Пьеса в трёх действиях
Ежегодной весенней истерии по выносу тела
Вождя мирового пролетариата из Мавзолея,
Посвящается.
Главные действующие лица:
1. Бригадир: Зинаида Марковна.
2. Группа разнорабочих в составе четырёх человек:
а) Старшего Степаныча, шустрого старика пенсионного возраста.
б) Первого колхозника: Васяки, подслеповатого мужика, лет так, эдак сорока с хвостиком.
в) Второго колхозника: Михася, глуховатого, но крепкого мужика, лет пятидесяти.
г) Третьего колхозника: Заря, подслеповатого и глухого на одно ухо бессменного бригадного сторожа.
3. Вестовой: Ванятка, мальчик лет двенадцати, местный дурачок.
4. Захватчики и оккупанты:
А) Herr Offiziеr
1 – ый солдат: Klaus Kloppe
2 – ой солдат: Ganz Graubbe
5. А также: коллектив колхозников в преобладающем большинстве женского пола, самой разнообразной возрастной группы, ну а также парни не призывного возраста и подростки.
Данные события происходят в отдалённой степной бригаде колхоза «Красный животновод», где перед бригадной конторой красовался девиз – наставление:
«Держи быка за рога, а корову за вымя».
Примерно в конце августа по дошедшему сюда распоряжению крайкома партии в бригаде готовились к эвакуации на восток, точнее сказать, в сторону близь лежащих бурунов. Перед поставленной задачей, врагу ничего не оставлять, трудились с полной отдачей сил.
Действие первое
Примерно в послеобеденное время, в часу так половине второго по степной дороге, со стороны райцентра, поднимая густую пыль за собой, мчалась грузовая машина.
Машина известной марки, прозванная в народе полуторкой. Машина лихо подскочила к конторе, взвизгнула тормозами и резко остановилась.
Из машины выскочил уполномоченный местного масштаба, он с ходу и на бегу спросил у стоявшего возле входа Степаныча:
Уполномоченный: Зинаида Марковна у себя?
Заслуженный колхозник Степаныч, удивлённо глядя на уполномоченного, переспросил:
Зинка? Зинка у себя. Бумаги собирает.
Представитель районной власти вбежал в помещение конторы, вскоре оттуда вышел в сопровождении бригадира.
Уполномоченный: Я надеюсь, Зинаида Марковна, что с поставленной перед вами задачей справитесь.
Бригадир: Раз партия приказала, справимся. Не стоит беспокоиться, всё сделаем в наилучшем виде.
Уполномоченный: Тогда показывайте, куда сгружать важный груз?
Бригадир: А вот туда и определим, место надежное.
Зинаида Марковна указала рукой на место с левой стороны конторы, место бывшего телятника заросшего густым и высоким бурьяном, скосить его не доходили руки, слишком много было других дел, а вот сейчас и пригодились лопухи с репьями, да лебедой мелколистной.
Уполномоченный свистнул водителю машины и рукой стал указывать, куда тому подъехать.
Шофер не глушивший мотора, видимо спешность дела не позволяла, газанул и с разворотом сдал назад, отчего сидевший грозного вида мужик с зажатой меж ног берданкой покачнулся и смачно выругался.
Машина резко остановилась, из кабины выскочил водитель, ловко орудуя руками, открыл задний борт, в кузове лежал бронзовый Владимир Ильич двух с половиной метра роста, в левой руке он зажимал кепку, а правой рукой указывал вперёд, в данном случае, в боковой борт.
Отставив берданку в сторону, оперев её на кабину машины, грозный мужик подхватил за голову Ильича, приподнял, а затем навалившись всем телом стал сдвигать того с кузова, внизу приняли вождя мирового пролетариата и поставили в вертикальное положение.
Ловко закрыв задний борт, шустрый водитель впрыгнул в кабину и тут же за собой захлопнул дверцу.
Уполномоченный не стал дожидаться приглашения, поспешил сесть в машину, Зинаида Марковна только и успела спросить.
Бригадир: Как далеко ещё враг?
Уполномоченный: Та – а.
При этом махнул рукой в сторону, сел в кабину, громко хлопнув, закрывая за собой дверцу.
Машина рванула с места, грозный мужик, не устояв на ногах, плюхнулся задом на своё место, поднимая клубы пыли, машина понеслась по дороге в обратном направлении.
Зинаида Марковна стояла и смотрела вслед удаляющейся машине, вот и понимай теперь, то ли торопиться с эвакуацией, то ли ещё имеется время.
Осматривая Ильича и обойдя вокруг него, подумала, а не устроить ли ей прощальный митинг, будет даже торжественно.
А придать земле памятник, заметьте временно, до лучших так сказать времён, ещё успеется.
Бригадир: Степаныч! Чего рот раззявил. Ходи сюда.
Шустрый старик не заставил себя долго ждать и тут же оказался рядом.
Бригадир: Вот что, возьмёшь своих орлов, и порушите варочную печь, из кирпича соорудите постамент и поставите на него Ильича. А завтра с утра устроим митинг.
Смотри у меня, чтоб не подвёл.
Ну а после того, как отмитингуем, Ильича снимите и схороните от чужих глаз по - дальше.
Понятно?
