Этот отчёт я делал для директора Национального парка «Зов тигра» Ю. И. Берсенева. Он даже использовал текст для обучения своих егерей. Было это летом 2008-ого года. Фото - я пью нарзан Ванчина.
День первый.
Второго июля отказался от похода командир разведроты морпехов Лёнька Ни: получает автомобиль на неделе. Четвёртого июля отказался капитан Дима Н., командир артиллерии десантно-штурмового батальона. Пятого июля случилась авария в квартире у моего сына Женьки, главного парашютиста бригады морпехов.
Выехали утром шестого июля электричкой на 6:30 со Второй речки до Партизанска – я и Женька (он же – Джон). В Сучане на автовокзале узнали, что в Преображении всеобщий праздник – День рыбака, так что шансов на места в автобусе у нас нет.
Выехали до села Новицкого, там через полчаса – попутка до Фроловки; затем автобус до Сергеевки. Очень долго ждали автобус на повороте к Монакино, но он нас не взял. Через полчаса после того – попутная «Тойота»; за сто рублей с каждого домчались в Лазо, обогнав автобус.
Около пяти часов дня вышли на маршрут, на С.-В., забирая влево. Слева дамба за селом; на неё не ходить – тупиковая дорога. Первый (и последний) брод через реку Пасечная; поздний обед.
Пошли дальше по грунтовке, слегка разбитой, но сухой. Справа – редкий лес, кусты; потом, после долины ключа Коварного – большие поля, в т. ч. медоносы – разнотравье. Встретили двух мужиков на мотоцикле, потом они вернулись и обогнали нас.
Позже навстречу – японский грузовичок железный; он тоже потом вернулся. Всё это движение – на «пасеку Старкова». Там лаяли собаки, сновали люди.
Мы прошли дальше два-три километра и стали лагерем у дороги, близ первого встреченного ручья (слева, с дороги не виден), так как быстро темнело. По ручью много тополей, всё осыпано их пухом, как снегом.
День второй.
Утром, видимо, с пасеки, шли мимо нас три мужика с рюкзаками; один из них – с ружьём на шее. Другой постарше, «атаман» компании, спросил насмешливо:
- Куда это вы направляетесь?
- На Сестру, - ответил я.
- Что это там, ларёк, что ли, открыли?
- Не, нарзан там нашли, водкой течёт, - сказал я. Слова оказались пророческими; о том позже. Мужики, видно, не туристы, скорее – браконьеры.
Мы быстро собрались и обогнали эту троицу через 30-40 минут: «атаман» стоял на узкой лесной дороге у трёх рюкзаков и смотрел вправо, где шарились в чаще, метров за 100-200, двое других.
Через 5 км размытая и уже грязная грунтовка закончилась у поляны, где на столбе табличка: «Лазовское охотхозяйство. Место нагула молодняка». Под ней – два-три кострища, мусор. Это, как мы решили, урочище «Пасека Ощепкова».
Мы пошли вправо, в Лукьянов лог, хотя главная тропа как будто на северо-запад, на Шейкин ключ. Местность разбита пучком ручьёв, но тропа хорошо просматривается до лагеря на полянке под кедрами с долговременным кострищем.
Далее едва заметная тропа идёт левее по правому краю долины и выводит к месту бивака у ручья со столиком, плахами-скамьями, большим кострищем.
Дальше мы тропы не видели, шли наискось по склону, по азимуту на север (примерно). Мелкий нечастый ельник, багульник. Надо было – от кострища резко вверх на гребень, как на Пидане?
Багульника всё больше, добавился мелкий кривой березняк. Когда вышли на первую осыпь, сил у меня уже не было: рюкзак слишком тяжёлый. Поставили палатку (боялся, что получу солнечный удар), я отлежался; поели немного.
Далее через осыпи, багульник и берёзки продирались наискось в седловину на южном ребре горы Сестра. Справа – великолепный вид на гранитные «столбы» среди леса, похожие на стопки гигантских матрацев.
Впереди левее их – скалы «Зубы дракона». В Ясном их называют «Шахматные фигуры» - это выразительней.
Я часто отдыхал; щипали карликовую жимолость. Может быть, её Инесса, учитель географии из Лазо и глава их турклуба, называла голубицей?
Наконец мы вылезли на седловину и по хребту добрались до вершины Сестры (Восточной). Было около 18:30. Слева – средняя и западная головы Сестры, впереди – панорама на горы Облачную и Снежную.
