Так говорил Мудрый Садовник. Свобода, красота, польза
Я не раз и не два встречался с этим садовником, и каждой встречей он поражал меня своей способностью многие вопросы, которые я задавал себе в жизни, разрешать примерами из самой природы. Но это не удивительно, кто как не он ближе всего к ней, чувствует её тонкое колебание, ощущает её мощное жизненное давление. Кто как не он создаёт из этих колебаний и давлений прекрасный цветущий сад, где всё прекрасно и разумно в своей красоте и пользе.
-Человек думает, что он ушёл от природы, - говорил он, - возомнил себя её гением, отщепенцем. В какой-то мере всё это преувеличение. Человеку свойственно ошибаться.
-А кто же он по-вашему — человек?
-Несомненно, человек — это феномен природы. Он способен осознавать себя, творить нечто такое, чего ещё в природе не было. Но так же без сомнения и то, что, когда он следует природе своей, то получает от этого пользу, а, если идёт против природы, то вред. Примеров этому уйма.
-Но человек так же создал и общество, чего в природе примера нет
-Как же? Экосистема — это общество природы, где всё взаимосвязано со всем. Осуши болото — исчезнут мошки, а потом птицы, которые ими кормились, а за ними так и потянется цепь. Так и общество человеческое — это его экосистема, где каждый взаимосвязан с каждым — мужчина и женщина, родители и дети, правительство и народ.
-Другое дело, что есть общества свободные и несвободные (тоталитарные, как их сейчас называют), - сознательно начал я выводить разговор на интересующую меня тему.
-А, ну ка, пойдём в поле, - ответил он.
Мы поднялись со скамейки, и по дорожке вышли за калитку сада. Перед нами открылось обыкновенное поле. Вдалеке темнел лес. То тут, то там поле искрилось цветами васильков, Иван-чая, где-то виднелись поросли кустов. Где-то там шёл покос, стрекотали кузнечики, порхали мотыльки и бабочки. На ветру колыхалась бесконечная трава, торчали вверх колоски тимофеевки, метёлки всех видов, ромашки. Всё было прекрасно, но хаотично разбросано по полю.
-Вот она, свободная природа. Здесь всё просто — растёт то, что может расти, то, что способно пробить себе путь к жизни, к Солнцу сквозь многочисленный слой таких же. И не важно — красиво оно или полезно — оно свободно. Сложность здесь только внутренняя. Каждый замкнут на себе самом, на своём потребительстве.
-А как же экосистема?
-Здесь она тоже вроде бы и мудра, но действует лишь из личных эгоистических побуждений. Мудра для себя! Если дерево стали точить жуки, то никто не позовёт дятла, чтобы тот себе корм нашёл и дерево полечил. Всё основано на случайности. Существование такой системы основано на множественных случайностях, а попросту говоря, на самовыживании. Кажется, что она прекрасна в своей свободе, но поживи в ней год — другой, и ты поймёшь, что не зря от этого человек уже ушёл.
-Человек создал общество-экосистему, чтобы ограничить свободу?
-Да, именно. Но не просто ограничить, а чтобы эта свобода приносила своим ограничением красоту и пользу
-Свобода должна быть ограничена, чтобы приносить пользу?
-Да! Взгляни, вон, там, вдалеке несётся табун лошадей. Красиво?
-Да.
-А полезно?
-Вряд ли.
-А вон там, крестьянин пашет с лошадью поле. Красиво?
-Не очень
-Но полезно! Баланс свободы, красоты и пользы — вот смысл разумного существования общества. Тогда, как в природе есть только свобода. Она и понятия не имеет, что есть красота или польза. Это уже другое измерение. Или вот. Ты — мечтатель, фантазёр. Свободный. Поэт, в общем. Ты видишь табун лошадей несущийся по полю. Ты вдохновлён этим, этой красотой силы мятущихся грив и хвостов, напряжённых мускул, вздрагивающих крупов и раздувающихся ноздрей. Ты свободен в своём наблюдении этой красотой. А польза? Ну, родишь ты пару четверостиший. Хорошо, если они будут гениальными, и люди ими восхитятся. А дальше? Всё. Но, представь, что кто-то ограничил твою свободу, и дал тебе задачу, да даже ты сам дал себе задачу обуздать этот дикий табун и поставить на службу людей. И тут тебя осенило изобрести седло, или лассо, или ещё что-нибудь. Ты ограничил целью свою свободу, а вся красота лошади перешла в её пользу, приобретя в свою очередь уже иную разумную красоту.
-Но ведь только людям свойственно обращать свою пользу во вред другим. Оседлав лошадь, они шли не только пахать, но и истреблять другие народы.