Степаныч: А чего ж тут не понять. Всё сделаем по высшему разряду. Вот только сбегаю за хлопцами к Вальке кладовщице.
Они ей там помогают разобрать, что забрать с собой, а что уничтожить на месте согласно приказу сверху.
Хлопцы Степаныча ещё проныры, вместо того чтобы стратегический запас вина и водки аккуратно уложить на подводу, часть умыкнули и временно припрятали за кладовой, чтоб затем перенести в более надёжное место.
Степаныч пришёл ко времени, когда за кладовой уже красовались два ящика вино ёмкостью 0,75 литра в каждой бутылке и ящик водки по 0.5 литра, общий объём спиртного, для уничтожения на месте, внушал доверием.
В то время когда старший разнорабочих хаживал за своими хлопцами, Зинаида Марковна отгоняла любопытствующий народ от бронзовой фигуры Ильича.
Бригадир: Хватит пялить свои глаза на памятник. Посмотрели и довольно. Работы не початый край, а они пришли ротозейничать. Расходимся по рабочим местам. Я кому говорю, расходимся. Вот завтра с утра и соберёмся все вместе, а сейчас работать. Ну, что словно мухи на мёд прилетели, сами ни чего не делаете и мне не даёте. А ну пошли мать вашу!
Зинаида Марковна заботливо рукой стёрла с лица Ильича осевшую дорожную пыль. Ещё раз обошла вокруг бронзовой фигуры, бережно женским взглядом оглядела Ильича, как внимательные жёны осматривают своих мужей перед выходом на работу.
Не прошло и пятнадцати минут после ухода Степаныча, как появились разнорабочие, вытянувшись цепочкой, неся перед собой стопкой сложенные кирпичи.
Когда первая партия кирпича оказалась поставленной рядом с бронзовой фигурой Ильича, бригадир ввёл их в курс предстоящих дел.
Бригадир: Слушайте меня внимательно орёлики. Ваша задача соорудить постамент для Владимира Ильича и установить его туда. Установите, я думаю, так.
Чтобы он указывал нам путь вперёд, прямо на восток.
Туда, где будет коваться наша победа.
Ну, а после митинга, снимите и временно схороните в укромном месте, до лучших времён, которые совсем близко.
Врага мы обязательно одолеем, вот только соберёмся всеми силами и одолеем.
«Орёлики» выслушали бригадира, словно она им читала нотацию, ведь у каждый из думал сейчас совсем не об этом, там за кладовой стояло вино и водка, прикрытая жухлой травой от лишних глаз.
А как приспичит кого ни будь нужда, по большому или малому это не так важно, да наткнётся он на их заначку, полетит же всё к чертям собачим.
Такое дело оставлять на половину сделанным не стоит, уж очень большой риск спалиться.
Поэтому после ухода бригадира было решено незаметно перенести вино и водку по ближе к месту предстоящих дел, так будет надежнее и под постоянным присмотром, вон к примеру в зарослях бурьяна, местечко дикое и мало посещаемое.
Степаныч выдвинул одно категоричное решение, спиртного не пить, до того самого момента, пока не будет сложен постамент, установлена бронзовая фигура и не выкопана яма для временного схрона Ильича.
В подобных случаях, когда имелся такой железный стимул, работа закипела.
Таскался кирпич, месилась глина, заметно поднимался постамент, какой собственно говоря, высоты, а до последнего кирпича.
Вскоре постамент был готов, но вот ставить на него фигуру Ильича было рискованно, нужно было подождать, чтоб глина захрясла. Время жаркое, всё сохнет довольно быстро, так что к вечеру Ильич будет красоваться на новом месте.
А сейчас копать яму среди зарослей бурьяна, вот тут группа разнорабочих вдалась в полемику.
Заря: Яму копать будем согласно христианскому обычаю?
Васяка: Для своей бабушки будешь копать согласно обычаю.
Заря: Так её так и схоронили, как и всех остальных на кладбище.
Васяка: Ну вот, голова твоя захудалая и ответ. Здесь тебе не кладбище, а что ни на есть, ответственное дело. Копать нужно с умом.
Заря: Как это с умом?
Степаныч: А так , Заря моя ясная, чтоб со стороны конторы и дороги не было заметно прогалины. Бурьян должен смотреться сплошным массивом, понятно?
Заря: Понятно - то понятно, а на какую глубину?
Степаныч: На достаточную, чтоб в случае чего не догадались.
Михась: А чтоб не догадались, занавозим сверху, пусть думают, что сюда бричку навоза ссыпали.
Степаныч: Я тебя самого занавозю, прямо на твою дурную голову.
Михась: А чего - о я такого сказал, я только предложил.
Васяка: Предложишь своей жинке, а здесь дело делать надо.
Заря: Дело делать надо, а не сидеть сиднем. Ильича для начала обмерить надо, а уж потом затеваться с ямой.
Степаныч: Знаю я ваши замеры, как всегда просчитаетесь, потом не впихнём в яму памятник. сделаем так мужики, принесём сюда Ильича, уложим на землю, обведём и вперёд с песнями.
Михась: С песнями это хорошо, но для начала не плохо было бы и горло промочить, винца – то можно бы испить, жажду хотя бы удалить.
