли давно и не раз выравнивали старое поле, а дорога осталась прежней. Кривая, как турецкий ятаган. Ни рощицы, ни болотца. Сплошное поле, заброшенное не так давно. Местами густо полез кустарник и сорняк, но в целом поле в расчистке не нуждалось – хоть сейчас паши и засевай пшеницей или рожью.
К строящейся в двадцати километрах отсюда вертолетной площадке полковник инженерно-строительных войск проехал от Можайского шоссе по этой грунтовке два раза – туда и обратно. Потом сел в бытовке-вагончике к столу-верстаку, снял фуражку, утер пот, и решительно прочертил на карте прямую линию, связавшую Можайский тракт с вертолетной площадкой.
- Гони прямо! – сказал он капитану, остававшемуся здесь старшим, - Фактически, дорога будет новая. Или почти новая. Если мы проложим асфальт и бордюры по этому серпантину, нас просто не поймут. Бульдозеры все заняты на строительстве вертолетной площадки и военного городка ОВЭ. Один дам. На неделю. Надо разметить новую трассу и стесать все неровности.
- Товарищ полковник! – заныл капитан, - Неделю мало! Дайте хоть месяц!
- Неделю! – твердо отрезал полковник. Был он старый, уже седой, но всё служил и служил, словно возрастной ценз был ему не помеха. – Первые два километра полевая дорога идет прямо. Да и дальше есть ровные прямые участки. Возьмешь пару солдат, обозначишь колышками, где срезать путь, и пусть бульдозер прёт вперед, как танк. Скоро бульдозеры и будут, как тяжелые танки – настоящие боевые машины, бронированные, и с пулеметами. В Челябинске сейчас налаживают их производство. Разметку этого аппендикса гони до самой площадки ОВЭ. Проложишь новую трассу – пришлю тебе грузовики со щебнем. На подсыпку. Щебень и грузовики мне ещё выбить надо. Времени у нас не так уж много. Понял? Выполняй!
И уехал – только пыль взвилась за «УАЗом». Старый полковник лукавил. Время у него было. Строительство площадки, этой дороги и военного городка ОВЭ – отдельной вертолетной эскадрильи, намечено было завершить в течение лета. Можно было прихватить и сентябрь-месяц. Но не более того. На календаре был июнь.
Дорогу разметили, срезая все ненужные петли и повороты. Убили на это не один день, но бульдозера так и не было. Капитан позвонил полковнику, и тот лично приехал проверить разметку новой трассы. Проехал все двадцать километров, подскакивая на ухабах, посмотрел с пары точек в громоздкий теодолит на треножнике, и лишь покосился на новый дальномер и электронный тахеометр, которые так толком и не освоил. Привык работать по старинке, но проверить работу капитана надо. Где-нибудь в Сибири на такую дорогу и денег не стали бы выделять. В крайнем случае, немного спрямили бы и наскоро положили асфальт. А тут ещё и бордюры по проекту. Европа всё же, и рядом федеральная трасса – Минское шоссе, идущее параллельно Можайскому шоссе, которое постепенно утратило свое значение, и стало областной автотрассой. С минуту полковник строго рассматривал чертёж капитана, потом наложил поверх кальку, и немного подправил. Полюбовался, на свою работу, и довольно крякнул. Отдельной эскадрилье, которая не ездит, а летает, нужна эта дорога, как собаке пятая нога. Впрочем, дорога всё же пригодится: для подвоза в столовую этой небольшой воинской части продуктов питания и перевозок личного состава. Да и автотранспорт у командира ОВЭ тоже будет – хотя бы пара автомашин.
Капитан, запаренный и загоревший на солнце за эти дни, опять напомнил полковнику про сроки и про бульдозер. Рядом с вагончиком-бытовкой теперь высились лагерные палатки стройбата, и дымила полевая кухня. Солнце жарило так, что солдаты разделись до пояса, и белели молодыми телами,радуясь жизни, и жалея лишь о том, что рядом нет речки. Одни готовили шанцевый инструмент и носилки, принюхиваясь к запахам от котла, другие ещё плескались у цистерны с водой, где уже сохли на солнышке стиранные портянки и майки. Хорошие ребята в ВСО – военно-строительных отрядах, которые называют «стройбатами». Ещё военных строителей в Советской Армии дразнили «Королевские войска», но эти парни в ватниках и выгоревшей на солнце полевой форме, много чего настроили на необъятных просторах страны. И остальным войскам у них не грех поучиться строить и ремонтировать. «Королевские войска» не лазят пьяными по фонтанам, и не дерутся, а ведут себя более скромно, чем ВДВ или морская пехота. Парни тут больше простые, многие из деревни, и полученные в армии строительные специальности на «гражданке» им ещё не раз пригодятся.
