4. 1. 10-й Донской казачий полк. Боевые хроники

10-й  Донской казачий полк. Боевые хроники его участия в   1-й  Мировой войне. Часть 1.               
               
Оглавление.
Введение.
Глава 1. В предвоенное время.
1.1. Накануне войны в приграничном гарнизоне.
1.2. Боевая подготовка – значит подготовка к бою.
      Глава 2. 1914 год. На первой линии боёв.
      2.1. В составе казачьей завесы.
      2.2. Жаркий август четырнадцатого.
      2.3. На пути  к крепости Краков.
      Глава 3. 1915 год. С надеждой на победу.
      3.1. В боях у Днестра,  под селением Незвиска.
      3.2. Бои, окопы, днёвки, сторожовки.      
      Глава 4. 1916 год. Третий год войны.
     4.1. Охраняя границу с Румынией.
     4.2. На рубежах Брусиловского прорыва.
     Глава 5. 1917 год. Последний год истории полка.
     5.1. 1917 год. В центре революционных   событий.
     5.2. Конец полковой истории.
    Источники, использованные при написании данной книги.

   
   Полковая история… Как много смысла в этих двух словах! Полк это армейская единица  тактического звена  и для многих военачальников и государственных деятелей   он становился отправной точкой  для взлёта до вершин  стратегических и до позиций управления государством и обществом.
   Четверть века назад,  автору этих строк довелось побывать в Великобритании и посетить офицерское собрание  одной из воинских частей    Британской королевской  морской пехоты. На парадной стене при входе в собрание были   размещены портреты  офицеров,  командовавших бригадой  за предыдущие двести лет.  Там, где заканчивалась эта портретная галерея,  на полу стоял зачехлённый мольберт,  как символ того, что пишется  портрет полковника,  принимавшего нас и объявившего нам во время экскурсии, что совсем скоро он уйдёт на повышение.  Назначение это состоялось,  а портрет полковника  наверняка остался в офицерском собрании надолго, а вернее на века, как и портреты его предшественников. Разве так же бережно относятся у нас к полковой истории? Скажем прямо, что  не всегда и не везде.
    Отрадно сознавать, что в последнее время в   Вооружённых Силах Российской Федерации  ведётся активная работа по  воссозданию боевых традиций Русской  армии, начиная с петровских времён. Присваиваются почётные наименования, издаются книги и даже проводятся  съёмки документальных фильмов о самых известных полках Русской  императорской армии.
   Верх берёт та точка зрения, что подвиги во имя Отечества, героизм и самопожертвование идеологической окраски, как правило,  не имеют.
Подняться первым в атаку было смертельно опасно во все времена. Верить в победу в самые критические моменты для истории страны,  также было одинаково трудно. Спасти товарища, жертвуя собой, во всех войнах, независимо от их последующей оценки,  было подвигом. Об этих подвигах и славных делах наших предков нужно говорить неустанно.
   В  Русской  императорской армии  наиболее боеспособными кавалерийскими  частями были казачьи полки. О них немало написано и рассказано. И всё же есть ещё не до конца освещённые,  интересные страницы полковой истории, малоизвестные и конечно поучительные.
    10-й  Донской казачий генерала Луковкина полк заслуживает того, чтобы о нём подробным и детальным образом было  рассказано в первую  очередь.               
    Этот полк является  одним из самых упоминаемых в  российской исторической  и военно-мемуарной  литературе по казачьей тематике. В период 1-й Мировой войны и,  особенно на её начальном этапе,  этот полк показал себя как  наиболее боеспособная кавалерийская единица, полностью выполнившая своё предназначение.  Служба в нём была   большой честью и предметом гордости  для донских казаков.
   Считалось, что свою боевую историю 10-й  Донской казачий полк ведёт со времён Отечественной войны 1812-1814 годов и является преемником боевой славы Донского казачьего, Мельникова 5-го  полка. В феврале 1814 года,  воевавшие в нём казаки, отличились в сражениях под Краоном и Лаоном (провинция Майен, Франция),    разгромив отборные войска Наполеона.
  В справочнике «Казачьи войска», изданном в Санкт-Петербурге незадолго до 1-й  Мировой войны,  в 1912 году,  по этому полку приведены такие данные:
   «10-й Донской казачий генерала Луковкина полк:
1872 год.  С Дона на внешнюю службу выкомандирован очередной Донской казачий № 31 полк.
1875 год  Июля 27. Назван - Донской казачий № 10-го полк.
1894 год  Мая 24. Назван - 10-Донской казачий полк.
1904 год  Августа 26. Назван - 10-й Донской казачий генерала Луковкина полк.
Знаки отличий:
1) Полковое знамя  - георгиевское «За подвиги, оказанные в Отечественную войну 1812 года при Краоне и Лаоне»,  пожалованное в 1869 году,  апреля 29, (первоначально знамя было пожаловано в 1816 году,  Января 13-го,  Донскому казачьему Мельникова 5-го полку)
Вечный шеф генерал Луковкин с 1904 года,  августа 26-го». (1)
На погонах у казаков была алая шифровка с цифрой 10, к которой с 18 октября 1915 года добавили букву «Д», что означало «Донской».   
      При общей казачьей форме   в полку  носили  мундиры установленного образца.  Лампасы, верх папахи, околыши, выпушки на погонах и клапанах шинелей  были алого цвета. Сами клапана шинелей  и   погоны  были тёмно-синего цвета.
    Во время русско-турецкой войны 1877-1878  г.г.  Донской казачий  10- й  полк    непосредственного участия в боевых действиях не принимал и выполнял задачи по охране тыловых коммуникаций.
    В период русско-японской войны 1904-1905 г.г. 10 полк  сначала находился  на  месте своей постоянной дислокации в польском городе Замостье, а затем был переброшен в  Поволжье,  в город Саратов  и выполнял совсем не боевую задачу  предотвращения волнений среди населения.
     По сложившемуся в казачьих войсках порядку,  полк № 10 комплектовался в основном казаками из Донецкого округа Области  Войска Донского, конкретно станиц Каменской,  Гундоровской,  Луганской,  Митякинской, Калитвенской,  Усть-Белокалитвенской  и ряда других. В годы 1 Мировой войны от этого устоявшегося порядка пришлось отойти по причине неравномерной убыли личного и конского состава казачьих частей,  находившихся   в  составе Действующей армии.       
   Боевые дела и отличия в них казаков 10-го  Донского  казачьего   полка достаточно  подробно показаны в документальных и литературных источниках по истории 1-й  Мировой войны, а также в научных трудах по этой теме. Подробную характеристику традиций полка и его боевой истории дал известный военный деятель, журналист и писатель Пётр Николаевич Краснов, командовавший этим полком в период с  15 октября  1913 года  по 16 апреля 1915 года. Его перу принадлежат книги: «Памяти подвигов Донского казачьего Мельникова 5-го полка. Его потомки 10-й Донской казачий генерала Луковкина полк 1812-1814-1914»,   «Накануне войны. Из жизни пограничного гарнизона», «На память казакам 10-го Донского казачьего генерала Луковкина полка о славных боевых  днях 1914-1915 годов»,   « Венок на могилу неизвестного солдата Российской императорской армии»,  « На внутреннем фронте» и многие другие,  в которых приведено   немало  сведений и наблюдений об истории, боевых делах, традициях  и подвигах казаков 10-го  Донского казачьего полка.
   В  начале  1-й  Мировой войны   в газете  «Русский инвалид» Краснов Пётр Николаевич опубликовал цикл очерков, которые можно смело назвать боевыми,  с общим названием «Донцы на войне». Если бы они печатались сразу после боёв,  то воспринимались читателями как репортажи  с передовой.  Уже по одним названиям можно  судить о тактике действий казачьих частей и подразделений во время   сражений  1-й   Мировой войны. 1. «Казаки заменяют пехоту», 2. «Преследование», 3. «Набег», 4. «Завеса», 5. «Конная атака на окопы», 6. « Славное дело пехоты с нашей артиллерией», 7. «В разведке»  и 8. «Сторожовка». Газета  «Донские областные ведомости», которая издавалась  в Новочеркасске,  перепечатала с небольшими изменениями эти очерки. Подписывал Краснов П.Н. свои публикации  псевдонимом Гр. А. Д. (Град это кличка  любимого строевого коня казачьего офицера Краснова, а знаки препинания были,  по всей видимости,  расставлены произвольно)   По цензурным соображениям тогда зашифровывались  названия населённых пунктов,  например так: З-е, Т-в, Б-ц, Ш-це, Дз-це. Хотя,  при сопоставлении с  хронологией боевых действий полка и  с данными  оперативных  документов  нетрудно определить, что это города и селения:  Замостье, Томашов,  Белжец,  Шиловце,  Дзвоновице. Сокращённые незамысловатым  образом  фамилии офицеров есаул Кр-й, подъесаул Б-в, хорунжий Ш-н, хорунжий  Б-в  -  на самом деле,  это командиры сотен и взводов  Краснянский, Бочаров, Шляхтин и Беляев. Не большого труда стоит понять, что энский казачий полк это 10-й Донской казачий генерала Луковкина полк, а командир полка  К-в -  это полковник  Краснов Пётр Николаевич.
  В то же время,  следует отметить, что широкое цитирование  его   произведений   и ссылки на  боевые отличия, награды и чины  Краснова  не означает,   что автор этой книги примыкает к движению по реабилитации  и чрезмерному возвеличиванию деяний  П.Н.Краснова. Вовсе нет. Его предательству интересов  нашей страны в годы Великой Отечественной войны  никогда,  и ни под каким предлогом,  не будет оправдания. И понимания тоже.
  В  то же время,  очень трудно, почти невозможно, всесторонне показать героическое поведение казачества в годы  1-й  Мировой войны, да ещё и не на столь высоком  полковом уровне,  без использования произведений Петра Николаевича Краснова.  Вот почему в данной книге   многие записи в журналах военных действий полка подкрепляются выдержками из произведений Краснова П.Н.    
  Боевой путь 10-го Донского казачьего полка в годы 1-й  Мировой войны отражён в архивных документах.  В Российском Государственном военно-историческом архиве,  в фонде  № 5064, опись № 1 имеется 42 дела, в которых хранятся журналы военных действий, приказы и распоряжения по полку и различного рода оперативные и статистические документальные источники.       Ценные сведения из боевой полковой истории находятся  среди документов  1-й  Донской казачьей дивизии  (фонд № 5046,  опись № 1) и 19-го  Армейского корпуса (фонд № 2216, опись№1).    Значительный массив архивной информации, касающийся 10-го  Донского казачьего полка,  имеется в делах полевого штаба казачьих войск при Верховном  Главнокомандующем 1914-1918 (фонд № 2007, опись № 1).
  Сергей Викторович  Карягин, издающий цикл  сборников  «Генеалогия и семейная история Донского казачества», в   выпуске № 89  опубликовал краткие сведения о 10-м  Донском казачьем полку, основанные на вышеперечисленных   источниках Российского государственного военно-исторического архива.
   Многие  боевые офицеры 10-го  Донского казачьего полка воевали в годы Гражданской войны на стороне белых войск, а затем эмигрировали из страны в 1920 году. Их жизненный путь удалось проследить с использованием  справочника Сергея Владимировича  Волкова «Офицеры казачьих войск. Опыт мартиролога».
   Кроме того,  автор этой книги, родившийся и выросший в станице Гундоровской,  из которой в 10-й  Донской казачий полк призывались казаки более сорока лет подряд,  длительное время  собирает  материалы о станице и станичниках, особое внимание при этом уделяя воспоминаниям о георгиевских кавалерах, о подвигах и боевых отличиях казаков, совершённых ими в составе знаменитого казачьего полка.
   Чтобы дать  наиболее полную характеристику участия 10-го  Донского казачьего полка  в боевых действиях во время  1-й   Мировой войны,  следует начать  с известного эпизода из романа  Михаила Александровича Шолохова «Тихий Дон». Донской  атаман,   бывший  командир  Десятого  полка  Петр Николаевич Краснов,  предстаёт перед читателями так:
   «В слободе Бутурлиновке был устроен смотр только что вышедшему из боя Гундоровскому георгиевскому полку. Краснов после смотра стал около полкового штандарта. Поворачиваясь корпусом вправо, зычно крикнул:
«Кто служил под моей командой в  Десятом полку - шаг вперед!».
Почти половина гундоровцев вышла перед строй. Краснов снял папаху, крест-накрест поцеловал ближнего к нему немолодого, но молодецкого вахмистра. Вахмистр рукавом шинели вытер подстриженные усы, обмер, растерянно вытаращил глаза. Краснов перецеловался со всеми полчанинами.  Союзники были  сражены, недоумённо перешептывались. Но, удивление сменили улыбки и сдержанное одобрение, когда Краснов, подойдя к ним, пояснил:
- Это те герои, с которыми я бил немцев под Незвиской, австрийцев у Белжеца и Комарова, и помогал нашей общей  победе над врагом». (2)
  Хронология указанных боевых событий здесь полностью отсутствует и поэтому обратимся к записям в журнале военных действий полка.
Захват железнодорожной станции Белжец   (расположена в Люблинском воеводстве  на  востоке нынешней Польши),  в котором принимали участие казаки 10-го  Донского казачьего полка,  произошёл   1 августа 1914 года. Бои под селением   Комаров (находится  в  Люблинском воеводстве нынешней Польши),  велись  с 10  по 18 августа  1914 года,  а разгром немецких  воинских  частей  у села Незвиска (Городенковский район, Ивано-Франковской области нынешней Украины)  датирован  24-28 февраля 1915 года.
   Конечно, эти три вехи на боевом пути 10-го  Донского казачьего полка  не могут  полностью охарактеризовать всю его,  поистине героическую деятельность,  на протяжении трёх с половиной лет войны, но определённое представление всё же дают.
   В настоящем издании прослежены день за днём все большие и малые события в боевой истории полка. Это действительно боевые хроники  1-й  Мировой войны на примере всего лишь одного полка.  Для удобства читателей имеется разбивка на  главы. Имеются  пояснения для читателей и вводная  информация, например,  по предвоенной жизни полка. В основу описательной части положены сведения из журналов военных действий. Комментарии,   дополнительные факты и другие материалы привязаны к конкретным датам и населённым пунктам. К тому же даты, для удобства,  приведены по старому стилю, а названия городов, местностей, сёл и деревень соответствуют топографическим картам 1914-1918 г.г.







Глава 1.В  предвоенное время.
1.1. Накануне  войны в приграничном гарнизоне.
   Чтобы глубже  понять и прочувствовать истоки боевых подвигов казаков и офицеров 10-го Донского казачьего полка лучше всего обратиться к сведениям о предвоенной подготовке этого казачьего формирования в течение 1913-1914 годов.

    Перед   1-й  Мировой войной 10-й  Донской казачий генерала Луковкина  полк входил в 1-ю Донскую казачью дивизию и размещался в городе Замостье  Холмской  губернии, относившуюся к Привисленскому краю  Российской Империи.   В 1-ю Дон¬скую ка¬зачью ди¬визию кроме 10-го  полка   также входили:   9-й Дон¬ской ка¬зачий ге¬нерал-адъ¬ютан¬та гра¬фа Ор¬ло¬ва-Де¬нисо¬ва полк,  13-й Дон¬ской ка¬зачий ге¬нерал-фель¬дмар¬ша¬ла кня-зя Ку¬тузо¬ва-Смо¬лен¬ско¬го полк и 15-й Дон¬ской ка¬зачий ге¬нера¬ла Крас¬но¬ва 1-го полк.
    1-я  Донская казачья дивизия состояла из двух бригад.    В первую  бригаду входили  9-й Дон¬ской ка¬зачий ге¬нерал-адъ¬ютан¬та гра¬фа Ор¬ло¬ва-Де¬нисо¬ва полк и 10-й  Донской казачий генерала Луковкина  полк. 10-й  полк дислоцировался в городе Замостье. 9-й  полк был расположен в городе Красник.  Командовал бригадой  генерал-майор   Кунаков Ефрем Фёдорович.
   Во вторую  бригаду входили 13-й Дон¬ской ка¬зачий ге¬нерал-фель¬дмар-ша¬ла кня¬зя Ку¬тузо¬ва-Смо¬лен¬ско¬го полк и 15-й Дон¬ской ка¬зачий ге¬нера¬ла Крас¬но¬ва 1-го полк. Оба полка были дислоцированы в городе Замостье. Командовал бригадой  генерал-майор Поляков Константин Семёнович.
    Накануне войны, в июле   1914 года 1-й Донской казачьей дивизией командовал  генерал-лейтенант Кузьмин-Караваев Аглай Дмитриевич.
  «9 августа 1914 года,   вследствие отчисления от должности генерал-лейтенанта Кузьмина-Караваева Аглая Дмитриевича,  во временное командование вступил командир 2-й  бригады дивизии  генерал-майор Поляков Константин Семёнович. 12 сентября  1914 года прибыл и вступил в командование вновь назначенный начальником дивизии генерал-майор Чоглоков  Григорий Иванович.   
Начальником штаба 1-й  Донской казачьей дивизии состоял подполковник Бензенгр Александр Васильевич. 1 августа 1914  он был ранен и  во  временное исправление должности вступил старший адъютант, генерального штаба капитан Липко Пётр Иванович. 2 сентября 1914 года, по излечении от ран,  вступил в исполнение обязанностей  подполковник Бензенгр Александр Васильевич.  19 октября 1914 года вследствие отчисления от должности подполковника Бензенгра А.В.,  во временное исправление должности вновь вступил генерального штаба капитан Липко Пётр Иванович». (3)
 10-м  Донским казачьим генерала Луковкина полком  с 15 октября 1913 года  по 16 апреля 1915 года командовал полковник (с ноября 1915 года генерал-майор)  Краснов Пётр Николаевич.
    О Краснове,  как о незаурядной личности, написано немало, особенно в последние годы. Хорошо  известны вехи  биографии этого казачьего командира. Родился Пётр Николаевич   10  сентября  1869 года в Санкт- Петербурге. Происходил из   дворян,   сын генерала,  казак станицы  Каргинской  Области Войска Донского. Закончил  Александровский кадетский корпус в 1887 году  и   Павловское военное  училище  в 1889году.  Службу офицером проходил в  лейб - гвардии Атаманском  полку. В октябре 1897 года   был отправлен во главе казачьего конвоя со специальной дипломатической миссией в Эфиопию. В годы русско-японской войны работал корреспондентом газеты «Русский инвалид».  После революционных событий 1905-1907 годов Краснов закончил офицерскую кавалерийскую школу, много ездил с командировками по казачьим войскам, получил чин полковника.  В 1910-1913  годах  командовал  1-м  Сибирским Ермака Тимофеевича полком, который дислоцировался  на границе с Маньчжурией. В октябре 1913 года был назначен командиром 10-го Донского казачьего генерала Луковкина полка.
     Именно Краснов П.Н. выдвинул идею широко отметить столетие участия
 в боевых действиях на территории Франции Донского казачьего Мельникова 5-го полка, наследником боевой славы которого, считался  10-й полк. Стараниями Петра Николаевича была издана книга «Памяти подвигов Донского казачьего Мельникова 5-го полка. Его потомки 10-й Донской казачий генерала Луковкина полк 1812-1814-1914».
   В подготовленной программе празднования были такие мероприятия, как   торжество прибивки и освящения нового Георгиевского знамени и   парад частей Замостьинского гарнизона. Священники подготовили торжественные церковные службы и панихиду по  почившим в бозе  Российским императорам  и по воинам «на поле брани животы свои положившим».
    Донской композитор Сергей Александрович Траилин написал гимн полка. Были  заказаны юбилейные кружки для раздачи нижним чинам полка. Для офицеров были  заказаны юбилейные жетоны,  и даже    жёнам  офицеров вручались памятные   броши.   
   24 февраля 1914 года во всех сотнях 9-го  и 10-го   казачьих  полков состоялись чтения по боевой  истории полков. Казакам  напомнили, что  эти полки всегда сражались вместе. Будучи в составе бригады  полковника  Мельникова 5-го во время заграничного похода во Францию  они под  Краоном   24-25  февраля 1814 года   и под Лаоном  26 февраля 1814 года  отразили все атаки, в два раза превосходившей их числом  конницы,  под руководством   французского генерала  Шампьона Де  Нансути.      А затем, полки бригады восемь раз ходили в атаку. Благодаря чему  своим беспримерным  мужеством спасли пехоту графа Воронцова Михаила Сергеевича,  что дало возможность  отойти этой  пехоте  с линии обороны  почти без потерь. За этот  подвиг  казачьему     полку  Мельникова 5-го  было  пожаловано Георгиевское  знамя.
Во время полковых  торжеств,  вспомнили и про вечного шефа полка генерала  Луковкина Г.А., определённого   таковым,  согласно высочайшего повеления от 26 августа 1904 года.
    Родился  Гавриил Амвросиевич  Луковкин   в 1772 году  и с юных лет показывал себя  лихим наездником,  вырабатывал в себе качества мужественного воина-казака.  Уже в пятнадцатилетнем возрасте,   в  1787 году,  он был произведён в  войсковые старшины и получил поручение  сформировать полк,  для отправки его на Кубань. Через три года,  в 1790 году,  в бою под  Малым Зеленчуком, юный Гавриил  накинул  аркан на самого Батал-Пашу и приволок его в плен. И было  тогда этому лихому герою    всего восемнадцать  лет.  В 1797 году Гавриил  Луковкин получил чин полковника и удалился в своё  имение на Дон.
       Затем, в 1809 году,  он снова  стал  в казачий  строй,  воевал в Молдавии  и отличился в деле под местечком  Браилы. За бои в Молдавии  Гавриил Луковкин  получил орден Святого  Георгия  4-й  степени. В Отечественной войне  1812 года, руководимые им войска особенно отличились в  упорных боях под Молодечно  и  в боях  под  Ковно,  о чём имеется надпись золотом на стенах Храма Христа Спасителя в Москве.  В 1813 году   войска генерала  Луковкина Г.А.   отличились  в сражениях   под Лейпцигом в Германии. На заключительном этапе войны в 1814 году генерал Луковкин    водил  казаков    в составе полка  Мельникова пятого в атаки на войска Наполеона под  Краоном  и  Лаоном на французской земле.  За участие в боях Отечественной войны 1812 года  генерал Гавриил Амвросиевич  Луковкин  получил орден Святого Георгия 3-й  степени.
     Все полковые торжества, проведённые в феврале 1914 года,   несли большой заряд нравственного и патриотического воспитания, готовили офицеров и казаков к будущим боям, нацеливали их на победу в каждом индивидуальном поединке и в целом в бою. 

