Иннокентий Игоревич Пономарёв страдал.
Он сидел за столом в своей конторке, заполнял формуляры, хмурился и страдал. Но вовсе не от похмелья, как это логично было бы предположить. Отнюдь! Настойка профессора Обонянского обладала поистине волшебным свойством — невзирая на её количество, принятое вовнутрь, состояния похмелья у реципиента наутро не наблюдалось. Надо полагать, за рецепт подобного зелья Иван Борисович мог бы схлопотать и нобелевскую премию. Однако старику давно уже были чужды любые меркантильные соображения.
Кеша страдал от любви. Он знал, что и сегодня, и завтра Анжелика будет занята и, стало быть, встреча их не состоится. Только послезавтра. А видеть эти зелёные глаза и слышать этот глуховатый голос вдруг стало для него очень важным.
Честно говоря, Кеша всегда побаивался, что такое однажды может произойти. Потому, что два года супружеской жизни почти сразу по окончании института наложили неизгладимый отпечаток на отношение Пономарёва и к женщинам, и к браку. Однокурсница Валерия, сводившая с ума практически всю мужскую часть вуза, сделала тогда счастье Иннокентия, выйдя за него замуж, а спустя два года ещё больше обрадовала его, согласившись на развод. Такой удачи в следующий раз могло уже и не случиться! Поэтому в отношениях с женщинами Кеша был предельно осторожен, он хорошо помнил, к чему это приводит.
И вот, похоже, наступал тот период жизни, когда перед Пономарёвым замаячили знакомые грабли. Но что было делать? Силы к сопротивлению ослабли уже после второй встречи с Анжеликой. Теперь Кеша начинал бояться, не слишком ли он стар для этой славной девушки, всё-таки тридцать лет это вам не двадцать! К тому же он не бизнесмен, не банкир, не госчиновник на приличном окладе. С другой стороны, однокурсница Валерия в своё время ведь выбрала почему-то из всех возможных вариантов именно его! Значит, что-то этакое есть и в Кеше. Надо надеяться и верить!
……….В костюмерной было тихо и немного душно. Висевшие на плечиках платья негромко шушукались, обсуждая свои былые «выходы в свет». Ботинки и туфли вспоминали лихую чечётку и сапожника Али Мансура, который пел им смешные песни, уменьшая тем самым боль от используемых для ремонта большой иглы и молотка.
Здешние перчатки, однако же, помалкивали. Хотя, освоив метод дактилологии, они тоже общались. Но тайно. Как и положено наиболее выразительным предметам гардероба.
А на антресоли стояла Шляпа, вернее, Шляпка с Вуалью. Да и не стояла, собственно, а так, чуть выглядывала из шляпной коробки, бросая взгляды на покрытый благородной «седой» пылью Цилиндр со смешным прозвищем Шапокляк. Ведь ни для кого не секрет, что если Цилиндр немножко запылился, то с ним имеет смысл поговорить, прижав его к тёплой стенке. Такое знакомство не может не иметь благоприятных последствий. В крайнем случае, оно не повредит. Жаль только, что он, похоже, слишком эгоистичен и думает исключительно о себе. А правила этикета не рекомендуют Дамской Шляпке вступать в беседу первой.
Впрочем, только не Шляпке с Вуалью, поскольку это одна из самых загадочных персон на свете. То, что безусловно запрещено соломенной шляпке, пусть даже она сделана из самой настоящей токильи, панаме, или федоре — дозволяется Шляпке с Вуалью, ведь это вполне себе эксклюзивная вещь в гардеробе!
Вот, например, что мы, собственно говоря, знаем о Вуали?
— О! — глубокомысленно протянет какой-либо напыщенный знаток предмета и, громко прокашлявшись, как начнёт, как пойдёт перечислять данные! Но, боги мои, как же это скучно — слушать сухие факты и цифры.
А вот, между прочим, существует предание, что первую Вуаль придумали гномы, а вторую эльфы. Причём, гномы за вуалью прятали свои бороды, а эльфы глаза. Впоследствии же предприимчивые люди однажды соединили Шляпку и Вуаль в одно целое, разумеется, не для того, чтобы прикрывать какие-либо бороды, ибо у женщин они отсутствуют, а для пущей привлекательности и таинственности представительниц слабого пола.
И вот так оно и пошло-поехало вдоль и поперёк с той самой поры.
Возвратимся, однако, в костюмерную комнату.
