- Который час? - спросил я, протирая глаза.
- Который час? - эхом откликнулась Инга. - Третий пошёл.
- Устала?
- А как ты думаешь?.. Может, в машине заночуем?.. У меня уже сил не осталось на общение с другими людьми!
- А тебе и не надо будет общаться. Скромно молчи себе и кивай головой когда понадобится.
- Как измотанная лошадка?
- Примерно...
Я не стал углубляться в тему. Измотанные лошадки не кивают бодро головой, а стоят понуро с прижатыми ушами. Инга и была сейчас похожа на такую.
- Посиди пока в машине и никому не открывай! А я скоро...
Но в этот момент из подъезда вышла Наташа. Я узнал её по знакомым распущенным волосам и характерной манере движений в полураспахнутом тёплом халате.
- Это она!.. Выходи. Я тебя представлю и устрою почивать, а сам вернусь ночевать в машину.
Я помог ей выбраться вместе с пакетом, набитым разными женскими принадлежностями. Наташа подошла к нам вплотную и я удивился схожести обеих блондинок... Но взглянув на Наташу пристальнее, вздрогнул и онемел от неожиданности: лицо её было синюшным и неузнаваемым. Неужели её так изуродовали бандиты?
Однако Инга отнеслась к ней ровно и спокойно, в очередной раз восхитив меня своей выдержкой.
- Меня зовут Инга, -сказала она, подавая руку. - А вы - Наталья Степановна?
- Степановна...- согласилась синюшная Натали и прилепила на переднее стекло какой-то лейбл. - Пойдём-те за мной оба. Машину никто не тронет. А если кто и осмелится - ему не поздоровится потом!
- Нам не надо потом... Пусть лучше никто не трогает. Я останусь, - поспешно заявил я, искренне полюбив за время перепитий нашу скромную спасительницу "Ниву". - А Ингу уложи поскорее. Она с ног валится...
- Хорошо. Пойдёмте!
- Это у тебя от побоев?.. Или ты стала с горя пить? - окликнул я уходящую в паре с Ингой Наташу, вспохватившись, что до утра предстоит мучиться этими вопросами в одиночестве.
- Реабилитационный период ещё не прошёл после пластики. Не пугайся - это временно! - обернулась она. - Мы ещё поговорим. Подожди немного...
Ждать пришлось почти целый час. На этот раз Наталья Степановна вышла в красивом лыжном костюме приятного лимонного цвета и почему-то в затемнённых зеленью очках.
- Можно у тебя тут покурить? - спросила она, откинув кресло и устраиваясь на заднем сидении.
- Кури... А почему такая конспирация?
- Нельзя мне курить. Геннадий Николаевич запретил. Может увидеть в окно.
- Так не кури! Итак на бомжиху подвальную стала похожа.
- Это ты точно подметил. Я как раз в подвале и живу.
- Ну-у?!
- Клиника там... В бывшем бомбоубежище. А сам он наверху живёт. На третьем этаже.
- Это он тебя так изуродовал? Либо бандиты?
- Бандиты чиркнули немного по лицу... чтобы Алёшу угомонить и меня застращать. А Геннадию я сама навязалась... уже после того, как он меня тонко зашил... чтобы дополнительно лицо исправил.
Я настроил зеркало на лицо дымившей длинной тонкой сигаретой девушки с синюшным отёчным лицом и включил свет.
- Ну зачем?! - возмутилась она.
- Я недолго. Спрячь сигарету вниз...
Изменения в лице были - и существенные. Носик под большими очками по-скандинавски заострился, а губы утончились.
- Ну вот! - вырвалось у меня невольно чувство досады. - У тебя же была очень хорошенькая славянская мордочка! С плавными чертами и округлостями...
- Ага. Нос картошкой и губы как у Матрёны... Думаешь Алёше не понравится?
- Не знаю... Стало быть, деньги нужны за эту операцию?
- Да... Но мы вернём! Можешь не беспокоиться.
- Я не беспокоюсь... Когда вас отпустят?
- Хоть завтра. Главное - расплатиться.
- А как Алексей?
- Он нормально. Записки мне пишет. Геннадий приносит. Он и там работает, и здесь открыл своё дело.
- Денег не хватает?
- В больнице гроши платят, а здесь у него очередь желающих как в Мавзолей.
- Всё бабы?
- Не бабы, а женщины... - возразила Натали и нетерпеливо добавила. - Выключи свет - рассмотрел поди уж!... А мужчины, между прочим, тоже бывают. Интересные такие. Угрюмые и с волчьими глазами. Зачем-то внешность меняют.
- Известно зачем. От правосудия скрываются. Либо от своих бывших подельников... чтобы долги не возвращать. Попала ты...