1.2. Боевая подготовка - значит подготовка казака  к бою.
    В лексикон советских людей, особенно военнослужащих,  прочно вошло словосочетание «боевая и политическая подготовка». В казачьих полках Русской  императорской армии политической подготовки,  в том виде, в каком  стали её понимать позднее,   не было. Однако были  занятия,  по так называемой,  словесности и духовно-нравственные беседы полковых священников. А вот,  по- настоящему боевая подготовка,  была всегда  и начиналась она для молодого казака  задолго до призыва  на действительную военную службу. Молодой казак, или малолетка,   ещё в станице обучался  основам стрельбы из огнестрельного оружия,  владению  шашкой и пикой, умению управлять строевым конём и поведению в пешем строю и в атаке на вражеские окопы. Система боевой подготовки казака была нацелена на выработку у него навыков и приёмов кавалерийского и пешего  боя,  доведённых до автоматизма.
     В авангарде, как всегда, были казачьи  офицеры.  Представление о том, что  это значит,   лучше всего дают,  хранящиеся в архивах,   программы  боевой  подготовки  офицеров на 1913 -1914 г.г.  Учебные установки  предусматривали, чтобы офицеры выполняли все упражнения и приёмы  при своих подчиненных,  перед началом занятий и делали это   лучше всех казаков в своих  подразделениях.
     Офицер должен был отлично стрелять из винтовки по всем видам мишеней  на 200 и 300 шагов и из револьвера на 25 шагов. Ежемесячно в полку проводились состязания в скачках, в рубке, в уколах пиками, в преодолении препятствий  на  строевых  конях и в спешенном порядке.
        Вот  каким было  упражнение по  владению  казачьей  пикой. С этим четырехметровым, отнюдь не спортивным снарядом, нужно было за минимальное время проскакать сто пятьдесят метров и при этом совершить уколы  направо и налево  больших и малых шаров, попасть в кольца, поразить подушки и чучела. Пика после  упражнения победно поднималась вверх. Временной норматив  объявлялся перед занятием,    исходя из условий тренировок и погодных условий. Но всё равно на то, чтобы поразить  цели пикой,  давались считанные секунды.
      Владение казачьей шашкой проверялось в рубке.    Рубка тоже имела свою программу и  весьма сложную.   Например, нужно было на полном скаку срубить  лозу, уколоть несколько шариков,  перерубить  жгут,    раскромсать   вылепленную из глины  фигуру  человека, разрубить подвешенный картофель  и проделать серию рубяще-колющих ударов,  в зависимости от фантазии тех, кто организовывал эти соревнования.  На всё это  также давалось очень мало времени. Ловкачи в конце упражнения подбрасывали вверх  кусок материи и разрубали его над головой.
      За победу в этих состязаниях устанавливались призы. Для казаков   первый приз - карманные часы, второй приз -  рубаха с погонами и третий приз – фуражка защитного цвета.
     Для офицеров  на общеполковых соревнованиях устанавливались  денежные призы.  В рубке для офицеров первый приз  составлял 75 рублей,  второй 50 рублей и третий  25 рублей. А ведь это были немалые деньги. Молодой офицер, хорунжий, только что прибывший в полк,  получал в месяц примерно столько же, сколько составлял первый приз. Неплохая прибавка к жалованью!   
    Дивизионное  скаковое общество, которое возглавлял в 1-й  Донской казачьей дивизии полковник Краснов Пётр Николаевич,  для обеспечения призового фонда  проводило    сбор денег   среди офицеров   по подписке. Сбор составлял  пять рублей с каждого офицера.   Это же скаковое общество проводило состязание на лучшую строевую офицерскую лошадь. И приз был весьма внушительным - 100 рублей победителю конкурса.  Было за что бороться!
       В летнем и зимнем скаковых сезонах в 1-й  Донской казачьей дивизии проводились скачки, где разыгрывались различные призы. Самый сложным считался двухвёрстный офицерский стипль-чез,  на котором разыгрывался приз «Охотничий».
        На практике это было   преодоление десяти  препятствий  в скачке по указанному маршруту.  Среди препятствий,  которые приходилось преодолевать  офицеру казаку на своей лошади  были:    вал с канавой,   жердяной забор,   параллельные брусья,  стог,  кирпичная стена,  наклонные жерди,  двойной забор  и на финише -  наклонившаяся изгородь.   Короче говоря,  всё то,  что  проделывает профессиональный жокей сегодня на московском или ростовском ипподромах,   было под силу каждому офицеру  Донского казачьего полка первой очереди.  То есть,  это была профессиональная планка, не только для строевой лошади офицера, но и прежде всего для него самого. Традиционно,  в осенние дни, в   качестве  подведения  итогов летнего скакового сезона,   проводился большой кавалерийский праздник. Помимо показа навыков казаков  в гладких скачках и скачках по кругу,  в преодолении различных препятствий,  в рубке и владении пикой,  был ещё полевой пробег на расстояние 50 вёрст и форсирование  водной преграды в составе сотни  с ходу.  Красивейшим зрелищем была джигитовка  самых подготовленных казаков. В 10-м  донском казачьем полку  отличалась группа джигитовщиков под руководством командира 1-го  взвода первой сотни,  уроженца станицы Гундоровской,   хорунжего Шляхтина Николая Яковлевича.
   По итогам праздника,  лучшей сотне вручался приз.  Главное, что  в каждом полку, в течение всего учебного года,  шло соревнование между сотнями. Так что соревнование  в армейской среде по предметам боевой подготовки  это вовсе не  изобретение политработников и штабистов  советского времени.
      Примечательно, что на 6 августа 1914 года была назначена обширная программа скаковых испытаний, но в этот день казаки уже были вынуждены  соревноваться  не   друг с  другом,  а с общим противником - конницей австрийской дивизии генерала  Морица Ауффенберга. 
Войска, расквартированные вдоль западных границ империи, в том числе  1-я Донская казачья дивизия и входивший  в неё 10-й Донской казачий генерала Луковкина  полк,   вели обычную, весьма напряжённую,  боевую подготовку. Шли учения по сотням, затем полковые и дивизионные учения. В высших штабах в это время велась отработка  новой стратегии  ведения боевых действий казачьей конницей. При этом учитывался боевой  опыт, полученный  в русско-японской войне 1904-1905 г.г. и выводы, которые напрашивались после проведения  масштабных манёвров.
    Поздней осенью 1913  года,  по всей стране, тихой волной, прокатилась  пробная мобилизация. Казачьи полки первой очереди проводили свои учения в непосредственной близости от  границы.
    В феврале-марте  1914 года, за  несколько месяцев  до разразившейся войны, в приграничном Варшавском округе проводилась военно-стратегическая игра по отражению возможного нападения вероятного противника. В   задании на учение  были расписаны  возможные действия вероятного противника  в районах  Красник - Люблин, Томашов - Иван - Город   и   Белжец - Люблин. Вскоре, именно эти города стали мелькать в боевых сводках первых недель войны.
    По боевому расписанию 10-й Донской казачий полк  первым должен вступать в приграничные бои  и срок  приведения  его  в полную боевую готовность составлял всего шесть часов.
    Боевой состав полка это шесть казачьих   сотен и конно-пулеметная   команда. Сотни    имели во взводах по 16 рядов. Позже, в документах войны 1914-1917 г.г. и Гражданской  войны   нередко можно было  встретить подсчёт рядов  во взводах. Шестнадцать рядов значит тридцать два человека, ну, а десять рядов при выходе из тяжёлых боев - это значит всего двадцать казаков во взводном  строю.
   По  воспоминаниям Краснова Петра Николаевича   10-й казачий  полк  в предвоенное время  выглядел   прекрасно. Дело в том,  что казаки ещё до призыва пошили обмундирование и предметы амуниции  в окружных мастерских из закупленного на всех призывников материала. Этим и достигалось такое, очень желанное для всех военных качество, как однообразие. 
      Краснов,  вспоминая начало командирской  службы в польском Замостье,  отмечал: «Полк формировался из казаков Донецкого округа. В  основном,  из Каменской, Гундоровской, Усть-Бело-Калитвенской и Луганской станиц.  Где лёгкая подмесь малороссийской крови  и,  как  неизбежное следствие  такого соседства с украинскими слободами,  особый смешанный, украинско-донской выговор, не похожий на разговор в другой местности». (4)
     Уже давно в обиходе военных есть привычное слово - личный состав. В кавалерии, пока она существовала, кроме личного состава был ещё состав конский. Конскому составу десятого полка Красновым П.Н. была дана такая характеристика:  «Рослые полукровки….Из числа приплодков станичных табунов,   то  есть,  (потомки)  уже скрещенных английской кровью казачьих  полурабочих,   полустепных кобыл  и почти чистокровных жеребцов.
Каждый  взвод выстраивался  по шестнадцать рядов, а в  сотнях  боевой конский  состав был подобран по мастям  лошадей.
Первая  сотня  -  светло-рыжие,  с белыми отметинами на лбу.
Вторая  сотня  -  темно-рыжие и бурые.
Третья  сотня  -  вишнево-гнедые.
Четвертая сотня -  караковые (тёмно-гнедые с наличием коричневого цвета). 
Пятая  сотня    -  серые.
Шестая  сотня -  вороные (с преобладанием чёрного цвета).
   Службисты,  увлечённые  энтузиасты  боевой казачьей службы,  более всего  привлекали Краснова. Таким с его стороны было больше всего доверия,  а  своему  заместителю,  Фарафонову  Ивану Николаевичу,  Краснов  через  полтора года  доверил самое дорогое  - командование десятым казачьим  полком.       
           О Фарафонове И.Н. он писал:  «Он  был человеком редкой, щепетильной честности.  Холостяк,  совершено не пьющий,  не играющий в карты,  аскет,  фанатик   военного дела,  стремящийся поднять полк на недосягаемую высоту по линии чести,  доблести  и  благородства.  Насквозь знал душу «казуни», так промеж себя офицеры называли казачью массу. Взыскательный и берегущий казённое и казачье добро…. Фарафонов И.Н.... в мае 1915 года принял от  меня полк,  а зимой 1917 года в станице Каменской казаки большевики убили этого честнейшего и благороднейшего казака - патриота,  посчитались с ним за его строгость и педантичность». (5)
     Очень важно для понимания  основного источника боевых подвигов офицеров  и  казаков 10-го  Донского казачьего полка в годы сражений Великой  войны   иметь возможность познакомиться с характеристиками качеств  сотенных командиров полка. Вот  какими  их  запомнил, за несколько месяцев до войны,  командир полка Краснов П.Н.
   1-й сотней командовал есаул Фёдор Ханжонков. Семейный человек и хороший семьянин.  Своенравный  и тяжело воспринимавший какие-то нововведения. Но совместно со  своими офицерами, подъесаулом Мазанкиным Степаном  Михайловичем и хорунжим Шляхтиным Николаем Яковлевичем сотня была преображена.
   2-й  сотней командовал есаул Григорий Алексеевич  Апостолов. С виду он мог показаться совсем невзрачным:  «высокая, худая фигура, постоянно обросшее редкою бородою лицо,  рано поседевшие волосы и тусклый,  печальный взгляд серых глаз:  этот взгляд останавливал начальнический разнос.  Как  на  счастье,  в этой  сотне  был прекрасный,  незаменимый офицер,  хорунжий  Максим Максимович Протопопов. Красивый, стройный   блондин. Кумир замостьинских гимназисток,  лихой наездник и изящный танцор,  он запрягся в службу со всем пылом молодой души.
   3-й сотней   командовал уроженец станицы Гундоровской, бывший её атаман,    есаул Тихон Петрович Краснянский.
 «…. Высокий, стройный,  черноусый и  черноглазый. Он считался трудно управляемым офицером.   Духом казачьей вольницы,   партизанской самостоятельностью веяло от него. Такими должны быть есаулы,  командиры  казачьих сотен  у Дениса   Давыдова,  Фигнера, Дорохова. Краснянский был участником японской войны.  Сотня была лучшей в полку и соревновалась с  четвертой  сотней.
   4-й  сотней командовал есаул Евгений Иванович Тапилин.   Среднего роста, в русых больших усах, прекрасный наездник,  он всегда и везде был со своими казаками. Он также как и Краснянский,  был участником японской войны, много читал по военным вопросам  и легко воспринял теорию спешенного стрелкового боя,  где конная атака завершает пеший бой.
   Командир 5-й  сотни Дмитрий Емельянович Тюрьморезов  был самым возрастным  офицером  в 10-м  Донском казачьем полку. К началу войны ему было уже более пятидесяти лет. Первоначально на Краснова П.Н. он произвёл  впечатление  как  почтенный,  седой,  не очень расторопный,  но очень исполнительный офицер.
Обращает на себя внимание характеристика на командира 6-й  сотни есаула Григория Никитича  Захарова.   В  10-й  Донской казачий полк  он прибыл со льготы в январе 1914 года и представился командиру полка Краснову Петру Николаевичу. Тот  впоследствии вспоминал:
    «Это был очень красивый,  высокий,  немного полный человек, с бледным лицом, оттененным черными усами и черною бородою узкой лопатой. Он обратился:
  - Я давно не был в строю. Я был учителем в станичной школе. И потому, если что позабыл или, что у вас новое заведено,  покорнейше прошу научить меня и наставить.
      Мне не пришлось ни учить, ни наставлять есаула Захарова. Он как то сразу впрягся в тяжелую лямку сотенного командира, учился  у  своих товарищей,  командиров  других сотен и у своей прекрасной молодёжи. Незаметно,  без крутых взысканий,  он  подобрал  сотню,  сам усердно занялся ездою - и вот уже стал радовать меня внешний вид его вороной сотни.  Разведчики  на  экзамене блистали знаниями и умением чертить карты и разбираться по русским и австрийским картам.  Вахмистр и взводные  прониклись серьезностью и вниманием к своим обязанностям и молодецки выглядела 6-я  сотня». (6)
    Столь подробные характеристики и описания   командиров сотен включены мною в эту книгу,  прежде всего для того, чтобы стали  более ясны истоки боевых успехов сотен,  их командиров и офицеров. Ведь за строками журналов военных действий, донесений и распоряжений  облик казачьего офицера  не увидишь и не представишь.  
      Разумеется,  подготовка к предстоящей войне включала в себя все аспекты, и, конечно,   материальную часть. Краснов при приеме своего полка 
первым делом посетил полковой цейхгауз. Я привожу    его воспоминания на этот счёт полностью:
     «На высоком стеллаже, в чинном порядке, висели не предусмотренные  табелями,  но  заведённые на    полковые   хозяйственные суммы  офицерские вьюки по одному на каждого сотенного командира,  и по одному - на двух младших офицеров. Запасные сёдла,  амуниция, хомуты и упряжь обоза - всё отлично прожированное   и смазанное,  было развешено в безукоризненном порядке.
    Стальные пики на весь состав  полка хранились в цейхгаузе.  Полк учился со старыми,  буковыми. Кухни и кипятильники Борю, двуколки, патронные и лазаретные повозки  парные подводы - всё новенькое. На  ободах  колес - цифры, и каждый день колеса передвигаются на одну спицу. На повозках,  на клеёнке - табели имущества  и порядок укладки.  Мешки, с постоянно обновляемым сухарным запасом,  жестянки с сахаром, чаем и солью.  Над каждым отметка - когда заменять, кому выдавать и сколько. 
Саквы,  мешки и мешочки  на каждого казака -   всё с номерами и отметками о весе.  В особых шкафах за холщовыми занавесями обмундирование первого срока.  Всего не перечтешь.  Чего  там только не было на случай войны!  Всё заводилось постепенно, годами выписывалось из Москвы, Петербурга и Саратова  и  копилось,  как приданое копится невестой по Домострою.  И богатой же невестой оказался мой   десятый донской казачий полк» (7).
               
Глава 2. 1914 год. На первой линии боёв.
2.1. В составе казачьей завесы.
   Для  военных историков важнейшим документом, отражающим  боевой путь  полка или дивизии  в годы 1-й  Мировой войны,  конечно,   являются журналы  военных действий. Документы,  в которых изо дня в день,  по распоряжению командиров  или лиц, ведающих штабной работой, заносились сведения о полученных распоряжениях  командования, передвижениях,  о боях,  столкновениях  и  потерях.  В этом отношении  журналы военных действий 10-го  Донского казачьего генерала Луковкина полка являют собой образец внимательного отношения ко всем важным, а порой и незначительным деталям, которые глубоко и всесторонне  характеризовали боевую казачью жизнь. Можно предположить, что в начальный период войны,  журналы  редактировал сам  полковник Краснов Пётр Николаевич. Он, наверняка мог   рассматривать  их,  как будущую документальную основу  для своих послевоенных литературных произведений. Не исключено, что допускал «вольности» писарь и тогда в достаточно строгом штабном документе появлялись такие,  почти лирические  выражения:   « в день солнечного затмения», «при полной луне», «ночь тихая и звёздная», «погода великолепная, но жаркая». 
   В журналах военных действий,  описывающих  первые  недели  войны,   не упоминается  выражение  «казачья завеса». Это было весьма условное определение действий казачьих частей,  направленных на разведку приграничных территорий, или,  как тогда говорили,   «освещение обстановки» и на противодействие возможным вылазкам противника,  стремящегося делать то же самое. Кроме того,  у «казачьей завесы» было ещё одно очень важное предназначение - обеспечить приём прибывающих с Дона второочередных льготных полков и надёжную охрану развернувшихся в боевом порядке  русских войск органов управления  -  штабов частей,  соединений и объединений.      
Первая запись  в журнале   военных действий  10-го  Донского казачьего полка  имеет дату 17 июля 1914 года  и  достаточно подробно рассказывает о событиях последнего предвоенного дня.
17 июля  (1914 года). 
   От 8 часов утра полк, за исключением сотни, бывшей дежурной и той, которой предстояло дежурить,  были на Бородинском плацу города Замостье  в  пешем строю... 
После учения укладывали вещи казаки,  не идущие в походы.  В 6 часов вечера 1-я , 2-я и 4-я сотни с 4-мя пулеметами пошли на вечерние манёвры у деревень Седлиски, Плоски и Макры.  Назад возвращались в 10-м  часу вечера с музыкой и песнями.  У Андриановского сада временно  командующий дивизией  генерал-майор  Кунаков (Ефрем  Фёдорович)  остановил полк и,  не здороваясь,  вызвал командира полка.  Он был с начальником  штаба дивизии Генерального штаба подполковником  Бензенгром (Александром Васильевичем). Оба были сильно взволнованы  и растеряны.
- Получена, получена…. вот только сверить надо, -  торопливо проговорил генерал-майор   Кунаков (Ефрем  Фёдорович) и,  отпустивши командира полка,  ушёл в штаб.
В одиннадцать  с половиной часов  вечера полковой адъютант передал командиру полка,  присланную из штаба дивизии бумагу,  в которой значилось:  «Высочайше  объявлена мобилизация.  Началом мобилизации считать 12 часов  01 минута  ночи 18,  сего июля (1914 года)». (8)
    Судя по  воспоминаниям казачьих офицеров, особенно тех, кто находился к 1914 году в достаточно зрелом возрасте,  войны они не хотели,  не стремились к ней и посмеивались над молоденькими хорунжими,  только  что выпущенными  из  военных училищ в полк и жаждавшими боевых отличий. Что такое грядущая война,  хорошо понимал и командир полка  Краснов Пётр Николаевич. Ведь он был уже на одной масштабной  войне - русско-японской  в 1904 и 1905 годах.   Правда,  не в  должности  боевого командира,  а в качестве корреспондента  военной газеты «Русский инвалид», однако представление о том, что такое «фунт военного лиха»,   он имел.
    А теперь все стояли на пороге новой войны.  Наступил момент мобилизации...
 18 июля (1914 года).
     К 12 часам ночи,  в канцелярию,  по частям,  стали прибывать дежурные офицеры и сотенные командиры.  В сотнях приступили к мобилизации.
    Мобилизация происходила в полной  тишине  и безупречном  порядке. При свете маленьких  коптящих лампочек укладывали,  увязывали и подписывали своё  имущество казаки.  Для запряжки обоза 1-го разряда был выслан  есаул Фетисов с 30  казаками  6-й сотни с целью -  взять  по реквизиции 32 лошади  с фольварков Жданов и Топорница.
   Деятельно стал собираться в поход разъезд  особой важности  хорунжего Тропина (Николая),  который должен …  через два с половиной часа, то есть в 2 часа 31 минуту  ночи выступить в деревню  Рыбица,  где явиться к  командиру разведывательной сотни № 1 от 15-го Донского казачьего  генерала Краснова 1-го полка.  Но вследствие того,   что казначей не мог получить в казначействе денег ранее  трёх  часов ночи,  разъезд особой важности,  в числе 20 казаков,  выступил только в 3 часа 20 минут.
   Мобилизация 1- го эшелона была закончена своевременно,  в 6 часов утра. Полк в составе хора трубачей 1-й, 2-й, 3-й, 4-й и 6-й сотни,  конно -пулемётной  команды,  команды связи и обоза 1-го разряда,  построились в углу обводного и Томашовского шоссе на тесной и грязной прогалине.
   К этому же времени подошёл и 13-й Донской казачий генерал-фельдмаршала Кутузова-Смоленского  полк,   7-я  Донская казачья   батарея.  Прибыл командир 2-й  бригады 1-й Донской казачьей дивизии генерал- майор Поляков (Константин Семёнович)  и временно командующий дивизией генерал- майор Кунаков (Ефрем  Фёдорович), сопровождаемый конвоем от 10- го  полка при сотнике Ушакове (Михаиле).
   5-я  сотня 10- го полка ещё 16 июля (1914года)  была отправлена в город Красностав для прикрытия 6-й Донской казачьей батареи.
   Дивизионный священник Отец Петр Лузин отслужил молебен и окропил полки,  остававшиеся в конном строю,  святой водой. Во время молебна  пели певчие 10-го  Донского казачьего полка.  После молебна от 10-го  Донского казачьего полка  были вызваны разъезды для движения к границе.
   № 1 есаула Краснянского (Тихона Петровича)  -  полусотня  3-ей  сотни, при  хорунжем Криворогове  (Борисе),  с приказом ожидать начала войны и до её объявления границу не переходить.
   № 2 полусотня 3-ей сотни под начальством хорунжего Разорителева Ивана   (по направлению)  на Замочь с таким же приказом.
   № 3  подъесаула Мазанкина (Степана Михайловича)  - взвод 1-й  сотни (по направлению) на   Езерно  и отдельная застава в Юзефов.
  взвод 1- ей  сотни под начальством хорунжего Шляхтина (Николая Яковлевича) с приказанием служить для передачи донесений до объявления войны. По объявлении таковой,  оставаться четыре дня (на месте),  потом идти в Лабуньку на присоединение к дивизии… (9)
   Спустя более чем два десятилетия, находившийся в эмиграции в Европе и обладавший хорошей памятью Краснов, воссоздал момент ухода полка на границу так: «Новый священник - высокий,  русый латыш только что назначенный в дивизию, служил молебен  в зелёных с золотом ризах.  Лошади мотали  головами, казаки старательно крестились.  Звучало  «победы благоверному Императору  нашему Николаю Александровичу, над супротивные  даруй».
     Никто не  говорил напутственных речей. Священник своим,  всем понятным языком, сказал всё. Полк растянулся на две версты. Казаки поднимались на Лабуньские холмы. Без речей, без криков, без пьяных дебошей, полк быстро удалялся от Замостья. Уходил в неизвестность,  на войну». (10)
   Воспоминания о том времени оставили не только офицеры и маститые писатели. Были и воспоминания  простых казаков, которые на всё происходящее  смотрели несколько иначе.
    Можно,  к примеру,  привести  воспоминания казака 10-го  Донского казачьего полка  Хряпкина Ф.М.,  уроженца станицы Луганской  (С сохранением стилистики изложения и орфографии):
   «В 1914 году пахло порохом. К нам, казакам, попадали скудные сведения о неизбежной войне России с Австро-Венгрией и Германией. В ту ночь мне что-то не спалось. Лежу на койке и слышу разговор нашего начальника - подъесаула  Абрамова (Петра Фёдоровича)  с дежурным по команде. Он даёт распоряжение быстро поднять казаков и построить их в помещении. Когда мы уже стояли в строю, Абрамов нам объявляет, что Австрия и Германия объявили России войну и необходимо собираться в поход. Всех это буквально ошеломило и на душе стало просто жутко. (Примечание автора: в действительности Австро-Венгрия объявила войну России  24 июля 1914 года, а  Германия    20 июля 1914 года)

   Мобилизационный план вступления казачьих частей в войну определялся шестью часами, за которые они должны были выйти на места дислокации. В эти шесть часов чётко определялось, что каждый должен делать. Я, будучи некоторое время писарем полка, хорошо знал все секреты мобилизационного плана. Первым делом,  каждый казак был должен распорядиться своим имуществом, что куда определить, а что взять с собой. Парадные  мундиры, папахи, полушубки, тёплое бельё - отправлялись домой, в округ, где всё это должно было храниться в цейхгаузах в распоряжении окружного атамана. Если бы война началась в зимнее время, то отправке подлежали бы только парадные вещи. Всё  отправляемое имущество зашивалось в наволочку, подписывалось и в свою очередь зашивалось в большие брезентовые мешки. Отправка производилась строго по округам, местам жительства казаков. Все остальные вещи, которые не отсылались, и не разрешалось брать особой, оставались в казарме.
В неказачьих частях Русской армии дело обстояло иначе. Там всё было казённое и распределялось немного не так. У казаков же на службе от нитки до иголки всё было своё, поэтому вышеописанный порядок соблюдался строго».(11)
Первые бои на границе,  в которые вступил 10-й  Донской  казачий полк носили сдерживающий характер. В достаточно многочисленных воспоминаниях об этом периоде  можно даже  найти утверждения, что в казачьей массе гуляла легенда о том, что русский царь и немецкий кайзер ещё смогут остановиться и договориться между собой о прекращении кровопролития. Казачьи командиры такую точку зрения пресекали, считали её провокацией, понижающей боевой дух. Следует напомнить, что тогда ещё не было,  как во времена Красной,  а затем и  Советской Армии,  донесений о политико-моральном состоянии,  да и некому было их писать. За боевой дух и готовность к бою,  отвечали командиры. И ответственность была особая, не виде выговора или замечания, а в виде оставленной на поле боя головы, когда подчинённые  казаки терялись в боевом столкновении и оставляли своего взводного или сотенного командира отбиваться от наседающих врагов или подставляли под пули своего начальника. 
События  первых дней войны развивались так, как о них впоследствии рассказывали очевидцы и участники. В том числе и упомянутый уже казак станицы Луганской  Хряпкин Ф.М.
В первый же день войны 10-й и 13-й Донские казачьи полки выступи-¬ ли к австрийской границе, которая находилась в 25 километрах от города Замостье…
Мотоциклетная команда, в которую я попал, оставалась при штабе дивизии. В эти дни работы у нас было много, приходилось доставлять приказы, донесения в подразделения. Только возвратишься в штаб, тебе вручают новое донесение…  Через три дня в город привезли первых пленных австрийских кавалеристов. Их взяли наши казаки-разведчики. За городом Томашовым произошёл большой бой, с нашей стороны были убитые, а моего станичника, Николая Демидова, в этом бою ранило. Бои разгорались всё сильнее. Воевали только казаки, а нашей пехоты мы ещё не видели. Австрийцы пытались продвинуться по направлению на Люблин – Замостье-Грубешов - Холм, но, получив отпор, были вынуждены откатиться в свою Галицию.
Как-то вечером, под Томашовым, я добрался до посада Тышовец. Местность сильно песчаная. Темно, бензин закончился, тащу машину в руках. Возле дороги обоз какой-то воинской части. Остановился и прислушался. Шёл разговор, один из голосов мне показался знакомым. Оставив машину, я подошёл и узнал своего станичника - казака Петровского с хутора Валуйского. Это были сотни прибывшего 27-го казачьего полка, рядом в деревне расквартировалась сотня, где служил мой родной брат Орест. Его я не видел с 1909 года. Брата я сразу не застал, так как он находился в разведке, с ним пошёл и наш родич - казак Касмынин с хутора Подгорного. Они были неразлучны. Если шёл в разведку брат, Касмынин шёл с ним. Позже в одной из таких вылазок Иван Касмынин был убит.
Возвращаясь в свою часть, я увидел следы отступления австрийской армии, брошенные обозы с военным имуществом. К штабу дивизии я при-соединился, переправившись через реку Сан. Эта местность была уже взя-та нашими войсками, я опять встретил 27 (Донской казачий) полк и наконец,  увидел своего брата и Ивана Касмынина, а у Ржешова ещё троих своих станичников Василия Валуйского, Александра Туреева и Евгения Ковалева. Первые - два мои соседа, в станице жили на одной улице». (12)
      Воспоминания казаков и офицеров дают скорее эмоциональный фон для восприятия событий начала   1-й Мировой войны. Исторические факты следует черпать из такого источника как «Журнал военных действий 10-го Донского казачьего полка». А в нём первые   дни  военных действий  освещёны так:
19 июля (1914 года). 
   Погода великолепная, но жаркая. Массы мух и оводов изводят лошадей. Перешли на дачу военного времени: овса 13 фунтов 72 золотника,  сена 15 фунтов и людям мяса 1 фунт. (примечание автора: фунт – 409 граммов, он содержал 96 золотников по 4,26 грамма)   
В Замостье идёт приёмка лошадей по военно-конной повинности  и организация тыла. Семьи  офицеров и офицеры, отправляющиеся на льготу, отправлены (из гарнизона)  в  шесть часов вечера на двух тяжёлых автомобилях… По всем дорогам громадное движение людей и лошадей. Идёт сбор запасных и поставка лошадей  по военно-конной повинности. 
20 июля (1914 года).
Получено известие,  что Германия объявила России войну… Вечером на перекличке объявлено командиром полка казакам о начале войны с Германией.  Играли гимн, пели молитву, потом полковой марш. По приказанию начальника дивизии 6-я сотня в составе есаула Захарова  (Григория Никитича), хорунжего Сазонова  (Андрея)  и   89 казаков со своим обозом в  десять  часов вечера выступила  в  город Холм в распоряжение начальника 17-й  пехотной дивизии генерал- лейтенанта Балуева  (Петра Семёновича).  Сотня прошла за ночь 68  вёрст и в  девять с половиной часов   утра 21 июля  (1914 года) прибыла к месту своего назначения.  Погода жаркая. Ночью тепло. Полная луна.
22 июля  (1914 года).
   В  десять  часов утра был парад по случаю тезоименитства государыни императрицы  Марии Федоровны.  Парадом командовал есаул Тюрьморезов  (Дмитрий Емельянович).   В параде участвовало две  сводные сотни от 1-й и 4-й  и от 2-й и 5-й сотен. Каждая в девятирядном составе. Принимал парад командир полка. На заставы вышла 4- я  сотня. Отличный жаркий день.
23 июля (1914 года).
   От  восьми  часов утра командир полка выбирал и раздавал лошадей,  полученных от населения  под вьюки офицерам  и под денщиков, (а также)  врачам и фельдшерам. 10- му полку приказано поставить посты для связи с 9-м полком. Закончена мобилизация 2- го эшелона.  В Замостье остались одни хлебопёки и обоз 2- го разряда.
24 июля (1914 года).
   В  два часа тридцать пять минут  ночи по телефону сообщено,  что Австро-Венгрия объявила России войну. Разъездам переходить границу пока не приказано. Погода жаркая.  Вечером поднялась буря и дождь. Ночью тихо. Луна. На заставы стала 5-я  сотня.
27 июля (1914 года).
   Утром командир полка собирал полк и рассказывал каждому казаку, как нужно себя вести на войне. Около  восьми часов утра появился  разъезд  противника  силою 15 - 20 коней.  Разъезд  был обстрелян  и через деревню скрылся  за границу.  По сведениям от жителей у противника подстрелена лошадь. В штаб дивизии представлено донесение от командира полка:  «У меня потерь никаких. Настроение людей  бодрое и весёлое. Только лошади страшно переутомлены потому,  что приходится держать полусотни в боевой готовности». (13)
    Выполнение боевых задач в составе «казачьей завесы» оказалось весьма нелёгким делом. О том,  как  казаки 10-го  Донского казачьего полка  выполняли в эти первые военные  дни,  поставленные  задачи,   рассказал  в  марте следующего,  1915 года,   на страницах газеты «Донские областные ведомости»  Краснов Пётр Николаевич. Очерк назывался  «Завеса»:    
«В России заканчивалась мобилизация.  З-е (Замостье), К-в  (Красностав)
кишели запасными военно-конскими приёмными пунктами. Там шла повторительная стрельба,   разбивка по партиям,  по полкам,  ротам и командам.   Там громоздились декорации «театра военных действий»,  расставлялись кулисы,  назначались действующие лица. Прикрыть тяжёлым, непроницаемым занавесом всю эту сложную постановку  войны должна была конница.  Живою завесой  стала она вдоль границы,  самостоятельная и сильная,  благодаря своей дивной организации,  снабдившей её конной артиллерией  и пулемётами.  Ещё в мирное время,  подготовившей её  для конного и пешего боя. Донская дивизия стала завесою на путях к З-ю (Замостью) К-у (Кракову)  и Х-у (Хмельнику).
   Её  разведывательные сотни,  отдельные разъезды и  наблюдательные заставы  ещё 18 июля (1914 года),   к полудню,  наполнили густые дремучие Б-е (Белжицкие)    леса  и ни одна попытка австрийской конницы  проникнуть за эту завесу и подглядеть,  что делается,  не увенчалась  успехом.... (Тогда)  каждый день (австрийцы) стали трясти и толкать эту завесу,  а она стояла твёрдая  и зоркая,  составленная из казачьих грудей,  прикрытая  пиками, шашками и винтовками». (14)
28 июля  (1914 года).
   На границе уничтожили австрийские столбы с гербами Австрии.  Противника нигде не нашли. В Томашове  нашли убитого нашими драгунами австрийца,  с которого сняли мундир и его вещи. Оружия при нём не было. Нашли карту,  книжку донесений и пироксилиновые патроны. Всего полком пройдено за  двенадцать  часов разведки 81 верста.
В это же время, посланные на границу казачьи заставы начинают представлять донесения. Вот что доложил  начальник одной из застав  хорунжий Шляхтин (Николай Яковлевич):
   «Лично я противника не обнаружил.  Застава довольствуется от местных жителей.  Всего достаточно.  Лошадям полную дачу не всегда можно давать, так как не хватает овса. Настроение жителей благополучное». (15)
 31 июля (1914 года).
   В  десять часов утра над Томашовым, на громадной высоте,  сделал круг  аэроплан,  по-видимому,  австрийский. От командира 4-й  сотни есаула Тапилина (Евгения Ивановича)   получено донесение о движении казаков. 29 июля (1914 года),  с утра,  разъезды 4-й  сотни перешли границу. Начальник дозора казак Хайдакин, с тремя казаками, в том числе один денщик,  с криком «За мной!»  бросились на гусар, стреляя на скаку   с коней.  Гусары,  несмотря на то,  что их было в четыре раза больше, не выдержали дерзкого натиска казаков и стали уходить галопом к опушке леса …
Видя, что ему не догнать гусар,  Хайдакин приостановил преследование и доложил обстановку подхорунжему Фомину,  посланному на выстрелы Хайдакина и денщика Шевырева. Фомин сейчас же двинулся к деревне Подгорцы,  желая упредить разъезд на границе и намётом пошёл к границе. Австрийцы (были в количестве)  17  гусар.  Один был убит с коня около самой границы. Гусары  выскочили из урочища и поскакали к  нашему брошенному кордону,  где повернулись лицом к нам,  выстроили фронт и стоя на месте,  махали своими поднятыми над головами шашками. Навстречу им на измученных конях подходил Фомин,  за ним казак Мазанкин. Остальные растянулись шагов на 400.  К ним выскочил ещё и есаул Тапилин   с 10 казаками,  гнавшие второй австрийский разъезд  в  13 человек. Фомин и Мазанкин с одной стороны,   Хайдакин и Алпатов    с другой,  вчетвером ударили 17 австрийцев.  За ними подоспели и остальные. Рубка шла на месте.  Все австрийские гусары бежали,  оставив на поле боя четверых,   зарубленных шашками.  Офицер австриец был ранен в шею. Его спасли  воротник и петлицы. Выхватив револьвер и отстреливаясь, он ускакал последним. Преследование казаков не удалось,  но казак Мазанкин соскочил с коня  и выстрелом из винтовки уложил пятого гусара.  С нашей стороны: ранены сабельными ударами: Алпатов - в мизинец правой руки, легко у него порублен конь. Хайдакин - контужен в руку.  Ранен конь казака Макарова и у него же контужена борода и порублена тулья фуражки. У противника убито 6 гусар, ранен офицер, взято две лошади с полным прибором и вьюками. (16)
    Удивляет столь подробное описание незначительных повреждений и ранений у казаков, особенно контуженная борода и порубленная тулья фуражки. Но ведь у противника потери совершенно другие - шесть гусар и это в самом первом бою!