Михася подержали Васяка и Заря, Степаныч сам не прочь был выпить, да как бы не прогадать, ведь дело щекотливое, один раз выпьешь, ещё захочется, а бутылочки вон они, выложены в рядок, так и просятся в руки.
Степаныч: Ладно мужики, одну бутылку на двоих. Да стой ты Заря, ишь навострился куда, вот Ильича принесём, уложим, тогда и выпьем.
По такому случаю работников не стоило принудительно поднимать, они сами по собственной инициативе бодро вскочили, так что за ними еле поспевал Степаныч.
Двое с одной стороны, двое с другой, подхватили Ильича и понесли в бурьяны, месту временного погребения памятника.
Вышел не большой скандал, когда подслеповатый Васяка в несколько глотков на две трети осушил бутылку.
Чтоб всё было по - честному, нужна была порожняя тара, что – то вроде стакана или кружки.
Михась решил изготовить стакан из пустой бутылки.
Михась: Для меня из бутылки сделать стакан плёвое дело. Рука у меня набита, так что за этим дело не станет.
Остриём лопаты Михась упорно шкрябал по стеклу бутылки ровно по срединной части.
Все с интересом наблюдали за его действиями.
Наконец наступил ответственный момент, когда из бутылки должен был получится стакан.
Михась долго примерялся, прикладывая к боковине штыка лопаты бутылку, но видимо не рассчитал силы удара, стекло лопнуло и рассыпалось на множество кусочков, едва не поранив ладонь «мастера».
Какое разочарование и жалость потраченного времени на пришедшую глупость в голову Михася.
Далее выпивалось так, один пил из горлышка бутылки, трое других мужиков контролировали и в нужный момент дружно выкрикивали «хорош».
Чтоб подзадорить мужиков с энтузиазмом копать яму в довольно сухой и прочной земле, Степаныч предложил один довольно эффективный способ.
Степаныч: Предлагаю мужики устроить соревнование, разделимся а две группы, кто быстрее справится с работой получить по бутылке вина на рыло, идёт?
Михась: А Ильича положим на спину или как?
Мужики призадумались, ведь даже очень верно, надо ещё подумать.
Заря: На спину ложить не стоит. Рука будет торчать.
Васяка: Верно, глубоко придётся копать.
Михась: Да на бок положим. Сэкономим массу труда.
Степаныч: Я думаю положить Ильича на левый бок. Возни будет намного меньше. Согласны?
Михась хоть и не расслышал всех доводов, но также был согласен. Он как все, и нечего ему отбиваться от коллектива.
Разделились так: Степаныч и Заря копают со стороны головной части, Михась и Васяка со стороны ног.
Дело закипело, аккуратно снят верхний пласт с целью дальнейшей маскировки, а далее работали посменно в две штыковые лопаты и один шуфель с коротким черенком.
Здесь в бригаде проще найти вилы, чем шансовый инструмент. Работа спорилась.
Солнце в два своих диска завило над горизонтом, а Михась с Васякой уже торжествовали победу, с их стороны яма была готова, так что две премиальные бутылки вина ожидали своих победителей.
Усевшись на край ямы, победители отхлёбывали из бутылок вино, и весело поглядывали на обливающихся потом Степаныча и Зарю. Вскоре и они закончили работу, но им пришлось распить одну бутылку на двоих.
Васяка: Степаныч, хлебушком бы разжиться. Жрать охота аж кишки сводит. Сальцом - то мы разжились, позаимствовали у Вальки кладовщицы, но сам знаешь без хлеба это не еда. Сходил бы к Зинке, пусть пару караваев выделит.
Заря: Верно, вино ещё туда – сюда, выпьется, а вот для водочки закуска нужна.
Михась: Силы требуется восстановить, а - то как мы Ильича подымать будем, на голодный желудок оно тяжело будет.
Степаныч: Ладно, схожу. Вот только курну, чтоб Зинка запаха не учуяла и уломаю её на счёт хлебушка. У самого в животе урчит, как с утра перекусил, так больше и не ел.
Степаныч ушёл, Михась принялся мастерить стакан, упорный он мужик, как чего задумает, обязательно своего добьётся.
Ещё три бутылки превратились в осколки стекла, одно удивляет, как он ещё не порезал себе руки.
Пока Михась возился с бутылками, Васяка и Заря время зря не тратили.
Они задумали одну хитроумную вещь, отпив из двух бутылок вино, дополнили их водкой, сделано это было специально, чтоб опоить Степаныча, ведь этот зажимистый старикашка не позволить им погулять от души, а ведь такое бывает ох как редко, вон лежат себе бутылочки в ожидании предстоящей попойки.
Степаныч вернулся с двумя караваями под мышками, что такое колхозный каравай, это огромный круглый хлеб в килограмма три веса из белой муки.
Зинаида Марковна распорядилась выдать хлеб по дневной колхозной норме 1,5 кг.
С таким богатством чего не жить, плюс к тому же имеется сало, не жизнь, а праздник.
Степаныч: Проходил мимо пьедестала, глина ещё мягковата. Придётся по временить с установкой Ильича, а чтоб время зря не переводить, маленько перекусим.
Маленько, так маленько, а чтоб не жевать на сухую, решили запивать вином, Степанычу подсунули бутылку с разбавленным вином водкой, отчего тот быстро захмелел, а хмельной мужик самая добрейшая душа.
