На город медленно опускалась ночь. Только естественный фонарь в форме шара освещал дороги и скамейки. Всё затихло. Дети теперь не бродили по улицам, играя друг с другом. Взрослым завтра нужно было проснуться с рассветом, чтобы купить на полученные деньги в какой-то день месяца буханку хлеба, молоко и два килограмма риса с гречей. Они тоже спали. Город спал. Спала даже мафия. Спали все. Почти. Бодрствовало только одно-единственное существо, которое бродило по улицам в поиске будущей жертвы. Оно ело всё живое. Ело живую плоть и поглощало свежую кровь. Оно – это я.
Я – та, кого боятся. Та, кем пугают непослушных детей. Та, кто подарит смерть всему живому, кто попадётся на моём пути.
Я – оборотень. Оборотень – собака. Я – тибетский мастиф. Меня зовут Кики. И я... больна бешенством. Уже в юности я узнала, что могу обращаться. В момент моего первого обращения щенку было около месяца от роду. В какой-то момент я поняла, что мне нравится собачья жизнь куда больше человеческой. Я не видела смысла жить. Ни в чём. У меня не было мотиваций, целей, планов и желаний. Я решила остаться собакой. Со временем я повзрослела и стала большой собакой, которую любили и о которой заботились.
Меня укусил соседский пёс – немецкая овчарка. А его укусил енот во время лесной прогулки с хозяином. Енота так и не нашли. А соседа усыпили. Мой хозяин не сразу заметил то, что я больна. Мне пришлось его убить, пока он спал. У меня не было выбора.
Бешенство странно сочеталось с тем, что я оборотень. Я стала в три раза больше. Кожа стала прочной до такой степени, что от неё рикошетили пули. Меня не могли убить. Меня пытались отравить, сжечь, всадить в меня различные снаряды, но не вышло. Я бессмертна? Возможно. Но это не привилегия, а кара. Я не осознавала того, что делаю. Из-за бешенства я не переносила свет, поэтому на охоту выходила исключительно ночью, а днём искала тёмные места. Я постоянно чувствовала общую слабость, не могла удерживать слюну, была агрессивна... Меня раздражало буквально ВСЁ! Меня раздражали свет, люди, другие животные, дождь, жара, холод, голод, свои собственные мысли... Я находилась в теле бешеной собаки, но внутри всегда оставалась юной девушкой. Я хотела убить себя, но не могла. Как хорошо быть собакой, которую любят, и как плохо быть собакой, которая сама хочет убить всех и использовать в качестве пищи. Один человек был похож на тыквенную семечку. В день мне требовалось убить сотни людей, чтобы насытиться. Я понимала, что так жить нельзя. Человек внутри меня понимал, что надо покончить со всем этим. Но мастиф был сильнее...
Каждую ночь я бродила по улицам всего мира. Я была там, куда когда-то хотела съездить или слетать. И вот, я на месте. Но теперь это не приносило мне никакой радости. В голове было одно: «Мне нужно больше мяса!».
Я была похожа на человека, который управляет роботом, находясь в нём. Но выйти оттуда было невозможно. Я бродила по свету в поисках пищи. Если людей поблизости не было, мне приходилось есть землю и растения. Я пыталась выжить. Обычная собака живет с бешенством меньше двух недель, ну а я явно побила рекорд – пятнадцать собачьих лет.
Однажды я упала без сил. Тогда мне было двадцать пять. Просто шла и упала. Я нормально питалась и всегда находила свежую кровь для утоления жажды, но, кажется, у всего есть срок. В двадцать я начала прихрамывать на левую заднюю лапу. У меня болело всё тело. Иногда меня знобило. Я не обращала внимания на это. Я же оборотень! Но... Теперь я точно знаю, что нет ничего вечного. Всё умирает.
Я поняла, что мой конец близок, и медленно побрела в дом, где я родилась. В семнадцать лет в страшном пожаре сгорел мой старший брат. Я не знала своих родителей. Отец умер на войне, а мама повесилась на восьмом месяце беременности. Врачи смогли спасти ребёнка. Меня всегда воспитывал брат, который всегда был человеком. Я младше него на шестнадцать лет. И... Я не смогла его спасти. Испугалась огня. Вот тогда-то я и узнала, что могу обращаться. Жаль, после пожара... Прошел год, я решила обратиться в собаку, которую потом подобрал мой хозяин.
Я шла много дней и ночей и дошла до того города, где прожила семнадцать лет. Почему-то то место так и осталось нетронутым: все доски, опалённая мебель, фоторамка с семейным фото и моя кукла, лежащие около входной двери. Прошло столько лет... И ничего не изменилось.
С большим трудом я обратилась в девушку, которая когда-то покинула это место. Мне снова семнадцать. Две косички с чёрными лентами, чёрное платье и чёрные туфли на низком каблуке. Я сделала тридцать небольших шагов вперёд и села в центре нашего небольшого дома, точнее, в центре пепелища. Закрыла глаза и сказала:
«Брат, я скоро приду к тебе!».
Вдруг пламя окутало те единичные объекты, оставшиеся целыми на месте предыдущего пожара. Красное пламя. Мой пронзительный крик. Долгий. Сумасшедший. Пропитанный болью.
Всё закончилось. Но брата я так и не увидела. Он в раю... А я... Нет.
Прости, брат.
21.04.19