2.2. Жаркий август четырнадцатого…
    Начало августа в Привисленском крае,  на территории нынешней Польши это время уборки урожая. Вызревают хлеба. Благодатное лето как  всегда торопится отдать свои плоды человеку. В полях много народу. Страда захватывает всех и подчиняет одному ритму -  скорее убрать с полей хлебный колос, сделать его достоянием закромов. В том,  далёком 1914 году, было всё не так. По полям, не признавая никакого  межевания,  метались конные разъезды, колос зачастую падал не от серпа, косы или косилки, а от пулемётной очереди.       Шла другая жатва, кровавая и в ней участвовали вчерашние хлеборобы - донские казаки, в том числе и те,  которые служили в 10-м  Донском казачьем полку. Полковой писарь  ежедневно и  скрупулёзно заносил в журнал военных действий все события  конца лета 1914 года.
    1 августа (1914 года)  было первое дело нашего славного полка с австрийцами.  Полк в составе трёх с половиной сотен 2-й, 3-й, 5-й и полусотни 4-й  сотни с пулемётами сотника Дубовского  (Михаила) атакою, при помощи сотен 15-го полка выбил из укреплённых позиций у деревни Белжец батальон австрийской пехоты и таможенную стражу.  Взял и уничтожил железнодорожную станцию Белжец и потом дошёл до станции  Любыча,  где взорвал однопролётный железный мост и уничтожил все станционные сооружения, а  сами же местечки Белжец и Любыча сжёг дотла.  В этом славном деле отличились есаул Тюрьморезов  (Дмитрий Емельянович)   и хорунжий Гаврилов (Анатолий),  атаковавшие  с  5-й  сотней вражескую пехоту. (17)
    В  феврале следующего,  1915 года,  в газете «Донские областные ведомости»  полковник Краснов П.Н. под псевдонимом Гр.А.Д. опубликовал очерк  «Набег». Он как раз и посвящён описанию боевых действий у станции Белжец.
    «Три полка и две батареи донской дивизии (имеется ввиду 1-я Донская казачья дивизия)  в самом конце  июля 1914 года подошли к  Т- ву (Томашову) и стали в старых деревянных казармах и конюшнях одного  из полков. Кому не хватило места стали в казармах пограничной стражи,  а то и просто в чистом сосновом лесу,  благо погода стояла дивная, сухая и жаркая….
Война   была объявлена десять дней назад. В этом глухом лесу строевой сосны, который тянется много вёрст уже были столкновения, схватки с австрийской конницей отдельных разъездов и сотен,  но боя ещё не было и граница,  никем уже не охраняемая,  ни с нашей,  ни с австрийской стороны и лишь обозначенная столбами,  тем не менее,  лежит какой-то таинственной гранью и её пока не переходят.
   30 июля (1914 года) от энского (10-го Донского казачьего полка) потребовали два разъезда. Задача прощупать,  железную дорогу противника. Как и кем,  она охраняется  и  что делается на конечной станции Б-ц (Белжец)… Пошли по назначению командира полка 3-я сотня есаула К-го (Краснянского Тихона Петровича)  и той же сотни хорунжий К-в  (Криворогов Борис).
   Ночью вернулись,  дошли только до Б-ца (Белжеца). Нащупали, не то естественное укрепление, не то развалины старой крепости, нечто вроде высокого песчаного редута,  почти квадратной формы…
   В окопах и в деревне Б-ц (Белжец) до двух батальонов. По словам жителей - ландштурм и финансовая стража. По железной дороге идёт усиленная перевозка.
   К вечеру 31 июля (1914 года) стало известно, что 1-го августа (1914 года) дивизия пойдёт в набег на Б-ц (Белжец), а если можно,  то и дальше.
  1 августа (1914 года) настало жаркое, ясное, безоблачное. Даже в час рассвета, когда на южной опушке Т-ва (Томашова),  за училищем,  строились полки дивизии,  было жарко  и смолистый запах  сосны пропитывал воздух.
   Строились молча, серьезные,  сосредоточенные. На вороном коне подъехал начальник дивизии и, не здороваясь, объехал полки, вызвал начальников частей и поставил им задачу.   3-я  сотня энского (10-го Донского казачьего полка) есаула К-го (Краснянского Тихона Петровича) пойдёт левым отрядом, в обход Б-ца (Белжеца), средний отряд - авангард полковника К-ва (Краснова Петра Николаевича) две сотни и полусотня  и два пулемёта, главные силы:  6 сотен эмского (13-го Донского казачьего) полка, а также    2 пулемёта и две конных батареи  и правый отряд Зет полка (15-го  Донского казачьего) полка в составе  6 сотен и 4 пулемётов. Указаны пути движения,  приказано двигаться переменным аллюром, средней колонне - прямо по шоссе.
   Начальник авангарда с адъютантом выскочил галопом вперёд к большой поленнице дров,  лежавших в нескольких сотнях  шагов от будки кордона и,  пользуясь ими как прикрытием,  спешился.
«А ну, пятую сотню сюда и распустить знамя!»- говорит  ординарцу начальник авангарда.
    В  энском  полку (10-м Донском казачьем полку)  - обычай,  как только бой, снимать со знамени чехол,  чтобы каждый мог с верой и молитвой обращать свой взор на лик спасителя.
    Подошедшая 5-я сотня, спешилась  не мешкая, а половина 4-й сотни осталась в прикрытии пулемётов и знамени.  Жидкая, редкая цепь казаков,  согнувшись и укрываясь за дровами,  стала подаваться вперёд…
Командир … скомандовал:
- Цепь вперёд!
Люди встали и пошли в лес. Теперь по ним раздалась стрельба издали. Пули не щелкали,  а свистали и пели. Особенно обстреливалось гладкое и пыльное шоссе…
Вон толпа человек в шесть несёт кого-то.    
- Что это вы, братцы? - спрашивает командир полка.
-Урядника Иванова убили, - отвечают голоса.
-Оставьте, оставьте,   его  подберут и без вас,  а сами -  в цепь, да живо!
Убитого положили  и казаки разбежались в цепь…
  Вот и опушка. В неловких позах, закрывши головы белыми, окоченевшими руками, или раскинувшись ничком, лежат убитые австрийцы, наши стреляли видно не плохо - дальше пустое поле и песчаный вал  укреплений. 
 Атака! Сами собой сверкнули грозные шашки в руках у казаков,  кое-кто перевернул ружье прикладом вперёд и крепко взялся за цевье.
С фронта 5-я сотня энского(10-го Донского казачьего  полка) справа 5-я  сотня эмского (13 Донского казачьего)  полка).
Ринулись сотни казаков бегом на редут. Большая крутизна песчаной осыпи покрывается серыми рубахами и алыми лампасами. Смолкают пулемёты. Без крика «Ура!», без слов,  молча,  делают казаки страшное дело рукопашного боя.
   Встал австриец, защитник редута, против хорунжего Г-ва (Гаврилова Анатолия) навёл на него винтовку, но не успел выстрелить,   как  ловким упругим  движением  Г-в (Гаврилов Анатолий)  выхватил у австрийца винтовку и  прикладом уложил врага на месте…
   Стук ружей, треск черепов и стоны,  а потом частый огонь по бегущим. Серые скорченные фигуры застыли в глубоких ямах, песчаная крепость взята …
   За нею узкою полосою тянется деревня Б-ц (Белжец), пересекая шоссе. Там ещё  держатся остатки батальонов (австрийцев). Но конные сотни эмского (13 Донского казачьего)  полка скачут по лесной опушке к западной (окраине) селения, с фронта бегут пешие сотни, пожар охватывает соломенные крыши и скирды хлеба  и гонимое веером пламя быстро перескакивает с дома на дом.
- Козаци,  козаци! -  раздаются голоса  и начинается паника...
   Начальник авангарда послал за вьюками с толом, конные полковые сапёры уже забирают бумаги на телеграфе, ломают аппарат, рвут проволоку,  вяжут шашки на стрелки, на поворотный круг, закладывают патроны внутри здания.
    В виноторговле   стоит офицер. Он быстро выбрасывает на камни мостовой  целые бутылки с ромом, коньяком, со старкой, аракой и ликёрами. Красная, бурая и тёмная  жидкости потоками текут в канаву, чтобы соблазна не было…
   Казаки рассыпались по всему селению. Хорунжий Тр-н (Тропин Николай) уже вяжет целые пуды тола на солидную ферму железнодорожного моста, отдельные патроны подвязаны к стыкам, к стрелкам, заложены на станции. Громадные склады шпал обложены соломой.
День давно перевалил за полдень. День важной работы и оживления. День набега и день победы. День гнева божьего над австрийской землёй». (18)
      Командир 10-го Донского казачьего полка полковник Краснов Пётр Николаевич  1 мая 1915 года был награждён  Георгиевским оружием «за то, что в бою 1 августа 1914 года,  личным примером, под огнём противника, увлекая спешенные сотни, выбил неприятеля из железнодорожной станции, занял её, взорвал железнодорожный мост и уничтожил станционные постройки».  (19)
  Не всегда население встречало овациями русские войска и не все жители считали их своими  освободителями.  В описании боевых  действий 1-й Донской казачьей дивизии  есть и такая характерная  запись, касающаяся боёв под Белжецем 1 августа 1914 года:
«лишь к  одиннадцати  часам дня  местечко Белжец было взято. Защитники его погибли в рукопашном бою в окопах. Части 10- го Донского казачьего полка преследовали остатки бегущих защитников по шоссе на м. Любыча.
Вслед за этим двинулись на рысях через пылающее местечко  и главные силы дивизии… Едва артиллерия втянулась в  улицу,  как из пылающих домов она была осыпана градом пуль. Несмотря на опасность взрыва зарядных ящиков,  батареи были вынуждены сняться с передков и, повернув орудия в разные стороны улицы,   открыли  огонь по пылающим постройкам в упор. Всё население местечка,  столь храбро,  до последнего защищавшее родное гнездо,  погибло под обломками пылающих зданий, мало кто уцелел». (20)
   Эту запись,  сделанную  исполняющим должность начальника  штаба 1-й Донской казачьей дивизии  генерального штаба капитаном Липко Пётром Ивановичем,  комментировать нет необходимости.
    В журналах военных действий 1-й  Донской казачьей дивизии и 10-го Донского казачьего полка приводятся данные о потерях среди казаков, об убитых и раненых. Нередко указывается,  из какой станицы был призван на действительную службу  казак, ставшей жертвой австрийской пули. Но всё равно это было скупое описание такого неизбежного факта на войне,  как боевые потери. 
   Писатель Краснов Пётр Николаевич в своей книге «Тихие подвижники. Венок на могилу неизвестного солдата»  трансформировал  записи  в журнале военных действий  в  язык художественной прозы:
   «Мой первый убитый... Это было 1 августа 1914 года на австрийской границе, на шоссе между Томашовым и Равой Русской. Было яркое солнечное утро.  В густом, смешанном лесу, где трепетали солнечные пятна на мху и вереске, пахло смолою и грибами, часто трещали ружейные выстрелы. Посвистывали пули, протяжно пели песнь смерти  и от их невидимого присутствия появился дурной вкус во рту  и в голове путались мысли.
   Я стоял за деревьями. Впереди редкая лежала цепь. Казаки, крадучись, подавались вперед. Из густой заросли вдруг появились два казака. Они несли за голову и за ноги третьего.
- Кто это? -  спросил я.
- Урядник Ерёмин, Ваше Высокоблагородие, - бодро ответил передний, неловко державший рукой с висевшей на ней винтовкой, голову раненого Еремина.
Я подошёл. Низ зеленовато-серой рубахи был залит кровью. Бледное лицо, обросшее жидкой, молодой русой бородой, было спокойно. Из полуоткрытого рта иногда, когда казаки спотыкались на кочках, вырывались тихие стоны.
- Братцы, - простонал он, - бросьте... Не носите... Не мучьте... Дайте помереть спокойно.
- Ничего, Ерёмин, - сказал я, - потерпи. Бог даст, жив будешь. Раненый поднял голову. Сине-серые глаза с удивительной кротостью уставились на меня. Тихая улыбка стянула осунувшиеся похудевшие щёки.
- Нет, Ваше Высокоблагородие, - тихо сказал Ерёмин
- Знаю я.. Куды-ж. В живот ведь. Понимаю.. Отпишите, Ваше Высокоблагородие, отцу и матери, что... честно... нелицемерно... без страха...
Он закрыл глаза. Его понесли дальше.
   На другое утро его похоронили на Томашовском кладбище,  у самой церкви. На его могиле поставили хороший тёсаный крест. Казаки поставили.
   Я не был на его похоронах. Австрийцы наступали на Томашов. На Зверджинецкой дороге был бой. Некогда было хоронить мёртвых». (21)
    Мне довелось побывать на Томашовском кладбище  Люблинского воеводства современной Польши. Было это в дни,  когда отмечалось католическое  Рождество. На постаментах могильных памятников были зажжены огоньки в аккуратных лампадках. Кладбищенский сторож обходил в сумерках ряды  и  при необходимости  зажигал потухшие лампадки. С трудом удалось сориентироваться и установить место,   где много лет назад, на западном краю кладбища,  похоронили первых убитых казаков 10-го полка. Огоньков в лампадках там не было. Могилы первых жертв 1-й Мировой войны давно преданы забвенью. Ведь когда-то в нашей стране пытались вытравить память и о той   войне и о потерях,  на полях боёв в Галиции.  Что уж спрашивать с поляков?
  О том, что будет и длительное забвенье и отрицание самого смысла, разразившейся в 1914 году войны,   в штабе 10-го  Донского казачьего полка представить  себе,  конечно,  не могли и  штабной писарь,  день за днём,  красивым почерком, оставлял свой след в истории. Он то, как раз и сохранился. 
2 августа (1914 года).
   Утром отпевали и хоронили убитых. В  девять  часов утра с заставы прискакал казак и донёс от подхорунжего Фомина (Ивана),  что заставу 4-й  сотни теснит эскадрон  8-го (австрийского)  драгунского полка.
  По приказанию командира 10-го Донского казачьего  полка на поддержку пошла 3-я  сотня под командой есаула Краснянского (Тихона Петровича).  Вместе с этой сотней на заставу выехал и командир полка полковник Краснов (Пётр Николаевич), приказавший следом вести телефон.
   Разъезд 3-й  сотни в  десять человек бросается в атаку  на  (австрийский) эскадрон. Рубит,  колет и перестреливает пятнадцать человек и открывает за этим эскадроном ещё три эскадрона.
   К командиру полка подходит 2-я  сотня  15-го полка,  которую полковник Краснов (Пётр Николаевич) бросает в обход справа.  Следом за этой сотней подходит войсковой старшина  Михаил  Александров  с 4-й  и 5-й  сотнями 15- го полка. Полковник Краснов (Пётр Николаевич)  приказывает 4-й  сотне атаковать открыто стоящий эскадрон,  но сотня попадает в засаду из пулеметов и пехоты. В сотне убивают её командира,   войскового старшину Михаила Александрова (Это ошибка. В описанном бою Александров был не убит, а ранен),  младшего офицера хорунжего Вифлянцева  и сотня отходит назад. Чтобы прикрыть отход,  полковник Краснов (Пётр Николаевич) приказывает спешить 6-ю  сотню 15-го полка и наступает в направлении дер. Езерно.  Это движение обнаруживает противник. У него значительные силы:  два  орудия  и пулемёты.  (22)
   Чтобы избежать путаницы в описании этого боя под Томашовым мне пришлось сопоставить несколько источников и громкое дело представилось в таком виде.
   Когда стало ясно,  что австрийцы готовят западню для двух полков,  Краснов Пётр Николаевич разгадал их намерение ударить по правому флангу,  готовящейся к атаке казачьей конницы. Быстро развернул  силы 10-го  и 15-го  полков и приданной  7-й  донской батареи,  под командованием войскового старшины Иванова  (Матвея Матвеевича). Указал порядок ведения артиллерийского огня для батареи  и пулемётного огня для  конно-пулеметной команды  10- го полка и повёл в атаку казаков. Враг был разгромлен на подступах к Томашову.
   2 августа (1914 года)  полку пришлось  в составе всей дивизии вести тяжёлый и неравный бой у деревни Рябинувка,  возле Томашова,  против двух батальонов 4-го австрийского пехотного полка, лучшего полка австрийской пехоты,  прибывшего из Вены и против 8-го  австрийского драгунского полка. Совместными усилиями полков 1-й Донской казачьей  дивизии, батальоны 4-го австрийского пехотного полка были рассеяны и уничтожены.  В этом деле особенно отличилась 2-я  сотня под командой есаула Апостолова (Григория Алексеевича)  с хорунжим Протопоповым (Максимом Максимовичем),  под вечер штурмом, в пешем строю,  взявшая у австрийской пехоты деревню Пасеки и 3-я  сотня есаула Краснянского (Тихона Петровича) с хорунжим Разорителевым (Иваном),  разметавшая конной атакой австрийский эскадрон. В этом бою был тяжело ранен  пулей в ногу подхорунжий Фомин (Иван). (23)
Про этот же бой, почти сражение,   в журнале военных действий   1-й Донской казачьей дивизии появилась такая запись:    
     «2 августа (1914 года)  начальник  дивизии развернул 10-й  и 15-й  полки и повёл их в бой на неприятельскую пехоту и конницу. На правом фланге в лесу есаул 10-го полка Краснянский (Тихон Петрович) с 7 казаками своей сотни атаковал в конном строю австрийский эскадрон и обратил его в бегство, изрубив до 30 человек. Потери 10-го полка:  убиты 2-й  сотни казак Горбушин и ранены 2-й  сотни казаки Сухаревский и Макаров  и 3-й  сотни казаки Марьяжин и Никитченков. Против нас действовали  два  батальона 4-го  австрийского пехотного полка из Вены,  четыре  эскадрона 8-го драгунского полка,  4 пулемета и 2 орудия.
   Противник оставил на поле боя более  двухсот убитых и раненых и несколько человек взято в плен. Сильные потери 15- го  полка,  где было  убито  два офицера и ранено казаков около шестнадцати». (24)
    В марте 1915 года полковник Краснов П.Н. представил бои  первых августовских  дней   1914 года под Томашовым в более обобщённой форме и в виде достаточно живого по изложению  очерка из цикла «Донцы на войне»    
«Ночь была тёмная, хоть глаз коли.  Противник близок и начавшееся наступление  его чувствовалось в этом деле 2 августа (1914 года).
   С рассветом стали возвращаться казаки, оставшиеся на поле сражения. Они привезли тела убитых есаула Зотова  и  хорунжего   Вифлянцева, казаков Бауткина и восьмерых казаков  Эмского  (13-го  Донского казачьего полка)  Было доложено,  что более 200 австрийцев погибло от артиллерийского огня  и 30 с лишком тел лежало на месте цепей  - жертвы пулемётов и ружейного огня…
   Привезли на подводах около двух десятков раненых австрийцев,  несколько сот ранцев, лопат,  ружей, барабанов,  касок,  старых одеял.  Всё брошенное снаряжение,  не подобранные убитые и оставленные без перевязки раненые,  говорили не об отступлении,  а о бегстве врага,  разбившегося о казачью завесу. Раненых перевязали и накормили.
   Все оказались немцы 4-го полка из Вены.  Они передали,   что их полковник, начальник отряда убит и что они шли,  не зная куда.
- Нам говорили - на Москву, - улыбаясь,  болтал по немецки  командиру полка,  молодой,  красивый немец, тяжело раненый в пах.
- А разве это далеко?
- Нас уверяли - продолжал он, очарованный и мягкой соломой в телеге,  и перевязкой,  и щами  с курицей,  которыми его угостили казаки, - что русские драться не будут. Что казаки держут нейтралитет…
- А что,  я могу послать своей жене в Вену письмо, что я ранен, что мне хорошо, обо мне заботятся?
   Ему дали бумагу и карандаш. Он написал трогательное письмо по немецки,  уведомляя свою молодую жену, что он ранен, но что ему хорошо, что война скоро кончится и он вернётся здоровым…» (25)
3 августа (1914 года).
  В  девять  часов утра вся дивизия собирается в деревне  Рогузено и в  шесть часов вечера переходит в Майдан Гурно,  где становится квартиро- биваком.
4 августа (1914 года).
  Полк стоит в Майдан-Гурно.  От полка послано  три  офицерских разъезда.
Один от 1-й  сотни хорунжего Шляхтина(Николая Яковлевича)  взял в плен солдата 11- го  драгунского австрийского полка.  Противник показывался к югу от Майдан- Гурно.  На линии Томашов   конница и пехота.  От выстрелов нашей артиллерии противник отошёл. Над деревней летал аэроплан. (26)
    Командир 19-го  армейского корпуса  генерал-лейтенант  Горбатовский  Владимир Николаевич  5 августа 1914 года  направил  начальнику 1-й  Донской казачьей дивизии текст телеграммы,  полученной от Верховного Главнокомандующего Русской армией  генерал-адъютанта,  Великого князя Николая Николаевича Романова:  « Из поступающих донесений о первых столкновениях  усматриваю,  что отбитый противник  при наличии большого числа кавалерии,  уходит незамеченным. Соприкосновение утрачивается,  не говоря о том, что преследование не применяется.     Предписываю объявить всем начальникам, что потеря соприкосновения после боя считается недопустимой. Разбитого противника гнать, бить, не взирая,  на собственное утомление,  памятуя значение преследования. Нужно при этом захватывать рубежи,  за которые потом придётся платить большими потерями. Выражаю твёрдую уверенность,  что начальники  войск, умеющие бить неприятеля,  проявят необходимую энергию, настойчивость добивать его преследованием. Это тем более возможно,  что действия нашей кавалерии во всех случаях отличались лихостью и удалью. (27)
     Это  распоряжение было получено в те дни,  когда в журнале военных действий 10-го  полка можно было прочитать фразу: «Лошади были под седлом 18 часов и прошли 47 вёрст».
    Что же касается преследования противника, то казаков 10-го  Донского казачьего полка приходилось порой сдерживать, чтобы они не отрывались от основных сил и не подвергали себя опасности быть захваченными в плен. Казачьи сотни полка нередко выполняли своё очень важное предназначение по прикрытию артиллерийских сил 1-й  Донской казачьей дивизии. Вот как это описывалось в журнале военных действий полка. 
6 августа(1914года). 
У деревни Майдан-Гурно,  а потом у деревни Криницы полк с 7-ю  Донскою батареей  (полк) имел артиллерийский бой с противником  и у  Криницы остановил наступление его кавалерии  с конной артиллерией,  подбил одно орудие и уничтожил четыре ящика со снарядами.
8 августа (1914 года).
    В  день солнечного затмения,  полк с 4 орудиями  6-й  батареи имел артиллерийский бой у деревни Коралювка  и благополучно доставил свою артиллерию,   несмотря на преследование артиллерийским огнём противника  и очень трудную дорогу,  шедшую в страшной теснине. (28)
     Более  подробное  описание совместных действий казаков и артиллеристов  можно найти в боевых документах 1-й  Донской казачьей дивизии:
  «Начальник дивизии генерал-лейтенант Кузьмин-Караваев  (Аглай  Дмитриевич)  решил выдвинуться из района деревни  Миончин, через посёлок  Комаров  до деревень  Вайхане и Майдан - Гурно к Томашову,  для точной  разведки сил противника, сосредоточенных в районе города  Томашов. 
   Едва авангард дивизии,  10-й  Донской казачий полк  поднялся на высоты южнее посёлка  Комаров и продвинулся на  четыре  версты  южнее его к деревне Коралювка,   как неприятельская артиллерия со стороны деревни Криница открыла сильный огонь  по главным силам дивизии во фланг. Несколько австрийских рот пехоты повели наступление на авангард дивизии (10-й  Донской казачий полк),  который спешился,  занял высоты юго-западнее деревни  Коралювка и заставил неприятеля остановиться.  Местность южнее Комарова  сильно пересечённая,  изрезанная глубокими лощинами и оврагами,  исключала всякую возможность действий конницы и движения без дорог артиллерии». (29)
    То,  что в средней полосе России и на Западной Украине называют оврагами и лощинами на Дону издавна называют балками и ериками. В таких  балках казаки чувствовали себя как дома. Пешим  и конным порядком проникали глубоко в тыл врага,  проводили там дневные и ночные сторожовки и приносили командованию очень ценные сведения по дислокации и передвижению войск противника. Награды за эти кратковременные набеги и разведывательные вылазки казаки получили гораздо позднее,   уже глубокой осенью 1914 года. А пока,  в августе первого года войны,  события развивались так, как они были  описаны в журнале военных действий. 
10 августа (1914 года).
   В  десять часов утра от дивизии уехал генерал-лейтенант Кузьмин- Караваев  (Аглай  Дмитриевич),  отозванный за бездействие власти. В командование дивизией вступил генерал- майор Поляков  (Константин Семёнович).
   Дивизия снова идёт на селение   Тышовцы. 10-й  полк идёт в авангарде и становится в деревне  Дубины.  3-я  сотня, ходившая в разведку в город Комаров,  взяла двух пленных. (Одного) 17- го егерского полка и  (второго) 6-го  драгунского. Оба были пьяны. (30)
   В тот же день,  10 августа 1914 года,   в полевой книжке  есаула Ханжонкова (Фёдора)   появился рапорт № 6   командиру полка, в котором были перечислены списки  наиболее отличившихся казаков  1-й сотни   в боях  начала  августа 1914 года:   
 «Представляю списки наиболее отличившихся:
1. Урядник Влас Николаевич Долгушин.
2. Приказный  Дмитрий Иванович Колесников.
3.  Казак Степан Митрофанович Митрофанов.
4. Казак Андрей Поликарпович Осокин». (31)
11 августа( 1914 года).
   В  селении Тышовцы началась славная боевая служба 10-го полка,  как корпусной конницы 19-го  армейского корпуса генерала Горбатовского (Владимира Николаевича). 
13 августа (1914 года). 
   19-й  армейский корпус начал наступление и 10- му полку было поручено охранять и наблюдать за левым флангом. У деревни Подлёдов полк, заметил наступление австрийской пехоты силою  до бригады. Полк спешился,  заставил развернуться австрийцев и под напором в  восемь  раз превосходившего врага,  с боем отошёл за деревню Гопке,  а потом и к  селению Сопоть.
   В донесении № 148,   направленном командиром 10-го  Донского казачьего полка,  вечером того же дня командиру  19-го  Армейского корпуса говорилось:
   «Сегодняшнего дня обстановка была следующая. Подходя в 10 часов  утра к деревне  Пеняны, увидел, что по дороге из Верщица на Подлёдов идут пехотные колонны. Спешил полк севернее деревни Пеняны и, выставив пулеметы на позицию, начал обстреливать с дистанции около  полутора  вёрст эти колонны. Они сейчас же залегли и, укрываясь кладбищем, стали разворачивать цепи. Выяснил, что их около батальона. Завязав с ними перестрелку и прикрепив их пулеметами к кладбищу, отошёл к деревне Гопке.  Около 1 часа дня обнаружил наступление густых цепей, шедших в 8 линий,  одна за другой,  со стороны Воля Городецкая, через высоту 124 в лес, имея направление на Гродыславице. В то же время из Пеняны на Гопке пошла пехота. Снова спешил полк и удачно обстрелял пехоту пулеметным огнём. На сей раз мне ответило два  пулемёта противника, а когда я стал отходить в лес, что северо-восточнее Гопке, то по мне стала стрелять артиллерия. Из Пукаржева было отлично видно, как большие массы пехоты занимали Гопке, как переезжала артиллерия и как на холм выехал крупный начальник со значком и большим конвоем.
   В 3 часа 50 минут дня артиллерия стала обстреливать нас   и я отошёл, преследуемый артиллерийским огнём 8 орудий, на Чертовец;  здесь я вошёл в связь с начальником 38-й пехотной дивизии генералом  Прасаловым  (Владимиром Порфирьевичем), который сообщил мне, что он отходит на позицию на высоты северо-западнее Чертовчик  и приказал прикрыть его левый фланг, ставши в Соболь. Потери мои:  одна лошадь убита и одна ранена ружейным огнем и два казака легко ранены шрапнелью. Потери австрийцев много больше. Противник в настоящее время стоит в колоннах между Гопке и Вулька Пукаржевская. Полагаю, что там не менее дивизии. Весь день в стороне Телятин, Новосёлки до 5 часов  вечера слышна сильная орудийная канонада». (32)
14 августа(1914 года).
   Пять сотен полка  с пулемётами завязали  бой с обходящей нас бригадой пехоты между деревнями Вожучин и Рахане. Своими наступательными действиями  3-я  и 4-я  сотни полка заставили  противника окопаться вдоль углубленной Вожучинской дороги и дали возможность 19-му  армейскому корпусу спокойно,  не боясь охвата,  отойти к Комарову и убрать все свои обозы.
15 августа (1914 года).   
   5-я  сотня  10- го полка под командой есаула Тюрьморезова  (Дмитрия Емельяновича)  захватила в плен  девятнадцать пехотинцев 65-го  пехотного полка австрийцев. У деревни Чертовец есаул Краснянский (Тихон Петрович) в тот же день захватил орудие и восемь зарядных ящиков.
   При движении по большой дороге  на Вожучин полк попал под ураганный огонь батарей  австрийцев, занимавших высоты в двух верстах от сахарного завода.  По команде командира полка «Врозь намётом!  Сбор за заводом!»  полк рассыпается по полю и уходит из-под огня без потерь. В пулемётной двуколке убиты лошади и они остались на дороге. Сотник Дубовской  (Михаил)  с казаками Шевырёвым, Лаптевым,  Пряничкиным, Соловьевым,  Кудиновым, Седовым и урядником Кривопусковым выруч(или)  имущество команды  под сильным огнём противника.  При этом ранен казак Шевырёв,  но пулемёт уда(лось) вывезти из под артиллерийского  огня.
Во время преследования противника от Чертовца до   Вожучина  партии 10- го полка захватили в плен более ста нижних чинов австрийцев, одного капитана и двух поручиков  65-го пехотного полка.  Большая часть пленных была взята казаками 3-й  сотни есаула Краснянского (Тихона Петровича).(33)
16 августа (1914 года).
   Утром получено приказание полку идти на деревню  Чесники.  Полк выступил в шесть часов утра и пошёл на деревню Зубовице,  потом на деревню   Дуб  и далее на Чесники. У Чесников в это время завязался жестокий бой.  Командир полка приказал спешить 2-ю  и 5-ю  сотни  и  пулеметы. (Присоединил)  ещё  2-е сотни пограничников  и повёл их на энергичное преследование на деревню  Чесники,  которой, после упорного  сопротивления противника,  овладели. При этом в 5-й сотне был тяжело ранен в ногу есаул Фетисов (Виктор Михайлович). Ранены казаки 5-й  сотни  Камышов,  1-й сотни Попов,  2-й сотни Болдырев, Денисов и Калинин и 3-й сотни Быкадоров.  Убиты нижние чины  5-й  сотни Лазарев и Демчишин. (34)
17 августа (1914 года).
   Полк,  в составе 5-ти  сотен и пулемётов,  принял участие в тяжёлом бою конного отряда в спешенном порядке за деревни Невирков и Дуб.  Преследуемый дивизией австрийской пехоты с пулемётами конный корпус отходил по узкому болотному дефиле,  прикрываемый спешившимися эскадронами и сотнями. В этом деле особенно отличились войсковой старшина  Фарафонов (Иван Николаевич)  и командиры 1-й и 5-й  сотен есаулы Ханжонков (Фёдор) и Тюрьморезов (Дмитрий Емельянович),  со своими сотнями,  последними покидавшими  позиции и прикрывавшими  отход конницы к деревне  Зубовице. (35)
       Воскресенье, 17 августа 1914 года стало не  выходным днём, а днём самой настоящей боевой страды. За бои возле деревни  Дуб  к георгиевским наградам было представлено тридцать  казаков. О напряженности этих боев   Краснов Петр Николаевич позже вспоминал: 
         «17 августа 1914 года,  в бою под Дубом,   австрийская пехота нажала на 16-ю  кавалерийскую  дивизию и мой,   Десятый донской казачий полк,  к ней приданный.
        Отходить  пришлось по бесконечной болотной гати.  Дивизия стала вытягиваться из неё.  Дивизией  командовал  генерал   Драгомиров (Абрам Михайлович).  10-й  полк шёл   в арьергарде.  По одному, по два, казаки первой сотни стали отходить за бугор.  Казаков учили: «На неприятеля бегом, от неприятеля шагом».
         Сотник Ханжонков (Фёдор) командовал трубачом, через которого подавал команды, а сам, под ружейным огнём противника прошёл по открытому лугу  и отвлёк внимание противника от отходящей сотни, не получив при этом ни одной царапины. А помощником ему был хорунжий Максим Протопопов.  Красивый,  стройный, светлый блондин,  кумир замостьинских гимназисток. Он один из первых был представлен к Георгию.
        Вторая сотня есаула Апостолова (Григория Алексеевича)  была выслана в  район Томашов-Майдан-Гурно,  и сразу же захватила первых пленных - 60 человек австрийской пехоты с офицерами, походную  кухню,  двуколку с телефонным имуществом.  И первый орден Святого  Георгия в полку получил именно есаул Апостолов». (36)
       На эти же дни приходится ещё одно славное дело 10-го Донского казачьего генерала Луковкина полка.  Казаки, абсолютно сухопутные люди, захватили аэроплан.  Произошло это на большом поле к северо-западу от Замостья.   После ружейных залпов аэроплан вынужден приземлиться. В  руки казаков попал не только летательный аппарат, но и  пилоты воздушного судна. Так что, среди трофеев в журнале военных действий полка,  кроме винтовок, пулеметов, повозок и походных кухонь стал фигурировать и один аэроплан.
18 августа (1914 года).
   С утра у деревни  Дуб закипел пехотный бой.  На позициях находится два пулемета 10- го полка под командой хорунжего Беляева (Владимира)  На эти пулемёты бросилось  семь  австрийских улан. Хорунжий Беляев (Владимир) подпустил их на 150 шагов  и встретил  огнём.  Около  двух  часов дня вся дивизия  идёт   в преследование. В авангарде 10-й полк.  Полк  захватывает  фольварк Михалёвка,  где берут в плен  трёх  австрийских офицеров. Командир полка посылает по лесу  4-ю  и 5-ю  сотни.  4-я  сотня под командованием есаула Тапилина (Евгения Ивановича)  бросается в конном строю на окопы,  занятые противником.
   Во время атаки убиты казаки Щепикин и Гнилорыбов  и ранены казаки Полковников, Сухаревский и Талалаев. Всего во время этого боя взято в плен 202 вражеских пехотинца. Противник покинул деревню  Дуб. (37)
   Чем дальше  10-й  Донской казачий полк в составе 1-й  Донской казачьей дивизии продвигался вглубь территории Австро-Венгрии,  тем более ожесточённым становилось сопротивление  неприятеля и кровопролитнее бои. Донским казакам приходилось использовать ранее неизвестные тактические приёмы, настигать врага и в открытом поле и в окопах. В газете «Донские областные ведомости»  от  17 марта 1915 года за № 62 был помещён очерк    «Конная атака на пехотные окопы» из цикла  «Донцы на войне», автором которого был Краснов Пётр Николаевич.
   «Судьба снова связала на одном боевом поле К-ва ( Комарова) героев Краона и Лаона 1814 года  Бутырский  пехотный полк с донскими казаками Энского (10 Донского казачьего) полка.
Энскому (10 Донскому  казачьему)  полку выпала высокая честь  в эти страшные дни стать одному против шести и  это тогда,  когда корпус (русский) боролся против  (австрийской) армии из трёх корпусов.
Утро 18 августа (1914 года) застало энский  (10 донской казачий)  полк в  З-е (Замостье).  Накануне он работал с эмским  (13-м  Донским  казачьим полком,   приданым  к     доблестной  Сводной     кавалерийской дивизии генерала Д-ва  (Драгомирова Абрама Михайловича)   и в течение  целого дня сдерживал атаки австрийцев, завершивших свой обход.
Это было страшное дело спешенной конницы, где уланы,  гусары и казаки свято исполнили свой долг и остановили наступление бесчисленных цепей австрийской пехоты.
   Ночью кавалерийская дивизия ушла в новом направлении, а казаки получили задание идти на  деревню М-н ( Мёнчин).  На всём пути попадались солдаты австрийцы в серых фесках  - албанцы. И было такое впечатление, что австрийцы везде.  Ими насыщены леса и заняты деревни, что попали в тыл противника, где бродят подавленные пятидневным боем, измученные враги.
Шли широкой лавой, как в вентерь,  забирая десятки пленных. Шли быстро, потому что впереди слышалась трескотня ружей. Кто-то дрался, а кому то может быть нужна была помощь.
У деревни Крынице совершенно неожиданно наткнулись на  (5-ю)  донскую дивизию (генерала Ванновского Глеба Максимиллиановича),  ведшую спешенный бой с противником.
   Там же были и пулемёты хорунжего Б-ва (Беляева Владимира),  только что отбившего безумную атаку семи пьяных австрийских улан. Их трупы валялись на скошенном поле в ста шагах от пулемётов. Уверенные в себе пулемётчики энского (10-го  Донского казачьего)  полка  подпустили их  вплотную и только тогда,  молоденький хорунжий скомандовал «Огонь!». На всех семерых потребовалось не более половины ленты. И от этого ещё больше усилилось впечатление хаоса. Там,  где ожидали врага - оказались свои. Сзади были албанцы, впереди казаки  (5-й)   дивизии  генерала В-го
 (Ванновского Глеба  Михайловича) выбивали австрийскую пехоту из леса против Крынице. Вперемешку валялись трупы австрийцев и казачьих лошадей.
   Фольварк  П-в (Паньков)  был занят двумя ротами австрийцев, а казачьи батареи громили их с двух сторон. И дальше были видны австрийцы,  которые вели бой с кем-то,  почти спиной к нам. Очевидно,  случилось что-то хорошее - мы зашли в тыл врагу.
   К генералу В-му (Ванновскому Глебу Михайловичу)  прискакал офицер с тревожным известием:  в тылу,  в лесу,  у урочища З-ле  (Замчале) обнаружена бригада пехоты. Оттуда идёт наступление в тыл казакам. Конница остановилась. Стянулась в резервную колонну.
- Полковник К-ов (Краснов Пётр Николаевич) узнайте с вашим полком, что там такое, - приказал генерал В-ий (Ванновский Глеб Михайлович)
   На правом фланге энского (10-го)  полка   стояла  4-я сотня есаула Т-на (Тапилина Евгения Ивановича ),  рядом 5-я  Т-ва (Тюрьморезова  Дмитрия Емельяновича) на серых конях.  Эти две сотни раскинули лаву и пошли  в первую линию.  Позади волна  второй линии, то  пошли  1-я и 2-я сотни, а  3-я оставалась в разведке.
  Лава в энском (10 Донском казачьем) полку ещё в мирное время выработана широкая - по фронту сотня версты полторы захватывает. От лавы цепочка к командиру полка, который идёт сейчас же за первой линией…..
   В этот особенный день невольно приходило в голову, что и небывалое бывает  - отчего не атаковать двумя сотнями и бригаду пехоты?
В этот день два казака взяли 27 пленных. Взяли,  обезоружили и привели…
Урядник Швечиков  с  урядником Бородиным  и казаком Мазанкиным наскочили с фланга на малый окоп (занятый австрийцами).
-Я офисер, офисер, - растерянно кричал офицер, вытянув руку с револьвером.
- Я сам - урядник! - мрачно проговорил Бородин и начисто отсёк руку офицера   вместе с револьвером,  он повалился и был прикончен  сильным ударом шашки…. 101 человек сдались. Вся рота была рассеяна.
  Отделивши  небольшой конвой для отвода пленных,  4-я и 5-я сотни вошли в лес  и,  спешившись,  цепями прошли его весь. Там и там вспыхивали перестрелки.  Набрали ещё 51 пехотинца.  В глубине леса  на поляне были свалены ранцы,  и 300 ружей валялось в лесу. Да, если бригада и была в лесу, она бежала от натиска казаков!» (38)
19 августа (1914 года).
  При отходе полка вместе с 19-м  корпусом к селу Грабовец сотнями полка захвачено 32 пленных.
20 августа (1914года).
  Полк  у  села  Майдан - Жуковского очищал леса от австрийской конницы,  причём 3-я  сотня захватила в плен одного  унтер- офицера и пять драгун.
В этот день полк совершил тяжёлый ночной переход к деревне Раколупы.
21, 22 и 23 августа (1914 года).
Полк совершал походное движение на левом фланге корпуса,  направляясь  к Замостью и 23 августа (1914года),  утром,  разгромил обоз австрийского драгунского полка,  изрубив прикрытие  и взяв 16 повозок,  в том числе и  (одну)  казначейскую.


