Помощница лесника

Вадим Светашов
                Помощница лесника.

           Для решения некоторых производственных вопросов пришлось побывать на железнодорожной станции, которая находилась в четырёх километрах от райцентра. Приехав на станцию, отправился к её начальнику, а машину отпустил на заправку. Закончив дела с начальником и побывав в товарной конторе, прошёл через перрон к автобусной остановке. Сюда должна была подойти машина. Её пока не было. Я сел на единственную скамейку чуть в стороне от остановки, и подставив лицо солнцу, закрыл глаза. Лучи апрельского солнца мягко ласкали и гладили кожу.
           Не открывая глаза слышал, как подошёл автобус, высадил пассажиров, и заглушив двигатель остался на месте. Меня окликнули по имени-отчеству. У скамейки стоял знакомый лесник, опираясь на самодельную трость. Поздоровались. Я похлопал рукой по сиденью, предлагая присесть.
           -- По работе, или кого встречаете? – как-то неуклюже устраиваясь, поинтересовался он.
            -- По работе. Машину отправил на заправку, да вот дождаться не могу.
           -- На переезде возможно застрял. Проезжая, видел в окно длинную очередь. – он помолчал. – А я вот, не вовремя с больницей связался.  Пора начинать сосенки садить, а у меня нога заотказывала. Вот выстругал палочку, да кое-как до поликлиники добрался. Хирург сказал, что это артрит коленного сустава, поставил два укола. Полегче стало, но всё равно ступить больно. Больничный выписали и через неделю показаться велели.
           -- Сколько у Вас посадки-то?
           -- Около пяти гектаров…
           -- Справятся и без Вас.  У лесничества в этом году план невеликий. А мне помнится, что пенсия где-то близко.
           -- Ага, меньше года осталось. Не хотел уходить, да видно не судьба. Хромой лесник и не лесник вовсе, а так, насмешка. – он опять помолчал. – Собственно, я к Вам не поэтому подсел. Я  знаю, что Вы птицами интересуетесь, вот и решил Вам рассказать. Я ведь тоже лесных птиц хорошо знаю и мог бы много чего обсказать о них. А тут вдруг незадача вышла. В прошлую пятницу я на обходе был. Иду, значит, через татарский покос и вижу: летит через поляну черная птица с сухой веткой в клюве. Сначала думал желна. Иду себе дальше. Но что-то не так! Хлоп себя по лбу! Зачем дятлу сухая ветка, он же в дупле живёт. И хоть полёт у птицы похожий, волнистый такой, а крылья-то короткие и округлые. Размер одинаков, но облик другой!  Остановился, повернулся, а её уже и нет. Посмотрел по деревьям на опушке: одна ветка на ёлке слегка качается. Подошёл ближе. Крона у ёлки густая, пушистая, ничего не вижу. Потом ветка опять качнулась, послышалось какое-то дребезжащее карканье, мелькнуло что-то тёмное и опять тишина. Я подождал минут десять, но впустую. Ну, думаю, приду потом с сыном, он залезет и посмотрит. А тут нога подвела. Может Вы разъясните, про эту птицу.
           Я рассмеялся, -- как же можно определить птицу, не видя её. Ведь даже описать толком не можешь.
           -- Не могу, -- согласился лесник, -- только знаете, я потом долго раздумывал и почему-то мне кажется, что она напоминает сойку, но опять, полёт другой, да и тёмная она. Ну, я поковылял! До свидания. А всё-таки жаль…
           Он начал подниматься, но я остановил его. – Я, кажется,знаю этот покос. И даже помню, отчего он так назван. Долгое время покос принадлежал старому татарину. Он и умер во время сенокоса. Уснул в шалаше, да так и не проснулся. Его только через день хватились. Так?
            -- Точно так. Сын поехал ему продукты отвезти, а он уже и неживой.
            -- Можешь точно описать, как эту ёлку найти. Будет время, постараюсь проверить. И обязательно расскажу.
           Лесник на минуту задумался.
           -- До татарского покоса не доехать, -- медленно начал он, покачивая головой, -- ещё в марте лесовозы всю дорогу размесили. Такие колеи, что на УАЗике и делать нечего. Километра два придётся на своих двоих добираться. А на покосной поляне, на кромке, сосна стоит с сухой вершиной. Это справа, ближе к дальнему краю.  Рядом с ней толстенная берёза. А между ними, чуть поглубже в лес – эта самая ёлка. Она даже пониже березы будет.
            -- Хорошо, не забуду. До свидания, выздоравливай!
            Как раз в это время подошла машина с заправки.
            К моему великому сожалению, ни в апреле, ни в мае мне не удалось попасть на татарский покос. И только в середине июня я до него добрался, причём вопреки предсказанию лесника, с большим трудом, но доехал до самого покоса. Нужное дерево отыскал быстро. Ёлка была высотой метров шестнадцать-семнадцать, с пышной густой кроной. Нижние ветви опускались почти до самой земли. Долго, метр за метром,осматривал дерево в бинокль с разных точек. Наконец,  метрах в пяти от вершины, обнаружил у самого ствола тёмное пятно, напоминающее гнездо. И всё-таки это не факт. Пятно могло быть переплетением еловых лап, старым гнездом какой-либо птицы, «ведьминой метлой» и, наконец, беличьим гайном. Как ни старался разглядеть, ничего из этого не вышло.
           Впустую влезать на дерево не хотелось. В это время у елей интенсивно выделяется смола сквозь кору, и я бы обязательно в ней перемазался. Рядом с подозрительным пятном мелькнула тень. Послышался как-бы хриплый скрежет, но не дребезжащее карканье, как говорил лесник. Одноверменно слабо донёсся многоголосый писк. Так могли пищать только птенцы.
           Решение было принято. И хотя птицу я так и не увидел, как иолько утих писк, начал подъём в крону.
 
