Душный год на краю, на изломе
неминуемых скорых потерь,
он в предпраздничной вечной истоме
гонит мыльную воду под дверь,
он копится, копится под спудом
затяжной и тяжёлой весны,
что глазеет в окошко с испугом,
и коленки её сведены.
На витке поселковой орбиты,
где размыта колёсами суть,
запылённые стёкла отмыты,
каждый может теперь заглянуть,
подсмотреть - те же стопками книги
по углам, сколько зим, сколько лет -
и хозяев нежданные лики
сквозь негаданный свой силуэт.