24 августа (1914 года).
   Полк имел небольшое артиллерийское дело у деревни  Чесник,  после которого,  согласно полученных приказаний,  перешёл в деревню Лабуньку.
   Разведывательная сотня полка 3-я (есаула Краснянского Тихона Петровича)  своими разъездами  проникла в ещё занятое,  но уже  покидаемое противником Замостье. Хорунжий Разорителев (Иван), с разъездами… выяснил совершенно точное расположение неприятельских арьергардов,  о чём (предоставил)  подробные донесения в штаб 19-го  Армейского корпуса. (39)
   О разведке своего бывшего местоположения казаками 10-го  Донского казачьего полка лучше всего  описано в публикации «Донских областных ведомостей» от  18 апреля 1915 года     из цикла «Донцы на войне»
 «Наше  З-е (Замостье)  родное д-му (десятому) и т-му (тринадцатому) полкам  как место гарнизонной стоянки уже около десяти дней в руках неприятеля. Говорили, что в него  любоваться этим первым русским городом, который удалось захватить австрийцам,  приезжал эрцгерцог Франц, что сто автомобилей с высшими чинами и разряженными женщинами приехали туда, на русскую землю,  завоёванную и притом так скоро швабами.
   Уже под вечер очаровательного августовского вечера … командир Д-го (десятого) полка …желая полнее осветить этот городок,  отправил на разведку целиком 3-ю сотню есаула Кр-го  (КраснянскогоТихона Петровича)…
   Командир сотни вызвал охотников пройти в само  Замостье и разведать там о противнике. Пошло четыре  разъезда, каждый по восемь коней. Вправо пошёл вахмистр Болдырев, левее его урядник Филипп Тимощенков, потом старший урядник Василий Волокиткин и урядник Куприянов.
   На рассвете они  подошли к Замостью.  Места отлично знакомые.  Сколько раз они  по этим же тропинкам ходили на манёврах и субботних учениях. Здесь каждая складка  изъезжена,  каждая тропка истоптана. Здесь всё  очень хорошо знакомо  за три года службы.   После дождя наступило холодное, но ясное и сырое утро.  Свежий ветер дул над замостьинскими болотами; в утреннем тумане рисовалась замостьинская башня со шпилем замостьинского магистрата, и  красные казармы  бывшей пехоты….
   Урядник Филипп  Тимощенков,  Гундоровской станицы,  распустил восьмерых казаков в  широкую  цепь, которая  приближалась к Замостью… Вот  перебрались по узкой гати через болотистую речку и вздохнули свободнее - это было  самое опасное место и оно  оказалось никем не занятым. Снова разъехались, и,   укрываясь копнами хлеба, стали подходить к родному Замостью….
    В Замостье   в  этот  ранний,  предрассветный  час  такая  тишина! На окраине кладбища  они остановились.  Урядник Тимощенков с казаком Диченским,  Каменской станицы,  выехали верхом за кладбище, перебрались на обводное шоссе,  идущее кругом плаца и шагом поехали по нему.
  Вот и конюшни. До них и сотни шагов не будет. На коновязях привязаны лошади под большими и неуклюжими австрийскими сёдлами.
  Кругом вяло, по утреннему,  после дождливой бессонной ночи ходят враги…
Два казака на гнедых лошадях стоят на шоссе, а против два эскадрона и рота пехоты. Враги смотрят друг на друга и идут мгновения, кажущиеся часами, а никто ничего не делает. Казаки не уходят, австрийцы не стреляют, не бросаются за ними … Не ждали …
Старший урядник Волокиткин, Луганской станицы, ещё в сумраке перешёл со своим разъездом, утопая по брюхо лошадям  в болоте,  через речку и пошёл  к кирпичному заводу….
  Урядник Куприянов со своим разъездом обогнул Замостье, прикрытый темнотой и ненастьем,  пробрался на хорошо знакомую тропу, по которой не раз он ходил в оцепление стрельбищного поля и выбрался к реке Лабуньке….
   У окраины, у Щебжешинского  шоссе рядами были поставлены маленькие палатки, а возле них под деревьями на лугу у коновязей казачьей батареи стояли лошади…
  Оставив лошадей с коноводами, урядник Куприянов с казаком Никитченковым и приказным Извариным  пошли вдоль речки, пробираясь к самому биваку.  Заговорило в них   охотничье сердце, соблазнил вид беспечно отдыхающего бивака.
  Три ружья  начали  стрелять  по четырёмстам ружьям, по сотне лошадей. Подошли очень близко, шагов на пятьдесят, примостились, устроились за речкой в песчаной ямке и «Господи благослови!», грянул выстрел, один, другой,  третий и все без промаха по палатка, по спящим людям, по каше тесно набившихся, угревшихся к утру австрийских пехотинцев…   
 Разъезд вахмистра   Петра Болдырева, Калитвенской    станицы, прошёл прямо вдоль болота и лесом выбрался на Краковское шоссе.
На шоссе разъезд дошёл до лесопильного завода и здесь казаки стали допрашивать местных жителей. Жители охотно рассказывали о нашествии австрийцев. Австрийцы по их словам, обращались с ними хорошо, за всё хорошо платили и всё расспрашивали дорогу на Москву и спрашивали, далеко ли до неё…
 ….Болдырев с казаками поехал полями вдоль шоссе  к церкви пехотного полка. Здесь стоял часовой, но он не заметил казаков, они скрылись у деревни и пошли пешком к казармам. Казармы были полны австрийцами. Как видно, торопились вывозить раненых. Рота пехоты, бывшая на охране госпиталя, заняла окопы и стала стрелять по казакам. Казаки дали несколько выстрелов,  а потом отошли к лошадям и ускакали.
    Так, на рассвете 22 августа 1914 года,   закончилась разведка Замостья  казаками  (Десятого)   полка. Они  утром  дали точные сведения о том, что там делается. И днём победоносный 19-й  корпус уже занимал Замостье.
   Австрийцы, получив  известие, что со всех сторон к Замостью подошли казаки, что казаков видели у хлебопекарен, обозов  на Томашовском шоссе, что они убили несколько солдат на заставе у Щебжешинской  дороги,   что они стреляли по биваку конницы и по прикрытию госпиталей, пришли в ужас. Им стало казаться, что несметная орда казачья обложила Замостье, что пришёл их конец. Все кинулись к Томашову, погоняя лошадей, в беспорядке, не слушая начальников. Старшие начальники сели на автомобили и помчались назад, и  войско, обратившись в нестройную толпу, кинулось так быстро, что остановить его   удалось лишь под Краковом….
      Все участники  этого дерзкого разведывательного рейда малыми казачьими силами в гарнизон Замостье  были награждены георгиевскими наградами». (40)
25 августа (1914 года).
   Полк сделал ночной набег на деревню  Святыче. На рассвете на поле между деревнями Воля Святыцка и Святыче полк напал на бивак австрийского пехотного полка с тремя эскадронами.  Артиллерийским огнём разметал этот бивак   и затем,  пытался прикончить его конной атакой,  но встреченный огнём пехоты из окопов,  перешёл к спешенному бою и после упорного наступления вместе с подошедшей 2 -й бригадой 1-й  Донской казачьей дивизии генерала Полякова  (Константина Семёновича),  шедшей левее и 5-й  Донской казачьей дивизией,  захватившей Комаров,  под страшным артиллерийским огнём занимает деревню  Святыче,  при этом особенно отличилась 3- я  сотня есаула Краснянского (Тихона Петровича), захватившая с боя дефиле у деревни Волица Бжозовая.
С 26 по 31 августа (1914 года).
   Бригада,  прикрывая  левый фланг корпуса,  продвинулась сначала через Звержинец к городу Фрамполь, а потом после очищения противником этого города направилась глухими лесами через Буковницу и Гедвижинин к австрийской  границе. (41)
   Так закончилось лето 1914 года. В непрерывных боях и стычках с противником. Мало - помалу начинала расти ненависть к врагу, у многих казаков появилось стремление отомстить за погибших станичников и  односумов. А тут ещё масла в огонь подливали публикации в газетах. В них рассказывалось о зверствах  «тевтонцев»  и их «австрийских приспешников». Вышестоящее командование распорядилось, чтобы подобные газетные статьи зачитывались перед личным составом, а корреспонденты газет, добравшиеся до передовой, тут же собирали отклики казаков.
  Никто тогда, в самом конце лета 1914 года,  не мог  предположить,  чем закончится разразившаяся  война и тем более то,  что с объявленными «вечными врагами России» придётся ещё брататься.   
2.3.  На пути к крепости Краков.
   Лето 1914 года было словно казачьей шашкой разрублено почти  пополам. До 18 июля мирное время, каждодневное ожидание войны и подготовка к ней. После 18 июля сначала стычки и кратковременные бои в составе казачьей завесы, а затем и тяжёлые, многодневные сражения,  в которых казачьей коннице отводилась особая роль.
   Бои,  в которых принимал участие 10-й  Донской казачий полк поначалу шли в хорошо знакомых местах, о чём можно прочитать  в журнале военных  действий. Линия границы, лишившаяся знаков разграничения в виде столбов, по-прежнему заставляла военачальников оглядываться на неё и каждое  пересечение,  уже почти незримой линии,  чётко отмечалось в оперативных документах.
1 сентября (1914 года).
  У пограничной деревушки Ребизанты,   при звуках музыки,  с распущенным знаменем,  полк  в третий раз перешёл границу Галиции и направился,  преследуя быстро отступавшего врага,  на селение  Цешанов.
2 сентября (1914 года).
   Полк прибыл в деревню Мачуги и здесь, после двадцати четырёх  дней непрерывных боёв,  имел первый раз днёвку.    
5 сентября (1914 года).
  Полк вместе с 6-й  батарей снова перешёл в состав 1-й  Донской казачьей дивизии,   которой командовал генерал- майор Поляков  (Константин Семёнович)   и продолжил в составе дивизии движение вглубь Галиции.
6 сентября (1914 года).
   Полк в составе дивизии перешёл через реку Сан.
8 сентября (1914 года).
   Разъезд хорунжего Разорителева (Ивана)  от 3-й сотни занял город Ланцут,  (при этом)  3-я  сотня  захватила в плен  трёх  австрийских гусар и девять пехотинцев.
10 сентября (1914 года).
   Полк с музыкой вступил в первый большой австрийский город Ряшев и остановился в казармах 6-го  уланского императора Иосифа II  полка. (Отсюда по приказанию полковника Краснова Петра Николаевича были вывезены в полковой музей картины и книги офицерского собрания,  имеющие историческую ценность).
12 сентября  (1914 года).
   В посаде Дембица в командование дивизией вступил вновь назначенный начальником дивизии генерал- майор Чоглоков (Григорий Иванович).
13 сентября (1914 года).
   Полковая конно-сапёрная команда под ружейным и пулемётным огнём спешенной австрийской конницы устроила на железнодорожном мосту через реку Вислоку деревянный настил и тем самым дала возможность дивизии с артиллерией и обозами переправиться на противоположный берег.
   Работами руководили подъесаул Абрамов (Пётр Фёдорович)  и хорунжий Шляхтин (Николай Яковлевич).   
14 сентября (1914 года).
   Полк,  вместе с сотнями 9-го полка, после непродолжительного боя в лесу, занял город  Пильзно.
15  сентября (1914 года).
   В полк прибыла команда пополнения из 99 казаков,  приведённая с Дона хорунжим Харченковым. В этот день 1-я, 3-я  и 4-я  сотни с четырьмя  пулемётами  и двумя орудиями вели незначительный бой,  после которого захватили деревню Яворник.
16 сентября (1914 года).
   При движении дивизии к Тарнуву  разведывательные сотни полка 1-я под командой есаула Ханжонкова  (Фёдора)  и  2-я,  которую только что принял подъесаул Мазанкин  (Степан Михайлович),  завязали бой у деревень Люшовице и Жуковице
   1-я  сотня вскоре овладела деревней Люшовице  и захватила трёх пленных пехотинцев.  2-я сотня завязала упорный бой у деревни Жуковице с пехотой противника. Во время этого боя был тяжело ранен подъесаул Мазанкин (Степан  Михайлович)  и оставлен на поле сражения.
   На выручку 2-ой сотне пошла 3-я (сотня),   а потом и остальные,  то есть 4-я  и 5-я  сотни полка с пулемётами и взводом 7-й  казачьей батареи.
   После упорного  боя сотням удалось захватить в свои руки пехотные окопы возле деревни Жуковице  и овладеть её восточной окраиной.  С наступлением темноты полк отошёл в занятую с боя деревню Езерно, где и заночевал. Бой вёлся в исключительно трудных условиях,  в густом болотистом лесу,  под страшным ливнем и при встречном ветре, достигавшем силы урагана.