Дальше пошло и поехало, утолён первый голод, потянуло на разговоры, не заметно шло время, диск солнца коснулся горизонта.
По пыльной дороге со стороны запада бежал мальчишка, скорее сказать, скакал на палочке с деревянной головой лошадки.
Он проскакал довольно большое расстояние по нагретой августовским солнцем дороге, светлыми потёками пота было покрыто его запылённое лицо, грязная майка местами прилипла к телу, но босоногий мальчишка бежал и бежал, чтоб сообщить одну важную весть.
На его появлении в бригаде не особо обратили внимание, Ванятка в здешних местах знался за дурачка, с которого - то особого спроса нет, поэтому завидев его улыбались или окликали ради глупой шутки.
Но сегодня Ванятка был хмур и строг, он сходу заскочил в контору, откуда вскоре появилась Зинаида Марковна и объявила срочную эвакуацию.
Враг был уже по соседству, любое промедление гибели подобно. Ни кто не ожидал такой прыти от наглого и коварного врага. Началось, как в таких случаях бывает, суета и оживление с признаками панического настроения.
В бригаде спешили с отходом на восток, туда, где были свои. Зинаида Марковна помнила о бронзовой фигуре Ильича, когда увидела, что её нет рядом с постаментом, поняла, что разнорабочие во главе со Степанычем заняты захоронением.
Она на сто процентов была уверена, что всё будет сделано в лучшем виде.
В это же самое время уставших работяг сморил безмятежный сон, они крепко спали и не слышали шумного отхода бригады всё дальше в бурунные степи.
Наступила временная тишина.
Действие второе
По той же самой дороге, по которой прибежал мальчик Ванятка двигался враг.
Наглый и коварный.
Воспользовавшись сумерками, в бригаду вошли фашисты.
Впереди бравой походкой вышагивал herr Offizier, а за ним два его верных солдата.
По праву новых хозяев, осмотрелись, посчитали довольно удобным штабом, а заодно и казармой бригадную контору.
Захватчики быстро освоились и разместились, ровно в десять часов вечера herr Offizier объявил отбой, лично для себя, солдаты были выставлены в посменное охранение.
Ночь заканчивалась в полном die Stille und die Ordnung , часовой Граубе прислонившись к обратной стене входа в контору слегка приснул.
Предрассветная прохлада отрезвляюще подействовала на Степаныча, как и было договорено ещё с вечера, что Ильича поставят на кирпичный постамент на ранней зорьке, стал будить мужиков.
Степаныч: Ей лодыри, поднимайтесь. Ильич ждёт. Пора хлопцы, пора. Хватит дрыхнуть. Установим Ильича и продолжите спать, а чтоб согреться, водочки выпьем, она в самый раз пойдёт по прохладе.
Зевая и потягиваясь, поднимались мужики, отойдя в сторонку на пару метров, справили по малой нужду, затем подхватив с двух сторон бронзовую пустотелую фигуру Ильича, и в раз дружно понесли его к постаменту.
Получилась не большая заминка, как поднять и поставить вертикально фигуру на постамент, на то он и мужик, чтоб у него сработала смекалка.
Заря: Пусть Васяка и Михась приподнимут ноги Ильича и поставят на край пьедестала, одной рукой будут придерживаться за ботинки, а другой подталкивать под колена, а мы с тобой Степаныч обвяжем верёвкой вокруг шеи Ильича и будем тянуть на себя.
Степаныч: Ты чего это предлагаешь, башка твоя пустая. Лучше один конец верёвки намотай себе на шею, а другой на свой язык поганый, а мы уж потянем, верно хлопцы?
Васяка: Верно, куда уж, как верно.
Михась: Ты Заря вначале думай, а потом предлагай.
Заря: Если такие умные придумайте сами.
Степанычч: А чего тут думать, делать надо. Наполовину Заря прав, а вот Ильича сзади подпихнём в спину, где – то здесь рогатина валялась.
Заря: Х – ха. Значит с верёвкой глупость получается, а пихать Ильича в спину рогатиной, дело благородное.
Степаныч: Мы же аккуратно и с нежностью, да и Ильич не поймёт, чего это там сзади ему упирается.
Сказано – сделано, немножко напряжённой суеты и возни с похмельным духом, и вот уже Ильич стоит, указывая рукой на восходящую на востоке алую зарю.
Дело сделано аккуратно и в срок, полюбовавшись своей работой, мужики направились к яме, чтобы как говориться обмыть это важное дело.
Из деревянного винного ящика сделанного одновременно и хлебницей и столом, доставались продукты, хлеб и сало, выставили по такому случаю две бутылки водки.
Заря, зная все пути – выходы в бригаде постарался и сбегал за арбузами, в этом году они на редкость оказались сладкими и сочными.
Пробегая задворками конторы, в сумерках рассвета не мог в точности разглядеть, что за чудный человек похрапывал у стены, да и чёрт с ним, не всё ли равно кто это, главное чтоб следом не прицепился.
Знаем таких любителей за чужой счёт в два горла поесть да попить. Михась не отказался от своей идеи сделать из бутылок стакан, но видно потерял навык, бутылки в его руках разбивались на осколки. Над ним стали подшучивать, отчего он злился, отбрасывая в стороны разбитые стекляшки бутылок.
