001. Лорд Тайс, Гуд и Малыш
Лорд Тaйс с возрастом начал меняться в теле.
Стал крупнее, былая стройность, завидная телесная красота в считанные месяцы исчезли. Тело вдруг расплылось, точно растворилось в довольной улыбке, на лице разом выступили прыщи, от которых не помогали никакие мази. Случались дни, когда лорду вовсе не хотелось вставать с постели. А лет ему на то время было не более шестидесяти. В другие, даже более худшие дни, он чуствовал себя бодрее, живее , великолепнее.
Он участвовал в турнирах, даже и против двух всадников бился разом. Брал в каждую руку по копью, узду зажимал зубами, шпорил коня, раздувал легкие, разворачивал плечи, со стороны прямо вылитый красавец, забрало разве что опущено. Очень хотел нравиться жене, но рыцарские времена канули уже лет как десять в бездну. Пришло время галантных прощелыг. Жене напевал что-то в уши очередный прощелыга, ноги прощелыги вместо боевой стали обтянуты полосатыми кальсонами. Вместо суровой жесткой бороды на подбородке у него теснилась скромная редкая рыжая полоска, наверняка даже крашеная, две тонкие схожие полоски обрамляли тощую, высощшую на взгляд верхнюю губу. Время рыцарей буквально на глазах исчезало, уходило куда-то серым дымком, приходили ему на смену совсем другие времена.
Лорд понимал, что покорять жену - дело бессмысленное, все вокруг менялось , будь он даже вдвое-втрое выше себя, ни за что не переплюнул бы того хлыща, что сейчас на что-то уговаривал его жену. Лорд поднял в воздух левую руку с копьем, противник ответил тем же. Лорд пришпорил коня, тот поднял в воздух передние копыта, по-боевому заржал, чуть даже приспустился на круп, тяжело осел, после собрался всей конской мощью и рванул вперед. Если бы копья были острыми, а не тычковыми, противник был бы попросту порван ими, тем более, что лорд со знанием направлял их в щели между створок доспехов. Оба копья неубийственно скользнули по стали, лошади в концах загонов скоро развернулись, лорд снова кивнул и они с соперником развернули копья, так что сошлись теперь уже их древками друг против друга. Лорд уверенно выбил соперника из седла, оставив на его стальнойброне глубокие вмятины, лошадь противника едва не повалилась набок, ноги ее подкосились, но все же она выправилась , удержалась на покрытом опилками поле, крепкая боевая лошадь. Супруга лорда тем временем забавлялась разговорами с модным прощелыгой, турнирные подвиги лорда не были женой замечены.
Оруженосец по окончании турнира с трудом расстегивал суровую кожаную шнуровку, что скрепляла вместе доспехи его хозяина. Все мы, говорил он с грустью в голосе, мало-помалу превратимся в сарацинов. Взгляните, лорд, я сейчас вас полчаса раздевать буду, столько же, если и не дольше, одевал вас час назад. А сарацины уже всего через минуту сидят в своих седлах, для них походная жизнь легка и привычна, они в любое время готовы скакать хоть на край света, и кони у них на заглядение легкие, неутомимые скакуны. Сейчас расстегну вам доспехи и отправлюсь биться насмерть с оруженосцем вашего недруга. Ну, убьем друг друга, счастье вдруг для всех на земле разом наступит. Ладно, был бы мой соперник сарацином, но ведь оба христиане, глупо все это будет смотреться.
Но как прикажете, лорд, выдохнул оруженосец, умру, не впервой мне умирать за вас. Пока он все это выговаривал хозяину, из лесу, из чащи, неспешно вышел человек во всем зелёном: зеленые туфли на ногах, носки туфлей кокетливо, по-турецки завернуты острыми носками кверху; ноги стройные, подвижные, точно в коленях у него спрятаны не коленные чашечки, а неугомонные шарниры; бедра обтягивало зеленое трико; зеленая курточка, пижонски, вызывающе распахнутая на груди; на голове покачивалась зеленого цвета шапочка с озорным бубенчиком; за спиной виднелся крепкий лук, на левом боку сидел колчан с охотничьими стрелами. Сопровождал зелёного воина огромный мужчина в бурой монашеской рясе, звали его Малыш, он каждую минуту готов был поесть и выпить. Наверняка это Робин Гуд, лесной человек, подумал оруженосец, подумал на этот раз вслух. А это, полагаю, его Малыш, задал он сам себе несложныйвопрос.
Так это вы, Гуд, спросил лорд, его тем временем расшнуровывали, охотитесь в моих шервудских местах, истребляете мое дикое поголовье. За такие проступки у нас принято вешать, и ведь вешаем людей вроде вас, на прошлой неделе отправили к праотцам двоих негодяев.
Мне, впрочем, все уже безразлично, сказал лорд, трон на глазах забирает мой брат, меня же отправляет к сарацинам. Пойдете в мое войско? Пойду, может, ответил Гуд, подумав. Он думал недолго, он не приучен был думать, только и делал вид, что думает. На этом первую главу можно заканчивать, поинтересовался Малыш? Да, сказал оруженосец лорда.
Мысли лорда случайно обратились к жене, у которой давно уже не было к нему никакого чувственного интереса, даже малейшего. Оруженосцу знакомы были эти тяжелые мысли, Гуду и Малышу все это было внове, но и они поняли, что у лорда не так уж сладко было на душе. Они поинтересовались, могут ли чем-то помочь? Рука Гуда привычно потянулась к колчану, пальцы бережливо пересчитали стрелы; Малыш подтянул рясу, обнажив сильные икры, крепкие колени, нехорошо, зловеще улыбнулся. В этом деле мне ничем не помочь, ответил лорд, могу до вечности перечислять все свои достоинства, недостатки, жизнь моя оттого не изменится. Без доспехов он выглядел обычным человеком, не королевского вида, но заметна была в нем невероятная, королевская сила.
Две недели спустя лорд должен был отправиться в Палестину за подвигами, один из которых заключался в том, чтобы освободить от неверных храм Господень. Набираю себе войско, сказал он, войдете в него? Я уже вошел, ответил Гуд, у меня нет выбора, если не считать виселицу выбором, а Малыш без меня в любом случае пропадет, так что и он войдет в войско. Лорд пока набрал всего всего полторы сотни человек, треть из них была голодранцами, болтаться бы им на суках, но крестовый поход, верил лорд, мог их изменить, слабо верил в то, но все же верил.
По пути к ним присодинятся другие отряды, состоящие, как правило, из настоящей рвани, беспризорные дети, гулящие женщины, но это известная черта любого крестового похода.