Женька дозвонился до города Магдагачи Амурской области, до своей жены. Я до Владивостока не успел – Джон разрядил аккумулятор сотового телефона.
Я наметил спуск к ближайшей, судя по орографии, воде, взяв за ориентир сухое рыжее дерево. Через полтора часа спуска, исчерпав сначала до предела осыпь, а затем по крупным замшелым глыбам, мы вышли точно к этому дереву на краю глинистого молодого оврага; а в 20 метрах от дерева-ориентира – выход воды. Тут же стали на ночь.
День третий.
Решили, что ночевали мы на истоке верхнего левого притока ручья Первый Светлый. С утра – вниз по глыбам подо мхом, под негустым ельником, по правому, в основном, берегу.
Нашли впадение Первого, а затем – Второго Светлого, после чего пошла берёза на 30-50%. Дважды выходили на песчаные пляжи у ручья с множеством следов копытных (водопои?), и оба раза в сотне метров от них – старые, едва заметные, следы ночёвок охотников.
Наконец, пошла равнина с пойменным лесом вплоть до ивняка. Вышли на свежий след – траншею в траве. След уверенно шёл на северо-восток, и мы пошли по нему, решив, что он поможет срезать угол, выводя на дорогу в бассейн Ванчина. Через 300 метров след завёл в бурелом, куда люди не ходят, и я понял, что это след медведя.
Пошли назад и набрели на кусты жимолости. Очень крупная, сладкая, как клубника, не осыпается с веток. Гораздо лучше нашей садовой. Кусты вразброс на поле в половину футбольного, или больше.
Поели с полчаса и пошли вниз вдоль Светлого. Не более, чем через километр, устье Третьего Светлого и сразу же – дорога. За ней – большая поляна, вырубка берёзы, с вахтовым вагончиком. Чурок для дров – уйма.
Среди берёз – много амурской сирени. На краю поляны у дороги – десяток гладко точёных брёвнышек около двух метров длиной и близ дециметра в диаметре. Такие штуки – продукт производства фанеры. Видимо, завезли их сюда как стройдетали.
Мы поели, хорошо отдохнули. Погода была сухая и очень солнечная. В четыре часа пошли по хорошей для тайги дороге к перевалу на Чернокаменку, в бассейн Ванчина.
По дороге – хороший след мотоцикла; кто-то ехал неделю-две тому назад. В высшей точке дороги – хороший ручей через неё, и тут же, в двадцати метрах, бивак, импровизация стола и скамьи, кострище.
Через полтора километра дорога пошла на север и резко стала хуже, по колее струились ручьи. След мотоцикла стал пропадать местами. Справа подошёл овраг Чернокаменки, после чего дорога совсем пропала, стала едва видной в траве тропкой.
Где по остаткам просеки,, где по кускам следов мотоцикла вышли мы на Прямой ключ. Вскоре – чей-то лагерь человек на 10-15. Подобие навеса, сухая зелёная подстилка, чурбаки, большое кострище. Всё это под двумя кедрами, один из которых совсем сухой, раскачивается и скрипит. Следы работы двуручной пилы. Далее тропа совсем пропала, и в этом лагере мы заночевали.
День четвёртый.
Утром Джон ходил искать тропу, но не нашёл. Мы пошли вниз по ключу Прямому, изредка попадая на следы человека в сапогах. След мотоцикла куда-то пропал.
Долго шли вдоль воды, через завалы; попытки найти путь по террасе справа были без толку – мешал хвойно-берёзовый колодник в высокой траве.
На этом участке 5-6 километров дорога практически совсем замыта ключом Прямым.
За последним бродом направо через ключ Прямой дорога началась резко и сразу хорошего качества. Через три километра вышли на реку Ванчин.
Краткий отдых, и, перейдя Ванчин вброд, целиной вышли на хорошую дорогу по левому его берегу. По ней рванули вверх по ключу Длинному.
Вскоре – следы биваков на 3-4 группы по берегу Длинного. Чурки дров, даже топор бросил кто-то. Здесь дорога кончилась.
Через завалы и целиной вышли на тропу. По ней – к старому зимовью с заросшим огородом, а сразу же за ним – большая новая охотбаза – дом из бруса ещё жёлтого, будка на десяток собак, лабаз на столбах на 3-4 кубометра объёмом, под ним – бочки деревянные; дальше, у дома – какой-то частокол (для сушки шкур или рыбы?).
Спуск оборудованный к Длинному, к большому пляжу, с железной печкой на песке.
