Еще один год подаренной жизни - 8
Факт, инфляция. Даже дражайший пан Соукуп повысил плату за склады. В нашем случае - на двести крон, а вот овощникам - на все пятьсот, потому что оборудовал целый отсек новыми рефрижераторами. Как будто я в этом что-то понимаю. Я поняла только одно. Есть бог на свете. Пусть даже на всех один и у каждого свой. Я столько лет платила тысячу сто крон в месяц, а мои товарки - по тысяче, что сейчас , тот факт, что мы - каждая - будем платить по тысячу сто, кажется мне актом божественной справедливости.
А тут как раз канун Пасхи. Великоноци по-чешски. Короче, католическая пасха. Натаха пришла ко мне с Дадой, но мне не удалось его больно-то потискать, потому что я готовила ужин для Франтика. Ну, и разумеется, выкладывала, как на духу:
- Я сегодня плакала. До полчетвертого просидела с минус двести пятьдесят, и расплакалась. Главное, издатели позвонили с утра, что 21-го апреля презентация четвертого номера альманаха "Светотени" и второго тома Собрания моих сочинений отменяется, по техническим причинам. А я ведь уже позвонила Франтику и перенесла ужин с воскресенья на субботу, сегодня! И сижу такая! Люди через меня как через неопознанный объект несутся! И расплакалась, и нашла же виноватую!!! Позвонила Веронике и проблеяла "ты меня на праздники без работ оставила-ааа", бедная Вероника, переполошилась. Спрашивает " ну, хочешь я тебе сейчас, все, что есть, привезу?" Хочу-уу, плачу я.
- Сейчас у нас Дада заплачет! - говорит дочь, - посмотри, как он на тебя жалостливо смотрит!
- Вот единственный человек, который меня понимает! - кидаюсь я к Даде, и начинаю целовать его щечки, и щекотать его ножки, и забываю, о чем я плакала.
- И что Вероника?
- Послала своих двух девочек-дочек, кучу всего, из которого только пять работ можно было положить в папку, три маленьких и две больших, и два куска домашнего торта, у старшей девочки вчера был День рождения - пятнадцать лет! Подумала обо мне, утерла мои слезы! И только они ушли, я продала один маленький подрамничек и выскочила на плюс семьсот. И вот я думаю, что Франтику сегодня, как подарочек на Великоноци, подарю пятьсот крон. А завтра, бог даст, заработаю по пятьсот крон для Владика и Филиппа. К вам же приду сразу после работы. Чего желаем - КФЦ или вареники из русской лавки?
- Конечно, вареники. И сметанки, пожалуйста, каждому по банке.
- А кулич?
- Ну, и кулич, - согласилась дочь. - Мы сейчас убегаем, но к тебе придет Давид-старший. Мы получили шторы из Китая, прямо через Интернет, наш тебе подарок к Дню рождения. Я, когда уходила, он уже заканчивал их подшивать на швейной машинке, там длина была взята с запасом.
- Что? - вскричала я, - Давид? А у меня ничего нет, чтоб его угостить!
- А его и угощать не надо, он будет рад продемонстрировать свои золотые ручки. Мы же остаться на это шоу не можем. Нам есть и спать пора.
- Давид, у меня есть только вино. Хочешь? - спросила я покаянно, когда он притащился с огромной сумкой и этими шторами.
- Пусть будет вино, - милостиво сказал Давид, и начал раскладывать на моем белом столе какие-то крючки, зажимы и инструменты.
Франтику, когда он пришел ровно в восемь, пришлось сидеть на краешке этого стола, но он довольно бодро следил за священнодействиями Давида. А Давид, разглядев на тарелке Франты аппетитную куриную ножку, запеченную с чесноком и майонезом, сказал "я, пожалуй, тоже осилю маленькую порцию". Вот они поели, Франтик подтвердил, что дневник своих приемов пищи честно ведет, благодарно принял пятьсот крон, но от шоколадного барана отказался ( он же внутри бисквитный! - ну и что, снаружи-то шоколадный!), а Давид помыл руки и приступил к развеске штор.
Я старалась не дышать, уткнувшись в "косынку". Когда Давид меня о чем-то спрашивал, я отвечала. Всего пару раз я подлила ему вина в бокал. Он балансировал на двух табуретках около часа.
Но он все доделал до конца. И по пути еще привинтил ручку на двери в коридор. И заметил, что с кучей проводов на полу в углу тоже надо что-то придумать. Я просто млела. Впервые за четыре года в моем доме хозяйничал мужчина. И мне это безумно, безумно нравилось.
Я отдала ему шоколадного барана.
Вместе со шторами, которыми я пользовалась в течении четырех лет каждую зиму. Шторами, оставшимися ему от его мамы.