Из труда архимандрита Софрония (Сахарова) «Аз есмь». Избранные мысли:
Всякое новое творчество наше связано с тем или иным риском. Нечто подобное усматривается и в творении Богом человека по образу Своему и подобию. Для Бога риск не в том, что вносится элемент неустойчивости или потрясения в Его Предвечное Бытие, а в том, что богоподобная свобода исключает всякий детерминизм: человек может определиться по отношению к Богу отрицательно, вступить с Ним в борьбу.
Вначале Бог творит наш дух как чистую потенцию.
Всё затем последующее уже не совсем зависит только от Него.
(нам доверена Свобода, управляемая только нашим согласием. –В.С.)
Сый - любовь безпредельная. Небесный Отец не может покинуть сотворенного для вечности, для сообщения ему Божественной полноты. Он живет нашу людскую трагедию. Мы поняли этот неисповедимо прекрасный и величественный риск, созерцая земную жизнь Христа.
Когда Дух Святой Своим вселением в нас дает нам жить заповеданную Христом любовь, тогда мы всем нашим существом осознаем, что единственно это состояние есть нормальное для нашего вечного духа. Тогда в святом восторге постигаем мы Божественную универсальность Христа и Его заповедей. Это такая Истина, приближение Света которой к нашему сердцу и нашему уму исключает всякое сомнение.
Христос, Логос Отца, восприняв нашу натуру, в условиях нашего падения, восстановил ее в том виде, в каком она вечно пребывает в творческой воле Отца.
Воплощение Единородного Сына есть явление Божества в нашей форме бытия.
Иже в немощи плоти нашея явил есть нам образ Твоего совершенства...
(Иисус явил нам Пример (образец) Совершенного Человека, каков Человек в Замысле Мироздания -В.С.).
Для очень многих «Бог умер». Человек становится существом одного плана, одного измерения. Этот своего рода односторонний «имманентизм» особенно быстро распространяется по всей Земле, независимо от общественного строя в политическом плане.
В данной нам действительности проявляется свобода людей в ее положительных и отрицательных возможностях.
(подавляющее число «атеистов» не отрицают славу Любви, Милосердия, Жертвенности и Прощения – доказывая, тем самым, свою «неистинность» в атеизме. -В.С.)
Так или иначе Адам преступил заповедь и тем порвал с Богом, Источником жизни. Итак, решающим явилось не то, какой грех совершил он, какую конкретную форму принял сей грех; решающим было сомнение в Боге, искание независимости от Него, стремление создать свое бытие, помимо Бога, даже вне Его, подобно тому как совершил и сам диавол.
В этом сущность греха Адама. Акт — самообожения. Причем естественное желание обожения, свойственное самой природе Адама, как образа Божия и подобия, получило извращенную форму: вместо искания сего обожения чрез единение с Богом, он устремился к обожению чрез разрыв с Богом. Диавол породил в нем недоверие к Богу, как «завистливому», не желающему дать Адаму того, что так казалось бы было нормально — стать «как боги, знающими добро и зло».
(Смысл "вкушения", желания ведания доброго и лукавого - не в обретении "знания", а в утилизации доверенной свободы в "лукавстве" и "самооправдании" - дуальности сознания, в погоне за искушениями. Так что плоды были обычными, хотя "наука" в них сокрыта... Но эту "науку" никак не раскусят "яко бози", и продолжают лукавить и оправдывать суету-сует, называя это гордо - «диалектика» - двигаясь «по спирали одних и тех же граблей» к смерти цивилизации своей. –В.С.)
Я увидел, что в Боге нет трагедии. Сия последняя наличествует только в судьбах людей, идеал которых не перешел земных границ. Христос — вовсе не трагический тип. Его всекосмическим страданиям также чужд сей элемент. Он жил трагедию всего человечества, но не в Нем Самом пребывала она.
Подобно сему и христианин — в болезненном сострадании и плаче в молитве за мир он не становится жертвой безысходного отчаяния безвозвратной гибели. Ощущая в себе животворящее дыхание Духа Святого, в нем молящегося этой молитвою, он предчувствует конечную победу Света.
Любовь Христова даже в своем наивысшем напряжении сострадания, что составляет сущность «ада любви», в силу присущей ей вечности, пребывает бесстрастною. До достижения надмирного бесстрастия, в пределах Земли, человек претерпевает некое умаление по телу. Его можно даже «убить», но только тело, не дальше: «не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить».