- Бордюры ставить ровно – по шпагату! – напомнил полковник, - Смотри, чтобы их потом катком в обочину не вмяли! Это, когда асфальт положат. Действуй! Бульдозер будет. К вечеру.
На вторые сутки дорожных работ рокот бульдозера, приданного с вертолетной площадки, и ровнявшего дорогу по новой разметке, неожиданно смолк. Капитан, возившийся неподалеку с тахеометром, прислушался, и ругнулся, заметив идущего к нему по полю механика-водителя. Сломался, что ли? Новый бульдозер «Б10М» Челябинского тракторного завода? На этом никчемном поле? Этого ещё не хватало!
Водитель-механик, запыхавшийся от быстрого шага, доложил:
- Товарищ капитан! Там я ножом бульдозера братскую могилу вскрыл. Срезал небольшой холмик, кости так и посыпались!
*******
Можайское шоссе – это бывшая Старая Смоленская дорога. Та самая, что идет от Москвы до Смоленска, и по которой отступали и поляки, и французы, и немцы. По сторонам дороги немало могил и обелисков. Особенно с последней войны. За годы своего существования, дорога, конечно, не раз менялась, а от Вязьмы раздваивается на два шоссе. О том, где она проходила раньше, в лесах местами напоминают заросшие старые просеки. Это дальше, ближе к Белоруссии. Здесь, в чистом поле, никаких просек нет. Ориентиров тоже никаких. Лишь на сохранившихся картах разных лет отчетливо видно, как меняла Старая Смоленская дорога свои направления, оставив старую колею, захоронения и заглохшие деревни далеко в стороне.
Можайское шоссе до этого отворота повторяло Старую Смоленскую дорогу. Дальше шоссе давно спрямили. Теперь выяснилось, что эта проселочная грунтовка и есть дальнейший отрезок того пути, по которым наступали и отступали целые армии, оставившие после себя в этой многострадальной земле кости своих солдат. Капитан послал водителя-механика работать дальше по маршруту дорожной разметки, и с двумя рядовыми, носившими за ним по полю теодолит и другие приборы, подошел посмотреть на вскрытую могилу. Посмотреть было на что. Из земли косо торчали ребра и бедренные кости, а один скелет выбросило целиком на зелёную травку. Должно быть, потому, что он был завернут во что-то вроде плащ-палатки. Точнее - истлевшую, почерневшую ткань, вроде брезента или просмоленной холстины.
Капитан достал мобильный телефон, и сообщил о находке. Старый полковник молча выслушал, и нисколько не удивился. Эти места просто напичканы костями. И не только здесь, где проходили все войны. Как-то, при строительстве нового военного аэродрома в Сибири, ковши экскаваторов вскрыли братскую могилу времен кровавого 1937 года. В наше время останки перенесли бы на новое место, и поставили бы обелиск жертвам репрессий тех лет. Но в советское время такие находки были не нужны. Последовал приказ КГБ оставить всё как есть, и не болтать лишнего. И братскую могилу невинно расстрелянных людей закатали сверху асфальтом. Сейчас не те времена, и будь то даже вражеские солдаты, о могиле надо сообщить. А пока просто раскопать, кости уложить в ящики, и постараться установить, кто и когда там похоронен. Так полковник и сказал капитану, а сам решил звонить в Москву – пусть приедут к дороге добровольцы из общества «Мемориал», и займутся этим делом. Самим недосуг – надо строить дальше. Жизнь продолжается.
Он всё же напомнил капитану, чтобы позвонил, если станет ясно, чьи это останки покоятся на Старой смоленской дороге, вокруг которой в последнюю войну было нарыто немало окопов, рвов, и собрано ржавого железа. Если свои бойцы, то хоронить надо с почестями. Где? Да тут же близ этой самой дороги. Если тут походить, немало отыщется ещё безымянных могил, а то и вовсе просто ещё не захороненных солдат. Вон, перед тем, как начались бои на территории непризнанной Донецкой республики, там рылись итальянские волонтеры. И неспроста. На том участке в войну во время наступления Красной Армии полегло немало и итальянцев, и венгров с румынами. Теперь останки погибших итальянцы старались найти, но опять помешали военные действия.
