БЕЗ СЮЖЕТА
(НАВЕРНОЕ)
Наверное, это становится традицией. Это все равно как налить чашку кофе пришедшему, каждому пришедшему; а уж только потом улыбнуться ему в ответ. Привычка. У нас с тобой входит в привычку говорить «я люблю тебя».
Наверное, это выглядит глуповато. Но ведь все равно, чтО и кАк выглядит, если это глубоко спрятано между двоими…
Наверное, это неправильно. Но мы можем позволить друг другу неверные шаги,ведь они первые.
Наверное, это уже начинает потихоньку злить, но, опять, наверное, нужно просто понять, что это такая обоюдная терапия.
Ты не можешь не говорить мне «я люблю тебя», ты переполнена любовью, она уже не вмещается в тебя, ты сочишься ею при звуках моего голоса в трубке, легких касаниях наяву и во сне, твоя сдержанность не может противиться твоей же удивительно точной и образной памяти на ощущения, да и не хочет.
Выплески оргазма приносят только временное облегчение, и чтобы просто не взорваться изнутри, ты должна изливать ее излишки выдохами признаний и новорожденным ямбом... наверное, ты не уснешь спокойно, если не уместишь в строчке слово "люблю" минимум четыре раза...
Конечно, тебя зовут явно не Александр Сергеевич, но среди океана прочих рифм, - гениально найденных, вычурных, мудрых, так себе, идейных, модных,- твои - отдохновенные островки для моей Усталости, абсолютная Поэма Ощущений.
У тебя по блокнотам разбросано множество двустиший, зачатых и нерожденных стихов. Их внутриутробное развитие было прервано острыми лезвиями твоей памяти. Для тебя написание стихов является еще одним поводом ощутить меня. И ты бегом уходишь туда, куда хочешь, куда заводит тебя расторможенное воображение, беспрекословно подчиняясь своим ощущениям-воспоминаниям, переживая заново каждое прикосновение. А стихотворных эмбрионов уже не надо реанимировать, эти жертвы твоего желания все равно родятся недоношенными, обескровленные твоим неистовством.
Слово, как обесцененный многими руками алтын чувств, со стертым от частых прикосновений гербом… Как икона с облезлой сусальной позолотой, зацелованная губами тысяч усердных богомольцев.
Ты прилагала неимоверные усилия, чтобы я воспроизвела это слово вслух. Оно расцарапывало мне губы в кровь, застревало в горле, перекрывая вдох, оно мертвой хваткой вцеплялось в язык, обездвиживая его. Пытаясь выдавить из себя этот гладкий на ощупь кошмар, вставший мне костью поперек глотки, я чувствовала, что оно анестезирует мне рот, и я просто не могу двинуть нановокоиненным им языком, не могу выпихнуть его из себя.
Наверное, я все же говорю эти слова тебе потому, что после долгих твоих осторожных молчаливых уговоров, согласилась согласиться, что и так случается. Я словно оглаживаю язычком, пытаюсь ощутить на вкус это круглое, как рай и обкатанная водой льдинка, - слово. Пытаюсь вспомнить после многих лет, что же оно означает, привыкаю, точнее, приучаю себя к нему, приручаю. Ощупываю мысленными пальцами, как слепец – настоящими касаниями - руку, подавшую ему. Но чаще - всхрапываю, лягаюсь и мотаю головой, пытаясь сбросить узду, и закусывая удила. Я всегда иду иноходью.
Для тебя сказать мне «люблю» так же просто и естественно, как дышать, как сумерки, как погладить ребенка по головке. И шепот твой по-бабьи горяч. А для меня – это долгое продирание сквозь заросли прислушиваний к себе. Я верю ему, пока оно внутри меня, но скомканное неловким языком, выроненное губами, оно вновь укатывается пятиалтынным.
…Ты всегда ждешь меня, даже когда встреча невозможна, для тебя просто в принципе не существует для нашей встречи понятия «невозможность». Ты истово веруешь только в невозможность разлуки, даже за окоемом.
А мне порой нужен долгий разбег, чтобы оторваться от погони себя за мной, чтобы одинокой собой, без другой себя, безоглядно прыгнуть в твое тепло.
Но, думаю, что если бы мы стали жить вместе, да с моим характером, мы бы уже через неделю пошли в топоры.
А так, есть место и для тебя, и для меня, и для жизненно необходимого мне одиночества, в которое я влюблена (и не безответно), и жить без которого не могу (а ты ревнуешь меня к нему совершенно напрасно, наши отношения почти платонические!).