Шляпке с Вуалью стало окончательно скучно дожидаться взаимного внимания и она легонько призывно свистнула. Но Цилиндр, хотя и не возражал против общения с себе подобными, был чуть-чуть глуховат. Кроме того, к слову, он был редким педантом и страдал кроликофобией — когда-то в прошлом он украшал собою голову иллюзиониста Эмилио Фианти, и беда в том, что не только голову, но также один из номеров программы.
Вы видели когда-нибудь, как фокусники вытаскивают кролика из цилиндра? Ничего, кажется, сложного! Однако, бывают исключения.
— …Трёх кроликов зараз! — предложил Эмилио.
— Не вижу смысла усложнять номер. Десять франков вполне достаточное вознаграждение, фокус банален. Три выступления в неделю. — директор цирка был предельно лаконичен. Он сунул в рот сигару, поджёг её и выпустил голубой клуб дыма, давая понять, что разговор окончен. Но, подумав, добавил: — Деньги в кассе. Извольте получить. Авансация…
Кролик Нюилюи не успел даже сделать глоток кофе, когда рука Судьбы безжалостно вырвала его из уютной обстановки в бесовский мир. Трость, пенсне, тапочки, всё осталось дома, и даже халат в полоску остался там! Свет бил в глаза. Рука крепко держала его за уши. А вокруг были страшные бесовские рожи. Они шумели, свистели, хлопали в ладоши, и это было нестерпимо! Кролик Нюилюи был не робкого десятка, но слишком уж неожиданно всё случилось. Поэтому он нечаянно обмочился прямо в тёмное нутро Цилиндра, из которого его вынули, отчего благородный головной убор испытал невыразимый словами шок.
После двух-трёх минут зависания над пропастью Нюилюи бросили обратно, в колодезную округлость Цилиндра, и, оказавшись вдруг снова у себя дома, он нервно закурил, выпил остатки кофе, холодного и горького, водрузил пенсне на нос и тяжело задумался.
«Похоже, это штучка из разряда параллельных миров.» — пришёл в итоге к неутешительному выводу умный кролик.
В течение двух недель он установил периодичность своего попадания в бесовские руки. Это происходило через день, почти в одно и то же время. Разумеется, жить так дальше было невозможно. Если, конечно, не плюнуть на всё, перестав переживать и драматизировать ситуацию, когда ты совершенно беспомощен в Руках Судьбы и выставлен на посмешище абсолютно голым.
Нюилюи плюнуть не мог. Он посетил оружейный магазин и приобрёл револьвер с пачкой патронов. Решительно дождался очередного своего появления в ревущем параллельном мире и хладнокровно выпустил четыре пули в обладателя огромной руки. Уже падая вниз оставшиеся три заряда он потратил куда попало. Попало в Цилиндр, отчего и появились в нём эти три небольшие дырочки снаружи, а кроликофобия в глубине души.
Иллюзионист Эмилио Фианти, скорее всего, даже и не заметил бы покушения на свою персону, слишком уж громким был шум в цирке и мелкими пули из револьвера кролика, они не пробили бы даже замшу его перчаток. Но одна из пуль угодила ему прямо в глаз и, вскрикнув, он выпустил уши Нюилюи из пальцев, в результате чего кролик, на его счастье, упал прямо внутрь Цилиндра и провалился в свой мир. Навсегда. Больше про кролика Нюилюи история никакими фактами не располагает.
Что касается иллюзиониста Эмилио, то бедняга окривел на повреждённый глаз, и по очень здравому размышлению вскоре оставил своё привычное занятие, перейдя на более благородное поприще служения цирку в качестве конферансье.
Ну, а страдающий отныне кроликофобией Цилиндр впоследствии занял уютное местечко неподалёку от батареи центрального отопления в костюмерной комнате. Где мы его и оставим до поры до времени, равно как и Шляпку с Вуалью. Ибо что бы с ними ни случилось дальше, это будет уже совсем другая история.
……….
— Ой, как здорово! — в восторге захлопала в ладоши Анжелика, когда Иннокентий закончил излагать очередную свою сказку. — Просто супер!
Пономарёву было так приятно слышать эту похвалу, что он даже покраснел от удовольствия. Впрочем, в полусумраке осенней улицы это осталось незамеченным.
Девушка сияющими глазами смотрела на своего нового знакомого и улыбалась. Определённо, Кеша был совершенно необыкновенным человеком. Напрасно подруга Ритка советовала ей вести себя с ним поосторожнее и быть готовой к отпору в любой момент. Наперекор всем этим советам Лика сейчас чувствовала к Пономарёву большое доверие, и даже мысленно поблагодарила судьбу за встречу с ним.