Вначале капитан, наблюдавший за своими солдатами, вскрывшими могилу, и сам не мог разобраться, кому принадлежат эти кости. От одежды практически ничего не осталось. Потом стали попадаться ошметки высоких кожаных сапог. Некоторые из них были со шпорами. Что это? Кавалеристы? Да, в Красной Армии была кавалерия. Капитан вспомнил о корпусе генерала Доватора, но никак не мог припомнить, на каком участке фронта действовали красные конники. Попался эфес сабли с истлевшим темляком. Потом ещё – на этот раз со сломанным клинком, даже не ржавым. Ковать булатную сталь из переплетенных косой полос железа особого закала раньше умели. Это вам не современные китайские сплавы из дерьма, когда даже мясорубка "Made in China" может внезапно сломаться пополам при прокручивании куска мяса. Потемневшая сталь, когда капитан протер её ветошью, сохранила у эфеса арабскую вязь. Изречение из Корана или имя мастера. Кому надо прочитают. Ниже, под скелетами с истлевшими мундирами, лежали ещё семь человек – в ряд, тщательно завернутых в яркие шелка. Шёлк не истлел, только сверху стал бурым, под цвет земли. Когда солдаты развернули ткани, думая, что это знамена, в глаза ударило ярко-желтым, пурпурно-красным и голубым. В эти яркие ткани были завернуты останки только семи павших воинов в неведомой форме. Точнее, это была даже не форма, и не мундиры, а красочная восточная одежда неведомого народа. На черепах сохранились остатки тюрбанов, а на одежде кожаные ремни, бронзовые и медные бляхи и застежки с костяными пуговицами. Басурмане какие-то, не иначе!
- Турки, что ли? – недоуменно спросил у капитана один из солдат, - Глядите, зубы у них какие! Белые, как сахар, и все до единого зуба целые!
Капитан, не отвечая, рассматривал бляхи и остатки вычурных сапог, шитых носками кверху. В прахе истлевших кожаных ремней портупеи или перевязи сверкали яркие красные рубины, и позеленевшая от времени старая бирюза. Богатую упряжь носили на себе эти кавалеристы. Похоже, и впрямь, турки. Откуда они здесь? Османы Старой Смоленской дорогой на Русь не ходили…
Потом попались остатки боевых барабанов, и тяжелый кожаный кивер. Когда капитан взял его в руки, кивер рассыпался, и к ногам военного строителя хлынул поток мелких серебряных монет. Солдаты ахнули. Клад! Повертев в пальцах одну-две монеты, капитан позвонил полковнику.
- Товарищ полковник? Могила времен войны с Наполеоном! Да, монеты, барабаны и кивер! Вот только не пойму, почему тут лежат мусульмане. Семь человек. У Бонапарта разве были турки? Или курды? Кто в Европе мог быть так одет? Может, хорваты какие, или боснийцы?
*******
Ясность внес приехавший из Москвы историк. Сотрудник какого-то московского музея. Осмотрел находки. К его приезду солдаты уже полностью расчистили могилу, извлекли все останки и сложили их в приготовленные ящики поодаль. Семь скелетов в шелках и тюрбанах лежали отдельно, едва прикрытые брезентом. Военные строители рыли новую могилу, и даже сколотили из досок небольшой временный обелиск. Остатки барабанов и прочей амуниции, среди которой хорошо сохранились лишь пуговицы и пряжки, лежали отдельно. Серебро капитан ссыпал в крепкий пакет из-под сахара, и даже на досуге очистил несколько потускневших монет. В основном, это были монеты времен правления императора Александра Первого достоинством в рубль, полтинники и полуполтинники. На аверсе чеканные надписи: «Монета* Рубль*1803» с двуглавым орлом под императорской короной. На реверсе шла почти современная надпись: «Государственная Россiйская монета». На других монетах так и было написано: «Полуполтинник». Очевидно, это означало 25 копеек серебром. Полтины были датированы 1802-1805 годами. Попадались монеты образца и 1812 года, почти не бывшие в обращении.