И христианин, получивший дар любви Христовой, при всем сознании еще не достигнутой полноты, избегает трагизма всепоглощающей смерти.
Те, кто прикоснулись к святому пламени любви Духа Святого, пребывают умом в Его, Духа Святого, Царстве, томясь жаждою стать достойными сынами его. Действием Духа Святого, от Отца исходящего, преодолевается грех отталкивания от любви Отчей, явленной нам чрез Сына. Ощутив Христа как Бога-Спасителя, мы духом восходим за грани времени и пространства; в ту форму бытия, к которой неприложимо понятие «трагедии».
(вечное – синоним неизбежного. –В.С.)
Грех не есть нарушение этических норм человеческого общества или предписаний какого-либо законодательства. Сущность греха в утере единства с Тем, Кто является основой всякого бытия. Кто открылся миру как Свет, в Котором нет ни единой тьмы. Прозревать глубоко нашу внутреннюю действительность есть небесный дар, один из наиболее высоких, так как это значит, что мы начинаем интуитивно до некоторой степени проникать в Божественную сферу, постигать предвечный замысел Бога о нас. «Осязать» бытийно (не философски — отвлеченно), каким человек был и всегда есть в идее Творца о нем «прежде сотворения мира», — существенно для нашего спасения.
("Если не уведаем, какими нас создал Бог, то не познаем и того, какими нас соделал грех." -прп. Григорий Синаит. И в этом «смысл» отказа от греха – стать самим собой, обрести своё истинное Лицо, каково оно в Замысле, Образе… -В.С.)
Вначале мы не разумеем, что происходит с нами; не понимаем, где мы духовно. Все для нас ново, все непохоже на обыденную жизнь. Лишь позднее и постепенно усваиваем мы дар Божий.
Христос сказал же Петру: «Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после».
Пораженная открывающимся ей миром, дотоле не приходившим на ум, душа одновременно влечется и страшится. Бог так неожиданно и таким непредвиденным образом вошел в мою жизнь и обогатил ее. Я знаю, что я не в силах Его удержать. Какой ужас снова возвратиться в мое прежнее прозябание!
Так рождается покаяние. Растет желание очиститься от всего, что может воспрепятствовать Духу Святому вселиться в нас вечным вселением. Сей «ужас» так велик, что покаяние становится всецелым, тотальным. Нелегко оно дается плотскому человеку. И никто из нас не ведает до конца тайну греха, которая раскрывается не иначе как чрез Христа и Духом Святым.
Не без страха решаюсь я говорить о событии, важнейшем из всех в нашем бытии: о встрече человека с Богом Святым, Творцом — Вседержителем. С Ним устанавливаются личные отношения. Только при этом условии возможно разумное понятие о грехе и о покаянии, которое вовсе неуместно, когда мы мыслим Абсолютное Первобытие как трансперсональное.
Бог открывается нам как «аз есмь» — Бытие Первичное, безначальное, самодовлеющее, прежде Которого нет и не было ничего и никого; после Которого также нет никого и ничего. Он Первый и Последний. Бытие — это Он. Подобие Богу, о котором говорит Святое Писание, состоит в подобии образу Его бытия.
(Подобное познаётся в подобии –В.С.)
В ходе жизни каждого из нас незримый извне факт вступления нашего духа в сферы Божественной вечности носит свой, особенный характер, неповторимый, как неповторима и сама персона. Если на бесчисленном множестве деревьев одной и той же породы мы не находим двух листов совершенно одинаковых, то тем более нет одинаковых людей. Каждому положен особый путь, дана специальная задача, и всем нам нужно мужественно взять на себя труд осуществить Божий о нас лично план.
(=Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя.= из Библии. -В.С.)
Сие связано с великим подвигом, который и ставит наш личный крест: «...отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною».
Разумное прикосновение к Нему не проходит безследно: познавший Его любовь — уже не отойдет от Него во веки. Ум такового перерождается: прежде он был склонен повсюду видеть детерминированные космические процессы, теперь же все начинает воспринимать во свете персоны. Познание Персонального Бога всегда и непременно должно быть «персональным», не «объективным». Подобное познается подобным.