Что касается Кеши, то такого счастья он не испытывал уже очень давно. Любовь просто переполняла его сердце и будь он помоложе, наверное, наговорил бы много всякой радостной чепухи, а то и совершил бы какой-нибудь глупый поступок, навроде прыжка в реку с моста. Только возраст и некоторый жизненный опыт удерживали его от «полёта в стратосферу».
Они медленно двигались вдоль по набережной, когда вдруг над головами их в небе вспыхнула ослепительная полоса и снег вокруг осветился багровым отблеском.
— Ой, — воскликнула Лика, — звезда упала! Какая яркая!
— Действительно, — поднял лицо кверху Кеша, — чуть не на голову нам.
— Не успели загадать желание.
— Лично я успел. — гордо произнёс Кеша. — Теперь обязательно сбудется… То-есть, я бы очень этого желал.
Анжелика засмеялась. Кажется, она знала, что подразумевает её спутник. Несмотря на ноябрьскую темноту, ей удалось поймать несколько совершенно понятных взглядов, которые бросил на неё Иннокентий. Ошибиться в их значении было трудно. Да и интонации его голоса говорили о многом. Лика чувствовала вполне законную гордость за свой успех.
Однако, время приближалось к девяти часам вечера.
— Жаль, что мне уже пора домой. — совершенно искренне проговорила Лика. — Надо ещё успеть подготовиться к завтрашним занятиям.
— Да, — грустно ответил Иннокентий, — очень жаль.
Они находились неподалёку от Ликиной пятиэтажки. Некоторое время оба молчали. Потом девушка погладила Кешу по плечу ладошкой и шепнула:
— До свидания… мой добрый сказочник!
Шанти смотрел в окно. Луну закрыли тучи, но свет её всё же проникал в комнату, слабо обрисовывая рельеф мебели. Дверь на балкон была чуть приоткрыта, сквозняк несмело играл забытым на полу фантиком от карамельки.
Лика терпеть не могла липких леденцов, мармелада, но к карамелькам местного производства питала слабость. Крепкий кофе, несколько карамелек со смешным бегемотиком, изображённым на обёртке, ну и какой-нибудь бутерброд, вполне сносный завтрак!
Сейчас хозяйки не было и Шанти грустил. В небе медленно шевелились тучи. Просвет между ними становился всё шире и шире.
Шанти насторожённо двинул ушами. Тени в комнате стали отчётливее, будто кто-то долил чернила в их и без того тёмные очертания.
Шшух! С неба упала звезда! Шанти знал её. Звезда была не как все — Сумасшедшая, одна из тех, немногих, любивших экстрим и имеющих независимый характер, из тех, которым были скучны избитые истины и ортодоксальные траектории. И в этом падении горящей звезды было что-то дикое и завораживающее. Под светом таких звёзд даже дети зачинались необычные, их так и называли «Дети Индиго». Отблеск её падения багрово осветил комнату, фантик с бегемотиком подпрыгнул, толи от сквозняка, толи от чего-то ещё, пролетел по воздуху и упал на учебник по физике, именно он лежал верхним в стопке книг.
Объёмная материальная проекция карамельного бегемотика внезапно выросла рядом с учебниками и начала перелистывать страницы.
— Так-так-так, — сказал Ахав, появившись в комнате как всегда неожиданно, — немножко балуемся магией?
Шанти улыбнулся и, ловко вскочив на стол, пощекотал бегемотику пузико.
— Хи-хи! — взвизгнул бегемотик. — Хррр! — и выдал скрипучим канцелярским голосом:
«...Классическая механика состоит из трёх основных отделов: статики, кинематики и динамики. Статика занимается изучением законов сложения и условий равновесия материальных тел. Кинематика изучает механическое движение тел без учёта их масс и действующих на них сил...»
— Ха-ха-ха! — вдруг довольно засмеялся Ахав. — Шанти, недодемонов ты сын. Это же ОНА!
— Кто? — поинтересовался Шанти, сверкнув зелёным глазом. Кот хорошо знал — иногда шамана-таракана заносило в такие немыслимые дебри магии, что понять его слова и поступки становилось практически невозможно.
— Это она, «G1.9+0.3», так называемая Проекция Сумасшедшей Звезды. — Ахав потёр лапки друг о дружку и подмигнул. — Попалась, голубушка, теперь-то мы тебя успокоим. — и подойдя к столу тоже пощекотал бегемотика.