В северо-восточном углу этой базы – старый кол-пикет с маркой «ПД-91. СГХЗ». Здесь, в 50 метрах от кола, мы спрятали рюкзаки и налегке помчались вверх по хорошей тропе с затёсками и метками рыжей краской.
Рванули к верхнему нарзану, хотя сомнения у меня были, что вряд ли мы успеем туда и обратно к сумеркам.
Вскоре – «Чёртов мост»; так я называл перемычку, возникшую, когда суффозия пробила наклонный тоннель в обрыве берега ключа Длинного. В 1976 году я его ещё видел.
Увы, мост рухнул, хотя остатки тоннеля ещё впечатляют. Кто-то пытался вместо глиняной перемычки перебросить бревно. Оно одним концом провалилось и застряло под углом градусов в 45.
Маршрут оказался и без того очень живописным. На одном из бродов мы нашли бутылку пластиковую полуторалитровую с затхлым нарзаном. Затем – следы стоянки туристов на левом берегу у водопада на Длинном. Однако вскоре тропа исчезла, теряясь в траве и болотцах.
Шли дальше по фрагментам тропы, нашли запас бензина и масла для бензопилы. Видимо, тропу оборудовали для лошадей.
Но когда уже пошли охристо-железистые обрывы по левому берегу Длинного, я понял, что мы рискуем не найти в темноте рюкзаков. Пришлось, возможно, в трёх километрах от цели, быстро рвануть назад. Опытность проявляется в умении вовремя отступить.
Зимовьё на правом берегу, отмеченное на карте, выдало себя дымом – топили печку, и дым, как от лесного пожара, стал забивать ущелье Длинного на 2-3 километра вниз.
Видели бурундука, останки большой совы и ловушку у корней дерева. С трудом нашли рюкзаки, вышли по тропе на дорогу – и вправо к бивакам на Длинном.
Начало тропы к охотбазе и зимовьям совсем не заметно, но отмечено едва видной затёской на тонкой берёзе – только для своих. Заночевали мы на биваке, где ранее нашли топор.
День пятый.
Утром – по дороге к Ванчину. Никаких «бараков» и «развалин», что на карте показаны, по пути нет. Так поразивший меня и Щуковского 2-ого августа 1976-ого года «большой разрушенный посёлок со шлагбаумом и надписью «Стой! Предъяви пропуск!» исчез без следа. Когда-то там жили золотодобытчики.
Вышли мы к Ванчину, к небольшой красивой «Скале геологов», памятной мне с 1969-ого года. Здесь спрятали рюкзаки, отметив крестами на песке напротив, и рванули к водопадам.
Была малая вода, почти межень. Поэтому водопады были не в блеске, особенно Голубой и Малый Розовый.
Близ главного Розового, который Китаев (?) пошло назвал Дивным, заметили бывший лагерь туристов с надписью «4.07.07, п. Ясное».
Чуть отдохнув, мы рванули к нижнему нарзану. Дорога длинная, вспоминалась плохо с 1976-ого и тем более с 1969-ого года; да и изменилась она.
Интересно было бы сравнить с дневником 76-ого, но я его не перечитал и поплатился за это: был уверен, что нарзан слева от дороги под небольшим бугром близ рощицы деревьев.
Пройдя пасеку и две машины на «пикнике», ещё два километра отмахали и нашли то место, которое я помнил, но – никакого нарзана.
Тогда остановили микроавтобус, шедший с «пикника» в Милоградово; та ещё картина! Джон выскочил из кустов в форме американского морпеха (память о совместном учении), напугав людей в бусе.
Узнали у них, что нарзан – к реке от «пикника», в скалах на берегу Ванчина. Потом в дневнике 1976-ого года я прочёл: «Отыскали в скалах нарзан».
Пока мы дегустировали, все отдыхающие уехали. Мы нашли после них четыре больших картофелины и взяли себе. А против нарзана, в реке, охлаждались три непочатые бутылки водки.
Так мы пуганули отдыхающих? Как беглые зэки или дезертиры? Тут я вспомнил фразу, что сказал мужикам у пасеки Старкова: «Нарзан течёт водкой». Спиртное мы не взяли, и даже не разбили; а жаль.
Назад шли в бешеном темпе. После второго брода спугнули крупного зверя, как будто копытного (изюбря?), а в урочище Конторка заметили след тигра, старый, но отчётливый.
В лёгких сумерках слева от дороги – шум: большая ежиха, как поросёнок. Джон ткнул её палкой, а она как заорёт драной кошкой! Никогда такого не слышал, мороз по коже. Решили съесть картошку без «свинины», вопреки обычаю школы выживания.