Бутылка водки пускалась по кругу, а Михась со Степанычем строго следили, чтоб всё было по – честному, каждому по норме, а – то иной хитрец, возьмёт и отхлебнёт больше положенного, ведь ни кто из них не скажет, я пропускаю.
На двух выпитых бутылках не остановились и вот почему.
Васяка: Степаныч, так как же это получается, счас пройдёт митинг, мы Ильича, того, а куда остальное денем, с собой – то не понесём, а оставлять, как – то не по - хозяйски получается.
Михась: Правильно Васяка, нужно влить в себя сколько влезет, чего то продуктами раскидываться.
Заря: Я за то, чтобы выпить сколько сможем, а остальное с Ильичём прикопаем.
Степаныч: Знаю я тебя Заря, как облупленного, не сдержишься. А к чему это приведёт? Правильно. К обнаружению памятника, а этого делать не следует. Согласен, выпьем, но в меру. Нельзя подводить людей доверившим нам такое ответственное поручение. Это вам не хухры – мухры, а большая политика. Как говориться, поживём увидим, сбивай Михась сургуч, у тебя это здорово получается, эко сколько бутылок загубил.
Мужики ехидно хихикнули, а Заря протянул Михасю бутылку водки.
Выпили эту бутылку, потом ещё, поднявшееся солнышко на горизонте, своими первыми лучами согрело атмосферу, наступило полное расслабление, а с ним и пришёл сон.
Сон крепкий и долгий.
Ровно в шесть часов утра herr Ofizier согласно распорядку дня объявил подъём.
Чтоб себя взбодрить решил сделать физическую зарядку на свежем воздухе.
Выйдя на крылечко, он был крайне рад яркому и теплому солнцу, поднимающимся над горизонтом, степной воздух дурманяще щекотал ноздри.
Herr Ofizier с довольной миной на лице, глянул на восток, затем налево, после чего перевёл взгляд направо и обомлел от неожиданности.
На постаменте стояла бронзовая фигура Владимира Ильича, которая указывала туда на восток, явно намекая, что вот там собирается могучая сила, которая кроет в себе опасность погибели новых хозяев.
Сжав в гневе кулаки, и трясся ими перед собой, herr Ofizier завизжал явным фальцетом.
Herr Offizier: Kloppe! Graubbe! Kom zu mir!
Klaus Kloppe: Was ist los herr Ofizier?
Ganz Graubbe: Was ist los herr Ofizier?
Herr Ofizier: Was ist das?
Указывая пальцем трясущейся руки на стоящий памятник вождю пролетариата.
Klaus: Das ist grose russiesche Fu”hrer! Mein Herr!
Ganz: Ya, ya, russieshce Fu”hrer/
Herr Ofizier: Nein, nein und nein! Das ist nicht richtig! Unzere Fu’hrer ist Gross deutsche Fu’hrer alles Welt!
Ганц и Клаус стоя на вытяжку утвердительно кивали головами, полностью и безоговорочно подчиняясь высказываниям своего непосредственного начальника.
Указывая на памятник Ленину, herr Ofizier властно скомандовал.
Herr Ofizier: Das ist schnelle zerlegen! Vollziehten! Schnelle, schnelle !
Klaus: Yawohl, herr Ofizier!
Gans: Yawohl, mein Herr!
Клаус и Ганц исполнительные солдаты и готовы выполнить беспрекословно любой приказ своего командира.
Они стремительно ринулись исполнять приказ, а herr Offizier с испорченным настроением вернулся в контору, утренние процедуры не удались, и всё это из – за какого – то бронзового памятника.
С грозным видом подошли захватчики к памятнику Ильича, чтобы свалить того с постамента.
Но Ильич не собирался вот так сразу сдаваться на милость врагу, да какая тут может быть милость, когда тянуться грязные ручонки, чтобы совершить акт вандализма.
Владимир Ильич подошвами своих ботинок топтал протянутые ручонки вандалов, особенно ему удавалось плющить пальцы негодяев каблуками своих ботинок.
Враг временно отступил, скуля, поглядывал на свои израненные ручонки, не выполнить приказ они не могли, но и не могли с голыми руками противостоять вождю мирового пролетариата. Солдатам вермахта срочно требовалась медицинская помощь и помощь в дополнительных средствах борьбы в виде железного лома.
Получив первую необходимую помощь в виде обеззараживания и последующего бинтования рук, Клаус и Ганц найдя подобие лома, предприняли новую попытку вандализма.
Владимиру Ильичу нечего было предоставить против лома, но он не сдавался, сопротивляясь, отбивал ногами попытки подсунуть железяку между ним и постаментом.
В какой – то момент оккупантам это коварство удалось, одно ловкое движение и Ильич теряя равновесие, заваливается на бок и падает вниз.
Враг торжествует.
Приказ herr Offizira выполнен.
После чего новые хозяева жизни отправились устанавливать новый порядок в ближайшие селения, короче говоря, мародёрствовать. После обеда, когда дневная жара спала herr Offizier занялся распределением конфискованного его солдатами имущества у местного населения.
Для этого имелось три чемодана fu”r die Familie, fu”r liebe Frau und fu”r Drei Reich.