Приехавший историк на монеты обратил мало внимания. Среди нумизматов особой ценности не имели даже монеты времен Екатерины Второй или Елизаветы Петровны – слишком много их сохранилось. Больше рассматривал амуницию воинов, похожих в остатках своих шальвар и тюрбанах на турецких янычар, вертел в пальцах бляхи и пряжки, эфесы сабель, и что-то записывал. Солдаты, стрельнув у него хороших сигарет, покуривали у свежевырытой новой могилы, готовой приютить вражеских солдат, пришедших в Россию более двухсот лет назад. Останки сфотографировали, приезжий собрал найденные металлические предметы, рубины и бирюзу с желтыми опалами, монеты, часть которых солдаты успели припрятать вместе с камешками на память, и завоевателей былых времен опять закопали в поле близ дороги.
За обедом, на котором сотрудника музея угощали армейским борщом с тушенкой, кашей и горячим сладким чаем с белым деревенским хлебом, тот пояснил:
- Это, конечно, не турки. С Наполеоном в Россию пришли представители многих европейских наций, но этот народ был наиболее экзотичным из них. Представьте себе – это выходцы из Северной Африки. Точнее, Наполеон вывез их из Египта. Это египетские мамелюки, или мамлюки, как их ещё называли. У Наполеона они были в качестве личной гвардии, в Бородинском сражении не участвовали, но в Москву их вошло чуть более полсотни – одна рота. Остальные к тому времени уже выбыли из строя, и не в России, а во время захвата Бонапартом Европы. Во Францию их вернулось не более двадцати, да ещё столько же находилось в госпиталях, и не принимало участие в походе. А поначалу был целый эскадрон мамлюков. Да ещё какой! Я удивляюсь, что могила за столько лет уцелела. К Можайску отступающая армия Наполеона вышла в сентябре, ещё до морозов, и первых погибших французы, как положено, предавали земле. На ночь арьергарды ставили караул и дозоры, какую-нибудь батарею орудий – без всяких, там, насыпных редутов и плетеных из прутьев флешей. Наскоро, при дороге. Но больше любили ночевать в деревнях, хотя бы в сараях. Только жилья на всех не хватало. В том же Можайске проживало тогда не более пяти тысяч жителей. А тут – сотни раненых, тысячи солдат лезут на постой. На дороге никто ночевать не хотел. Только при обозах. Уж слишком громоздкие были обозы у французов после отступления из Москвы! Что только не везли! Поначалу тащили даже ценную мебель и клавесины. Позже начали всё бросать. Мамелюки, конечно, берегли своих арабских скакунов. Но и у них был скарб: в обозах везли награбленные оружие, меха, золото и серебро. Не сами везли – это же элита, личная гвардия императора! Для этого у них были свои слуги. Видите – бросили тут и кивер с малоценным для них серебром? В Москве, чтобы легче делить и везти, многие солдаты плавили золотые и серебряные изделия, некоторым из которых и цены нет, в обычные слитки. Все эти драгоценные металлы тяжелые, как свинец, и вначале на дорогах французские войска бросали повозки с картинами и статуями, ценными книгами и иконами. Не говоря уже о ценных роялях и клавесинах черного и красного дерева с клавишами слоновой кости, кованых сундуках и разных шкатулках. В первую очередь спасали золото и оружие. Только потом, когда в начале декабря ударили жестокие морозы, многие поняли, какую они спороли глупость, бросив меха. Так и эти мамелюки бросили кивер монет, оставив серебро в могиле погибших товарищей. Замечу, что этих семь мамлюков похоронили раньше других. Было ещё тепло, и могилу вырыли на метр с лишним. А следом пало ещё полтора десятка человек, мундиры которых почти не сохранились. Судя по остаткам формы каскам и галунам – драгуны. Тяжелая кавалерия. Их просто сложили поверх мамлюков, и насыпали поверх холм земли, который со временем сильно осел. Почему египетские мамелюки сохранились лучше? Их хоронили не спеша, завернув в шелка и просмоленную холстину, которые тогда заменяли брезент. Вроде палатки или навеса. Не берусь судить. Возможно, в яму бросили и хорошо выделанные ценные московские меха, которые погибшие везли с собой в качестве трофеев. Для своих гаремов. Что там барабаны! Позже бросали орудия и оставляли в лесах сотни своих раненых и обмороженных.
Наши тоже тогда отличились – в Можайске при отступлении русские оставили десять-двенадцать тысяч своих раненых в сражении у Бородина, многие из которых погибли. Не хватало для всех повозок. Сотни раненых русские успели эвакуировать в Москву, и тоже потом многих пришлось оставить там. Наверное, часть из них погибла во время московского пожара.