17 сентября (1914 года).
   На рассвете рота австрийцев бросилась на квартиро-бивак полка у деревни  Езерно, но была остановлена огнём спешенных 1-й  и 3-й  сотен и пулемётов. Сотни до десяти  часов утра вели перестрелку с противником, после чего отошли по сильной непогоде в город Мелец, где и оставались до 20 сентября (1914 года).
20 сентября (1914 года).
   Обнаружилось наступление значительных сил австрийцев (по оценке до корпуса)  в направлении на реку Вислоку.
   10- й полк с утра перешёл по деревянному мосту реку Вислоку и задерживал вместе с 13-м  полком это наступление,  разведывая силы противника. В шесть  часов вечера получено приказание полкам отойти к Мелецу. Противник подошёл к самой реке  и обстрелял город.  Дивизия, прикрываемая 10- м полком,  взорвавши и сжегши  мост на реке Вислока, отошла к деревне Топоров.
21, 22, 23 и 24 сентября (1914 года).
   Полк,  сдерживая наступление австрийцев,  отходит к реке Сан и 25 сентября (1914 года)  переходит в деревню  Попоковице,  возле города Красника,  где и остается на отдыхе до 9 октября (1914 года). Здесь полк  скромно отпраздновал свой полковой праздник  5 октября 1914 года.
   Сюда же,  5 октября 1914 года,  прибыла 6-я   сотня есаула Захарова (Григория Никитича),  находившаяся в откомандировании от полка к штабу 5-й  армии с 20 июля 1914 года. Полк собрался в полном составе и имел в это время,  как и во всё время боёв по 12 полных рядов во взводах.
9 октября (1914 года).
   Дивизия получила приказание перейти  на левый берег Вислы у города Новая Александрия. С этого дня (с 9 октября 1914 года)  она была подчинена командующему 9- й армией генералу Лечицкому (Платону Алексеевичу)  и вошла в состав 14-го  армейского корпуса генерала Крузенштерна  (Николая Фёдоровича). (42)


12 октября (1914 года).
   Полк в составе дивизии с утра по понтонному мосту переправляется через реку Вислу. От полка выслана на разведку 3-я  сотня есаула Краснянского (Тихона Петровича).
13 октября (1914 года).
   Полк с 7-й  батарей принимал участие,  в спешенном порядке,  в бою пехоты (69) Рязанского и  (177)  Изборского полков у деревни Тыменицы.
 3-я  сотня полка  есаула Краснянского (Тихона Петровича)  взяла  в плен 23 пехотинца и 4 лошади с вьюками.
15 октября (1914 года).
   Бывший в разведке с разъездом хорунжий Харченков   взял в плен  семь пленных, из них   три  германца  и четыре  австрийца.  Разъезд  хорунжего Шляхтина (Николая Яковлевича)  взял в плен пять австрийцев.
16 октября  (1914 года).
   Во время лихой разведки 6-й  сотни контужен её командир есаул Захаров  (Григорий Никитич)  и под ним убита лошадь.
17 октября (1914 года).
У деревни Поляны командующий  дивизией  генерал-майор Чоглоков (Григорий Иванович) раздал казакам полка первые 58 Георгиевских крестов,  пожалованных приказом по 19-му  армейскому корпусу  за Комаровские бои.
За что были награждены георгиевскими наградами  казаки?
За взаимопомощь в бою.
И вот примеры:
Казак  Николай Савостьянов «… в бою  на кладбище в деревне Дуб,  ободряя  личным примером,  ушёл последним и вынес казака второй сотни Болдырева».
     Младший  урядник Стефан Краснянский, казаки  Алексей Аверьянов и Алексей Школьников «…16 августа 1914 года,  когда  был ранен сотник Фетисов (Виктор Михайлович) и австрийцы бросились  в штыки,  чтобы захватить раненого офицера,  отбили нападающих, и под сильным ружейным и пулеметным огнем, вынесли раненного офицера  и спасли его от плена».
За храбрость в бою.
13 августа 1914 года,  старший урядник Иван Исаев, находясь с казаками   на заставе  у деревни  Нерета,  был атакован эскадроном гусар,  атаку которого   он не только отбил, но и ещё захватил двух пленных.
15 августа 1914 года, казаки Степан Седов,  Алексей  Константинов и Дмитрий  Медведев, находясь под сильным огнём противника,   заскочили  в его  окопы и продолжали биться ранеными.
16 августа 1914 года,   старший  урядник  Алексей Процыков, младший  урядник Трифон Ковалев,   младший урядник Антон Пригожев, казаки  Трофим Большов,  Терентий Богатов,   находясь  у деревни  Чесняны на левом фланге пехоты,   отбили все атаки австрийцев,  хотя имели против себя около батальона пехоты.
17 августа 1914 года,   вахмистр Пимен Ветров, казаки Семен Башмаков и Антон Миронов,  находясь  в разъезде   у деревни  Подгурцы  с 13 казаками,  напали на разъезд австрийского эскадрона,  убили 1 офицера  и 8 нижних чинов.
18 августа  1914 года,  младший  урядник  Богучарсков Пантелей,  при конной атаке у деревни Замчале,   первым  ворвался в окоп противника.  Трёх офицеров заколол  и двух ранил, а  одиннадцать нижних чинов взял  в плен.
18 августа 1914 года,  старший  урядник Емельян Бородин, при конной атаке на позиции, занятые австрийской пехотой,  первым ворвался в окопы и разрубил голову стрелявшему по нему офицеру.
18 августа  1914 года,  старший  урядник  Иван Сухаревский,  старший  урядник  Мирон Власов  и младший  урядник  Андрей Можаев при атаке австрийской  конницы  у  деревни  Дуб,  заскочили в окоп к противнику,  зарубили  и взяли в плен нескольких  австрийцев.
24 августа 1914 года,  казаки Филипп Сударкин и Иван Алпатьев,  при занятии деревни,    ворвавшись в окопы противника,  захватили   12 пленных, убили двух австрийских разведчиков и под сильным  артиллерийским огнем противника  вернулись в расположение полка.

За смелую разведку неприятельского расположения.
Казак Алексей Свечев  у города Микочин,  под сильным огнём,  проник в глубь неприятельского расположения и подготовил донесение о расположении австрийцев напротив деревни Дуб. При этом  он был ранен пулей в грудь.
Казак Павел Аникин 21 августа  1914 года был ранен в грудь при  атаке (неприятельских окопов). Вместе с товарищами взял четырёх австрийцев в плен  и доставил в штаб ценное донесение. (43)
   Следует обратить внимание читателя на сам стиль написания представлений на георгиевские награды. Никаких общих фраз про мужество, самопожертвование и героизм. Довольно натуралистическое описание, кто, как и кого зарубил, заколол  или застрелил.
     Те страницы журнала военных действий,  где не было подробных описаний   казачьей удали,  вообще кажутся неинтересными, или неинформативными, как сказали бы сейчас.
18, 19 , 20 и 21 октября  (1914 года).
   Дивизия шла за пехотою,  вытеснявшей противника из целого ряда занятых им окопов и находилась  в составе гвардейского корпуса генерал- адъютанта Безобразова (Владимира Михайловича)
  22 октября  (1914 года).
  Дивизия выступила около  десяти  часов утра. В авангарде идёт 15-й  донской казачий полк.  10-й полк идёт в хвосте колонны. Дивизия вышла на шоссе,  ведущее к Хмельнику. Тут было получено приказание 10-му полку из хвоста передвинуться в голову и составить левый боковой авангард. В голове полка пошла 3-я  сотня.
    У города Хмельник 15-м  полком было обнаружено около батальона австрийской пехоты,  занимавшей окопы. 7-я  батарея открыла огонь по большой колонне неприятеля, двигавшейся по шоссе  в районе  Хмельника  на Буг. Это был венгерский конный полк и дивизия пехоты с артиллерией и  связью.  Шли обозы и артиллерийские патронные ящики, прикрываемые батальоном пехоты.10-й полк равнялся в конном строю в две линии лавы. В первой линии шли 4-я  и 1-я  сотня,  имея в своём левом фланге 3-ю сотню и во второй линии шагов на триста сзади, шла 5-я  сотня и пулемёты.  2-я  сотня находилась на разведке и 6-я  сотня  не вернулась ещё с командировки  для взрыва железной дороги.  Лавы подавались рысью на деревню Любаня,  которую (казаки) захватили в свои руки. От деревни Лачевники  вышел австрийский батальон,  бывший в прикрытии с обозом. Он рассыпался в густые цепи, выкатил четыре  пулемёта и открыл жестокий огонь по лавам.
В это время 12 неприятельских орудий, стоявших на высоте над городом
Хмельником, сосредоточили весь свой огонь на лавах  10- го полка.
   Атаковать в конном строю не представлялось возможным потому, что между нашими лавами и батальоном противника был трудно проходимый  овраг  с крутыми берегами. Командир полка приказал лавам повернуть и намётом отойти в деревню  Любаня. Манёвр этот был исполнен  быстро и в полном порядке. В то же время пулемёты полка с сотником Дубовским  (Михаилом) и хорунжим Беляевым  (Владимиром)  выкатились  вперёд и сосредоточили сильный огонь на наступающем противнике с дистанции 600 шагов.  При этом отходе, от шрапнельного огня,  было ранено три казака. Собрав полк в деревне Любаня,  командир полка приказал маленькими пачками по  два-три  человека,  намётом отойти к деревне  Подлясье.
    7-я  батарея сосредоточила свой огонь перед  лавами 10- го полка и  открыла по противнику  весьма сильный огонь. 1- я  и 3-я сотни,  а вслед за ними  4-я и 5-я сотни начинают при  помощи 7-й  батареи энергичное наступление цепями на деревню  Любаня. Коноводы ведут на некотором расстоянии связи.  После небольшой перестрелки,  противник очищает деревню  Любаню.  После этого командир 4-й  сотни есаул Тапилин  (Евгений Иванович)  подзывает к себе коноводов и  с одной стороны, а вторая сотня подъесаула  Базикина (Владимира)  с другой  (стороны),  врываются в город Хмельник. Здесь 4-й  сотней захвачено  восемь повозок и один автомобиль.
   Во время преследования в городе Хмельник  2-я, 3-я  и 4-я сотни  взяли 50 пленных и 6 лошадей.  Полк провожал залпами и пулемётным огнём  противника (на протяжении) шести   вёрст за городом Хмельник. (44)
     12 февраля 1915 года в газете «Донские областные ведомости»,  в цикле «Донцы  на войне»,  был опубликован очерк  «Преследование», в котором  описание боёв  из полкового журнала военных действий было  превращено в хорошо выписанные, напряжённые батальные сцены:
   «Для преследования (противника) была назначена  кавалерия и,  в том числе,  Донская дивизия.  Донцы переправились через Вислу   у Н. А-и  ( Новой Александрии)  и   12 октября (1914 года)  утром,  медленно пошли за пехотой. Не было места для преследования. Фланг вплотную примыкал к Висле, а на фронте ещё громоздились австрийские войска, стояли сильные арьергарды, требовавшие пехотного боя.
   Кое-где донские сотни спешивались, становились на линии с пехотными цепями и дрались ружьём,  пока не подходили главные силы пехоты и не сменяли их. Разведывательные сотни брали пленных, отбивали лошадей, шли в непосредственное соприкосновение с противником, ночевали над его громадными биваками и не давали ему возможности остановиться.
   Так прошло девять  дней.  Девять дней марши за пехотой среди её обозов, кухонь, лазаретных линеек и патронных двуколок. Только на десятый день поле действия расширилось, образовались прорывы,  в которые можно было проскочить  и нащупать колонны  (противника) на походе и обозы, которые начали отставать.
   22  октября (1914  года)   донская дивизия выбралась вперёд пехоты и пошла на целый переход впереди неё. В авангарде полк полковника Ф-ва (Фарафонова Ивана Николаевича). За ним главные силы и в голове их начальник дивизии со штабом.  Около полудня 2-я  сотня подъесаула Б-а 
( Базикина Владимира Павловича )   донесла, что город Яворник  занят противником,   что там окопалось около двух  батальонов пехоты с пулемётами  и что по дороге на  Х-к (Хмельник) идут густые колонны неприятеля. Наконец перед донцами  не укрепления,  не прочно засевшая за ними пехота, а идущие колонны. (Это)  был враг не подготовленный,  враг, которому не до упорного боя. Из хвоста (казачьей)  колонны вызвали  энский  донской  полк (10-й Донской казачий полк)  с  4 - мя пулемётами.
- Мы идём на Х-к (Хмельник), там авангард завяжет бой, Энскому  полку (10-му полку)  идти левее и охватить всё,  что можно от  Х-ка (Хмельника), сказал начальник дивизии командиру полка.
Обогнали главные силы (наших войск),  дошли до авангарда и сговорились с полковником Ф-м  (Фарафоновым Иваном Николаевичем).
Местность  с  крутым бугром, покрытым стернёю,  поднималась вверх и закрывала город  Х-к  (Хмельник)  и все те узлы шоссейных путей,  которые сходились у  него.
- Третья сотня вперёд!
Это почти всегдашняя привилегия 3-й  сотни и её командира К-го  (Краснянского Тихона Петровича). Самый молодой из сотенных командиров, герой русско-японской войны, истинный казак, с быстрым и правильным военным глазом   и сотню свою обучал по-военному.  Всегда вперёд на выстрелы, посмотреть,  увидеть,  узнать точно и тогда доносить.
Это его казаки охотились  в  Л-х ( Люблинских) и  Х-х  (Холмских)  лесах за австрийскими уланами, как за дикими козами и ссаживали меткими выстрелами всадника, а лошадь приводили в сотню. Это его казак Шишкин один зарубил восьмерых кавалеристов, его вахмистр Павлов -  постоянный охотник и руководитель ночных похождений к австрийцу. И офицеры его Г-в (Гаврилов Анатолий) и Р-в (Рытиков Никита) -  опытные и смелые разведчики.
   Третья сотня узенькой колонной свернула ещё левее.  Поскакали вперёд дозорные, рассыпались широко перед лесом и скрылись за бугром.    Остальные три сотни перестроились в линию колонн по три,  разомкнуто и рысью стали подниматься на бугор. На бугор прискакал командир полка со своим адъютантом. С бугра всё видно….
   Донской полк,  шедший в авангарде,  вызвал батарею на позицию за деревней  С-це (Сямошице)  и  открыл огонь по колонне. Противник не отвечал, торопясь уйти. Крики погонщиков лошадей усилились. Казалось,  настала минута конной атаки. Под грохот наших орудий Энский   казачий полк (10-й  полк),  уже подошедший к гребню бугра,  рассыпал  в лаву 4-ю и 1-ю сотни, а  за ними пошли пулемёты.  Во второй линии развернулась лавою 5-я сотня.  (Казаки увидели)   как (австрийцы)   погонщики стали рубить постромки у (зарядных) ящиков и повозок и, бросая их,  ускакивать по дороге. Но левее дороги,   в заранее приготовленных окопах,  за крутым оврагом,  недоступные для конной атаки и потому смелые,  оказались четыре роты австрийской пехоты.   
     При виде конной атаки (казаков)   и бегства обозных,  шедшая из Х-ка  (Хмельника)  (австрийская)  дивизия приостановилась и 12-ти орудийная батарея перенесла свой огонь  по атакующему  (казачьему) полку.        Австрийская пехота встала в окопах во весь рост и стреляла во фланг несущейся  (казачьей) лаве. Жёлто-белые дымки австрийских шрапнелей рвались каждую секунду целыми очередями по шесть  штук над лавою. Пули визжали и щёлкали по пашне между людьми  и лошадьми. Казалось, что свинцовый ливень захватил эти сотни и никто не уйдёт отсюда (живым).
- Пулемёты вперёд!  - крикнул в эту трудную минуту командир Энского полка (10-го  полка).
   Маленький хорунжий Б-в  (Беляев Владимир) с большими,  широко открытыми глазами на красном молодом лице и сотник  Д-й (Дубовской Михаил)   с поразительным хладнокровием выкатили  четыре  пулемёта  (на окраину  ближайшей   деревни)  и сейчас же открыли огонь. Пулемётный огонь положил австрийцев в окопы и та секунда,  которая была без стрельбы,  выручила полк.
- Налево кругом!  Широким намётом,  за деревню,  передать команду по лаве, - крикнул командир полка и прикрытый пулемётами полка,  отошёл за деревню. Теперь за халупами, в относительной безопасности от ружейного огня, можно было немного осмотреться.
   Первая мысль - знамя здесь … Сине-красное,  с кротким ликом спасителя,  оно тихо висело на древке,  за  соседней  с командиром  (полка),  халупой.
   Вторая мысль - велики ли наши потери?  Они должны быть громадны. Но взгляд на пустое поле,  где не  (лежали) люди и не  валялись лошади,   убедил,  что потерь нет.  Да, бешенный,  пачечный огонь батальона пехоты, масса шрапнелей, пулемёты,  не сделали ничего, если не считать трёх легко раненых казаков 1-й сотни Сибилева,  4-й сотни Калитвенцева, и конно-пулемётной команды Попова,  которые сами, без провожатых,  уехали на перевязочный пункт, а потом остались в строю.
Но положение изменилось к худшему. Сила конницы  - конная атака не  могла быть использована, приходилось прибегать к ружью, спешиваться и это понял противник….
Развернувшийся было сзади своей пехоты полк венгерской конницы,  снова вернулся и под выстрелами  донской артиллерии,  рысью ушёл за лес. Пехота (противника)  тоже начала разворачиваться и только один батальон (австрийцев)  продолжал движение за казаками.
  Спешившиеся у деревни (казачьи  сотни)  перешли в наступление и враг стал уходить. Наступали пешком,  почти без остановки, сзади шла конная лава 1-й сотни,  готовая каждую минуту кинуться в атаку…
    Наша батарея  засыпала (позиции противника)  шрапнелями и охотники - казаки 3-й сотни по одному пробирались в (деревни), выбивая австрийцев из халуп. Бой шёл третий час. Казачьи цепи Энского полка  (10-го  полка) ворвались вместе со своим командиром в господский двор, (расположенный близ деревни).  Казаки кинулись осматривать его подвалы и чердаки.  В это время на крыльце показалась прилично одетая дама и возбуждённым,  взволнованным голосом закричала на чисто русском языке:
- Я русская, господин офицер. Клянусь вам, ни одного австрийца  у меня не спрятано. Клянусь вам  - все ушли!
Да и некогда было обыскивать. Надо идти вперёд и вперёд.
Энергичный и смелый командир 4-й сотни  Е.И. Т-н (Евгений  Иванович Тапилин)  уже пошёл с левого фланга вперёд,   выбил остальных австрийцев из-за  каменной ограды католического кладбища, где они укрывались, и кричит по цепочке
 - Коноводов ко мне!
Рысью промчались коноводы к стрелкам, подошла от  леса справа 2-я сотня, бывшая на разведке  и казаки снова ворвались в Х-к ( Хмельник).
   Последние сцены драмы … Задержавшиеся люди, отсталые,  какие-то два кавалериста, вздумавшие стрелять по казаку 4-й сотни Колесникову, первому ворвавшемуся в город,   и сейчас же им зарубленные. Толпы пленных пехотинцев,  конвоируемые  одиночными казаками. 
   И главная,  и боковые улицы местечка запружены брошенными подводами, зарядными ящиками и лошадьми. Ещё лежат трупы австрийских  кавалеристов в бледно синих мундирах и красных штанах.
Автомобиль- дилижанс,  видимо взятый по реквизиции,  заехал во двор каменного дома и там и остался, брошенный шофёром и пассажирами. ..
Вперёд и вперёд! - слышна команда.  Ещё мгновение задержались на поле,  на бугре южнее Х-ка (Хмельника), где неприятель, разгромленный нашей артиллерией,  бросил четыре  ящика с пулемётными лентами, четыре  с ружейными патронами, один с орудийными патронами, (так в тексте), два с подковами и там же лежало  восемь  неподобранных трупов артиллерийских солдат.
  Разъезды донесли,  что враг окопался,   а раз он окопался, значит наступать больше не будет.  Над болотом в осеннем сумраке возле деревни Ш-це (Шиловце)  рвутся жёлто- белые шрапнели.  В эту  деревню входит энский полк (10  полк). Ему здесь назначен ночлег. Сотня сторожевого охранения ушла вперёд, остальные стали расходиться по домам… (45)
   От описанного в очерке Петра Николаевича польского городка Хмельника до Кракова  оставалось совсем немного,   всего два-три  дня пути для казачьей кавалерии.  Хмельник был расположен на перекрёстке дорог, имеющих на тот момент стратегическое значение. В журнале военных действий ежедневно фиксировалось продвижение полковой  кавалерийской  колонны и её взаимодействие с прикрываемыми  пехотными частями.   
23 и 24 октября (1914 года).
   Полк вместе   с Гвардейским корпусом продолжал наступление к реке Нид,  причём  2- сотня подъесаула Базикина (Владимира Павловича),   взяла в плен 27 пехотинцев и две  лошади.
27 октября  (1914 года).
   Дивизии приказано произвести усиленную разведку в сторону   крепости Краков. Полк своими разъездами подходил к  Кракову. 1-я  сотня нашла в одном из домов почётное знамя австрийского пехотного полка,  подаренное ему каким-то городом. Во время разведки фортов ранен один казак 6-й  сотни. По окончании разведок полк  остановился на ночлег в деревне   Вильков. Взяли  двух  пленных.
28 октября (1914 года).
   Днём получено известие,  что на деревню  Лучице ведёт наступление австрийская пехота. Полк был быстро собран и выведен рысью на деревню Лучице. Огнём пулемётов 10-го полка наступление австрийцев было остановлено и они начали откатываться за гребень,  в  двух  верстах от деревни Лучице.
31  октября (1914 года).
   Ночью получено приказание - дивизии идти к Кракову,  прорвать расположение противника,  войти ему в тыл  и взорвать железные дороги,  ведущие к Кракову.  В авангарде в  восемь  часов утра выступила 2-я  бригада и к ночи дошла до селения Тронтновице. (46)
  Так, в   конце октября 1914 года,  казаки 10 Донского казачьего полка принимали  участие в походе к крепости Краков и  выполняли задачу, поставленную командованием  по  «освещению», то есть разведке  местности и  выяснению сведений  о составе сил и боевых средств противника. В очерке  Краснова Петра Николаевича «Сторожовка», посвященного действиям казаков его   полка   в тот период,  хорошо описан этот приём несения боевой казачьей службы.         
   «Дивизии дана задача пройти в тыл  неприятеля и там, в тылу, похозяйничать над железными дорогами. Свободного фланга нет. Нужно проникнуть туда с боем, сбить охраняющие части и зайти на них.  31 октября (1914 года) продвигались медленно, внимательно осматривали каждую лощину, каждую деревню, каждую рощицу. Вышли за линию своего пехотного охранения и пошли сначала по К-му ( Краковскому)  шоссе,  потом свернули с него и остановились ночевать …
   Утром дивизия собралась и 1 ноября (1914года)  снова тронулась вперёд. Холмы и бугры начинают принимать характер гор. Дорога то вьётся открыто по скату, то по тесному  оврагу спускается вниз и тогда весь горизонт закрыт. Деревни и посёлки стоят внизу. Жители выбегают испуганные,  с недоумением смотрят на казаков. Чувствуется,  что попали уже в сферы влияния и того и другого войска….
   Несмотря на близость противника,  жители настроены дружелюбно и охотно указывают дорогу и рассказывают про «австрияков». Только в  И-це  (Ивановице)  совершенно неожиданно зазвонили на колокольне костёла. Помчались казаки за звонарём. Начальник авангарда потребовал к себе ксёндза. Бледный. Испуганный ксёндз вышел на крыльцо уютного домика.
- Почему звонят? - строго спросил начальник.
- Так, молитва теперь, - равнодушно отвечал ксёндз, но белое лицо говорило иное.
   И действительно,  дело было не в молитве. В головной заставе, продвинувшейся на окраину деревни к небольшому фольварку, закипела перестрелка. Головная сотня и начальник авангарда поскакали туда. Стрелял первый взвод первой сотни хорунжего  Ш-на (Шляхтина Николая Яковлевича), бравого офицера, только  в прошлом году,  выпущенного из вахмистров Николаевского училища в полк.
- Что там такое? – спрашивают его.
   Ш-н (Шляхтин Николай Яковлевич)  с винтовкой в руках, в полушубке и большой мохнатой шапке, идущей к его молодому,  безбородому и безусому лицу,  стоит у большого стодола (навеса для повозок и скота).
- Ничего особенного. Кажется их застава. Видимо отходят. Сейчас их переловим. Взвод! По коням!....
   Ружейная перестрелка впереди то затихает, то снова разгорается.  Кто стреляет  за буграми - не видно. Больше слышны резкие, одиночные наши выстрелы, иногда раздаётся и двойной выстрел австрийского ружья.
- А,  вон они,  - говорит адъютанту  подъесаулу Б-ву (Бочарову Константину Помпеевичу).  И скачет с трубачом по косогору,  догонять двух австрийцев, бегущих к небольшому леску. Из-за ближайшего бугра, по дороге показывается казак с пикой (в положении) «на бедро».
   Впереди идут два австрийских пехотинца. На казаке, кроме своего ружья висит ещё и два австрийских. Адъютант пригнал двух пехотинцев, немного погодя привели ещё семь. Сторожевой пост переловлен. Один из австрийцев убит.  Пленных под конвоем двух казаков отправляют назад, к  главным силам. Авангард двигается вперёд….
   Дорога входит в узкое дефиле между отвесных скал. По скалам порос густой еловый лес. Дика и красива местность, но в данную минуту не до красоты. Путь так узок, что пулемётам нельзя повернуться, вправо и влево  сырые холодные скалы….
   Застава хорунжего Ш-на (Шляхтина Николая Яковлевича)  продвинулась и стала на краю деревни. Здесь с горки далеко видно. До самого Кракова. Вот по дороге,  верстах в двух от нас,  идут три «его» эскадрона.  Отчётливо видны в бинокль чёрные фигурки командира отряда и его адъютанта, или вестового и длинные узкие колонны эскадронов. Идут  шагом, без дозорных.
  Застава Ш-на (Шляхтина Николая Яковлевича) притаилась и смотрит. Вот отделился от противника  взвод, рассыпался и идёт прямо на неё (на заставу).  Изогнувшись за забором и телегами, наведя винтовки,  ждут казаки. А вместе с противником на них надвигаются сумерки. Уже не видно серых, клеёнкой покрытых драгунских касок, видны лишь тёмные силуэты всадников. Шестьсот шагов до них….
Затрещали ружья. Все австрийцы повернули назад и ускакали. Все, кроме одного. Один,  сражённый меткою казачьей пулей,  остался лежать в неестественной позе, раскинувшись на поле. И ночь прикрыла его своим покровом». (47)
      Даже беглый взгляд на топографическую карту окрестностей Кракова подскажет, что местность для наступления казачьих войск очень неудобная. Много селений, которые переходят одно в другое.  Поначалу невысокие холмы вдруг превращаются    в невысокие, но всё же,  горы. От возвышенностей  паутиной расползаются овраги, по донскому балки, а достаточно плотная дорожная сеть имеет много пересечений с ручьями, речушками и прудами. Австрийцам было  достаточно взорвать или сжечь хотя бы один мост  и казачьей  коннице приходилось искать обходы, а это не одна и не две версты. К тому же сильно отстала пехота и обозы. Краков, который казался таким близким так и остался недосягаемым.
    В начале ноября 1914 боевой казачий дух был на высоте и полковой писарь старательно записывал в журнал военных действий каждое проявление казачьей военной смекалки и удали.   
1 ноября  (1914 года).
    Дивизия построилась на поле у Тронтновице  к восьми  часам утра и
выступила в направлении на селение   Ивановице в  десять  часов утра. В авангарде 10-й полк.  В головной сотне идёт 1-я  сотня. Застава хорунжего Шляхтина (Николая Яковлевича)  у села Ивановице,  сбила заставу неприятеля и взяла  одиннадцать  пленных  австрийских пехотинцев.
   Тёмной ночью дозор  2-й  сотни столкнулся с  австрийским  гусарским дозором,  причём взяли в плен одного гусара,  потом взяли повозку с мясом,  причём убили  двух  пехотинцев,  одного ранили и одного взяли в плен.
   На заставах стоит 4-я сотня. Ночью,  для взрыва железной дороги,  ведущей к  Кракову,  вызвано по одной сотне от  (каждого) полка и дивизионная конно- сапёрная команда. От 10-го полка пошла 3-я  сотня,  однако наткнувшись на крупные силы противника,  сотня вернулась в  пять  часов утра домой, ничего не сделавши. Полк ночевал в селе Смардовице.
2 ноября (1914 года).
Обнаружилось наступление австрийцев от Кракова против наших войск. 10- й полк занял позицию у деревни Цяновице и до вечера удерживал её в своих руках.
3 ноября (1914 года). 
   10-й  полк вместе с 9-м полком и 7-й донской казачьей батарей,  перейдя к посаду Скала,  удерживали наступление австрийцев у деревни  Смардовице, до подхода лейб-гвардии Преображенского полка, которому и сдали позицию.
4 ноября (1914 года).
   10-й полк вместе с 9-м (полком)  и взводом 7-й  батареи,  а также с четырьмя  пулемётами,  сдерживал наступление австрийской пехоты на деревню Ивановице и не только остановил их продвижение,  но и 5-я  сотня под командой есаула Апостолова (Григория Алексеевича)  в шашки атаковала окопы противника. Многих порубила,  а  семнадцать  человек взяла в плен. Кроме того 1-я и 4-я  сотни забрали ещё 60 пленных.
7 ноября (1914 года).
   10-й полк в прикрытии резервной колонны.  13-й  и 15-й полки заняли деревню Смордовице. Противник начал наступление  на деревню  Смордовице    и потеснил  13-й и 15-й полки,  угрожая этим  нашим батареям.
   10-й  полк выдвинул 1-ю  и 2-ю  сотню под начальством есаула Ханжонкова  (Фёдора)    в лес на высоту 174  и стал во фланговое  положение  по отношению к прорвавшемуся противнику. 3-я  и  5-я  сотни, под общим начальством войскового старшины Фарафонова (Ивана Николаевича),   пошли через деревню Шиловцы   на деревню  Смордовице.
   Австрийские  роты попали как в мешок. 4-я  сотня,  имея во главе хорунжего Лазарева (Романа Григорьевича)   бросилась на «Ура!». Её поддержала 5-я  сотня,  а потом и 2-я. Порубивши часть австрийцев, сотни взяли в плен 122 австрийца, в том числе одного офицера. Сотни продвинулись вперёд  и  5-я  сотня 10-го полка заняла деревню Сямошице.  9-й  и 10-й  полки заночевали в деревне  Шиповице, имея противника перед собой в окопах. Ночью вахмистр 3-й сотни Павлов произвёл смелую разведку окопов противника.