Под собственный аккомпанемент herr Offizier мурчал себе под нос «meinе liebe Augustien» при этом деликатно и внимательно рассматривал каждую вещь, после чего определял, в какой чемодан это следует положить.
К вечеру чемодан fu”r liebe Frau наполнился с верхом, пришлось часть вещей переложить в чемодан fur die Familie.
День оказался довольно удачным, если не считать инцидент с памятником.
За это следовало выпить «Schnapsa», что вскоре было и сделано. Herr Offizier попивал из фужера «Schnaps» и с чувством самодовольства посматривал в открытое окно на восток, а его мысли в приятных мечтаниях летали далеко от здешних мест.
А что же наши мужики, достойные колхозники бригады «Красный животновод».
Так они успешно справлялись с уничтожением продукции, кто втихаря накатывал из бутылки, кто отлучаясь по нужде, прихватывал с собой, тут уж у каждого имелся свой подход, пока остальные дрыхнут, чего бы горло не промочить.
Во всём виноват был Заря, ближе к вечеру он разбудил всех, выбрасывая землю из ямы, подравнять ему захотелось.
Вот и сбил всех с толку, отбрасывая шуфель в сторону, сказал.
Заря: Ну кажись, всё. Управился. Ишь как ровненько получилось, любо – дорого смотреть. По такому случаю не грех и выпить.
Чего - чего, а выпить мы завсегда готовы, разбуди нас хоть ночью, хоть на рассвете, а от чарочки, другой не откажемся.
Примем за милую душу, да и ещё попросим.
После того как выпили и довольно солидно, мужики окончательно потерялись во времени, им казалось, что митинг будет только завтра, а сегодня можно себя и побаловать, когда вот так ещё соберёмся, погуляем без всяких бабских окриков, типа: Сколько можно пить или хватит заливаться, домой пора.
Пили без всякой лишней болтовни до самых сумерок, после чего легли спать, тут же.
В таком виде не хотелось попадаться Зинке на глаза, иначе такой разнос устроить, что она своим криком оповестит всю округу, а кому нужна дурная слава заядлого выпивохи?
Да ни кому.
Предрассветный холод пробрал не только Степаныча, редкие зубы выбивали чечётку.
Степаныч: Вставайте хлопчики, пора. Счас установим Ильича и согреемся.
Васяка: У – ух продрог. Сентябрьком потягивает.
Михась: Да уж, холодновато по утрам.
Заря: Шубейку пора доставать. Вот помню, завалишься в стожок, закинешься сенцом, спиться ядрёно вошь, как в младенчестве.
Михась: Заря удивляюсь я тебе, сколько помню, ты всю жисть в сторожах.
Заря: А чего, работа не пыльная. Ночку откантовал, весь день твой.
Степаныч: Хватит попусту баландрасить. Раздирайте глаза и айда Ильича ставить. К стати, а куда он подевался, вроде бы здесь был.
Васяка: Ты Степаныч ещё скажи, что Ильич не стал нас дожидаться и сам ушёл.
Михась: Ага и сам на постамент залез. Посмотри может он уже стоит себе и красуется перед митингом.
Степаныч: Хватит вам чушь пороть. Идём дело делать. Дел на пять минут, а они тут демагогию развели. Пошли, говорю.
Сгорбленные мужики от предрассветной прохлады с опухшими лицами и от этого узкими глазами, потянулись друг за другом. Лежащий Ильич дожидался их у постамента, подойдя к нему, мужики молча глядели него, собирались с силами и морально настраиваясь.
Степаныч: Хватит глазет, чай не на бабу глядите. Берём и вперед на постамент.
Похмелье давало о себе знать, мужиков покачивало, но им удалось с разворота поднести ноги к постаменту, затем приподнять.
Но вот с поднятием фигуры в вертикальное положение с ходу не давалось.
Видя, как мужики мучились, Ильич прогнулся в спине, а затем качнулся вперёд и став на постамент, выпрямился.
Сквозь щели узких глаз, даже Степаныч с Михасём не разглядели, что Ильич рукой указывал прямо на крыльцо конторы.
Как говориться и так пойдёт, всё равно скоро снимать, мужики высморкавшись и вытерев руки о себя, поспешили к яме, чтобы там окончательно согреться.
Хорошо выпив водки и слегка закусив, мужики, дымя цигарками стали наблюдать, как Михась продолжал с упорством пробовал изготовить из бутылок стакан.
У него уже что – то получалось похожее, но он браковал свою продукцию, то получались острые края, то слишком кривые.
После очередной неудачи жалкое подобие стакана улетало далеко в бурьяны.
Пригревало поднявшееся солнце, мужики впадали в приятную дремоту.
Вскоре наступил полноценный крепкий сон.
Ровно в шесть часов утра, когда солнце сияло на востоке, и своими лучами проникла через окно в комнату herr Offiziera, был объявлен подъём.
Как и полагалось, согласно уставу, herr Offizier вышел на крыльцо, чтобы взбодрится утренней гимнастикой и принять воздушные ванны.
Когда он вышел на крыльцо, то невольно бросил взгляд в сторону постамента и был шокирован.