- В озере Семлево так ничего и не нашли? – спросил начитанный капитан. Об этом озере, где якобы французы утопили большую часть награбленных в Москве сокровищ, пресса порой вспоминала. Поиски там велись уже два столетия, но без особых успехов. Одно время кто-то предлагал даже временно слить Семлёвское озеро, и хорошенько порыться в двухметровой толще ила и донных отложений. Этому способствовали данные химического анализа воды озера, показавшие высокое содержание серебра, а при бурении дна озера с плотов какой-то очередной экспедиции нащупали твердые предметы и в кернах были дубовые щепки – предположительно от сундуков с сокровищами. Но было известно, что казаки Платова отбили у французов сотни пудов серебра, а много других «трофеев» завоеватели бросили у реки Березина. Долгие годы потом крестьяне вылавливали из реки Березина иноземные штыки, палаши, шпаги, пистолеты и сабли. Находили даже кареты и повозки, бронзовые пушки и лафеты к ним. Все эти места по пути отступления армии Наполеона давно перерыты. После последней войны, уже в наше время, к этим кладоискателям добавились ещё и «чёрные копатели», до зубов вооруженные разными, там, металлоискателями, и даже специальными сканерами.
- Страсти вокруг Семлевского озера так и не утихают, - ответил историк, - Там сейчас что-то вроде зоны отдыха, но поисковиков-энтузиастов хватает. За два столетия озеро сильно уменьшилось в размерах, и теперь копают в болотистых берегах – по старым картам. Да только ничего ещё не нашли. Всё самое ценное, очевидно, нашли ещё в первые годы. Столько лет минуло! Тут после войны 1812 года всю округу усиленно чистили от падали и трупов. Это было уже в 1814 году. Организовал это дело местный уездный предводитель дворянства в чине полковника, если не ошибаюсь. Сохранились документы тех лет. Весной и летом 1813-го, когда снег сошел, ещё было не до этого. Искали тогда больше ценности, вывезенные и брошенные французами. Тела павших и трупы лошадей разлагались, и их стаскивали в ямы. Своих и чужих. Не закапывали – просто сжигали. Тысячи трупов людей, ещё больше – лошадей. Ещё и реляции в Москву и Питер писали. Столько-то трупов и конских туш найдено, и предано огню. Но до весны 1814 года рыскали тут больше местные помещики и крестьяне. Собирали оружие, амуницию и ценности. Больше всего, конечно, добра было отбито у французов у реки Березина. Ещё больше просто брошено возле дорог. Даже из Москвы сюда приезжали искать свои ценности. И находили. Уже в уцелевших крестьянских избах и домах местных помещиков. Ведь свои деревни жгли сами русские, и армия Наполеона отступала по разоренной земле. Поэтому, в поисках провианта и фуража в округе рыскали целые отряды французов. Эти мамлюки, должно быть, ввязались в бой при внезапной атаке тех же казаков. И полегли. Вон, у некоторых разрублены ключицы! Хотя, и мамелюки были рубаки бравые. Те же черкесы!
*******
О мамелюках написано достаточно много. Большинство из них действительно были потомками черкесов, грузин и других народов Кавказа. Воины-рабы широко применялись в армиях многих стран. Позже их сменили наемники. Основными поставщиками мальчиков-рабов были турки. Народы Кавказа считались отличными наездниками и воинами. Пленных мальчиков отдавали в Египте в особые школы, где их учили верховой езде, арабскому языку, основам Корана и шариата, но больше -
воинскому искусству. С помощью мамелюков египетские эмиры одержали немало побед, и спустя всего несколько десятилетий мамелюки стали особой воинской кастой, имеющей своих собственных слуг, земли и привилегии. Когда эта гвардия, насчитывающая всего тысяч пятнадцать-двадцать, стала жить в Каире и получила реальную власть, то в результате многочисленных заговоров и дворцовых интриг мамелюки сами захватили власть в Египте в свои руки. Эмиры мамелюков правили страной почти пятьсот лет, отстраивая новые крепости, и защищая владения Египта от походов крестоносцев и даже дали достойный отпор ордам Тамерлана. Это у них средневековые рыцари переняли многие традиции, включая искусство верховой езды, владение холодным оружием, и даже турниры. Не будучи фанатичными мусульманами, мамелюки правили своими землями мудро, не мешая жить иудеям и народам другой веры. Они одержали немало побед, и прославились своим мужеством, военным искусством и своей знаменитой конницей – лучшей в мире в течение многих лет. Только в конце IX века нашей эры мамелюки были разгромлены превосходящими силами армии Османской империи, имеющей множество орудий и более современное оружие. При этом мамелюки сумели сохранить свои земли и многие привилегии. Их эмиры, подобно турецким султанам, даже имели свои гаремы. Шитые золотом камзолы, шаровары, тюрбаны, кожаные ремни амуниции, украшенные драгоценными камнями, дорогое оружие, собственные слуги и арабские скакуны – таковы были египетские мамелюки. Окончательно бесстрашную конницу мамелюков разгромил французский генерал Наполеон Бонапарт, отправившийся с армией в Египетский поход – подальше от революционных потрясений Франции, то и дело отправлявшей на эшафот своих недавних вождей.
