Жители славного Лескена во все времена отличались мудростью, добротой, чутким отношением к ближнему, неуёмной энергией и любовью к свободе.
Иногда любовь к свободе перевешивала остальные благодетели, и в эти редкие моменты в Лескене происходили из ряда вон выходящие события.
С самого раннего утра в не совсем мудрой, со вчерашнего дня, голове известного в селе тракториста Хасана роилось множество мыслей, не отличавшихся, впрочем, особым разнообразием. Дело в том, что накануне Хасан с приятелями дегустировали свеже изготовленную араку и, похоже, сильно увлеклись.
Поэтому все мысли Хасана сводились к одному - где раздобыть араки на опохмел.
Понятное дело, что соседка Людмила, всю продукцию которой они накануне прикончили до последней капли, ничего больше не отдаст, а на покупку водки в магазине денег не было совсем.
Тракторист методично обошёл всех приятелей на предмет обсуждения вариантов лечения благородной бахусной болезни.
Ни у кого денег не оказалось, как, впрочем, и араки.
Нужно было что-то делать.
Один из приятелей предложил нарвать сочных абрикосов, которые как раз поспели на небольшом деревце.
Это абрикосовое дерево было особой гордостью соседа Ибрагима, считавшего себя великим садоводом и утверждавшего, что только у него мог в Лескене вырости абрикос и дать зрелые плоды.
Помимо агрономических талантов Ибрагим был известным на всё село охотником и умелым кулачным бойцом.
Связываться с ним никто не хотел, но ничего умнее собутыльники придумать не смогли, поэтому через несколько минут стали безжалостно собирать богатый урожай.
Нарвав целое ведро, они тайно огородами пробрались к местной торговке и обменяли фрукты на два трёхлитровых баллона араки, обязуясь баллоны вернуть хозяйке, конечно же, после употребления содержимого.
Арака, словно целебный элексир, величественно растеклась по внутренностям приятелей и постепенно вернула их к жизни.
Достигнув употреблением второго баллона состояния, что называется - «под шафе», собутыльники решили пойти в «Центр» (так называется пятачок рядом с администрацией Лескена), чтобы перекинуться парой слов с односельчанами, узнать свежие новости и выкурить несколько чужих сигарет.
Идиллия в «Центре» продолжалась недолго.
Полчаса спустя, в размеренную беседу односельчан ворвался разъярённый хозяин абрикоса и с кулаками набросился на Хасана, обвиняя его в воровстве и бесчеловечном насилии над нежным деревом.
Завязалась потасовка, в которой Ибрагим очень умело нанёс пару точных ударов в лицо соперника.
На крики и возню из Администрации вышел участковый милиционер Харум и, зная крутой нрав лескенцев, сразу вытащил из кобуры пистолет, долго с ним возился, затем тщательно прицелился в небо, чтобы ненароком не попасть в пролетавший над Лескеном реактивный самолёт, и произвёл выстрел.
Дерущиеся не обратили на выстрел никакого внимания.
Тогда милиционер вошёл в образоваванный зеваками круг и выстрелил в землю прямо под ноги Хасану.
Тот от неожиданности подпрыгнул на месте и наотмашь кулаком ударил по лицу Харума.
От удара милиционер упал, а дебошир бросился бежать.
Участковый в сердцах попытался застрелить Хасана за «нападение при исполнении», но стоявший рядом пострадавший Ибрагим со словами:
- Куда ты собрался человека за абрикос стрелять! - аккуратно отвёл в сторону пистолет.
Камера предварительного заключения в лескенском отделении милиции была очень небольшой, и всех подозреваемых вместить не смогла. Поэтому несколько арестованных участников инцидента мирно сидели на улице, пуская ленивые кольца дыма из сигарет.
- Если этот негодяй Хасан не явится сюда с повинной и не попросит у меня прощения, я, клянусь прахом отца, посажу вас всех на пятнадцать суток! Не пощажу никого! А его я всё равно потом поймаю и отправлю в лагеря! В Сибирь! Сгною! - кричал участковый, периодически прикладывая к огромному синяку под глазом металлическую круглую печать.
Глава администрации села, который недавно вернулся с горохового поля, в целом поддерживал карательную операцию правоохранителя, но лишаться семнадцати работников накануне уборки в его планы никак не входило.
- Послушай, дорогой товарищ капитан!
Я полностью с тобой согласен. Этого негодяя нужно наказать. Показательно. Но подвергать опасности уборочную из-за какого-то пьяницы - не совсем правильно. Отпусти людей, не бери грех на душу.
- Я своё слово сказал и менять его не буду! - отрезал участковый и начал что-то яростно записывать в блокнот.
А в это время новоиспечённый сельский террорист сидел в зарослях кукурузы и трезвел.
От обилия событий, небольшой драки и хорошей пробежки алкоголь начал покидать его организм, отчего он заметно терял настроение и начинал осознавать последствия утреннего инцидента.
Два пустых баллона из-под араки сиротливо валялись под деревом, под тенью которого они с приятелями ещё недавно опохмелялись.
Не зная что делать дальше, он забрал пустую тару и побрёл к торговке.