8 ноября (1914 года). 
   В ночь на 8 ноября (1914 года) охотники  3-й  сотни с вахмистром Павловым ходили в окопы противника, которые противник после этого очистил. 1-я и 3-я сотни с утра продвинулись и заняли эти окопы, а потом пошли и дальше вперёд. Противник попробовал было оттеснить сотни 10-го полка, но артиллерийским и ружейным огнём был отброшен к равнине.
10 ноября (1914 года).
    Ещё до рассвета полк отправил своих коноводов в деревне  Шице, а сам своими сотнями занял холмы у деревень  Дзвоновице и  Колония. В Дзвоновице 3-я  и 4-я  сотни  продвинулись к лесу, захватив в плен восемь пехотинцев.
    (300) Заславский пехотный полк отходит назад. В виду этого 10- й полк занимает (своими)  сотнями холм между  деревнями  Дзвоновице и Колония,  беря их под обстрел. 6-я  сотня с пулемётами становится в угол между деревнями Дзвоновице и Колония. Около десяти  часов утра, после очень сильного обстрела шрапнелями и гранатами,  деревни Дзвоновице,  австрийцы показались густыми цепями против молодого соснового леса. Заславцы начали отходить. Австрийцы после этого быстро заняли опушку леса,  обращённую к Дзвоновице.
    Около двенадцати  часов дня австрийцы, силою до батальона,  с пулемётами,  повели атаку на нашу 6-ю  сотню. Пять  пулемётов сотника Дубовского (Михаила)  открыли по ним огонь,  но это их не остановило. В это же время в деревни  Дзвоновице и Колония стали врываться австрийцы,  обходя  6-ю  сотню справа и слева…
    В это время 1-я, 2-я, 3-я и 4-я сотни по личному почину,  в пешем строю, бросились на «Ура!» в   деревни  Дзвоновице и  Колония.  За ними в конном строю широкою лавой пошли две сотни 9-го  Донского казачьего полка под начальством войскового старшины Черкесова  (Марка  Семёновича).
Австрийцы пришли в смятение.  Когда  же со стороны деревни   Шиповице показались три роты (208) Лорийского пехотного полка, австрийцы   начали сдаваться в плен. Всего было взято в плен шесть  офицеров и 380 солдат. Более ста трупов валялось в лесу.
Хорунжий Харламов   с казаками 3-й  сотни захватил один пулемёт. Мы снова заняли наши старые окопы на южной окраине деревни Дзвоновице.  В этом деле были  ранены  хорунжий Харламов    и  подхорунжий Ежов   Убито три  казака. (48)
   В октябре-ноябре 1914 года казакам всё чаще приходилось  воевать по пехотному.  Как говорится не от хорошей жизни, но задачи командования приходилось выполнять, даже не свойственными казакам,  способами. О том, как казаки заменяли пехоту во время боёв в районе Кракова достаточно подробно рассказано в очерке из цикла «Донцы на войне»,  который был опубликован в «Донских областных ведомостях»  8 февраля 1915 года. 
    «Четвёртый день Донская казачья дивизия сидит в самоделковых окопах. Окопы низкие, вырытые каждый на одного казака  для стрельбы лёжа,  укрытия дают мало. На ночь казаки наносят в них соломы и лежат,  сменяясь каждые четыре часа.
   Днём и ночью стрельба из орудий  и ружей. Стреляют казачьи батареи,  обстреливая фольварки  и высоту 204,  где ведут свои окопные работы австрийцы.  Южная опушка  Дз-це ( Дзвоновице)  вся усеяна стаканами шрапнелей,  осколками и пулями.   Тут,  в окопах,  приютилась рота  пехотного полка.
   7 ноября 1914 года австрийцы пытались  прорвать жидкую цепь казаков. Послали две роты. Прорвать то прорвали, но только целиком и легли под ударами казачьих шашек и прикладов.  60 (казаков) атаковали 200 (австрийцев)  и вышли победителями. 140 пленных,  один офицер и один кадет были взяты в плен.  Из этих рот  к своим  не ушёл никто.
   10  ноября (1914 года) утро наступало волшебное.  Туман поднимался как занавес, открывая алевший восток  и солнце обещало ярко светить.
   С рассветом передовые окопы заняла Краонская бригада. Та самая бригада, которая сто лет назад 24-26 февраля 1814 года под Краоном и Лаоном дружно,  бок о бок действуя против французов,  то пешком,  то на конях, разбила конницу Наполеона.
   Один полк спешенными сотнями продвинулся к южной опушке деревни Дз-це (Дзвоновице),   другой стал у С-це (Сямошице)  в конном резерве.
   Всё утро в лесу было сильное оживление. Находившийся в пешем дозоре 1-й  сотни казак Левченко,  на рассвете,  был окружён шестью австрийцами. Очевидно - в плену. Но Левченко нисколько не растерялся:  когда к нему вплотную подошли австрийцы,  он молодецки свистнул,  схватил первого подошедшего за шиворот шинели и так тряхнул его,  что винтовка выпала у него из рук, остальные пять побросали ружья и подняли руки вверх. Один Левченко привёл в сотню шестерых австрийцев.
….. Вот грозный богатырь- донец направляет пику на австрийского офицера. Тот схватил пику рукою,  но другой казак начисто отсёк ему руку и поражённый пикой,  упал офицер со страшною раной в груди, без кисти левой руки.  Он приподнялся на локте и стреляет из револьвера в безумной злобе по своим,  и по чужим.
   Пешком,  с заброшенной за плечи винтовкой и с шашкой в ножнах,  бежит по улице кузнец 6-й  сотни казак Пётр Антипов  Калитвенской станицы. Своим могучим кулаком молотобойца он крушит по вискам австрийцев и те падают как под ударами былинного богатыря.
- Что ты делаешь, - кричит ему офицер, - да вынь же шашку!
- Ничего ваше благородие, мне так способнее, - отвечает Антипов и продолжает своё дело.
   Врага много,  наших мало. Разбиваются на кучки,  на отдельные группы. Вот молодой хорунжий Х-ов  (Харламов),  всего две недели назад прибывший из Новочеркасского казачьего училища,  обогнал партию казаков и пеший врубился в толпу австрийцев. Ему прострелили ногу,   но казаки отбили его и выхватили из толпы австрийцев  пулемёт.
   Вот Гундоровской станицы приказный Михаил Краснов, казак одной рукой гнущий подковы, бежит с солдатом  Л-ского (300 Лорийского) полка на окоп, спешно занятый 30-ю  австрийцами,  при офицере.  Приостановились в сорока  шагах,   стоя по охотничьи.  Приложились и упал офицер с простреленною головою и весь взвод сдался двум русским витязям.
   А конные скачут дальше  и дальше, они рубят,  колют,  загоняют в плен. И толпы серых,  горбатых,   уныло покорных людей  растут и растут. (Примечание автора:  австрийцев  называли горбатыми за их ранцы за спиной).
6 офицеров,  около 700 пленных и один пулемёт,  стали добычей трёх рот Л-ского (300 Лорийского)  полка и Краонской бригады и почти 400   из них были взяты в плен казаками.
За деревней рыли могилы для убитых казаков 1-й сотни Краснянского, урядника Долгушина, урядника Глушевского  - георгиевского кавалера и приказного 4-й сотни Рябова.
На длинной польской телеге,  устланной соломой,  отправляли раненых: хорунжего Х-ва (Харламова), подхорунжего Ежова   и казаков 1-й сотни Грекова, Носова, - 3-й сотни урядника Шишкина,  казака Неживова,  4-й сотни урядника Хайдакина». (49)
    В прилагаемых  к журналу военных действий 10-го  Донского казачьего  полка  описаниях   боевых подвигов офицеров можно прочитать о том, как свой подвиг совершил войсковой старшина Тапилин  (Евгений Иванович):
   «7 ноября 1914 года,  в  бою у деревень Шиловцы и Сямошице,  войсковой старшина Тапилин  (Евгений Иванович)  лично повёл свою 4-ю  сотню в атаку на батальон австрийской пехоты. Занял с боя деревни Шиловцы и Сямошице и принудил сдаться в плен  двух офицеров и 122  австрийских пехотинца. Остальные были порублены казаками. За описанное дело войсковой старшина Тапилин  (Евгений Иванович) награждён георгиевским оружием».(50)
12 ноября (1914 года).
   Полк стоял в резерве за деревней   Сербовице. Лошади под сёдлами. Люди держали их на  поводу. (Ночью)  стояли в полной готовности в деревне  Шице. Австрийцы выпустили несколько очередей артиллерийских снарядов по деревне  Шице,  однако вреда никому не  нанесли. Всю ночь шла одиночная ружейная стрельба.
13 - 22  ноября (1914 года). Полк находился в резерве.
23 ноября (1914 года).
   Днёвка в Сокольниках. Казаки дивизии,  в том числе 10- го полка писарь Валуйский   подбили аэроплан и захватили в плен двух австрийских офицеров-лётчиков и наблюдателя.
25 ноября (1914 года).
Днёвка в Сокольниках.  Командир полка раздал казакам вещи,  присланные со склада государыни императрицы Александры Федоровны, тёплое бельё, шарфы, простое бельё, махорку и разную мелочь.
26 ноября (1914 года).
  Днёвка в Сокольниках.  Начальник дивизии (принял)   парад  Георгиевским кавалерам 10-го полка и всей дивизии. Дивизия в пешем строю в шинелях и папахах.

27 ноября  (1914 года).
   Днёвка в Сокольниках. Был пожар в деревне Сокольники. Сгорело три хаты и часть имущества 4-й сотни,  в том числе много винтовок.
1 декабря (1914 года).
   В  шесть с половиной часов  утра пришёл приказ дивизии. В силу стратегических соображений и  в виду выравнивания фронта наши армии отходят за  реку Нид. Дивизия получила  задачу  прикрывать отход 18-го  армейского корпуса долиною реки Вислы. Выступили в восемь  часов утра на Гуры Меховские,  куда собрались вместе и остальные полки дивизии.
9 декабря (1914 года).
    Австрийцы утром повели наступление и потеснили (299) Дубненский и (297) Ковельский полки 75 пехотной дивизии. Около пяти часов дня дивизия собралась у Островца. 10-й  полк окапывается к югу от деревни и остаётся  в окопах до  одиннадцати  часов ночи.  3-я  сотня ночью врывается в посад Новый Корчин. Вахмистр Павлов  берёт в плен двадцать австрийских пехотинцев. В этом деле ранен разрывной пулей в ногу урядник Куприянов. Полк ночевал в деревне  Хинков.
10 декабря (1914 года).
     10-й полк стоит в резерве дивизии у деревни  Гуртоволя - Шпитальня.  От 10- го полка вызваны   в первую линию пулемёты и полусотня 4-й  сотни.
В этой полусотне  во время наступления на Новый  Корчин  убит вахмистр 4-й  сотни Исаев, ранены  урядник Хайдакин и пулемётчик (фамилия в документе не указана).
15 декабря (1914 года.)
  Полк собирается по тревоге  и на рысях идёт  в Новый Корчин. Уже при луне входит в господский двор Виняры.  2-я  сотня под командой хорунжего Протопопова  (Максима) и 3-я  сотня под командой хорунжего Разорителева (Ивана),  под общим начальством войскового старшины Краснянского (Тихона Петровича),  посланы в образовавшийся в пехоте противника прорыв.  Не доходя до деревни  Хвалибоговице в болоте найдены два вполне исправных орудия, охраняемых ротою пехоты. 2-я  сотня идёт на эту пехоту и пехота, не принимая атаки,  отходит.
   Тогда 2-я  и 3-я  сотни овладевают орудиями  и с невероятными усилиями вывозят их в деревню  Стойки. Они оказываются двумя вполне исправными полевыми  восьми  сантиметровыми орудиями за номерами 416 и 417. Одно совершенно целое,   другое  с вынутым затвором.  При обозе орудий вполне исправные принадлежности.
16-31 декабря (1914 года). 
   Полк находился в Островце. (51)
   Так закончился 1914 год. Пять  месяцев непрерывных боёв, переходов, маршей, стремительных атак и захватов сёл и деревень. Во всей красе была показана боевая казачья удаль,  разгромлены отборные вражеские войска и захвачено множество трофеев. Впереди был год 1915. С первого и до последнего дня военный  год,  в котором  воевать  казакам 10-го  Донского казачьего полка пришлось гораздо трудней. 

Глава 3. 1915 год. С надеждой на победу.
3.1. В боях у Днестра под селением  Незвиска.
   1915 год ждали, надеялись на то, что он принесёт такую нужную  победу. А там  в своих мечтах казаки уже переносились  в юрты родных станиц и даже начинали планировать,  как поведут своё хозяйство будущей весной и какой получат урожай.  Первые месяцы войны принесли весьма  обильный урожай боевых  наград. С их получением простые казаки, особенно из скудных землёй станиц,  связывали надежды на то, что отличия за подвиги,  дадут им хоть какое-то право на прирезку столь желанной земли-кормилицы.  Штабной писарь в  журнале военных действий об этом конечно не писал, но вручение георгиевских крестов отражал обязательно.      
1 января (1915 года).
   Днёвка в Островце. (Сейчас это город Островец – Свентокшиский, расположенный в Свентокшиском воеводстве, Польша)   Начальник дивизии генерал-майор Чоглоков  (Григорий Иванович) раздавал казакам кресты.10-му полку выдано 36 крестов. По этому случаю в пять часов вечера был парад в конном строю. 10-й полк в полном составе с трубачами.
1-12 января (1915 года).
   Нахождение в Островце. С 13 января (1915 года)  1-я  Донская казачья дивизия и соответственно 10-й  Донской казачий полк были приданы  3-й Армии генерала Дмитриева (Радко Дмитриевича)    и действовали в её боевом соcтаве.
13 и 14 января (1915 года).
   Полк двумя переходами перешёл снова в Галицию,  где остановился в окрестностях города Дембицы,  в деревне  Пустынь.
15 января (1915 года).
   Было роздано 15 георгиевских крестов,  пожалованных государем императором.
 23 января (1915 года).
   Днёвка в деревне Пустынь. Войсковой старшина Краснянский (Тихон Петрович) сдал 3-ю сотню есаулу Плешакову (Михаилу)
24 января (1915 года).
   Днёвка в деревне Пустынь. Полк был на полковом конном учении.  В деревне  Пустынь полк простоял без боевой работы до 29 января 1915 года, когда дивизия поступила в распоряжение командующего армиями Юго-Западного фронта генерал-адъютанта Иванова  (Николая Иудовича)  и двумя переходами перешла в окрестности города Ясло (город в нынешней Польше, входит в Подкарпатское воеводсто).  10-й  полк стал в деревне  Челюснице.
9 февраля (1915 года).
   Ночью получено приказание  - дивизия находится в резерве Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта и должна придвинуться к городу Добромил (город на территории нынешней Украины, расположен в Старосамборском районе Львовской области). (52)
    С 30 января по 10 февраля (1915 года)  полк находился в деревне Челюснице. Затем четырьмя переходами через города Кросно, Санок (находятся на территории Подкарпатского воеводства, Польша) и Хыров (город в Старосамборском районе Львовской области, Украина)  полк перешел в деревню  Князьполь, где простоял по 18 февраля.
    С 17 февраля (1915 года)  1-я  Донская казачья дивизия в распоряжении Командующего 9-й Армией генерала Лечицкого (Платона Алексеевича) Переход по направлению к городу Галичу (находится в Ивано-Франковской области, Украина).
   21 февраля (1915 года) в г. Иезуполь (находится  Тысменицком районе Ивано-Франковской области, Украина).
   23  февраля  (1915 года) дивизия поступила в состав 2-го кавалерийского корпуса (город  Тлумач – находится в Ивано-Франковской области, Украина).
    Все дальнейшие военные действия конца зимы и весны 1915 года, в которых принимал участие 10-й Донской казачий полк,  происходили на территории  Городенковского района  нынешней Ивано-Франковской области Украины.  Особенно запомнилось казакам селение Незвиска.  Оно то и вошло особой главой в боевую историю полка.      
    23 февраля 1915 года полковник Краснов Пётр Николаевич  отправил  в штаб 1-й Донской казачьей дивизии такое донесение: «Полк  занимает позиции под Незвиской.   Бригада конницы противника занимает  деревню Незвиска.   Четырех орудийная батарея  противника находится за высотою 317  и ведёт перестрелку (так в тексте) по нашим взводам.  Подступы к противнику идут  по глубокому оврагу. Думаю,  что ночью он уйдет. Устанавливаю наблюдение за ним».  (53)
    В этот же день,   донесение  от Краснова  было дополнено  информацией о занятии деревни Подверче,  и  было также  указано, что на южной опушке леса у этой деревни,  в хатах,  стояло два пулемета, которые обстреливали улицу, а  гололёд и глубокий снег очень мешали  решительным действиям ночью.   На следующий день,  24 февраля 1915 года Краснов  сделал  такую запись в полевой книжке:
 «Ночь прошла спокойно.  Разъездами обнаружено  два небольших окопа. В окопах было человек по двадцать  пехоты или спешенной конницы,  при двух   пулеметах. Четырёх орудийная батарея оставалась на позиции за  деревней Незвиска. Утренних донесений не имею. В 7 часов утра начинаю наступление 2 сотнями и 2 пулеметами через деревню  Подверче   и 2 сотнями  по дороге на высоту 311.Наступление поведу быстро, насколько позволит страшно тяжёлая местность с крутыми, труднодоступными берегами оврагов». (54)
     В полковом журнале военных действий события этого памятного дня - 24 февраля 1915 года описаны очень подробно.
24 февраля (1915 года).
   Ночью получено приказание 10-му полку с четырьмя  пулемётами и  двумя орудиями с рассвета  атаковать деревню  Подверче,  высоту 311,  занять Незвиску и закрепить её за собою.
В 7 часов утра командир полка выдвинул рысью  6-ю сотню,  за нею 3-ю и 4-ю сотни,   а 5-ю оставил в прикрытии артиллерии….
   Сотни начали ещё в предрассветном тумане наступление и продвижение вперёд. Германцы открыли стрельбу из пулемётов,  имея два пулемёта на высоте восточнее Незвиски  и два пулемёта на шоссе, недалеко от винокуренного завода. Манёвр сотни удался вполне. Есаул Захаров (Григорий Никитич)  очень быстро вошёл со  своими казаками  во фланг и тыл неприятелю.  В то же время 4-я  сотня начала подходить со стороны винокуренного завода.  Хорунжий Лазарев (Роман Григорьевич) с вахмистром Богучарсковым, урядником Куркиным и приказным Красновым,   увидали германский пулемёт,  который атаковали в пешем строю и овладели им. Зарублен шашками  офицер- пулемётчик и прислуга.  Все сотни одновременно,  с криком «Ура!»  бросились  в шашки на село Незвиску,  уничтожая врага.  При этой стремительной атаке был убит вахмистр Богучарсков. (У противника)   убито три  германских офицера и уничтожено три эскадрона 1-го  Лейб-Кирасирского (австрийского) полка и 8-го  драгунского прусского. Семь  офицеров было ранено и ранеными (были)  взяты в плен и трое взято здоровых. 6-я  сотня взяла ещё один, вполне целый и исправный пулемёт,  кроме того взято в плен 26 здоровых  германцев и  5 раненых,   14 лошадей   и подвода офицерского собрания. В 10-м полку кроме вахмистра Богучарскова   были убиты урядники Куракин и Палкин. (55)
    В описании  боевого  пути 10-го  Донского казачьего полка   селение Незвиска неоднократно упоминается,  как одно из самых памятных мест. Не зря же о нём вспомнил Краснов перед строем своих однополчан на смотре Донского гундоровского георгиевского полка  в слободе Бутурлиновка,  изображённом   Шолоховым в знаменитом романе «Тихий Дон». Мысленно Краснов не раз возвращался к февральским боям 1915 года. Почти по горячим следам в газете «Донские областные ведомости» за 19 марта 1915 года была опубликована его  статья  «Взятие донцами деревни Незвиски»   
   «В семь   с половиной  часов  утра 24 февраля (1915 года) четыре сотни были спешены для атаки деревни к востоку от перевала.
   Первый участок заняли  6-я и 2-я сотни под командой есаула Захарова (Григория Никитича )  и подъесаула Бочарова (Константина Помпеевича)  На левом участке находились 3-я и 4- я сотни с войсковым старшиной Тапилиным (Евгением  Ивановичем)  и подъесаулом Плешаковым (Михаилом)
С  двух тысяч  шагов противник открыл по наступающим сильный пулемётный огонь. Донцы не дрогнули. С пиками в руках,  они быстро проходили вперёд. Удалось поднять несколько вражьих пуль. Вот так сюрприз … Оказались германские. Первые немцы на этом фронте!
До 1200 шагов противника видно не было. Из замаскированных снегом окопов,  немцы безнаказанно обстреливали наши цепи ружейным огнём. По плану, выработанному ранее, левая группа должна была задержаться. Правый участок заходит плечом. Предполагалось развернуть действия с запада - по шоссе к деревне. Но казаков было трудно остановить. Они почувствовали противника и сразу перешли в наступление. А противник сейчас же обнаружил намерение уйти».
  Далее   в очерке приводится  рассказ об этом бое от лица  одного из казачьих командиров  сотника Пятницкова (Александра Ивановича):
- Когда цепь подошла к оврагу - я хотел её остановить. Впереди были два разведчика:  казаки  Далатин и Чистиков. Они  мне кричат: Ваше Благородие! Идите сюда. Немцы здесь!
Я поднялся на кручу и увидел немцев. Тогда я крикнул: «Вперёд ребята!»
Я хотел только, чтобы казаки увидели цели. Но они с места крикнули «Ура!»
И бросились к неприятельским окопам. Здесь было полтора спешенных эскадрона. Под пулемётным и ружейным огнём мы поднялись на скат и пошли в атаку. Немцы бросились бежать. Казаки их нагоняли и вряд ли хоть один из них ушёл. Кого не перекрестили шашкой, тех догнала пуля. Три немца уносили пулемёт. Офицер их подгонял. Несколько человек отстреливались из винтовок. Я побежал за пулемётом. Один пулемётчик остановился и выстрелил в упор из револьвера. Он промахнулся.  Я его зарубил. Казаки покончили с остальными. Германский офицер скакал на выручку. Несколько выстрелов  по  нему. Он продолжал скакать, потеряв каску,  наклонившись к самому седлу. Ударом шашки я ему раскроил череп.
- Вот видите, погнулась шашка. А ещё говорят, - не гнутся золингеновские клинки».
   После красноречивого, с  ярко-кровавыми  подробностями рассказа сотника Пятницкова (Александра Ивановича),  в газетной статье  следовало  описание тактики того памятного боя.
   «Такое безостановочное движение к тому месту, где шоссе входит в деревню,  внесло смятение в ряды противника. Ему грозило быть отрезанным. Этот момент использовал войсковой  старшина Тапилин (Евгений Иванович). С криком «Ура» он бросился вперёд. Быстро достигли шоссе. Оно было ещё внизу, там, глубоко в ущелье. К нему можно было только скатиться по обледенелой круче.
   Остановиться, - не зависело уже от нас. Остановка могла быть только у шоссе, а противник в этом пункте стреляет из двух пулемётов.  Они были поставлены у входа. При каждом пулемёте шесть человек прислуги. Они открыли убийственный огонь! На счастье, глубина снега не позволила подойти всем одновременно. Это спасло казаков. Первым у ущелья опустился хорунжий Лазарев (Роман Григорьевич). С ним вахмистр Порфирий Богучарский, урядник Григорий Куракин и приказный Иван Киселёв. Глянули вниз и обомлели - вышли прямо к пулемёту. Оставалось одно - скатиться. Это и было сделано без  малейших колебаний. Куракин пал тут же, сражённый десятками пуль. Это был свинцовый дождь. Слава тебе, герою! Пусть,  твоя родная,  Митякинская станица,  гордится твоим подвигом!...
   Упал израненный вахмистр Богучарский, - в числе других тяжёлая рана в голову на вылет.  Но хорунжий уже рубит наводчика, а молодец Киселёв,  всадил пику в унтер-офицера … Остальные четверо сдались. Вниз скатываются ещё казаки. Немцы, стоявшие со вторым пулемётом уступом к первому, растерялись. Они побежали к деревне. Пулемёт потащили с собою. Казаки не упустили, конечно,  такой добычи. Их догнали и взяли в плен. Все двинулись к деревне.
   Деревня Незвиска своей северной стороной упирается в Днестр. На юг она тянется на полторы версты.  С запада на восток её пересекает шоссе - единственный путь в этих занесённых снегом местах...
Что здесь бросилось в глаза - это хвост колонны коноводов (австрийских). Они уходили по шоссе через такое же ущелье, как и при входе. Разгорелись глаза казаков! Неужели отпустить лошадей?
На минуту все ошеломлены. Появился автомобиль.  Сначала он бросился влево, потом назад. В нём сидел бригадный генерал. Нашёлся урядник Бородин. Он сделал два выстрела в упор. Видно было,   как сидевшие разметались в стороны.  Автомобиль промелькнул и скрылся. ..
   Два казака Афанасий Сухаревский и Роман Краснянский подошли к деревне стороной. Сзади послышался шум. Обернулся Сухаревский - видит, два офицера и восемь немецких улан мчатся прямо на них гуськом по тропинке оконечностью рощи. Навскидку, как по птице выстрелил Сухаревский. Офицер упал. Убит на месте. На остальных девятерых бросаются два молодца. Немцы остановили  лошадей и сдались…
   Деревня задержала донцов. Немцы позапирали своих лошадей в сараи…. Как их не осмотреть.  Но раздался зычный голос командира полка генерала К. (Краснова Петра Николаевича) и все двинулись снова вперёд. Нужно было занять восточный склон возвышенности над деревней. Снова полезли на снеговые горы. Под впечатлением успеха, незаметно взошли на них, сбили противника и укрепились. Незвиска осталась за нами. ..
В этом блестящем деле донцами совершенно уничтожены четыре эскадрона 8-го драгунского и 1- го кирасирского прусских полков». (56)
    Более скупое описание подвигов офицеров 10-го  Донского казачьего полка под селением Незвиска,  представлено в документах,  прилагаемых к журналу военных действий и выглядят они так:
    «24 февраля 1915 года,  при взятии спешившимися казаками селения Незвиска, занятого бригадой конницы германцев,  с горсткой казаков хорунжий Лазарев   бросился в атаку на действующий,  защищаемый спешенными кавалеристами  германский пулемёт, мешавший своим огнём дальнейшему продвижению цепей. Взял с боя этот пулемёт.  Изрубив часть прислуги и часть её с офицерами взял в плен,  причём пулемёт был доставлен хорунжим Лазаревым Р.Г. к штабу 1-й  Донской казачьей дивизии в совершенно исправном виде.  За это дело хорунжий Лазарев Р.Г. был награждён орденом Святого Георгия 4-й  степени.
Командуя боевым участком из двух сотен 10-го Донского казачьего полка, а потом из двух сотен этого полка и роты 5-го стрелкового полка,  24 февраля 1915 года есаул Захаров   захватил после упорного боя овраг у деревни Герасимово, 25, 26, 27 и 28 февраля и 1 и 2 марта (1915 года) удержал этот овраг в своих руках,  не смотря на яростные, повторные атаки неприятеля превосходными силами. Есаул Захаров,  пренебрегая опасностью,  под сильным огнём противника ходил по цепям своего участка,  ободряя каждого казака и стрелка и внушая им веру в конечную нашу победу.
   2 марта (1915 года) около двух батальонов австрийцев подходили к нашим цепям на 450-500 шагов, но были отбиты метким и спокойным огнём  цепей есаула Захарова.   За эти бои есаул Захаров награждён Георгиевским оружием». (57)
28 февраля (1915 года).
   Полк принимал участие в общем наступлении кавалерийского корпуса на селение Незвиска  и овладел селением,  подойдя к окопам местами на 300 шагов.  При этом был ранен генерал-майор  Краснов, но   остался в строю.
    28 февраля 1915 года командир полка Краснов   направил требование  в артиллерийский парк  об  отпуске  для  10-го  полка восемнадцати тысяч  боевых остроконечных патронов. В соответствии с нормой  - по 200 патронов на каждого казака. Патроны понадобились в тот же день  потому,  что казачьим сотням пришлось непрерывно и обороняться и атаковать.
     О том, как это было,  Краснов Пётр Николаевич рассказал подробно, с красочными деталями, как истинный писатель,   через двадцать с лишним лет в  своей книге, повествующей о боях  1-й  Мировой войны:         
  «В  конце февраля 1915 года заняли мы с боя деревню Незвиску на Днестре возле Городоньки, на шоссе на Серафинце. Я был ранен пулей в плечо, но, питая отвращение к госпиталям и лечению, остался в строю. Городонька,  после долгих и упорных боёв оказалась ничья.  Против были австрийская пехота «синие горбатые», и венгерцы «темные плащи»,  была и конная прусская бригада драгун и кирасир,  а также, одна немецкая и три австрийских батареи. Участок полка  был  поперёк шоссе, идущего из Юзефова на Серафинце. Батарея стояла в лощине за разрушенным и сгоревшим большим винокуренным заводом….
   Когда   брали  Незвиску  была гололёдка, а 28 февраля (1915 года) вдруг задула, замела снежная метель  и пошёл сильный  снег.  Пушки замело выше тел  орудий. Температура была ниже 15 градусов. Пошли донесения об обморожениях. Валенки были только у пехоты. Казакам валенки не выдавались.  И  тогда я   решился на отчаянный шаг - убрать казаков с позиций. Одной только сотне было приказано  выставлять полевые караулы, которые (предписывалось) менять каждые  два  часа. Вьюга продолжалась два дня:  28 февраля и 1 марта (1915 года).
   Впереди ничего не было видно. Смазка в винтовках замерзла  и курок  не разбивал капсюль. Мне показалось безумием со  стороны австрийцев атаковать в такую погоду,  ведь им бы пришлось идти навстречу буре.
   Но австрийцы пошли на завод и, завидев их, полевое охранение стало отступать,  оставив батарею позади себя на этом самом винокуренном заводе. В это время, по балке к заводу подходила колонна конницы есаула Тюрьморезова (Дмитрия Емельяновича),  которая шла на замену.
 … Я,  не объясняя ничего, сам взял на себя командование сотней и повёл их в  кавалерийскую атаку.  Перед этим разъяснил: «Перед нами отходит наша пехота.  Смотри невзначай её не поруби.   За нею венгерцы.  У них замерзли винтовки, стрелять не могут.  Сгоняй в плен. Погромче гичать.
 Пронеслась команда:
- Шашки к бою, пики на бедро! Первая шеренга  в лаву, шагом марш! Вторая - на пятьдесят шагов  за нею!
  Казаки на конях не скакали, а продавливали снег. Пехота стала кричать «Ура», а казаки усилили гиканье, хотя  и то, и другое, заглушалось ветром.
Было взято в плен:  майор,  два  офицера и 176 нижних чинов,  65 пехотинцев  венгерского пехотного полка.
   Я  допросил  майора, и тот на дурном немецком языке  рассказал: 
- Пруссаки потребовали, чтобы мы атаковали.   Им  донесли, что никого нет  и позиции оставлены русскими.   Мы пошли.  Ружья не стреляют.  Пока дошли до вас, выбились из сил. Он показал, что обмороженные пальцы никак не гнутся,  и добавил:
- Нельзя стрелять. Защищаться. Мы разве виноваты, что тут оказались тысячи казаков.
   Вот так,  в глазах поверженных противников,  пятая  сотня Десятого Донского казачьего полка превратилась  в тысячное войско». (58)
    В описании боевых подвигов офицеров 10-го  полка  этот боевой эпизод представлен в  таком изложении:
  «В бою у селения Незвиска,  при сильном буране и сильном снеге, доходившем до груди лошади,  войсковой старшина Тюрьморезов,  повернул отступавшую под напором шести рот противника,  нашу роту (пехоты)  на врага и атаковал вместе с нею в шашки, пики и штыки врага,  причём уничтожил 210,  взял в плен 176 человек,  при двух офицерах 65-го венгерского пехотного полка и 29-го  особого батальона. За описанное дело, войсковой старшина Тюрьморезов награждён Георгиевским оружием». (59)
В  архивных документах 10-го  полка   можно найти донесение о том,   что в боях под Незвиской   с 24 февраля по 1 марта 1915 года офицеров  было ранено 1, контужено 1. Нижних чинов было убито 4, ранено 14 и  контужено 1. Пожилой сотник Тюрьморезов,  которому на момент этого боя было уже  более пятидесяти  лет, остался невредимым. А вот сотник     Гаврилович Михаил получил тяжелую контузию.      
       1 марта (1915 года) ожесточённые боевые столкновения  под Незвиской прекратились  и в цепи казаков было  передано распоряжение Краснова:  «Есаулу Захарову. Закрепиться прочно на занятых   склонах оврага под Незвиской и Гамашовым. Выберите такие места, чтобы вы могли точно обстреливать противника,  если бы он перешёл в наступление.  Ориентируйте меня в обстановке. Кроки на обороте». (60)
      
