На фото: Омск, ж/д мост через Иртыш.
*****
СЕРДЦЕ, НЕ ВОЛНУЙСЯ! (роман-хроника в 4-х частях).
Часть третья: СЕРДЦЕ, НЕ ВОЛНУЙСЯ!
3. В ГОРОДЕ НА ОМИ
К городу мы подплывали ранним утром, оно было сереньким, невеселым, скучная пепельная мгла затягивала все небо, как-то нерешительно срывался дождь, капли его были холодные и липкие, как распущенное на горячей сковородке масло, не успев прикоснутся, они тут же расплывались. Вода отсвечивала тускло. Многие пассажиры, вышедшие на палубу посмотреть на город, надели плащи, держали наготове зонтики.
Серой размытой глыбой вдали показался город. Река гладкой дорогой вела к нему. Громадной ленивой гусеницей переползал через Иртыш железный мост. Толстые высокие столбы из бетона поддерживали его на своих плечах. Многочисленные трубы заводов и трубочки мастерских словно соревновались между собой, кто из них больше выплюнет в небо вонючего дыма и испачкает им город.
Перед мостом пароход замедлил ход и дал несколько жиденьких свистков. В это время со стороны города показался пассажирский поезд, вереница продолговатых зеленых вагонов, плавно изгибаясь, вползла на мост. Над нашими головами нависли тяжелые ажурные фермы. Вверху мчался поезд, а внизу плыл наш пароход, пересекая ему путь. Без привычки страшновато было, некоторые пассажиры даже покинули палубу. Миновав мост, пароход поплыл дальше, оставляя за собой измятую поверхность воды. Подойдя к устью Оми, он осторожно начал вклиниваться в узкий коридор, образованный из множества барж и буксирных пароходов, наконец пришвартовался к широкому дебаркадеру, выбросили трап с перилами.
Дождь усилился, теперь он всерьез поливал землю холодными струями, пассажиры столпились на проходе дебаркадера, не решаясь идти под ливень. Прошло с полчаса, но непогода не унималась. Я решил ехать на извозчике. С багажом в руках перебежал небольшое расстояние под густым дождем и сел в пролетку. Извозчик заранее поднял верх над коляской, чтобы не вымочило сиденье, и мы поехали.
Пролетка поднялась к железному мосту через Омку, свернула направо на улицу Республики и мягко покатила по булыжной мостовой мимо городского сада.
Ливень не ослабевал, по мостовой и тротуарам потоками лилась мутная вода, скапливаясь у сточных труб через улицу, пенилась и клокотала. В низких местах медленно рождались лужи. Раскрыв зонтики над головами по тротуарам бежали редкие прохожие.
Проехали большое многоэтажное здание, из всех домов оно выделялось своими размерами, монументальностью и чистыми маленькими окнами, словно бойницами. Я хотел спросить возницу, что это за здание, но он опередил меня:
- При старом-то режиме тута-ка кадетский корпус был, сынки господ да енералов учились. А теперя не знаю, какое-то училище, тоже военное, мой племяш тута-ка учится... А вон там, в проулочке жил губернатор. Как же, я помню его, он бывало на тройке с бубенцами выезжал. Кони как звери, и казаки сопровождали его, чубы во какие!
Каменное красное общежитие стояло на углу, парадная дверь выходила в тихую улочку, спускавшуюся к Иртышу и сплошь затянутую сочной травой-муравой.
Общежитие пустовало, в нем не было ни души.
- Вот те раз - косой Тарас. Сам окривел, когда песни пел? Или вышиб кто? - балагурил извозчик. - Куда народ девался? Позавчерась только сюда приезжал, было полно народу, а чичас - пусто, в кармане выросла капуста. Тебе кого надобно-то? Как фамилий брата?
Сверху по лестнице кто-то спускался, это оказался штукатур с ведром и кистью в руках.
- Во флигеле кажется кто-то живет.
Со двора прибежали два полуголых парня, один в черных трусах, другой в брюках: тот, который был в трусах и без рубахи, голые плечи прикрывал газетой, чтобы не мочил дождь, другой обнаженный по пояс, на тощем животе затягивал узкий ремешок.
Это был мой брат Прокопий. Он сразу узнал меня, хотя мы с ним не виделись более трех лет, обхватил и начал тискать в объятиях. Брат вырос, окреп и возмужал. Его товарищ Карпо держал мой баул.
- Пронька, я говорил тебе, он будет искать нас. Надо было объявление написать крупными буквами: "Мы во флигеле".
- А то он знает, что такое флигель. Правда, Витька?
Тогда я, конечно, не знал значение многих слов, но родного брата как-нибудь бы разыскал.
Во флигеле была всего одна комната, стояло в ней четыре или пять железных кроватей, заправленных синими одеялами. Все уже встали и разошлись по своим делам, только брат с товарищем были неодеты. Брат успел побриться, а товарищ его Карпо только собирался.
- Карпо, скоро девушки придут, а ты разгуливаешь, как Адам, - заметил брат.
Студент застегивал резиновую подвязку на ноге. Услышав эти слова, он словно горячий конь вскинул голову, встряхнул густыми черными волосами и на круглом курносом лице его появилась улыбка.
