Скорый поезд ночь рассекая,
Третьи сутки стыки считал.
Мой попутчик не ел, не пил чая,
В одну точку смотрел и молчал.
Выходил из купе и часами
Наблюдал как менялся пейзаж
За стеклом в незатейливой раме –
То пастель, то простой карандаш.
Наши встретились взгляды и вскоре
Сердце сердцу доверилось: "Я -
Холостяк. От двух жен детей трое.
А теперь сам себе я семья.
Отчий дом? Он мне был ненавистен:
Я тогда всё свободу искал.
Хлопнув дверью, уехал и письма
От родителей рвал – не читал.
В стариках всё меня раздражало!
Чему мог мой отец научить?
Я был молод, силен. Мне казалось
Только я знал, как следует жить.
Я устал от расспросов, заботы,
От вниманья, опеки, любви…
Дом родительский – горькие соты.
Несвобода уз кровных в крови.
И хмелея от дерзости терпкой,
За собою я сжег все мосты.
Свой калибр зарядил фейерверком,
А стрелял, что ни залп - холостым.
Четверть века я вольная птица.
Без скворечни, дупла, без гнезда.
Да, свободе моей нет границы -
То, к чему я стремился всегда.
Дважды в год лишь мгновение вижу
Крышу отчего дома и сад…
Жизнь пустую свою ненавижу
Сам себе уж давно я не рад.
Небеса розовее чуть станут,
Сменит лес ширь бескрайних степей.
В пять домов промелькнёт полустанок
Приговором всей жизни моей.
Как поток воды хлынул в ущелье,
Написал весной: "Здравствуй, отец!
Как мне вымолить ваше прощенье?
Я собою измучен вконец.
Я не смею приблизиться, папа!
Лишь во сне я в дом отчий вхожу…
Наяву - поезд "Мурманск – Анапа",
Из которого с болью гляжу,
На наш домик с кирпичной трубою,
Старый сад… Умоляю – прости.
Я всё понял! Всё понял! С тобою
Я хочу в сердце мир обрести.
Недостоин я звания сына.
На коленях стою у межи.
В знак прощенья край ткани простынной
Ты повыше в саду привяжи".
Моё сердце – открытая рана.
Милость отчая жизни милей…
Но успел ли? Сейчас полустанок.
Вот сейчас, после тех тополей…
Как мне страшно!- и в обе ладони
Он уткнулся лицом, зарыдал…
И не видел, что сад в белом тонет!
Как старик чем-то белым махал.
Белым-белым увешены ситцем
Все деревья в саду – ты прощен!!!!
Грязный тамбур. Помятые лица.
Настежь дверь. Улыбается он.
Как мальчишка пружинисто спрыгнул,
Уронил в васильки чемодан.
Быстро встал, помахал, что-то крикнул…
Значит, время пришло рвать стоп-кран.
Чётко-чётко я мысленно вижу
Тополя, на дороге - двоих.
Вот всё ближе отец к сыну, ближе…
На колени пал сын и затих.
Треплет ветер край тонкой сорочки
Спутал белые пряди волос.
Шепчут губы: "Вернулся сыночек!"
И в глазах ни упрёка, ни слёз.
Блудный сын, надышавшись "свободой"
На колдобинах грешных путей
Пьёт прощения чистую воду,
Избавляясь от тяжких цепей,
Что сковали и сердце, и душу-
Звенья гордости, бунта и лжи…
Сладко голос взволнованный слушать –
Всё, сынок, о себе расскажи.
Сердце с сердцем скрепилось навечно.
Сын с отцом – неразрывная связь.
Навсегда сын Любовью увенчан –
Такова уж отца ипостась.
Так, взирая с высокого неба,
Всепрощения полон Творец.
Хоть какой ты и кем бы ты не был,
Покаяния ждёт Бог Отец.