Исторический факт: во время отражений атак конницы мамелюков у подножья египетских пирамид французские войска выстраивались в непробиваемые каре, ощетинившиеся штыками. На атакующих хранителей пирамид сыпался град пуль и картечи из небольших орудий. В поход с собой генерал Наполеон взял немало французских ученых, решивших не упустить такую возможность, и первыми из европейцев исследовать древние пирамиды и гробницы египетских жрецов и фараонов, уже разграбленных за прошедшие тысячелетия. Обоз армии в пустыне тащили верблюды. Ученые везли свое походное имущество по пескам на трудолюбивых осликах, закупленных у местного населения. При атаке мамелюков ученых, чтобы не путались под ногами и не мешали, прятали в центр каре. Наполеон, не лишенный своеобразного чувства юмора, во время нападений вражеской конницы бодро командовал:
- Всем в каре! Ослы и учёные – в середину!
Осталось немало картин, где этот талантливый полководец рассматривает вырубленного из цельной скалы Большого Сфинкса, мумии фараонов, и позирует на фоне пирамид. Ученые Франции действительно первыми сделали немало открытий и находок. Ведь в течение многих веков Египет не был исследован европейцами.
Мамелюков французы разбили, но все завоевания Египетского похода пошли насмарку. Лишенный поддержки Франции, отрезанный флотом англичан от Европы, Наполеон вскоре начал вербовать в свою армию греков, проживавших в Египте, а также молодых воинов-мамелюков. Египет пришлось оставить, но Наполеон не бросил свою армию, как об этом пишут некоторые историки, а по условиям договора с англичанами о сдаче страны вывез большую её часть вместе с воинами-мамелюками. В Европе из мамелюков сколотили крупный эскадрон в пятьсот с лишним сабель, и они успешно участвовали с Наполеоном во многих сражениях и войнах. После того, как Бонапарт стал Первым консулом Франции, а затем провозгласил себя императором, мамелюки стали его личной гвардией и телохранителями. Убыль в своей армии при захвате Европы Наполеон с лихвой замещал за счет солдат других национальностей. Так среди мамелюков появились другие кавказские горцы, и даже французы. К моменту начала похода Наполеона в Россию эскадрон мамелюков уже перестал существовать – за счет боевых потерь и раненых в битвах. Когда на Россию надвинулись полчища «двунадесяти языков» армии Бонапарта, мамелюков у него было не более одной роты. Они не участвовали в Бородинском сражении, и в полном составе вошли в Москву, но при обратном отступлении из России понесли значительные потери.
Добравшись до Франции, Бонапарт вновь заново укомплектовал отряд мамелюков, и эта конница отличилась в Европе в новых сражениях, сыграв заметную роль в битве при Аустерлице. После отречения императора остатки его армии сохранились. После побега бывшего императора с острова Эльба верные мамелюки вместе со старой и новой гвардией примкнули к нему, но успехи бывшего императора были недолгими, и правительство новой Франции поспешило от них избавиться. В Египте мамелюки, уже лишенные там своих земель и привилегий, никому были не нужны. Часть их вернулась во Францию, часть осела на одном из островов, выделенном для их поселения. Такова многовековая история этого народа.