Я представил себе сумрачный подвал, набитый бандюганами с синими рожами, и с обоснованной тревогой спросил:
- А Ингу мою там не обидят?
- Не обидят. Там порядок. Они ни с кем не общаются. Даже в коридор не выходят. Им всё в палату приносят. Девушкам даже обидно.
- А много вас там?
- Три девушки, бабка и два мужика.
- Трогательный контингент... А бабке 45 лет?
- Девушкам по 45... А бабке уже седьмой десяток пошёл.
- Славно... - успокоился было я, но всё же чувство тревоги до конца не отпускало: доллары были у Инги. - Всё-таки ступай обратно. Выспись хорошенько и гостью блюди. Завтра отправимся в путь.
- Пойдём со мной! Сегодня дежурная сестра хорошая. И охранник весёлый.
- Не надо. Не хочу рисоваться. Перекантуюсь здесь. Мне не привыкать к экстримным ночёвкам.
- Ну, смотри... А она правда твоя жена?
- Правда. Только первой брачной ночи у нас ещё и не было.
- Почему?
- Потому... Если найдёт нужным, сама расскажет.
- Она уже спит без задних ног! Вы издалека едете?
- Из близкого далёка. Много будешь знать - скоро состаришься. Придётся повторную операцию делать.
- Ладно... Пошла. Пока!
- Пока-пока... Хирургу скажи чтобы завтра принёс сюда счёт. И супругу мою за одним приведи. Она у меня одновременно финансовый директор.
- Поняла. Пошла... Не грусти!
- Не буду...
Спать не хотелось. Возникло острое желание увидеть Алексея Ивановича. Адрес больницы я знал, но оставлять машину или ехать на ней без прав было крайне рискованно в нашем и без того полулегальном и легкоуязвимом положении.
Я вылез из машины промяться и обошёл её. Вид у неё был неказистый - почти до окон заляпанный ранневесенней грязью. Я решительно отправился вслед за Наташей и успел её захватить, пока охранник не открыл ей дверь.
- Передумал?! - обрадовалась она. - Василий! Пусть он тоже у нас перекантуется до утра... Можно?
- Без проблем! Пятьдесят долларов в час...
- Это он шутит. Заходи.
Наташа потянула меня за рукав.
- Вообще-то я просто хотел попросить ведро с тёплой водой и тряпку! - сказал я, пытаясь освободиться. - Могу расплатиться рублями.
Я действительно обнаружил в одном из своих карманчиков свёрнутую и забытую "заначку".
- Отечественную валюту не берём! - отвёл мою руку весёлый Василий. - Заходи - не кочумайся... Утром помоешь: успеешь - не бензовоз...
- А не уведут её? Колёса не снимут?
- Не боись! Все знают кто нас крышует. К тому же у меня наблюдение. Пойдём - покажу...
Слова его меня убедили, и я покорно пошёл следом за ним в его комнатку, где было установлено несколько мониторов.
- Круто... Будто в центре управления полётами на мысе Канаверел!
- Канаверел... - самодовольно повторил охранник. - А ты там бывал?
- Нет. Но представлял себе именно в таком виде.
- Чаю будешь... Или пивка?
- А разве тебе можно?
- Мне - нет. А тебя угощу...
Он достал из тумбочки зелёную баночку пива. Я взял её и, всколупнув закупоренное отверстие, с удовольствием припал к нему, втягивая в себя показавшуюся необыкновенно приятной влагу.
- А простого телевизора у тебя нет? Давно новости не смотрел... Что там старик Ельцин с другом Биллом вытворяют?
- А бог его знает... А телевизоров мне и так хватает. Реалити-шоу...
Он глянул на свои экраны и замер. Я тоже посмотрел туда: около дома маячила до боли знакомая фигура и даже с прежней бородой.
- Алексей Иванович! - воскликнул я. - Выпускай меня срочно, дружище. Это муж Наташи.
- А-а... Так пусть заходит.
- Потом. Мне надо поговорить с ним. Тет-а-тет. Давно не виделись.
- Ну давай... Возьми ещё пива для другана!
- Спасибо тебе... Всё-таки я с тобой расплачусь. Чуть погодя.
- Не стоит. Мне и так хорошо платят. И пиво приносят, только я его не пью. Моча ослиная... Только в туалет бегаешь.
Последним замечанием он напомнил мне Андрея Мордвина и стал ещё более симпатичен. Я взял вторую баночку и поспешил на выход. За мной из полутёмного коридора наблюдала добрыми глазами сидевшая в мягком покойном кресле пожилая женщина в буклях. Всё здесь было по-домашнему хорошо и тепло, но я стремился наружу.
Весельчак Василий ещё что-то говорил, но я его почти не слушал. Наташу оповещать я тоже не стал: предстоял серьёзный мужской разговор...
-