-Чем сложнее общество, экосистема, тем сложнее его болезни. Несвобода безобразной бесполезности. Так я их назвал. Ну, с природой всё ясно. Её болезнь может быть только несвобода. На пшеничное поле нападает стая саранчи и уничтожает его. Поле перестаёт иметь свободу к жизни. У общества человеков сложнее. Несвободные от своих иллюзий люди теряют данные им природой связи друг с другом. Чужое становится безобразием, а своё, даже безобразное — прекрасным. Польза для себя облагается обязательным — бесполезность для других
-А есть ли средство от этих болезней?
-Конечно есть
-Какое?
Пойдём обратно в сад, сейчас расскажу. Взгляни, вот мой сад. Он уже почти достигает смысла человеческого общества. В нём сбалансированы свобода, красота и польза. Взял семечко, положил в воду, чтобы ожило оно и проросло — это его рождение. Посадил его и ждёшь ростки — это его детский сад потом ухаживаешь, поливаешь, укрываешь, учишь его жизни — это его школа, потом окучиваешь, обрываешь сорняки, собираешь вредителей — это его взросление, и уже потом по осени собираешь его плоды — это его мудрость. Не соблюди хотя бы что-то из этого и всё, мудрости не будет. В этой несвободе необходимого и заключается истинная свобода, осознанная. Подстриженная травка — «ограниченная» в свободе расти как попало создала красивый газон, а часть её пошла на корм кроликам, который, чтобы не разбежаться и не пропасть, «ограничены» в своей свободе в клетке, но тем они не менее красивы и полезны. Мудрость их настанет по осени. Эта роза, например, хотела быть свободной и расти на дороге, раскинув как попало ветки и сухие, и живые, чем обрекла бы себя быть затоптанной, но я ограничил её «свободу» дав свободу настоящую, и посадил на отдельную грядку, подстриг её ветки, и взгляни — она благоухает. Так же и картошка — она «несвободна» расти где попало, и , хотя жизнь её похожа на казарму, - ряды её красивы, и будущая польза несомненна. И так во всём. Здесь, в саду ты не найдёшь того, что бы не было не ограничено в своей свободе ради свободы истинной, красоты и пользы. И ты посмотри — как всё благоухает! Как всё вторит мне: ограничь мою свободу, дай настоящую, вырви мокрицу, дай рост клубнике — и я даю, ведь клубника тоже ограничена в свободе расти где и как попало и не быть окученной. Но посмотри, как хорошо она от этого растёт, и сколько красоты и пользы!
-То есть ради красоты и пользы всё должно ограничиваться?
-Разумно ограничиваться от неразумной свободы. Если я посажу тенелюбивое растение не Солнце, оно умрёт. Или светолюбивое — в тено. Но наоборот — сделай так, чтобы всё находилось на своём месте, тогда и результат тебе будет.
-А как это применить к человеческому обществу?
-Очень просто: свобода, красота и польза. Без красоты и пользы не давай свободу. Из каждого города сделай цветущий сад. Пусть каждый живёт там свободен в своём ограничении делать красоту и пользу. Дай людям возможность трудиться там, где они родились, а не бежать им в поле за диким табуном. Сам Садовник ли, чиновник, начальник, ограничь себя триединством свободы, красоты и пользы. Начни мыслить этими категориями, а не категориями несвободы, безобразия и бесполезности. Изживи из себя античеловеческое стремление к прибыли, ибо она убивает и свободу, и красоту, и пользу. Она извращает суть жизни, переворачивает её смысл, обедняет мысли, отнимает будущее. Прибыль — это польза без красоты и свободы. Обезличенный труд с помощью которого люди хотят купить и красоту, и свободу. Но это выглядит нелепо.
После этого разговора я много думал, и вспомнил вот какую подобную историю: Представь себе глыбу мрамора, которая жила в своей дикой свободе до того момента, как мастер Микеланджело не коснулся ее своим резаком. И вот, глыба, потеряв свою свободу, обрела новую в виде бессмертной статуи прекрасного Давида, вместе с красотой и эстетической пользой для человечества.
Однажды, среди книг этого человека, я наткнулся на мысль одного мудреца. Сначала она поразила меня, но после я стал чувствовать её недосказанность. А ведь досказал эту мысль мне сам садовник. Звучала она так: "Преимущество знания явлений в совокупности их частей, согласно их разделению и порядку отношения между ними, над знанием о них без различения, подобно преимуществу созерцания сада, великолепного своими клумбами и украшенного дорожками и рядами насаждений, над созерцанием зарослей кустов и дикорастущей лесной чащи". Рамхаль "Путь творца". И вот что я ещё подумал: что для вас прекрасней, полезней, свободней - глыба мрамора, или высеченный из неё Микеланджело образ Давида?
Продолжение: http://proza.ru/2019/09/20/1547