— Фрррр! — замелькали листы учебника, карамельный малыш трясся от смеха. Но всё было тщетно, у книги не доставало нескольких последних страниц и поэтому она стала банальной проекционной ловушкой третьего порядка.
— Ай-я-яй. — огорчённо пробормотал шаман-таракан. — Не получилось. А раз не получилось, то и смысла нет объяснять, что именно должно было получиться в результате. Плюнем и забудем. Вот только бегемотика жалко. Ну, ничего не поделаешь. Пусть возвращается в себя.
Бегемотик кивнул и фантик с его изображением скользнул в щель меж страницами учебника физики.
— Будешь помогать Лике. — мяукнул ему Шанти, прихлопнув книгу лапой.
За окном ярко светила луна.
«Интересно, принесёт хозяйка сосиску, или нет? — подумалось коту.
Но Ахав, покидая квартиру, точно знал, что Лика принесёт только пурпурную розу и хорошее настроение от свидания с Иннокентием Пономарёвым.
— Жжжжж! — со скрипом запустился компьютер. — Тых-тых-тых. — набирал обороты кулер, выбрасывая сквозь сетку мелкую дисперсную пыль и забивая ею лёгкие Ахаву. Шаман-таракан откашливался, но был терпелив. Ибо цель оправдывала средства. Пока Иннокентия не было дома, следовало хотя бы частично просмотреть накопленную им информацию. Вдруг на жёстком диске обнаружится что-нибудь чрезвычайно важное! Никогда не следует упускать своего шанса.
Начертив в пространстве руну «дагази туризас» и воззвав к духам, Ахав припал наконец к цветастым папкам Пономарёвского архива, чуть ли не вгрызаясь в каждый бит информации. Мозг потреблял файлы со страшной скоростью.
«Уфф... Как, оказывается, сложно быть компьютерным вирусом. —скопировав всё нужное в накопитель, подумал Ахав. — Завтра обязательно надо посетить городскую библиотеку. Не может быть, чтобы там я не нашёл чего-нибудь эксклюзивного. Наверняка будет чем поживиться!» — с этой приятной мыслью Ахав скользнул меж плашек памяти, выбрался наружу и отключив компьютер побрёл в тайное место, туда, где тихо капала вода из крана и удобно был устроен Кешин носок.
Теперь можно было расслабиться и переварить какое-то количество информации согласно демонским обычаям. Как говорилось у них на планете Индиг-Рал — сначала накорми мозг, потом поешь сам.
Мир изменился внезапно. Раз! — и из бутылки вылез джинн.
— Хоттабыч? — неуверенно поинтересовался Иннокентий.
— Ага, он самый, Хренабыч. — хрипло представился жидкобородый джинн, сунув руку и почесав грудь под арбузно-полосатым халатом. — Заказывать чиво-нито будете?
— Мне бы-ы... — задумчиво протянул Кеша.
— Ожидайте. — деловито оборвал его джинн и растаял сизым дымом, оставив напоследок запах хорошо поношенных сандалий.
В дверь постучали требовательно и громко. На пороге квартиры стояла тёща, с сумками, пакетами, красная, как варёная морковка.
— Мамо? — задохнулся от противоречивых чувств Иннокентий.
— Динамо! — гаркнула Ираида Васильевна. — Воду ставь, варнак, щас пельмени будем варить!
Пономарёв поплёлся на кухню, искать более-менее чистую ёмкость.
— Иннокентий! Это ты мне?! — раздался вдруг радостный рык Ираиды Васильевны.
Вздрогнув, Кеша побежал в комнату, держа в руках кастрюлю и на ходу расплёскивая из неё воду. Тёща сидела на диване, прижимая к лицу огромный букетище пурпурных роз.
— Это вам! Кому же ещё! — неуверенно сказал Кеша и в изнеможении отхлебнул из кастрюли.
А в окно ему глупо улыбался джинн Хренабыч и показывал неприличный жест руками…
— Ой! — вскрикнул Иннокентий и проснулся. — Где я?
Он лежал в своей постели, окружённый ночным полумраком.
— Да что же это такое! — с негодованием воскликнул Пономарёв, чувствуя, как от ужаса по спине пробегают мурашки. Бывшая его тёща Ираида Васильевна не могла присниться к добру.
Мучительно застонав, Кеша повернулся на правый бок и постепенно успокаиваясь стал тихонько погружаться в сон.