Наверное.
БЕЗ СМЫСЛА
(попытка рецензии)
Ты живешь ощущениями, прошлыми и настоящими, сиюсейчасошными. Факты, события, людей, даты ты переводишь в тайнопись ощущений тела. Тактильная, осязательно-обонятельно-звуковая летопись встреч и разлук. Ты и меня, как понятие, перевела в образы, запомненные твоими семью чувствами. Я с тобой размножаюсь делением, почкованием, прорастая и существуя в тебе набором повторяющихся бесконечное множество раз фрагментов, сюрреалистическим нагромождением губ, глаз, родинок, грудей, звуков… я же воспринимаю мир иначе.
Твои самые растеплые чувства и горячее тело не раз обжигались о холод моей привычки к анализу. Но у тебя есть дар - воскрешать меня из меня, добывать меня, как уголек на - гора.
Ты пишешь стихи, словно зашифровываешь в другом формате летопись своих ощущений.
Я же написала последнее стихотворение в свои 16 неудобных лет.
Прохожу далекой и дальней,
Удаленной от всех со – бытий,
Отстраненной от всех со-братий,
Не веселой и не печальной.
Никакой.
Взор затоплен побегами сломанными,
Чуждой болью, колосьями сорванными…
Прохожу с очами, исполненными
Темной влагаю песен и снов.
На покой.
К моему счастью, я вовремя поняла, что мы с Музой играем только в поддавки и «чапаева», поэтому я контрольно попрыгала на горле у собственной песни и позорно, но скорее – мудро, сбежала. С тех пор с сопливым декадансом было покончено («откуда ж у хлопца испанская грусть?!»), я бумагу больше не пачкаю, а использую по прямому назначению.
Ну, не понимаю, как пишутся стихи. При всем моем особо трепетном отношении к творению вообще, в этом случае возникает только бесконечное бешенство на требования придерживаться размера стопы, иных законов стихотворчества и прочей ерунды…
(Правда, Некоторая говорит, что я все же умею творить стихи… ммм… вручную…)
Я хочу, чтобы со Словом было позволено делать все: нежить его, перекраивать на свой лад, шизофренизировать, делать из него афродизиак, плеть - арапник, да все, что захочу! Блин, так ведь еще и смысл какой - никакой требуют!
Почему нельзя сказать «льзя»? Всегда возмущало. Почему нельзя словосочетание возвести в ранг прилагательного или глагола! Ну, а если просто не придумали нужных мне слов? Я так не играю!
Раз уж «слово произнесенное есть ложь», то я хочу лгать хотя бы по своим собственным законам и прихотям, вкладывая смысл, который нужен мне сиюмгновенно!
- Ты здорово подбираешь слова, - говоришь ты, а я задумываюсь…
Я задумываюсь над тем, КТО же тогда их роняет…
(Кстати, комп уже барахлит, впал в непонятки и прострацию, подчеркивает направо – налево практически каждое слово, бедняжечка. Кажется, я и его сведу с ума, нежно поддерживая под локоток).
Родилась идея, правда еще не настолько абсурдная, чтоб в нее верить и пытаться воплотить. Один деятель выпустил сольный диск со своими очень вычурно поименованными произведениями, где записана и прекрасно отаранжирована … Тишина. Я бы хотела пойти дальше: выпустить, например, собрание своих произведений, которые будут представлены девственно чистыми листами бумаги… Последователи, возможно – плагиаторы, лавры… нас объявляют благодетелями человечества…
Когда я рассказываю тебе это безобразие по телефону, ты говоришь: «Я хочу это. Я хочу это пощупать». Да пожалуйста. И у меня, кстати, возникает крамольная задняя мысель - оставить это в себе и не выпускать наружу…
…На радость потенциальным читателям.
БЕЗ НАЗВАНИЯ
Впервые в жизни захотелось не просто прижаться к человеку, а вжаться, врасти, оплести собою так, чтоб стать сиамскими близнецами. Нет, больше.
Захотелось проскользнуть, просочиться, ввинтиться, кануть в тебя бесследно, свернуться калачиком и жить там, нежа изнутри.
Захотелось…
К сожалению, в тебя уместилась только маленькая часть меня... и моих ожеланенных фантазий.
Оргазм не является поводом убрать руку, даже если он третий или пятый, я буду в тебе столько, сколько ты захочешь и выдержишь...