Но исследователи до сих пор не унимаются в вопросе происхождения египетских мамелюков. Известны все мамелюки, бывшие правителями Египта и наиболее знаменитые полководцы. Их грузинские и черкесские корни бесспорны. Но среди мамелюков были, конечно, потомки и других народов. Турки, делавшие набеги по всему черноморскому побережью, не только сами захватывали пленников, но и покупали их у других воинственных народов. Так в школы мальчиков-мамелюков попали жители Каспийского побережья, и даже Урала и Поволжья. Кто тогда жил в Поволжье? Многие народы, включая булгар и беглых крестьян из России, позже – остатки Орды, среди которых было много наций и народностей. На Урале тоже веками сидели мелкие татарские князьки, подвластные более могучим ханам. Эти тоже были воинами, делали набеги, и поставляли пленников. Среди египетских мамелюков и турецких янычар, бесспорно, были славяне. Даже на картинах, хранящихся сейчас в Лувре, мамелюки изображены русыми или рыжебородыми, сероглазыми и голубоглазыми, хотя и в зеленых чалмах и прочей экзотической восточной одежде. Рисовали эти картины современники Наполеона, бывшие участниками и свидетелями событий тех лет. Это ещё ни о чем не говорит. Древние армяне и грузины, включая другие народы Кавказа, тоже были рыжими и голубоглазыми, но веками смешивали свою кровь с персами, монголами и другими завоевателями. Характерной чертой одеяния знатных мамелюков на этих картинах и в воспоминаниях современников, были сибирские соболя. В Египте, где порой стоит страшная жара, русские соболя были лишь отголоском символа власти народов Северной Азии, где соболиный мех, шубы и шапка из соболя (вспомните шапку Мономаха!) были всегда непременными атрибутами знатности. Вот почему шелковые наряды мамелюков, шитые золотом, на картинах того времени часто украшены ещё и оторочкой из меха соболя.
Обычаи и нравы завоевательных войн и набегов в течение сотен лет были суровы: мужчин захватчики убивали, женщин насиловали и брали в наложницы, а крепких здоровых мальчиков продавали для обучения в военных школах и делали из них отличных воинов. Если у египетских эмиров мамелюки были конницей, то у турецких султанов пленные мальчики, обучавшиеся в военных школах, становились пехотой, и назывались янычарами. Да, знаменитые турецкие янычары, не раз устраивающие в Стамбуле волнения и погромы, вплоть до бегства из страны самого султана, и возводившие на престол Османской империи сыновей и других родственников свергнутого правителя, были бывшими рабами. Парадокс истории, но турки и особенно крымские татары, вывозившие мальчиков-рабов на продажу в Стамбул из Крыма, часто брали в своих набегах в плен славянских детей. Так что турецкие янычары были украинцами и русскими по происхождению. Только ближе к середине XIX века один из очередных турецких султанов разогнал и уничтожил обнаглевших янычар, в очередной раз угрожавших его власти в стране. Даже у Наполеона Бонапарта, кроме эскадрона египетских мамелюков, в Европе было две роты особой пехоты – турецких янычар, тоже вывезенных им из Египта. Но до похода Бонапарта в Россию они не дожили. Янычары были пехотой, а пехота во все времена и во всех войнах гибла, как семечки.
Именно из Крыма шел поток невольников в Турцию, а затем по странам Средиземноморья, в том числе и в Египет. Осталась от тех лет немного искаженное выражение: «Прошел огонь, воду и медные трубы». Первоначально эта фраза много лет звучала совсем иначе: «Прошел Крым, рым, и медные трубы». Слово «Крым» означало плен и рабство, «рым» - это кольцо на гребных галерах, к которым приковывали цепью рабов, а «медные трубы» или фанфары, означали триумфальное возвращение на родину, то есть бегство из плена. Рослых взрослых славян чаще брали именно гребцами на галеры. Это вам не пленные мальчики, которых можно было выучить в военных школах турецких янычар. Почему египетские эмиры предпочитали брать в свои школы мамелюков пленников с Кавказа? Им нужна была искусная боевая конница, а горцы Кавказа всегда славились, как отменные воинственные наездники.
Недавние исследования германских генетиков мумий египетских фараонов показали, что древние египтяне вообще не были выходцами из Африки. Это турки и кавказцы. Присутствуют также гены народов, населявшие ранее местность, где позже был построен Иерусалим, и даже фрагменты ДНК, присущие европейцам. Выходит, что мамелюки были не первыми кавказцами, захватившими власть в Египте. Тюркоязычные народы давно протоптали туда дорожку, как и европейцы с иудеями. Достаточно вспомнить, что царь Соломон был ассирийцем или евреем, а повелительница Египта Клеопатра - гречанкой.