           Продираться сквозь густые и липкие ветви оказалось не так просто. Когда я добрался до гнезда, руки были сплошь в смоле и прилипшими к ней кусочками коры. Гнездо располагалось у самого ствола в развилке двух толстых веток. Оно было сплетено из веток различной толщины, но в основном из свежих, тонких и гибких еловых веточек. Кроме веток в строительном материале присутствовали зелёный мох, сухая трава и бородатый лишайник. Стенки гнезда были толстыми и плотными. Внутри, плотно прижавшись друг к другу на меня испуганно смотрели четыре, уже достаточно хорошо оперившихся тёмно-бурых птенца. Лежали они на мягкой подстилке из корешков, шерсти и пуха.
           Я уже понял, что передо мной гнездо кедровки, но кое-какие сомнения оставались. Вопрос, почему загнездились эти птицы там, где абсолютно нет кедра, долго крутился в голосе. Ведь кедровые орешки являются основой их питания. Ближайшие одиночные кедры начнут встречаться в 12-15 километрах севернее этого места.
           Задерживаться у гнезда не стал и быстро спустился на землю. Уезжать сразу не думал,  уж очень хотелось увидеть взрослых птиц. Сидя в машине и наблюдая за ёлкой, вспоминал, что я знаю о кедровках.
           Кедровка – осёдлая и кочующая птица. В зависимости от урожая кедровых орехов, она может гнездиться несколько лет подряд, а при неурожае неожиданно исчезает в поисках кормовых угодий. Придерживается темнохвойной тайги, иногда с примесью берёзы и осины. Открытых мест избегает. Весной и летом держится скрытно, осенью и зимой менее осторожна, иногда довольно шумная.
           Пары создают на всю жизнь. Парами же постоянно и держатся, хотя зимой иногда объединяются в небольшие стайки. Отдельные пары, не найдя плодоносящих кедровников, могут безболезнено просуществовать, питаясь семенами ели и сосны,крупными семенами травянистых растений. Видимо, на такую пару мы и наткнулись. Кроме семян птицы питаются ягодами и насекомыми. Могут поймать мышь, ящерицу и лягушку, разорить гнездо мелкой птицы, съев яйца или неоперившихся птенцов.
            Через открытое окно услышал характерное скрежещущее карканье. Всматриваюсь по направлению голоса. Точно! Она, кедровка. Сидит на сучке сосны, рассматривает машину. Поднял бинокль. Птица просидела всего несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы рассмотреть её. Шапочка на голове, крылья и хвост – чёрные. Голова, грудь, брюшко и спина бурые с крупными продольными белыми пестринами. Белое подхвостьё.  Такой вот портрет кедровки.
              Она слетела, мелькнув белой поперечной полоской на хвосте, и исчезла в еловой кроне. На обратном пути, как обещал, завернул к леснику. Он уже был дома, здоровый и бодрый. Увидев меня, сразу повёл к рукомойнику, висевшему рядом с крыльцом и вынес из сарая бутылочку ацетона. Без него, сказал, руки от смолы не отмыть. И правда. Никакое бы мыло не помогло. Присели на крыльце. Я рассказал о гнезде, его хозяевах и всё, что знал о кедровках. Добавил, что в тех местах, где растёт кедр, кедровку называют не иначе, как «помощник лесника». Ведь чешуйки у кедровых шишек не раскрываются и тяжёлые созревшие шишки вместе с орешками падают прямо под дерево.
           То есть  самостоятельно кедр расселяться и увеличивать свой ареал сибирский кедр не в состоянии. Необходима помощь человека. И тут на помощь леснику приходят животные. Белка, бурундук, кедровка и сойка создают себе запасы кормов на зиму. Они добывают из шишек орешки, набивают ими защёчные или горловые мешки и прячут их в укромных местах: в норки, под корни деревьев и пней, в мох, порой перенося добычу на значительные расстояния. Многие такие захоронки забываются или животные погибают. А в результате, в самых неожиданных местах появляется молодая кедровая поросль.
           -- Представь себе: одна кедровка может перенести в горловом мешке за один раз до сотни орешков!
           -- Перенести-то она может и перенесёт, только мне такая помощница без надобности, -- проворчал лесник, -- кедров у меня в обходе нет, а сосновые, да еловые семена имеют собственные крылышки и хорошо переносятся ветром. А эта Ваша кедровка только гнёзда разорять будет. А мне это надо?