ЯБЛОЧНЫЙ ГОД
Яблоки…Яблоки…Яблоки… Красные, ароматные… Их было очень много… Они были везде: люди, кони, козы и даже куры ходили на это пиршество. Женщины варили джемы, варенье, повидло. Мужики же умудрялись делать ядреную брагу, а кто-то и самогон… В общем, местечко, расположившееся с незапамятных времен недалеко от польской границы, было усыпано красным ковром из пахучих сладких яблок. Там жили и украинцы, и поляки, и евреи, бок о бок друг с другом. Синего неба и яблочного аромата хватало на всех. Изя Шапирович, наверное, один из всего еврейского местечка, был шустрым малым и продавал эти яблоки в другой район. Он даже ездил к ляхам!
В тот страшный час еще никто и не подозревал, что будет так, как оно случилось.
Яблоки… небо… теплый осенний день…
На улице ребятишки играли в свои незатейливые игры. Звонким голосом кто-то на идише весело выкрикивал считалочку: Рафтум э вишэ, чирум бэновшэ, докундум э штшэ, дэнорум э киршэ… и т.д, что в переводе на русский звучало примерно так: «Я пошел в лес, сорвал фиалку, положил ее в банку, банку положил в сани, пошел на большой царский двор. Русского <царя > там не было, а был петух. Петух клюнул меня в нос, пошла кровь. Кровь я отдал земле. Земля мне дала зерно!» - обычная детская считалочка…
Но тот осенний яблочный день был днем рокового одна тысяча сорок первого года.
В местечко уже вошли войска CD, айнзацгруппа службы безопасности нацистской Германии, для уничтожения «врагов рейха» - евреев, коммунистов, асоциальных элементов, цыган…
Красавица Циля со своим воздыхателем Яковом Мельницким как раз стояли на углу улицы, о чем-то беседуя, когда мимо прошли немецкие офицеры. Шли они молча, гордо подняв свои головы, по началу они казались даже какими-то брезгливо-вальяжными…
- Посмотри, Ганс, сколько здесь евреев! Работа предстоит не из легких…
- Это работа не для нас, пусть «Эс-эс» этим занимаются, – быстро и как-то нервно ответил Ганс. Когда Ганс, этот «вежливый» солдат Вермахта, закончил свою фразу, Циля с удивлением обратилась к Якову: «Яша! А ведь они разговаривают почти на нашем языке! Я даже эту песенку знаю, ну, которая про Августина!»
Яков ничего не ответил и молча потянул ее в сторону: «Циличка, милая, давай убежим! И чем скорее-тем лучше! Я слышал… слышал от кузена, что беда идет!»
« Да ну тебя!, - засмеялась Циля, - они вон даже на нашем языке говорят, какое зло они могут нам причинить?»
Но в тот же миг, где-то совсем рядом, раздалась автоматная очередь. Стреляли украинские националисты. Да, в деле создания своего государства, украинские националисты сделали ставку на Германию задолго до Второй мировой войны… Уже был поднят желто-синий стяг… Бойцы батальона «Нахтигаль» переговаривались на родном языке… Столько лет они прожили бок о бок, улыбались, встречались, соседствовали. Но теперь слова «Жид и коммунист» стали запретными, таких просто нужно было уничтожать…
Когда Яков и Циля все-таки решили бежать (Куда? Как?), чьи-то цепкие, грязные, пахнущие порохом, огромные руки, схватили молодых людей и толкнули их в орущую от ужаса людскую массу. Это был нескончаемый поток, состоящий из женщин, детей, подростков, стариков, инвалидов. Немощных несли на носилках… Сердце, душу сковал жуткий, нечеловеческий вой…
Циля с ужасом в глазах увидела своих родителей… Отец, сквозь зубы, чтобы никто не услышал, прошептал: «Сара, Цилечка, бегите, родные мои!» Сосед, Моисей Соломонович, рванулся было из толпы, но сделав три больших прыжка, упал, скошенный автоматной очередью…
Никто не понимал, куда их гонят, но свой последний час уже чувствовали все… А под ногами яблоки… Красные, ароматные, напоминающие о том прекрасном мирном времени, которое так внезапно оборвалось…
У Цили с ноги свалился ботиночек… Он был красненький, такой же, как те яблоки…Да что там ботиночек? Нужен ли он ей сейчас?
- Мама! – прошептала Циля, - как же так? Они ведь и разговаривают на почти нашем языке! Как так можно?
- Молчи, девочка! Тише, родная моя! Если удастся – беги!А вокруг, среди ужаса и стонов, раздавался смех эсэсовцев и полицаев.
Евреев подвели к яме, куда свозили яблочную падалицу. Их раздели, построили в один ряд, бережно сложив и одежду, и какие-то узелки в сторону… А потом раздались выстрелы… Много выстрелов… Автоматные очереди тоже нагло хохотали вместе с их хозяевами…
За несколько минут все было закончено. Синее небо, много-много яблок, тела людей и один ботиночек красного цвета, который торчал из под яблок, ссыпанных в ту жуткую яму…Кое-где яблоки шевелились, стонали…
В живых осталось всего пять человек… Пять человек, которые донесли память до наших дней… Светлую память о безвинно почивших евреях местечка N, недалеко от польской границы, засыпанных в общей яме яблоками…