- Врешь? Те самые, которых мы вчера в саду мороженым угощали? Ну, Пронька, ты и даешь! Прямо на ходу подошвы рвешь. Пока я ходил, ты значит, рассыпался перед ними, в гости приглашал? Хвалю!
Он схватил брата за сильную шею, хотел наклонить его голову к себе, но брат напрягся весь, покраснел и вырвался. Началась возня, кто кого поборет. Верх одержал брат, хотя Карпо тоже был сильный и мускулистый парень. После этого брат бросил товарищу брюки и приказал немедленно одеваться.
- Особливо мне приглянулась курносенькая блондиночка - смак девочка! - говорил студент. - Я не прочь с ней пошухарить.
Брат недовольно взглянул на него.
- "Особливо", - передразнил он. - Научился бы сначала говорить, несчастный рабфаковец. Будешь объясняться и ляпнешь: "Я "особливо" тебя люблю".
Карпо захохотал и обнял брата.
- Я же хохол, мне простительно.
- Причем здесь "хохол"? Книги читаешь? Читаешь. Ну и следи за своей речью.
- Верно, Прокопий. Запиши два очка в твою пользу. Кстати, о пользе чтения художественной беллетристики. Ты когда начнешь читать "Тихий Дон"?
- Сегодня, ежели не пойдем выгружать баржи.
- Учти, друг, на роман уже очередь образовалась... А хорошую книгу написал Шолохов!
- Пока не прочитал, ничего не могу сказать.
- Тебе понравится... Шолохов возьмет да и напишет такую книгу, как "Война и мир", тогда все ахнут.
Карпо уже оделся и стоял перед зеркалом, поправляя галстук. Брат внимательно осмотрел его с головы до ног.
- Вот теперь другое дело, - прищелкнул пальцами он. - Такого красавчика можно и в булочную послать.
Карпо опять захохотал и обнял брата.
- Снова одно очко в твою пользу. Ты - гений, Прокопий. Жаль, что ты не Суворов, а только Орлов.
- Не подхалимничай. Все равно не поверю. Вот тебе деньги и через пять минут ты должен быть здесь.
Чай пили с мягкими булками и сливочным маслом. Завтрак мне показался отменно вкусным, сытым. И взаимоотношения брата и Карпо - такие дружные и сердечные - обрадовали меня и я даже немножко завидовал им.
На погрузку барж в тот день брат с товарищем, конечно, не пошли. Было воскресенье и Карпо сказал:
- Давайте сделаем налет на кино. Тем более Виктор приехал. А потом покажем ему город, достопримечательности. Ты согласен, гений? А ты, Виктор? Утвердили.Да, Прокопий, ты сегодня не отвертишься. С тебя причитается, правда, ты из числа непьющих, но мы тебя и не будем принуждать. А вот с Виктором мы, так сказать, с удовольствием пропустим по рюмочке.
Брат внимательно слушал его, пока он говорил эту длинную вступительную речь, потом громко рассмеялся и шутя сказал:
- Ах ты, несчастный алкоголик! Так бы прямо и говорил: "Братцы, я выпить хочу".
Карпо поймал брата за руку повыше локтя, нетерпеливо покрутил на короткой шее головой и сказал, нарочито подражая героям из иностранных романов:
- О, сэр! Вы, как никогда, правы и на этот раз! В вашу пользу пять очков.
После обеда погода направилась: небо очистилось от низких серых туч, по летнему засветило солнце, стало тепло и на душе повеселело. На улице появился народ, по праздничному одетый.
Из кино мы пошли в столовую, она была напротив кинотеатра.
Тогда многие столовые и закусочные содержали нэпманы, и эта, видимо, была частной, так как в двух маленьких залах стояло по пять или шесть столов, на окнах тюлевые занавески, цветы, на стенах картины масляными красками. Мы сели в сторонку, к окну, но так, чтобы солнце на нас не светило. К нам быстро подошла чернобровая официантка в накрахмаленном фартучке и высоком кокошнике на русой голове. Она застенчиво улыбнулась и поздоровалась, повернув голову так, что на белой шее образовалась только одна морщинка.
- Катя, - обратился к ней Карпо, знавший, видимо, здесь поименно всех официанток, - вот этот молодой человек благородно воспитанных родителей, - он медленно повел в сторону брата белками крупных серых глаз, стараясь не улыбаться, - желают скушать целого быка, на вертеле поджаренного, с чесночком да с перчиком. Так ты, дорогуша, постарайся выбрать ему скотинку погрудастей, ибо он обожает таких.
Полные и чуть розовые щеки Кати завелись румянцем, она отвернулась и засмеялась, потом достала из кармана крохотный блокнот и нацелилась карандашиком записать заказ.
- Карпуша, вы всегда шутите. Я слушаю вас.
Брат задвигался на стуле, делая вид, что удобней усаживается, кашлянул в кулак, прочищая гортань.
- Он у нас с самого утра хохмами разбрасывается, - заметил брат, покосившись на товарища. - Вы, Катя, принесите нам, пожалуйста, три рассольника, три говяжьих поджарки и манную кашу вот для этого грудного младенца, - он повел головою в сторону Карпо.
- И бочку горилки, - добавил студент. - Мы сегодня будэмо гарнэнько гуляти и спивати песни.
- Да, и по сто граммов коньяку. Одну даже можно двойную.
- Вот это дело, хлопцы! - потер руками Карпо.
*****
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2019/04/20/673