Торговка радостно встретила поставщика абрикосов и сообщила, что очень выгодно продала всё ведро, поэтому бесплатно налила ему ещё три литра араки.
Так как Хасан теперь был в бегах, то звать приятелей ему нельзя было никак, поэтому все три литра он выпил сам, сидя под тем самым абрикосовым деревом.
Что и говорить!
Если закусывать араку одними лишь, хотя и очень сочными, абрикосами, то глубокое опьянение быстро настигает человека.
Хасан, что называется, напился вхлам.
Тяжёлые мысли ворочались в его голове.
Первая ворочавшаяся мысль была о мести милиционеру и Ибрагиму.
Вторая ворочавшаяся мысль была связана со свободой.
Сидеть в тюрьме в самом расцвете жизни он никак не мог.
- Лучше геройски умереть, чем жалко сгнить! - мудро, как ему казалось, решил он и стал выкапывать любимое дерево Ибрагима из земли.
Толпа людей возле администрации села к тому времени достигла значительных размеров.
Дело в том, что домочадцы задержанных узнали о происшествии и начали подтягиваться к опорному пункту милиции.
Вокруг здания опорного пункта стоял лёгкий гул от тихо переговаривающихся селян и редкий лай снующих между ног собак.
Сквозь толпу к ступеням здания с целым деревом с абрикосами на ветвях пробирался сильно испачканный человек, громко выкрикивавший страшные ругательства с проклятиями в адрес хозяина дерева и участкового.
Наконец, он дошёл до ступенек, торжественно водрузил дерево, и с криками:
- Стреляй в грудь коммуниста, сука! - разорвал на себе рубашку.
Спелые абрикосы бесшумно оторвались от веток, мягко упали и скатились к ногам собравшихся сельчан.
Все с вожделением посмотрели на аппетитные фрукты, но никто не посмел их поднять, так как рядом могла разыграться трагедия, и поедать при этом абрикосы было бы не вежливо.
Из дверного проёма появился участковый Харум с пистолетом в руках, которым секундой ранее он ломал грецкий орех, а за ним испуганно вышел Глава администрации, бухгалтер в нарукавниках и секретарь-машинистка.
- Аааа, пришёл, негодяй! - сказал милиционер помахивая пистолетом, как указательным пальцем.
Готовый принять героическую смерть, Хасан крепко сдавил ствол деревца, отчего на ступеньки с характерным мягким звуком снова посыпались плоды, крикнул:
- Ибрагим, я убил твоё дерево! - затем чуть наклонил голову и крепко сжав глаза, закончил - Стреляй в грудь коммуниста, Харум! Ты не заберёшь у меня свободу!
Воцарилась мертвая тишина.
Казалось, что люди и даже бегавшие вокруг собаки перестали дышать.
Кукушка на соседнем дереве сказала «Ку» и тоже затихла.
Участковый выронил пистолет.
Раздался оглушительный выстрел.
Хасан, как подкошенный, упал на месте и лежал без сознания, дерево без поддержки медленно отклонилось и тоже упало, разбросав свои плоды во все стороны.
Милиционер схватил упавшее оружие, быстро нашёл место, куда попала пуля, затем и саму сплющенную пулю, что-то невнятно бормоча, нервно тряс пулей перед носом Главы администрации, и в конце концов истошно крикнул:
- Врача! Врачаааа быстрее!
Хасана, всё ещё без сознания, на руках перенесли на кушетку в приёмной.
Сельский врач Солтан, торопливо расталкивая зевак, забежал к больному и приступил к реанимации.
Пощупав пульс и послушав дыхание, он флегматично надел на нос очки, поправил белоснежный колпак и как мог сильно отпустил больному звонкую пощёчину.
От удара Хасан подскочил с кушетки, испуганно уставился на доктора и удивлённо спросил:
- Солтан, и ты тоже здесь?
- Где это здесь? - уточнил врач.
- Ну, в аду, наверное. Меня недавно застрелили, а моё место точно в аду... - ответил он.
Взрыв хохота потряс небольшое здание администрации Лескена.
Люди держались за животы и тыкали друг в друга пальцами, смеясь и плача одновременно.
Каждый присутствующий считал своим долгом подойти к дико озиравшемуся Хасану и представиться:
- Эээй, и я тоже тут! А где мне грешнику ещё быть, как не в аду с тобой!
Милиционер после инцидента устроил праздничное застолье, где искренне поблагодарил Всевышнего за то, что его пистолет никого не убил и очень попросил и впредь оставить в статусе неубийцы.
Много людей в тот день говорили красивые тосты. Арака, буквально, рекой лилась. Позже из подвыпивших мужчин полились весёлые песни, откуда-то появилась осетинская гармошка, и застолье плавно перетекло в танцевальный вечер.
Только один человек сидел на самом краю праздничного стола и на его лице не было и следа от всеобщего веселья.
Грустный и трезвый Хасан смотрел на происходящее вокруг и мысленно проклинал свою минутную слабость, которая заставила его при всех дать слово, что он год не будет пить.
Впереди для Хасана распластался бесконечно длинный и безрадостный год, упиравшийся одним концом в праздничное застолье, а другим концом куда-то в бесконечность...
#аланскиехроники