Ильич своей богатырской рукой указывал в его сторону, herr Offiziery даже показалось, что рука бронзовой фигуры могла дотянуться до него, ударив сверху по голове.
Сжав до боли свои кулаки, и согнув руки в локтях, herr Offizier затопал ногами и завизжал собакой, которой специально наступили на хвост.
Herr Offizier: Kloppe, Graubbe! Wo ist wier da? Kommen zu mier! Schnell, schnell!
Klaus: Was ist los? Herr Offizier!
Ganz: Was ist los? Mein Herr!
Herr Offizier: Ich schreche ihrer! Was ist das?
Клаус и Ганц посмотрели в сторону постамента и опешили не меньше herr Ofiziera, там стоял Ильич, только с небольшой разницей, в этом случае он презрено смотрел и указывал рукой на них.
Klfus: O mein Gott! Was sehe ich?
Ganz: O mein Gott! Warum steht er?
Herr Offizier: Kloppe! Du ist der Narr!
Graubbe! Du ist der Dummkopf!
Ihr schlecht arbtiten! Zerlegen! Zerlegen zu End!
Abwerfen! Vollziehen! Schnell, Schnell vollziehen!
Вытянувшись в струнку, стояли с бледными от ужаса лицами, Клаус и Ганц.
Они не могли поверить своим глазам, что памятник стоит как ни в чём не бывало на прежнем месте.
Такого не могло быть, как не могло быть того, чтобы солнце встало на западе.
Получалось так, что они не исполнили приказ своего командира, а за это могли жестоко поплатиться, возможно, даже своими жизнями.
Участок конторы и пустырь разделяла дорога, с виду простая просёлочная дорога, но сколько в ней было смысла.
Вот как раз здесь и встретился восток с западом, чтоб померятся своими силами.
Клаус и Ганц кинулись выполнять приказ, прекрасно зная, что Ильича просто так не свалить с постамента, замыслили коварную штуку.
Пока один отвлекал Ильича выпадами в его сторону, другой вероломно подкравшись сзади, подсунул ломоподобную железяку и ловким движением рванул вниз, отчего бронзовая фигура вождя мирового пролетариата качнулась, теряя равновесие, оставалось только подскочить и толкнуть.
Что тут же было и сделано, Ильич с наклоном на бок и медленно заваливаясь, упал с постамента наземь.
От удара об землю раздался глухой металлический звон, что было похоже на тяжкий стон, Ильич лежал на спине и указывал рукой в небо.
Обезумевшие оккупанты подбежали к Ильичу с двух сторон и начали бить его коваными сапогами, после каждого такого удара на фигуре Ильича оставалось золотого цвета пятно, а издаваемый его бронзовой фигурой звон, подобен был набату, тому самому, который призывал на борьбу с коварным неприятелем.
Клаус и Ганц вскоре устали дубасить фигуру Ильича и тут же принялись за разрушение постамента, разорив его наполовину, посчитав это достаточным разрушением, отправились вновь мародёрствовать в угоду своему herr Offizierу, таким образом сгладить свою вину, за плохо исполненный приказ.
Ильич лежал и с надеждой смотрел в небо, а ещё предупредительно указывал оккупантам рукою в небо, хоть и был он атеистом, но знал, что бог всё видит и обязательно накажет врагов страны Советов.
Да, пришлось немного пострадать Ильичу, ему слегка примяли кепку, скромное пальтишко, а на штанинах брюк золотистой полосой пятен красовалось подобие лампасов.
Вернувшись с хорошей добычей, Клаус и Ганц в послеобеденное время посоветовавшись, решили для верности, покончить с неугодной им бронзовой фигурой.
Приложив не малые усилия, они ухватили Ильича за ноги и голову, раскачали и на счёт ein, zwei, drei забросили его в ближайший бурьян.
Подлое дело сделано.
Herr Offizier столкнулся с небольшой проблемой, раскладывая в чемоданы отобранные вещи у местного населения.
Чемодан fu”r liebe Frau оказался переполнен, для этого пришлось провести повторный тщательный отбор, отбракованные таким образом вещи переместились в чемодан fu”r meine Familie.
И только чемодан fu”r Drei Reich для пополнения зелёной папки трофеями был практически пуст.
Действие третье
Степаныч проснулся задолго до рассвета, ему не спалось, чувство ответственности практически лишило его сна, к тому же что – то тяжкое давило в груди, предвестник признака чего – то не хорошего.
Он отлучился по малой нужде и едва не споткнулся через лежащего в бурьяне Ильича.
Он толком не мог понять, как тут оказалась бронзовая фигура Вождя.
Степаныч стоял и с недоумением глядел на бронзовую фигуру, он ничего не понимал, к тому же как не кстати голова разламывалась на несколько частей, а пульс болью чётко отдавал в самую макушку.
Когда он глянул в сторону постамента, то обомлел, постамент частично был порушен.
Срочно пришлось поднимать мужиков.
Степаныч: Мужики вставай! Да просыпайтесь, вам говорю. Вот уж пакость сотворили, так сотворили. Это же надо постамент развалили и у кого это только рука поднялась. Кто же это нам такую подлянку устроил, ума не приложу. Да вставайте же, аврал.
Васяка: Чего Степаныч всполошился, чего – то случилось.
Степаныч: Случилось Васяка, случилось. Как бы нам политику не пришили.