Полная темнота застала нас на Голубом водопаде. Я уже был готов к холодному и мокрому ночлегу. Но Джон сумел вывести нас прямо по руслу Ванчина и фрагментам дороги точно к «Скале геологов».
В кромешной тьме он нашёл сначала кресты на песке, а потом и рюкзаки. Я был потрясён: вот так школа спецназа морской пехоты!
Ночевали мы на дороге вверх по Ванчину; теоретически нас ночью мог раздавить грузовик.
День шестой.
Утром – первый пасмурный день за весь поход. Доели продукты. Ещё провал в моей памяти – я думал, что от «Скалы геологов» есть сразу дорога по ключу Терповому. Быстро понял свою ошибку; вернулись и пошли вверх по Ванчину.
Но начало дороги по Терповому я шёл, заставляя себя слушать голос разума, а не чувств. Стопроцентная уверенность появилась, когда узнал осыпь слева; она не изменилась с 1969 года.
Кажется, узнал террасу, где стоял наш лагерь в том году (партия «Юбилейная» Южно-Приморской геологической экспедиции).
Перевал, где была тогда лишь конная тропа, по которой я вёл своего коня Мальчика, нынче мы преодолели по дороге почти «под гравием». А при спуске по Таухе я не смог вспомнить место, где стояла изба геологов, означая конец автомобильного пути от Лазо.
Сразу за перевалом на Таухе – щит «Охотхозяйство «Медведь» Лазовского общества охотников. Место нагула молодняка». Ещё была табличка, из которой я понял, что «охота по лицензиям» разрешена в бассейне Терпового и до Ванчина.
Охотбазу «Медведь» мы увидели за полкилометра до выхода на трассу «Сокольчи – Лазо». Все три дома новенькие под металлочерепицей за двухметровым глухим забором.
Есть машинный двор: бульдозер, автокран, два грузовика. Людей не видно; брешут собаки. Вокруг базы – следы тигрицы; можно было поклясться: следы те самые, что мы видели на Ванчине, в урочище Конторка.
Видимо, когда «охотники» уехали отмечать «День рыбака», тигрица навестила их собак.
Эта охотбаза чистит дорогу бульдозером вверх по Таухе и возит автотранспортом людей вплоть до Ванчина.
В этот день с обеда моросил дождь, а с четырёх до шести вечера поливал нас нещадно. Совсем мокрые, мы ещё прошли три километра вверх по трассе к Лазо.
А затем нас взял японский железный грузовичок и в кузове, забитом металлоконструкциями, бесплатно домчал на околицу Лазо к семи часам вечера.
В Лазо тут же нас атаковали некие крутые ребята Сергей и Володя, решив, что мы – с «корнёвки» и несём женьшень. Они скупают его, а также дикоросы, пушнину и т. п.; говорят, что очень даже рентабельно.
Их сотовые телефоны: 8-902-523-58-77 и 8-924-132-95-05. Домашний в Лазо: 93-3-96. Надо бы спросить у полковника В. И. Яскевича – не его ли это люди? Ну, в любом случае, держись, Национальный парк «Зов тигра»!
Автобусов уже не было. Заночевали мы в гостинице при автостанции, позволив себе купить и выпить водки для здоровья. Тут и вспомнили про невзятые бутылки у нарзана.
День седьмой.
Утром первым автобусом «Преображение – Владивосток» мы поехали домой. На автовокзале во Владике нас встретил командир разведроты морпехов Лёнька Ни, завидовал и сокрушался, что не смог пойти с нами неделю назад.
Ключа от квартиры у меня не было, а жены не оказалось дома. Решил оставить рюкзак этажом выше у соседки Усольцевой, а сам пойти к тёще.
Но Усольцева уговорила меня пить с ней и с её мужем, Серёгой Кудиновым, чай, закусывая красной рыбой.
Она (не рыба, а Людка) развлекала меня историей о том, какая же сволочь Берсенев: добился её увольнения из Администрации края за то, что она, Усольцева, продала американцам электронную базу данных по геологии Приморья. «А чего её было продавать?! Она уже до меня была продана».
Потом пришла моя жена, и поход завершился. Конечно, большой минус, что отсрочка с выходом не позволила нам зайти в Ясное.
Нехватка времени – и мы не смогли пройти на водопады Поднебесный и Жало змеи. Какое постыдно неграмотное название: разве у змеи бывает жало? Только зубы и язык, ведь змея – не скорпион и не пчела. Китаев так назвал?