3.2. Бои. Окопы. Днёвки. Сторожовки.
   Семь месяцев почти непрерывных боёв для казаков 10-го  Донского казачьего полка не прошли даром. Они хорошо изучили противника,  и германцев, и австрийцев,  и венгерцев. Именно так именовался противник в боевых донесениях. Со временем  пришло понимание, что если есть возможность ударить в стык между частями австро-венгерской и германской армий, то лучше бить по расположению австрийцев или венгерцев.  Они быстрее впадают в панику, сдаются большими силами и отступают в беспорядке. Навыки воевать, бить противника всеми казачьими способами приобретались и во время весеннего отступления 1915 года, когда полк зачастую оставался в арьергарде, прикрывая отход более крупных и менее мобильных русских частей и соединений. Тогда получалось не кавалерийское наступление по фронту боевого расположения полка,  а наскоки, набеги и налёты.   Записи в журнале военных действий становились всё интересней и  точнее,  в них стали появляться разнообразные  детали  боевой жизни казаков полка.



2 марта (1915 года).
   С рассветом,  противник сосредоточил огонь двух батарей по нашим окопам. Германская конная батарея (четыре орудия) обстреливает с востока и австрийская  шестиорудийная с юга.
   Поразительно хладнокровное отношение казаков к артиллерийскому огню. В 6-й  сотне один казак для развлечения товарищей всё время открыто играл на губной гармошке. Другой,  острил над каждым снарядом, брошенным неприятелем:
- Недолёт, перелёт, - кричал он и когда германцы угодили гранатой в самый окоп и засыпали его землёй,  он громко крикнул:
- Верно попали! Так стрелять! (61)
   Здесь удивляют две детали. Кто и как,  позволил занести в боевой документ строгой отчётности,  описание бесшабашного поступка казака и почему  не описана реакция казачьих офицеров на поведение этого,  то ли смельчака,  то ли безрассудного  идиота. Об этом можно только догадываться.
10 марта (1915 года).
   Ночью  получено приказание спешить в город Залещики,  на который значительными силами напали австрийцы
11 марта (1915 года). 
   Полк  по тревоге прискакал в город Залещики (расположен в Тернопольской области нынешней Украины)  из деревни Звиняче,   где он останавливался на ночлег  и  занял снова позиции,  которые под сильным огнём тяжёлой и полевой артиллерии   удерживал весь день в своих руках. Ночью противник повёл стремительную атаку на наши  окопы,  но часть 6-й  сотни  10-го полка (под командованием) есаула Захарова (Григория Никитича),  окружённая пьяными тирольскими стрелками,   отбила атаку шашками и прикладами.  6-я  сотня отошла назад,  оставив перед собой горы трупов   тирольских стрелков. После отражения этой атаки  противник,  видимо ослабевший и  при этом сильно пострадавший,  присмирел   и днём ограничился лишь редкой артиллерийской стрельбой.
   В журнале военных действий полка  всегда находилось место для скорбных записей. 11 марта (1915 года)  была сделана запись о боевых потерях. За время боёв  10 марта (1915 года)  под Тлусте-Място и Залещиками в полку были убиты: урядники: Игнат Богучарсков. Амос Братакин,  приказные  Стефан Изварин, Иван Стрепетов и Михаил Польшинский  и  казаки Михаил Бодрухин, Иван Баранов, Григорий Гнутов, Захар Волокиткин, Григорий Юдин и доброволец Иван Сухаревский.
Ранены: урядники: Иван Сухаревский,  Пётр Головков, Аркадий Елисеев,
приказные: Александр Ковалёв,  Александр Пруцаков и  казаки: Илларион Сухаревский, Афанасий Воротинцев, Алексей Ковалёв. Влас  Колтовсков,  Георгий Митрофанов,  Пётр Криворогов,  Георгий Лещёв, Павел Калинин,  Константин Титов,  Николай Гладков, Иван Суховский, Юхим Луночкин, Михей Долгушин, Михаил Морозов,  Иосиф Герасимов,  Карп Груцинов, Федот Парахин,  Фома Подлипаев, Зиновий Фетисов, Георгий Чукавов.
    А всего  1-я  Донская казачья дивизия во время сражения под Залещиками потеряла около  двухсот  человек убитыми и ранеными. Это были самые большие боевые  потери в начале 1915 года.
    С 13 марта 1915 года полк в составе дивизии находился в 3-м  кавалерийском корпусе и стал действовать на территории Бессарабии.
15 марта (1915 года).
   Австрийцы со стороны Хотина (расположен в Черновицкой области нынешней Украины)  перешли в наступление,   переправились у реки Онут через нашу границу и  заняли несколько сёл в Бессарабской губернии.
   3-й  кавалерийский корпус графа Келлера (Фёдора Артуровича) получает задачу выгнать австрийцев  из русских пределов. В ночь у селения Жванец наш понтонный батальон навёл мост через реку Днестр. В четыре  часа утра должна переправляться 10-я   кавалерийская дивизия,  а вслед за нею 1-я  Донская. Ночью получено приказание и к  половине восьмого  утра полк построился в резервную колонну у господского дома селения Недобоевцы.
Полк перешёл через реку Збруч  и снова вступил в пределы России. Жители встречали искренне и радушно. У селения Жванец Подольской губернии губернатор граф Игнатьев (Алексей Николаевич)  с супругой и чиновниками  оделяли казаков табаком, колбасой и хлебом.
   Около  двенадцати  часов дня закончилась переправа корпуса  по понтонному мосту  и корпус  построился на паханном поле. Командир корпуса граф Келлер  (Фёдор Артурович) объезжал полки.  Нападение австрийцев,  занимавших по сведениям позиции между селениями Шиловцы и Малинцы,   предполагалось в этот же день. Корпус шёл двумя колоннами. В правой колонне на деревню Поляны шла 1-я Донская дивизия  и в ней в авангарде 10-й  полк.  Наши разведчики обнаружили позиции противника и были встречены ружейным и пулемётным огнем. В виду наступавшей темноты полк остановился на ночлег в селении Поляны.
В сторожевом охранении находилась 2-я  сотня подъесаула Бочарова (Константина Помпеевича), выставившая цепь полевых караулов. Ночь прошла спокойно.
17 марта (1915 года).
   Ночью получено приказание двигаться на высоты между деревнями Шиловцы и Малинцы.  В половине  седьмого утра,  при сильном тумане (сотни) выступили. В авангарде шла 1-я  сотня  с головной  заставой,  бывшей  под командой хорунжего Шляхтина (Николая Яковлевича).  Наткнувшись на опушке леса  на полуроту австрийцев,  казаки заставы тут же их изрубили. После этого 1-я и 4- я сотни спешились влево от дороги,  ведущей на Шиловцы,   а 3-я сотня вправо и пошли цепями через лес. Сотни вышли  во фланг и тыл  (вражескому) батальону.   Не задерживаясь  стрельбою,   атаковали в шашки и почти целиком захватили  его в плен.  Сотнями взято в плен  семь  офицеров,  три  врача  и  441 солдат,   захвачено 33 лошади.  Сотни,  руководимые доблестными офицерами 10-го полка есаулом Захаровым (Григорием Никитичем),  хорунжими  Разорителевым (Иваном),   Рытиковым (Никитой)  и Ивановым (Михаилом) смело ринулись вперед.  Пулемётчики  подали свой пулемёт на  сто  шагов к окопам и открыли жестокий огонь по врагу. Под покровом этого огня хорунжий Рытиков (Никита)  бросился в шашки на окопы  и сразу одолел три ряда окопов с казаками 1-й  сотни и частью уничтожил,  частью забрал в плен защитников этих окопов - австрийцев. Вся деревня Шиловцы (была)  захвачена казаками,  отнявшими  здесь около 40 австрийских кухонь,   переданных следовавшему сзади Оренбургскому казачьему полку. За Колинкоуцами была обнаружена сильная позиция австрийцев,  снабжённая артиллерией  и  оплетённая проволокой .. (62).
   Разумеется,  хорунжий Рытиков (Никита) был отмечен командованием не только за то, что им было захвачено столь ценное на войне имущество, как полевые кухни, но прежде всего за личное мужество. В описании подвигов офицеров полка об этом хорунжем  говорилось так:
    «В бою 17 марта (1915 года)  у селения Шиловцы,  хорунжий Рытиков, ведя свой взвод вперёд в наступление,  и,  подойдя на 150 шагов к окопам противника,  занятым батальоном австрийской пехоты, по личному почину выкатил пулемёт на 100 шагов от окопов австрийцев и, когда пулемёт открыл  по окопу огонь,  первым ворвался в окоп,   занятый австрийцами,  где со своим взводом и казаками 9-го  полка,  им увлечёнными,  порубил много австрийцев,  многих обратил в паническое бегство и до 150 человек австрийской пехоты захватил в плен. Награждён орденом Святого  Георгия 4-й степени. Убит 28 апреля (1915 года) в бою у деревни Ржавинцы». (63)
18 марта (1915 года).
   Днёвка в Шиловцах. Командир полка распределил полученных лошадей.
19 марта (1915 года).
   Ночью получено приказание о продолжении наступления на австрийцев.
Правую колонну составила 1-я  Донская дивизия, которая должна наступать  двумя колоннами.  2-я  бригада (13-й и 15-й полки) берегом Днестра на Баламутовку и 9-й  и 10-й  полки на Ржавинцы. Весь день шёл мокрый снег, обративший дороги в невыносимое состояние. С громадными трудами,  весьма медленно,  бригада с двумя орудиями по лесной дороге,  перерезанной глубокими, очень трудно проходимыми балками,   идёт на Поддубье и далее на Ржавинцы. Занявши передовыми сотнями часть домов селения Ржавинцы,   казаки убедились,  что у селения Гремешты  имеются очень сильно укрепленные позиции, опутанные (колючей) проволокой  в пять  рядов. Вследствие  невозможности действовать по ней из-за леса,  артиллерии было приказано отойти к селению Поляна,  где и стоять на ночлеге. Всю ночь казаки тащили  на руках орудия и зарядные ящики своего артиллерийского взвода и к полудню 19 марта (1915 года)  благополучно доставили орудия в деревню  Поляны.
В Полянах полк простоял до 24 апреля (1915 года). Среди перечисления днёвок и сторожовок было всего  несколько событий,  заслуживающих внимания читателей.
28 марта (1915 года).
   Начальник дивизии и прибывший из ставки  Верховного Главнокомандующего поручик  Кавалергардского полка князь Голицын  (Борис Александрович) выдавали пожалованные государем  императором Георгиевские кресты  полкам 1-й  бригады. В 10-й полк выдано четыре креста 3-й  степени и 24 креста 4-й  степени. После раздачи,  полки были пропущены церемониальным маршем. Вечером в Полянской церкви по случаю родительской субботы  служили панихиду по убитым казакам полка.
29 марта (1915 года).
   Днёвка в Полянах. Подсчитали потери полка за восемь с половиной месяцев войны. Убито 55,   или 7 процентов.  Без вести пропало 17,  или 2 процента. Ранено 191,  или 24 процента. Всего  потеряно 263 казака или 33 процента.  3 обер-офицера ранено и один (офицер) в плену.
   Через день 31 марта (1915 года)  командир полка выдавал георгиевские кресты за дело у Шиловцев.  Выдано крестов 1-й степени - 1,  2-й  степени - 5,  3-й степени - 35 и 4-й степени - 64. Всего -105  (наград). (64)
   12 апреля (1915  года)  при нахождении в селении Поляны  полк был осмотрен  походным  атаманом казачьих войск генералом от кавалерии Покотило Василием Ивановичем.
    В штабе походного  атамана казачьих войск вёлся интересный документ  - дневник, в который заносились все события, связанные с деятельностью самого атамана и его штаба. Записывалось всё до последней мелочи. Когда складывалась общая картина по нуждам казачьих частей и подразделений по той или иной проблеме, тогда появлялась докладная записка на высочайшее имя,  то есть на имя царя Николая I I,   а затем  готовился приказ или распоряжение, которые и сейчас,  спустя более чем сто лет,  дают общее и достаточно точное  представление о состоянии казачества в годы  1-Мировой войны.
    Запись из дневника, посвященную смотру 10-го  Донского казачьего  генерала Луковкина полка,   в этой книге приводится почти полностью.
  «Командующий полком генерал-майор Краснов (Пётр Николаевич). (примечание автора:  во время участия полка в боевых действиях командира полка было принято называть командующим).
В строю находилось генералов - 1,   штаб и обер-офицеров - 29,  врачей - 3,  нижних чинов - 761,  лошадей - 880.


1 сотня.
   Шаровар и верхних рубах имеется по две смены, белья 3-4 пары. Сапог по одной паре, но скоро получат другую пару. Кресты и благословения у всех осмотренных и опрошенных имеются.
Выводка лошадей - тела худые. На задние ноги на половину не подкованы.
Резолюция походного атамана: «По словам командира 10-го полка лошади непривычные к ковке на задние ноги. Забивали и засекали передние ноги и такой порядок ковки встретил большие затруднения при применении его на практике,  вследствие  чего,  кованых лошадей было до 50 процентов всего (конского состава).  С мнением командира полка я не совсем согласен»
2 сотня.
   Осмотренный седельный вьюк оказался в исправности, но перемётные сумы порваны.
3 сотня.
   Сёдла в исправности.
4 сотня.
   Оружие в порядке, при осмотре винтовки и шашки брались на выдержку. (примечание автора:  брать  в случайном порядке (устаревшее)   
5-я сотня.
   Шашки недостаточно чисты, винтовки у казаков Семёна Назарова и Ефрема Алпатова совершенно заржавлены.
6 сотня.
   Чулок и портянок по две пары.
Пулемётная команда.
   Выводка лошадей - тела недостаточно удовлетворительные. Ковка плохая.
Общий вывод:
   Походный атаман благодарил полк за отличный вид, особенно сильное  впечатление в 10-м полку производили новые рубахи.
При опросе  претензию заявил начальник пулемётной команды подъесаул Иванов  (Михаил Данилович) на командира полка за  неудостоение к назначению командиром сотни, которая дана младшему.
Резолюция походного  атамана:
«Претензию подъесаула Иванова  я нашёл совершенно неправильной. Не может офицер претендовать и жаловаться на то,  что его не повышают  по службе, тем более,  подъесаул одной из причин,  выставил мотивы свойства материального. Здесь  же,  в присутствии  господ  офицеров,  я пристыдил его.Расследовав после осмотра этот вопрос,  я узнал, что подъесаул Иванов  очень дельный начальник пулемётной команды, между тем как к командованию сотней подготовлен недостаточно. Почему, конечно,  особенно в военное время,  оставление его на должности начальника пулемётной команды вполне целесообразно, и, конечно вполне законно. Подъесаул Иванов  с просьбой о сотне, как я узнал при расследовании, обращался уже и к командиру полка, и к начальнику дивизии. От них он получил тот же ответ, что и от меня.  Несомненно, что в этом деле подъесаул Иванов  представляется навязчивым и бестактным офицером.
    Необходимо в законодательном порядке приравнять должность начальника пулемётной команды к должности командира сотни в отношении столовых денег. Ввиду того,  что объём работы начальника пулемётной команды,  не уступает объёму работы сотенного командира. Состав пулемётной команды: 2 офицера, 73 нижних чина,  128 строевых и обозных лошадей, то есть несколько менее сотни, но зато материальная часть довольно сложная и требует  большого труда и вдумчивости при подготовке людей команды и во время боевых действий». (65)
    Пётр Николаевич Краснов вспоминал о конно-пулемётной команде своего полка и её начальнике  с очень большой  теплотой. Вот что можно прочитать об одном из боевых эпизодов с участием конно-пулемётной команды в боях октября 1914 года под городом Хмельник:
   «Конно-пулеметная команда. Лучшие люди и лучшие лошади. Новинка в армии. Командовал  конно-пулеметной  командой подъесаул Иванов (Михаил Данилович),  в команде  был хорунжий Беляев (Владимир)  и ещё один офицер. (Они) делали прекрасные мишени с указанием расстояний, что позволило буквально выдрессировать пулеметчиков.
     Накануне войны, весной 1914 года проводились  состязания в преодолении препятствий, в рубке, уколах пикой, стрельбе, гимнастике, разведке и других видах боевой казачьей подготовки.  Так вот,  конно-пулеметная команда показала новинку. Снятие пулеметов с двуколок, затем разворачивание пулеметов на земле, и что было тогда в диковинку, приторочили пулеметы к вьюкам, и с ними преодолевали  препятствия. Кто мог тогда знать, что эти полуцирковые  трюки так пригодятся через полгода в бою...
    Крепко-накрепко в сознании казаков засело - ничего ни мелкого, ни крупного нельзя оставлять врагу. Полк потом не бросил ни одного раненого, ни одного убитого, ни винтовки, ни штыка, ни вьюка.  Под Хмельником на отступающего противника Десятый  Донской казачий генерала Луковкина полк пошёл четырьмя  колоннами,  полевым галопом, и после того, как проскакали деревню - выскочили к оврагу, а он оказался не оврагом, а глубокой непроходимой балкой.  Вверху рвутся шрапнели,  с фланга пытается развернуться для удара австрийская пехотная бригада. Трубачи дали сигнал  «Стройно, чинно отступайте и друг друга подкрепляйте».  Потом другой  сигнал: Вызвать батарею на позицию!»  и команду «Карьер!»   На открытое поле выскочили 8 пулеметов конно-пулеметной команды и открыли  строчку. Спасение и победа были выиграны пулеметами подъесаула Иванова (Михаила Даниловича) (66)
     13 апреля 1915 года,  уезжая  из 1-й  Донской казачьей дивизии походный атаман   генерал от кавалерии Покотило Василий  Иванович,  записал в свой дневник такое общее заключение о состоянии дивизии и её полков:
«Принимая во внимание девятимесячную, почти беспрерывную боевую доблестную работу,  те впечатления,  которые напрашиваются по мерке военного времени, совершенно исчезают и остаётся лишь твёрдое убеждение,  что заботы командиров полков и высших начальников были выдающиеся.
А доблесть людей,  их настроение, их недавно прошедшие  богатырские подвиги служат залогом того, что и начальники и подчиненные поведут друг друга к несокрушимой боевой славе». (67)   
     В конце апреля 1915 года непродолжительный отдых казаков 10-го  полка закончился. В памяти остался смотр полка  походным атаманом казачьих войск и конечно,  подготовка и празднование великого праздника  Пасхи, который во  второй военный год отмечался рано – 4 апреля. Станичники не изменили своим вековым традициям: вычистили и вымыли свои жилища, хоть это были не казачьи курени, а местные халупы. Приготовили обновки в обмундировании и амуниции, даже приобрели новые рубахи, которые так  хвалил  походный  атаман   и, конечно,  отстояли праздничную службу в местном православном храме. Молились казаки все до одного о простом и понятном: о сохранении своей жизни на жестокой войне и даровании благополучия своим близким на берегах родного Северского Донца.      
    Через три недели после празднования Пасхи  10-й  Донской казачий полк снова  был брошен на передовую, где в конце апреля 1915 года разгорелись ожесточённые бои. Полковой писарь подробно описал их  журнале военных действий.
25 апреля (1915 года). 
   В девять  часов утра 2-я, 3-я и 4-я сотни с  двумя пулемётами,  под начальством войскового  старшины Тапилина  (Евгения Ивановича),  перешли ручей Онут  и повели наступление на деревню Гремешты и Ржавинцы. К  четырём  часам дня южная и юго-восточная части деревни Гремешты были заняты сотнями 10- го полка.  К этому времени было получено приказание отойти за линию сторожевого охранения.
26 апреля (1915 года).
   Ночь прошла спокойно. На утро 10-й  Донской казачий полк, согласно приказа по дивизии,  составил левый боевой участок  дивизии. В восемь часов утра полк пошёл в наступление на деревни Гремешты и Ржавинцы.
В 9 часов 30 минут утра цепи 1-й, 4-й и 6-й сотни вошли в юго-восточную часть деревень Гремешты и Ржавенцы и продвинулись до оврага,  где им было приказано окопаться и ночевать.
27 апреля (1915 года).
   Ночь прошла без сна, так как австрийцы всю ночь вели сильный огонь, который только под утро немного стих.  В четыре  утра был получен приказ полку атаковать австрийцев.
В восемь  часов утра полк,  подойдя вплотную к проволочным заграждениям противника,  с криком «Ура!»  бросился на австрийцев. Позиции противника были изрыты окопами  полного профиля с ходами сообщения и все опутаны  (колючей) проволокой.
    Австрийцы не выдержали и бросились бежать. Полком  в этом бою  взято  около 800 пленных и  четыре  пулемёта.  Один из них подъесаулом Плешаковым  (Михаилом), второй хорунжим Шляхтиным (Николаем Яковлевичем),  третий прапорщиком Седовым  (Фёдором),  а четвёртый казаками 1-й  сотни. (Взято также)  четыре орудия  и шесть зарядных ящиков.  Одно орудие было взято хорунжим Тропиным (Николаем),  а три орудия и зарядные ящики есаулом Захаровым  (Григорием Никитичем),  подъесаулом Плешаковым (Михаилом),  хорунжим  Харитоновым   и казаками 3-й, 5-й и 6-й сотен. Был  убит есаул Захаров (Григорий Никитич)   и ранен хорунжий Разорителев  (Иван).
    Вот и всего-то полтора десятка строк из журнала военных действий 10-го полка.  После того,  как  горячка боя прошла,  в штабах  подготовили представления на награды, а описания подвигов офицеров включили в состав важнейших боевых документов полка. По ним как раз и можно оценить накал вооружённой борьбы, а также  бесстрашие офицеров полка, от его опытного и зрелого командира и до молоденького хорунжего.   
   «27 апреля (1915 года) полковник Фарафонов,   командуя левым боевым участком дивизии,  овладел сильно укреплённым участком всей неприятельской позиции у деревень Ржавенцы и Гремешты.  По овладению неприятельской позиции в течение  27 и 28 апреля (1915 года),  отбил ряд сильных неприятельских контратак, находясь лично в это время в боевой линии, под сильнейшим артиллерийским и ружейным огнём противника, ободряя казаков и внушая им веру в полную победу над врагом,  пренебрегая совершенно явной опасностью для своей жизни. Полком взяты в этом бою   трофеи:  4 полевых орудия,  6 зарядных ящиков,  4 пулемёта,   6 офицеров и около 600 пленных нижних чинов. Полковник Фарафонов   награждён за это лихое дело Георгиевским оружием». (68)
   Офицеры в 10 –м полку погибали не часто. Хотя,  судя по записям в журнале военных действий и описаниям их боевых подвигов,  они всё время находились в самой гуще кровопролитных боёв. Командир сотни полка есаул Захаров (Григорий Никитич) неоднократно упоминался как бесстрашный и храбрый казачий офицер. Он,  как и его сослуживцы офицеры,  жаждал высокой боевой награды, такой,  например,  как орден Святого Георгия. И он был ею  награждён, но только посмертно. В описании подвига указывалось:   
   «В бою с австрийцами 27 апреля (1915 года)   за сильно укреплённую позицию у деревни Ржавинцы,  есаул Захаров  с  семью казаками своей сотни,  с беззаветной храбростью бросился в атаку на неприятельскую,  действующую батарею,  состоящую их  трёх полевых орудий и  шести зарядных ящиков, стоявшую на позиции за линией окопов противника.  Изрубил часть прикрытия и прислуги,  13 человек захватил в плен и часть обратил в бегство. Прошёл орудия и бросился преследовать убегавших,  но был сражён вражеской пулей насмерть. Орудия и зарядные ящики остались в наших руках. Есаул Захаров награждён орденом Святого Георгия 4-й степени (посмертно) (69).
   Сослуживцу есаула Захарова  (Григория Никитича) хорунжему  Тропину  (Николаю) повезло больше. Он и награду получил орден Святого Георгия 4 степени и жив остался. 
   «В бою 27 апреля (1915 года) за сильно укреплённую позицию у деревни Ржавинцы хорунжий Тропин   с 15-ю казаками своего взвода и соседних сотен бросился в атаку на стрелявшее по нашим цепям орудие,  имевшее один взвод прикрытия.  Трёх человек из числа прислуги и прикрытия зарубил,   одного  офицера и 25 нижних чинов захватил в плен,  а остальные обратились в бегство. Орудие осталось в наших руках. Награждён орденом Святого Георгия 4-й степени». (70)
     За две недели до боя под деревней Ржавинцы,  на  смотре,  проведённом  походным  атаманом  казачьих войск генералом  Покотило Василием  Ивановичем,  был упомянут начальник полковой конно-пулемётной команды подъесаул Иванов (Михаил Данилович). Там его  стыдили и напоминали об офицерском долге и чести. А  вот как он воспринимал эти понятия  и  как действовал в первом же,  после памятного смотра,  бою,  рассказывается  в  описании боевого подвига этого офицера:   
    «В боях с австрийцами 27 апреля (1915 года) за сильно укреплённую мебельную фабрику у деревни Ржавинцы,  подъесаул Иванов  с двумя пулемётами,  действуя совместно с цепями,  подтащил свои пулемёты на сто  шагов к проволочным заграждениям противника и всем этим огнём дал возможность нашим цепям преодолеть проволочные заграждения и занять мебельную фабрику.  Когда наводчик одного из пулемётов был убит,  его заменил сам начальник пулемётной команды подъесаул Иванов. Подъесаул Иванов  награждён Георгиевским оружием». (71)
    С первых записей в журнале военных действий 10-го  Донского казачьего полка в нём постоянно упоминается уроженец станицы Гундоровской хорунжий Шляхтин Николай Яковлевич, командир 1-го  взвода, первой сотни полка, лихой наездник и рубака, смелый разведчик и при необходимости даже сапёр, как это было  при строительстве моста через реку Висла. При всеобщем восхищении его действиями и удалью,  награды ему почему то придерживали. Почему? В архивах я этому объяснения не нашёл,  зато есть представления на эти самые,  неполученные награды и описания подвигов молодого хорунжего:      
   «В бою с австрийцами 27 го апреля (1915 года) за сильно укреплённую позицию у мебельной фабрики у деревни  Ржавинцы хорунжий Шляхтин во главе 30-ти человек охотников-разведчиков,  бросился в атаку на австрийцев и,  преодолев проволочные заграждения,  первым добрался под сильным ружейным и пулемётным огнём до окопов противника. Руководя действиями охотников,  своевременно и умело направился на стрелявший по цепям неприятельский пулемёт, зарубил  трёх пулемётчиков и остальных 10 человек,  находившихся при пулемёте,   взял в плен, что способствовало дальнейшему продвижению цепей 1-й и 4-й сотен. Закрепил (за собой)  первую линию противника и удерживался в этих окопах,  несмотря на контратаки австрийцев,  превосходящих его в  силах, до подхода резерва,  с прибытием которого атака укреплённого редута мебельной фабрики увенчалась полным успехом».
     Но и при таком красочном и убедительном описании действий молодого казачьего командира всё впечатление портила приписка:
    «Дважды возбуждаемое ходатайство о награждении хорунжего Шляхтина   за описанное дело орденом Святого Георгия 4-й  степени отклонялось местной георгиевской думой». (72)
   За  бои   в конце апреля 1915 года было много представлений  на  награды самого разного достоинства.  Они достались даже такой, вроде бы совсем   незаметной  категории,  как полковые писари:
 «Старший писарь Сергей Терехов, во время боев с 25 по 30 апреля (1915 года)  у деревни Баламутовка,   находясь всё  время при начальнике  штаба с походной канцелярией, под сильным действительным огнём тяжёлой артиллерии, а местами и ружейным, проявил самоотверженность и мужество в исполнении своих обязанностей,  как по текущей переписке, так и по наведению  необходимых справок, требующихся каждую минуту во время боя  и рискуя своею жизнью» (73)
    А мы,  исследователи архивных документов 10-го  Донского казачьего полка должны быть благодарны полковым писарям,  том числе и старшему писарю казаку Сергею Терехову, за то,  что они оставили такой порядок в канцелярской работе, подробнейшее описание хода военных действий и копии боевых приказов и распоряжений, относящихся к тому или иному боевому эпизоду. Поистине военную историю описывают историки и писатели, а сохраняют её простые писари.  Отдав должное их светлой памяти,  продолжим читать строки из журнала военных действий 10-го полка.    
28 апреля (1915 года).
    Ночь прошла без сна, со стороны австрийцев вёлся сильный огонь. Рано утром гусарский полк, который занимал позицию правее 10-го полка,  под давлением противника,  отступил и занял позицию по дороге,  что идёт от фабрики в деревню Баламутовка.
     1-я, 2-я и 4-я сотни,  занимающие мебельную фабрику,  были предупреждены, что австрийцы угрожают обходом в тыл.
Эти сотни под начальством войскового старшины Тапилина  (Евгения Ивановича)  отбив ряд ожесточённых атак,  остались на своих местах. Причём все атаки австрийцев были отбиты огнём из австрийских винтовок,  так как своих патронов в то время уже не было. При одной из атак был убит хорунжий Рытиков  (Никита).
     В два  часа дня командир 10- го полка был назначен командиром боевого участка,  который состоял из шести  сотен  донского казачьего полка,  двух сотен оренбуржцев и четырёх эскадронов гусарского полка.
   Начальник участка приказал гусарам продвинуться вперёд и занять свои места. Гусары,  выслав дозорную цепь вперёд,  сами остались пока на дороге.  Когда цепь подходила к своим окопам,  она была обстреляна австрийцами и отошла к своим эскадронам. Но по вторичному приказанию начальника боевого участка,  гусары заняли свои места лишь к трём часам утра 29-го апреля 1915 года.
29 апреля (1915 года).
   В  десять  часов утра 10-й  полк,  совместно с другими полками дивизии перешёл  в наступление. Австрийцы обратились в бегство. 10-я кавалерийская  дивизия в конном строю бросилась преследовать их,  а 10-му Донскому казачьему полку было приказано командиром корпуса наступать  на деревни  Доброноуц и Юркоуц,  выбивая австрийцев из лесов. Дойдя до западной окраины деревни Доброноуц,  полку было приказано присоединиться к движению частей корпуса. Командир корпуса приказал 10- му полку расположиться на ночлег в деревне Юркоуц,  выставив сторожевое охранение.   (74)
1 мая (1915 года).
   Согласно приказу  10-й  Донской казачий полк в составе дивизии должен перейти в деревню  Иванкоуц и стать здесь квартиро-биваком.
По дороге в деревню  Иванкоуц  полку было приказано  построиться в составе дивизии в резервную колонну для встречи командира 3-го конного корпуса генерал-лейтенанта графа Келлера (Фёдора Артуровича). Командир корпуса благодарил полки за лихие атаки противника у деревень Ржавинцы и Баламутовка .
2 мая (1915 года).
    В девять  часов вечера в колонне по три  1-я, 2-я и 4-я  сотни и 6 пулемётов построились для следования в деревню  Валява. В это время получено донесение,  что австрийцы начинают теснить  наше охранение. На подкрепление были посланы 1-я, 2-я и 4-я сотни,  которые совместно с сотнями,  занимавшими сторожевое охранение,   остановили дальнейшее наступление противника,  успевшего развить ураганный артиллерийский огонь.
6 мая (1915 года).
   К  половине второго  ночи полк занял линию сторожевого охранения от западной окраины деревни  Альт-Мамаешти до деревни  Раговка  и сменил  15-й  Донской казачий полк.  Противник мелкими частями вёл слабую ружейную стрельбу,  не имевшую ровно никакого значения.  Попытки противника вызвать огонь с нашей стороны,  так и остались безрезультатными.    В этот же день,  временно командовавший  полком полковник Фарафонов Иван Николаевич,   доложил  в штаб 1-й  Донской казачьей дивизии:
   «6 мая 1915 в 6 часов  45 минут  вечера,  за № 37 от дер. Шубранец. 
Около часу дня 10 человек австрийцев,  очевидно охотников,  повели редкой цепью наступление на местоположение заставы № 3 четвёртой сотни. Встреченные огнём полевого  караула они постепенно отошли обратно. Заставы 4-й  сотни были обстреляны орудиями.  За рекой Прут расположены окопы противника лёгкого профиля,  на буграх окопы с бойницами и проволочными заграждениями. По показаниям  местных жителей  батарея противника находится в лесу у подножья горы по ту сторону Прута.  На остальных участках охранения тихо и спокойно» (75)
26 мая (1915 года).
   Австрийцы повели наступление  небольшими частями в направлении деревни  Ветелювка.   Правофланговой нашей заставе приказано совместно с пехотной частью (соседняя застава) прогнать австрийцев. Дальнейшее наступление австрийцев на время было остановлено. В час дня застава левофланговой 3-й  сотни была подвергнута сильному обстрелу артиллерии противника.  Разорвавшимся в окопе снарядом убит приказный Манченков.
К этому времени в деревне  Лужаны накопилось до полуроты противника с пулемётами.  На подкрепление правофланговой сотни из резервной 2-й  сотни,  была выделена полусотня  под командой сотника Протопопова (Максима Максимовича), но австрийцы дальше занятой ими утром линии от  правого  берега  реки Савица и  до северной  окраины  деревни  Лужаны не пошли, продолжая накапливаться в Лужанах.  К  одиннадцати  часам вечера здесь было не менее двух  батальонов (австрийцев)  с четырьмя пулемётами. При разведке под Лужанами легко ранен приказный Бородин и убита лошадь.
27 мая (1915 года).
    В  восемь часов двадцать  минут утра полку было приказано  быть в полной боевой готовности.  В один  час дня 1-я, 2-я и 4-я  сотни  с четырьмя  пулемётами  по тревоге выступили из  деревни  Валява и заняла линию окопов от деревни  Вителювка   до деревни  Шубранец.  В это время австрийцы густыми цепями повели энергичное наступление на деревню  Вителювка  и  город Коцман (в настоящее время город Кицман, Черновицкой области, Украина).  минуя левый фланг 10-го полка. Для восстановления связи с 13-м  полком был послан в деревню  Альт-Мамаешти  прапорщик Митрофанов  (Никита).  Войдя в деревню и не видя там казаков,  прапорщик Митрофанов, обратился к стоявшей группе местных жителей с вопросом: «Где казаки?» Те бросились в разные стороны,  а австрийцы из окружающих домов открыли сильный ружейный огонь - деревня Альт- Мамаешти оказалась занятой противником. Прапорщик Митрофанов  возвратился в полк благополучно,  его вестовой был ранен.