Васяка: Да за какие такие дела?
Степаныч: А вот за те самые. За срыв митинга к примеру.
Упоминание о политике, которую могли пришить, вмиг отогнало сон прочь.
Даже глуховатый Михась и тот сходу вник в сущность дела.
Нужно было поторапливаться, вновь поднимать постамент времени не было, пошли на хитрость, ведь ни кто толком не знает какой он был первоначальной высоты, поэтому разбросанный кирпич решено было припрятать в бурьянах.
А то что постамент будет не слишком высок, даже хорошо, в таком случае Ильич будет ближе к народу, то есть к бригадным колхозникам.
Мужики спешили, подравняли постамент, в темпе принесли фигуру Ильича и установили.
Вроде бы и неплохо получилось.
Обойдя вокруг памятника, одобрительно кивали головами, получилось очень даже солидно.
Ничего, что постамент стал значительно ниже, зато Ильич смотрелся красиво и молодо.
Ну что ж, дело сделано, можно и отметить такое дело, мужики ушли к себе, то есть к вырытой ими яме.
Испив водочки для «сугреву», задымили цигарками, табачок оказался на исходе.
Хорошее время предрассветное утро, полная тишина, природа готовилась к пробуждению.
В таких случаях приходят очень умные мысли, мужики курили и думали каждый о своём и только Михась, дымя в сторону, продолжал своё начатое дело, изготовить стакан из порожней бутылки.
Как никогда восток окрасился в багрово красный цвет, оттуда вроде бы доносился гул, но понять этого с вознёй Михася с бутылками с ходу не удавалось.
Мужики впадали в лёгкую дремоту под постукивание Михасём бутылкой об боковину штыка лопаты.
А в это время у оккупантов началась паника, с востока наступала Красная Армия.
Клаус и Ганц заметались, засуетились, в срочном порядке разбудили herr Offiziera, указывая тому через открытое окно конторы на восток.
Kloppe: Herr Offizier! Russieschen Soldaten! Russieschen Soldaten!
Ganz: Herr Offizier! Sowjetarmee! Zuru”ck! Zuru”ck nach Westen!
Верные солдаты вермахта не стали дожидаться, когда их командир соизволить собраться, они не разбирая дорог и спасая свои жизни, рванули в сторону запада.
Herr Offizier собравшись на скорую руку, ухватил два чемодана fu”r liebe Frau und fu”r mein Famillie выскочил из конторы, в суматохе заметался, не соображая в каком же направлении ему бежать. Владимир Ильич грозно глядя, как этот негодяй и разбойник запутался в трёх дорогах, решил ему показать правильный путь. Небрежной походкой сойдя с постамента, подошёл сзади к мечущемуся herr Offiziry и дал тому такого крепкого пинка, отчего у того на голове подпрыгнула фуражка, а тело прогнулась в невероятной позе назад.
От крепкого удара также не сдержались замки чемоданов, они синхронно раскрылись, вываливая из себя содержимое, барахло, изъятое силой у местного населения.
Herr Offizier оглянулся и тут же ужаснулся, позади него стоял вождь мирового пролетариата и говоря, указывал рукой в сторону запада.
Ильич: Zuru”ck nach Westen! Aufwiedersehen schlecht Genosse!
Ja, Ja! Вам непременно туда.
На прощанье Ильич ещё разок, для сообразительности ума, дал крепкого пинка под зад herr Offiziery, тот шкрябая крышками чемоданами по пыльной дороге, побежал в том самом направлении, откуда пришёл до этого.
Ильич полный самодовольства вернулся на постамент, а с востока уже слышалось дружное «ура - а» и ружейная пальба.
Вскоре в бригаду вошли возбужденные, пусть малой, но победой, отряд красноармейцем и часть здешних колхозников.
Заслышав стрельбу и дружное «ура» из бурьянов вышли мужики, их не бритых и слегка грязных, прямо возле памятника Ильичу, принимали в объятия, как ни как они совершили геройский поступок.
Возле установленного ими памятника собрался торжественный митинг, много говорилось приятных речей, а после этого важного мероприятия был организован обед, пусть скромный, но всё же обед, в честь героев бригады.
Что ещё сказать по этому поводу, Михасю всё же удалось изготовить идеальный стакан из последней порожней бутылки, вот только из него нечего уже было пить, припрятанный запас был окончательно выпит.
А что же вражеские войска?
Они ещё некоторое время устраивали рейды в здешних местах, но больше в бригаду не совались, видимо хороший урок им преподал Ильич.
Постамент Ильичу соорудили новый, по ближе к конторе, откуда он своей рукой указывал на запад, там была наша победа.
Впервые дни нового года врага быстрыми темпами погнали на запад, а в бригаде занялись мирным трудом.
Ильич простоял на постаменте до середины апреля, когда степные дороги просохли, прибыла машина, и Ильича увезли в один из сельсоветов, где водрузили его на прежнее место.
А в день его рождения состоялось грандиозное мероприятие при большом количестве школьников и селян.
Ильич до сей поры стоит на том же самом месте в скверике сельсовета, также указывая рукой на запад, стоит всем задуматься, о чём он долгие годы хочет нам сказать.
12 – 21 апрель 2019г.