28 мая (1915 года).
    С шести  часов двадцати   минут утра австрийцы повели наступление несколькими цепями вдоль реки Прут на линии Альт-Мамаешти - город  Коцман . Это наступление было остановлено огнём нашей артиллерии. В десять  часов сорок  минут дня дивизия начала отход на деревню Чернявка. 10-й полк в арьергарде должен был прикрывать отход дивизии. В два часа дня полк оставил позиции и двинулся на деревню  Чернявка. 5-я  сотня  - арьергард полка. Остаток дня и ночь в походе.
30 мая   (1915 года).
В пять  часов дня полк занял окопы в деревне  Поляны,  от оврага до опушки леса,  что южнее деревни Поляны.  В семь часов тридцать  минут (вечера) получено приказание командира корпуса: 10-му полку немедленно перейти в наступление против австрийцев, вышедших на правый фланг 10-ой кавалерийской дивизии в лесу,  к северу от деревень  Гравинцы и Шиловцы,  обходя их с тыла   (с северной стороны). В семь часов сорок минут вечера  полк двинулся в указанном направлении. Дошли до южной опушки леса,  но противника не встретили.  Встретили   4-ю  сотню Оренбургского казачьего полка, занимавшую сторожевое охранение по опушке этого леса.  Командир этой сотни сообщил, что противника нет ни впереди,  ни влево, а его сотню обстреляла наша артиллерия и убила одного казака. (76)
В конце мая 1915 с особой силой проявился патронный и снарядный голод в русских войсках.  Командиры стали издавать распоряжения о жесточайшей  экономии боеприпасов.  Но ведь австрийцы и германцы от этого меньше не стреляли.  Тогда,  в подразделения поступили указания  по новой тактике позиционного боя.  В полевой книжке командира полка можно прочитать такое распоряжение, посланное 30 мая 1915 года в сотни на позиции у деревни Поляны:
«Приказано на этой позиции удерживаться до последней возможности. Поэтому, необходимо экономить патроны на тот момент, когда противник подойдёт к проволочным заграждениям, и когда патроны более всего понадобятся. Запрещается стрельба на дальней дистанции.  Стрелять только на второй дистанции.  Стрельба на дальней дистанции разрешается только одиночная и лучшими стрелками».
   Вечером того же дня, 30 мая 1915 года,  посыльный доставляет указание войсковому старшине Тюрьморезову:
«Окопы занять хотя бы самыми небольшими гарнизонами, с таким расчетом, чтобы от окопов можно было обстреливать пространство прямо и по флангам.       Свободных  подступов  быть не должно.  Объясните людям, кто и куда должен стрелять. Прорыв между 1 и 2 сотнями по возможности устранить, чтобы это пространство можно было обстреливать перекрёстным огнем с  флангов 1 и 2 сотен.  Если это окопы,   о которых вы пишете в донесении,   не угрожают в смысле свободного доступа противника, то на свою ответственность можете их не занимать».  (77)
     Наступило второе военное лето. В казачьи полки стали приходить пополнения третьей очереди  и вчерашние малолетки,  совсем молодые, необстрелянные казаки. 
   Очень редко, но всё же,  давались отпуска наиболее отличившимся казакам. И что очень удивительно,   в расположение  полка,  находившегося тогда на границе с Бессарабией,  приезжали жёны и родители  казаков. Они привозили станичные гостинцы и новости,  при  этом в первую очередь  задавали один самый главный и самый важный,  по их мнению,  вопрос: «Когда закончится война?» Зная из газет о том,  как развивались весной и летом 1915 события на фронте, получая письма от казаков  из других дивизий и полков о «великом отступе»,     делали вывод, что не скоро и радовались, что удалось повидать своих родных живыми и невредимыми.      
1 июня (1915 года).
   Около шести  часов вечера противник повёл наступление несколькими густыми цепями со стороны деревни  Чепаносы на деревню  Рукшин и  деревню Аристовка. Накопившись в лесу,  что северо-западнее деревни  Рукшин,  противник повёл наступление по линии боевого участка 10-го полка.  Около  десяти  часов вечера австрийцы с криком «Ура!» бросились в штыковую атаку,  причём вся сила удара была направлена на правый фланг боевого участка 10-го казачьего полка,  где занимала окопы 3-я сотня.
    3-я  сотня перешла в контратаку,  но была отброшена превосходившим её в 10-15 раз противником за линии своих окопов на 300-400 шагов. Австрийцы заняли окопы 3-й сотни.  Присланные на помощь две сотни 9-го и 15-го полков и привлечённые к новой атаке,  не выбили  противника из занятых им окопов. Только вместе с  прибывшим на помощь 10-м гусарским полком  в спешенном порядке,    10-м  Донским  казачьим  полком  и другими казачьими  сотнями  удалось выбить австрийцев из занятых окопов с переходом всего боевого участка в решительное наступление.

2 июня (1915 года)   в  9 часов  10 минут  вечера  командир Десятого полка полковник Фарафонов  (Иван Николаевич) доложил генералу  Краснову:    
«Согласно приказания Вашего превосходительства  по телефону в 4 часа дня перейти в наступление в направление на Рукшаны- Чепаносы-Поляны вверенный  мне полк  во исполнение задачи перешёл в наступление  в 5 часов 15 минут вечера.
Цепи заняли западную опушку у деревни  Рукшаны,  а затем  и северную, где  подверглись очень сильному артиллерийскому огню  с фронта,  и фланговому, пулеметному,  с опушки леса,  что севернее Рукшаны,  неся  большие потери убитыми и ранеными.  Полк  находился в опасности быть обойденным справа. Теперь полк отходит на прежние свои места,  согласно приказания  Вашего превосходительства.
Имеющимися у меня силами трудно удержать настоящее положение   в случае повторного прорыва, так как бои шли непрерывно  и люди не спали четыре дня.  Поэтому, мне необходимы в места вчерашнего прорыва  резервы, чтобы не потерять настоящего положения». (78)
 Телефонная связь и связь с помощью полковых радиостанций всё больше входила в обиход оперативного управления казачьих частей и подразделений. О том,  как проявляли себя те казаки, которым было доверено обслуживать и применять сложную по тем временам технику свидетельствуют строки из наградного листа:
 «Подхорунжий Иван Брылев,  во время боев 1 и 2 июня 1915 года у деревни  Рукшин под городом  Хотин, будучи старшим на центральной телеграфной станции в лесу, под сильным артиллерийским огнем противника своеручно исправлял телефонное сообщение.  Только благодаря беспрерывности телефонного сообщения  вёлся успешно бой». (79)
8 июня (1915 года).
   В два  часа ночи полк выступил по тревоге для преследования противника в направлении на деревню  Онут. Полк дошёл до (неё).  Дальше двигаться было нельзя,  так как площадь обстреливалась сильным перекрёстным огнём противника со стороны деревни Доброноуц,  а впереди (была)  речка Чёрный Поток с крутыми,  местами скалистыми,  берегами. Три спешенные сотни (полка)  заполнили прорыв между пластунами и рекой Днестр и  повели наступление  на австрийцев,  которое закончилось занятием русского Онута. Противник занял австрийский Онут.
 Так 8 июня 1915 года 10-й Донской казачий полк вышел на линию боевого соприкосновения с противником, на которой ему пришлось находиться больше года. Командующий полком Фарафонов Иван Николаевич     доложил  в штаб дивизии:
   «Полк вошел в населенный пункт  Онут.  Дальше двигаться нельзя, так как площадь обстреливается перекрестным артиллерийским огнем со стороны Доброноуц.  Впереди речка Черный Поток с крутыми берегами,  и за нею пехота противника».
    Тут же командир полка отдает распоряжение подчиненным:
    «Командирам всех сотен и начальнику  конно-пулеметной  команды.
 10-му  Донскому казачьему полку  приказано на ночь окопаться и удерживаться на позиции,  во что бы то ни стало. За ручными гранатами пришлите ординарцев. На ночь вперёд выслать разведку  и секреты от каждой сотни». (80)
11 июня (1915 года)  (выстрелом) со стороны противника был   убит посланный на разведку  приказный Зенцев.
8 июля (1915 года).  Ночь тревожная, непрерывная стрельба  из ружей и пулемётов,  бросание ракет и ручных бомб австрийцами. Днём артиллерия (противника)  обстреливала окопы 10-го полка, но безрезультатно.
22 июля (1915 года).
Ночь прошла спокойно. Днём в окопах противника оживление, поют песни, кричат «Ура!»
   (Примечание автора: почему это происходило в журнале не описано, но скорее всего это была реакция солдат австро-венгерских войск на падение Варшавы, которая в этот день была оставлена русскими войсками) (81)
1 августа (1915 года).
    Полк на позиции у деревень  Онут и Чёрный Поток. Со стороны противника редкий ружейный  огонь и сильная артиллерийская  стрельба по окопам правофланговой, примыкающей к Днестру сотне. Стрельба не причинила нам существенного вреда, разрушен выдвинутый впереди линии окопов небольшой редут.
2 августа (1915 года).
    Со стороны противника не обнаружено никаких признаков жизни до 12 часов дня. С 12 часов дня артиллерия противника в продолжение  2-х часов обстреливала  ураганным огнём наблюдательный пункт командира полка. Потерь нет.

3 августа (1915 года). 
   К 3-м часам ночи  полк сменён частями 102-й  пехотной дивизии и, согласно приказа по дивизии,  двинулся в деревню Рынгачь,   куда прибыл в 9 часов  утра и расположился квартиро-биваком.
4 августа (1915 года).
  Днёвка в деревне Рынгач. В 5 часов дня полк выступил из деревни Рынгач и перешёл в деревню Ревковцы. 
5- 6 августа (1915 года).  Днёвки в Ревковцах.
7 августа (1915 года). В
В  8 часов вечера полк выступил с квартиро-бивака и 11 часам вечера занял левый участок позиции у деревни  Глиница,  сменив благополучно 13-й Донской казачий полк. Ночь прошла спокойно.
8 августа (1915 года).  Ружейного огня со стороны противника почти не было, артиллерия противника тоже молчит. Ночь прошла спокойно.
9 августа (1915 года). Со стороны противника  редкая артиллерийская  стрельба по окопам левофланговой сотни и по деревне  Глиница.  Потерь нет.
10 августа (1915 года).
   Партия разведчиков 6-й  сотни,  во главе с  младшим  урядником  Антюфеевым,  выследила  австрийский полевой караул,  напала на него врасплох и забрала в плен. Австрийцы подняли лихорадочную стрельбу, но безрезультатно: молодцы разведчики вернулись благополучно вместе с десятью  австрийцами пленными в полном вооружении. К 11 часам вечера 10-й полк сменил 15-й Донской казачий полк.
С 11 августа по 19 августа (1915 года).  Полк попеременно отдыхал в деревне   Ревковцы или  стоял на передовой у деревни  Глиница.
20 августа (1915 года). Посланные в сторону противника разведчики нашли австрийский полевой караул, но захватить его не смогли,  ввиду близости его к линии окопов противника и ввиду того,  что австрийцы заметили наших охотников и открыли  по ним непрерывную пулемётную и ружейную стрельбу.  Разведчики возвратились благополучно.
21 августа (1915 года). Со стороны противника затишье. В 11 часов утра лёгкая артиллерия противника выпустила 3 - 4 снаряда по окопам  3-й сотни 10-го полка,  не причинив никакого вреда, так как все снаряды делали перелёт на 700-900 шагов. Вечером партия разведчиков 6-й сотни, под командой хорунжего Харламова   выступила в сторону противника,  с целью захвата  в плен  (солдат) выслеженного накануне австрийского полевого караула. Подошли к противнику на 40-50 шагов, окружили австрийский караул  и готовы были броситься в атаку. Но в это время прожекторы противника осветили наших разведчиков. Австрийцы заметили их и открыли страшно (сильный) ружейный и пулемётный огонь. Хорунжий Харламов,  ввиду опасности,  хотел укрыться в находившемся поблизости окопчике.  Поднялся с того места,  где (находился),  но до окопчика не добежал,  вражья пуля попала смельчаку в голову и хорунжий Харламов  пал мёртвым. Тогда разведчики вынесли под сильным огнём тело своего любимого начальника и возвратились в свои окопы. Дело захвата караула не было доведено до желаемого результата.
22 августа (1915 года).
С утра артиллерия противника обстреляла участок правофланговой 2-й сотни,  мешая производить работы по укреплению позиции.  Потерь, однако, не было никаких. Согласно приказания начальника дивизии,  в 1 час дня  от 10-го  полка была выслана сильная разведывательная партия в сторону противника с целью производства демонстраций. Охотниками 1-й сотни был захвачен один австриец,  из числа полевого караула. На демонстрацию наших разведывательных партий австрийцы ничем не отвечали. Не было слышно не только артиллерийской,   но и редкой ружейной стрельбы. К 11 часам вечера полк сменён 15-м  Донским казачьим полком и отошёл на квартиро-бивак в деревню  Ревковцы.
23 августа (1915 года). Днёвка в  деревне Ревковцы. Хоронили убитого в разведке 21 августа 1915 года хорунжего Харламова.
24-25 августа (1915 года). Днёвка в  деревне  Ревковцы.   
26 августа (1915 года). Со стороны противника редкая ружейная стрельба. Артиллерия противника обстреляла долину ручья Флозинешти.  Выпустила 5-6 снарядов и не причинила вреда.
27 августа (1915 года). На фронте полка редкий одиночный ружейный огонь. Поиски противника не увенчались успехом. Караулы австрийцев сидят за проволочными заграждениями в 11-12 рядов проволоки. Ранен тяжело урядник 1-й сотни Пшеничнов.
28 августа (1915 года). Со стороны противника не замечено никаких активных действий.  К 11 часам вечера полк сменен 9-м Донским казачьим полком и отошёл на квартиро-бивак в деревню Ревковцы.
31 августа (1915 года). На фронте 10-го  полка со стороны противника редкий ружейный огонь.  Случайно ранен излётной пулей доброволец 6-й сотни Скачков. Попытки захвата пленных, ввиду особенной бдительности противника  и непрерывному освещению местности прожекторами и ракетами сильно затрудняются. Ночью противник вёл лихорадочную стрельбу и не подпускал наших охотников ближе 300-400 шагов.
С 1 по 15 сентября (1915 года). Записи в журнале военных действий в основном однотипные. Одни записи фиксировали активность неприятеля:
«Противник вёл беспокоящий беспрерывной огонь», «Артиллерия выпустила несколько снарядов», «Ночь прошла беспокойно, как и день», «Противник бросал бомбы из бомбомёта».
Были записи в журнале, которые говорили о  затишье  на фронте: «Ночь прошла спокойно», «Днём полная тишина», «Противник сидит в окопах, не высовывается»,  «Со стороны противника полное затишье. Никаких признаков движения. Будто вымерло всё»,  «День спокойный. Казаки занимаются усовершенствованием позиций»  и наконец,  упрощённое и всем понятное:  «На фронте полка никаких изменений».
19 сентября (1915 года). В полк прибыла команда пополнения в числе 299 нижних чинов с лошадьми.
   Хоть и сентябрь 1915 года характеризовался относительным спокойствием на линии окопов занимаемых 10-м  Донским казачьим полком, но потери, всё же,  были.  3 сентября 1915 был  убит казак 2-й  сотни Журавков, 21 сентября 1915 года погиб  урядник 6-й  сотни Моисеев 27 сентября 1915  ружейным огнём  со стороны противника был убит   казак 6-й  сотни  Рябов и ранен казак 3-й  сотни Попов. В сентябре 1915 в полк дважды приходил приказ на наступление и дважды он отменялся.
  Октябрь продолжился сидением в окопах с редкими вылазками и захватом в плен  австрийцев. Полки дивизии 9-й, 13-й и 15-й так и менялись с 10-м полком через несколько дней в зависимости от графика, разработанного штабом 1-й  Донской казачьей дивизии.         
Ноябрь 1915 года прошёл  также,  как и предыдущие два месяца.
 2 ноября (1915 года).
   Высланные ночью в 12 часов партии разведчиков подходили к проволочным заграждениям противника на 200 шагов. Обнаружили у него ночную работу. Слышен был шум, говор и забивание кольев.  На  частый огонь наших разведчиков австрийцы ответили таким же частым ружейным и пулемётным огнём.  (Австрийцы)  бросили несколько бомб из бомбомётов. Разведчики вернулись благополучно. В 9 часов 30 минут вечера полк сменён на позиции 15-м Донским казачьим полком и отошёл на квартиро-бивак в деревню  Ревковцы.
   Даже при нахождении в глухой обороне случались потери.  12 ноября 1915 года был  убит казак 3-й сотни Рытиков, а через неделю 19 ноября 1915 года  был  убит ещё  один казак и один контужен. (В журнале военных действий полка их фамилии не указаны).
4 декабря (1915 года).
   Полк в составе 1-й бригады 1-й Донской казачьей дивизии  был снят с фронта,  совершил марш в деревни  Полванчикауцы и Костычаны и стал в этих населённых пунктах квартиро- биваком с 5 декабря 1915 года по 31 декабря 1915 года.  Так закончился второй год войны для казаков и офицеров 10-го  Донского казачьего полка. (82)
В конце года принято подводить итоги. Подвели итоги почти полутора лет войны и в 10 Донском казачьем полку.   Георгиевскими наградами в 1914-1915 г.г. были награждены:
орденами Святого  Георгия - 4 офицера;  георгиевским оружием - 8 офицеров; георгиевскими крестами - 519 нижних чинов; георгиевскими медалями - 212 нижних чинов.
   В боях были взяты богатые трофеи: орудий - 7; пулеметов - 7; зарядных ящиков - 22; автомобиль -1; аэроплан -1; повозок - 35. Захвачено в плен:   офицеров - 22; нижних чинов - 2594.
За 1914 -1915 годы в полк прибыло на пополнение:  18 офицеров,  607 нижних чинов и 666 лошадей. Были также подсчитаны полковые потери в 1914 – 1915 годах. Было  убито три офицера. Один офицер   умер от ран. Раненых среди офицеров было двое и  в плену находился один.
    Среди нижних чинов потери были весьма внушительными.  Было убито – 74 казака.  Умерло от ран - 10.  Ранено - 255.  Без вести пропало или находилось в плену  - 13. (83)