Глава 28. Беспалая свеча

 

 Строго для лиц 18+

 Даже через закрытые окна было слышно, как завывает ураганный ветер. Одновременно со вспышками молний, от перепада напряжения мигали электрические лампочки, ввёрнутые в плафоны так полюбившейся Грачу люстры, и одна уже не выдержала, погасла на веки.
  А сам Грач взволновался не на шутку, и ни на секунду не отлетал от окна.
- Неспроста эта гроза, Олег. Где-то я уже подобное встречал.
- Да брось ты. Сколько дней стояла жара, вот и прорвало. – Олег хотел немного успокоить пернатого, и себя заодно, но понимал, Грач скорее всего прав. Уже как час по небу гуляют тучи, грохочет гром, а дождь так и не начнётся. 
- Я всё-таки полетаю немного, подышу озоном. – Грач не унимался. А Олег искренне переживал за друга, и пытался отговорить его от необдуманного поступка:
- Да ты посмотри куда собрался? В такую погоду хозяин собаку не выпустит. Только пропадёшь зазря. 
- Дождя пока нет Олег, и погодка сама шепчет прогуляться. К тому же я чувствую, намечается нечто важное, и мне не хочется в последствие сожалеть об упущенном шансе, лично поучаствовать. Не забывай, я ведь птица непростая, мне любой шторм не-почём, мы и не такое видали. – Грач внимательно пригляделся к Олегу, и только теперь заметил, как побледнело и осунулось его лицо.
 - Да ты я посмотрю, просто сдрейфил? Боишься оставаться в одиночестве?!
   Грач на самом деле угадал, Олегу и впрямь было жутковато, он вспомнил тучи из своего кошмара, из которых сыпались разные твари, а тут ещё и громыхнуло, заставив его вздрогнуть. И как назло перегорела вторая лампа. Оставалась одна последняя, да и она, скорее всего не выдержит такой чехарды с подачей тока. Интересно, есть ли где-нибудь в квартире запасные лампочки? А Грач в свою очередь продолжал геройствовать:
- Тебе меня не остановить Олег. Не переживай, я скоро. Только разведаю, что происходит, и сразу вернусь. А лампочек запасных Алла не держит, мой тебе совет:  на всякий случай лучше запастись свечками, которых у тебя в достатке.
   Олег лишний раз убедился, как легко Грач читает его мысли: ничего от него не скроешь. И про свечи откуда-то знает: если только он сам не поучаствовал?
- А не ты ли Грач и организовал эту доставку? Это же те самые свечи, которые изготовил мой знакомый за тысячу километров отсюда. Скажешь ты снова, не при делах?
- Не имею отношения. Но хватит о былом, пора, как ты говорил, заняться делом!
   На глазах Олега тугие шпингалеты, затворяющие рамы, сами по себе повернулись в нужном направлении, и обе балконные двери распахнулись настежь. Олег не успел и глазом моргнуть, как Грач вылетел навстречу ворвавшемуся ветру. Он крикнул ему вдогон:
- Постой! Ты мне не ответил!!! – но Грач уже не слышал, растворившись в сумраке московских переулков.   
    Прежде, чем закрыть за «разведчиком» двери, Олег, как бы ему того не хотелось, - через силу, но заставил себя выйти на балкон. Первое, на что он сразу обратил внимание так это на опустевшие улицы, и ещё на небоскрёб, который, подобно громоотводу, собрал вокруг себя все возможные заряды сверкающих молний. Под шквалистым ветром он развязал узел из скатерти, в котором находилась вся приготовленная «жёнушкой» провизия, и достал из него первую, попавшуюся под руку свечку. Посчитав, что ему хватит за глаза и одной свечи, он быстро вернулся в квартиру, и заперев за собой двери, перекрестился: «Куда понесло Грача? Сейчас же - ливанёт, так ливанёт!». И ливануло…
   Одновременно с начавшимся ливнем, погасла и последняя моргающая лампа, но Олег выглянул на улицу, и убедился, что свет отключился по всему району: ни огонька, видимо, молния зарядила в подстанцию. Грач и здесь предугадал, когда советовал приготовить свечи.
   Впотьмах Олег с трудом отыскал подходящий стакан, пристроил в него свечу, зажёг, и поставил получившийся светоч на стол рядом с диваном,  а сам присел напротив, и стал с наслаждением смотреть на огонь, которым можно было восхищаться всю вечность, как и медленно текущей водой, которой теперь за окном - пруд пруди…
   
  Воск плавился, и стекал по плечикам стройной женской фигурки, не причиняя её обладательнице никакой боли. Девушка-свеча, не обращая внимания на огонь над своей милой головкой, танцевала для Олега восточный танец живота. Он узнал её по рыжим волосам, и отсутствию трёх пальцев на кисти левой руки…
   Два года назад он побывал в небольшом сибирском городке, и тем июльским вечером, как раз накануне своего отъезда, прогуливался по тополиной аллее, где и познакомился с ней. Она бежала промокшая под проливным дождём, и он по-джентельменски предложил прогуляться с ним под его зонтиком. Она согласилась. Они долго гуляли, пока не забрели в местное кафе. Девушке оказалось 17 лет, и она долго прятала от него свою левую руку. Они выпили по бокалу вина, и она расплакалась, решившись показать ему свою уродливую кисть, на которой имелось всего два пальца. Врождённое уродство мешало ей знакомству с молодыми людьми, и она в свои юные годы страдала без любви и гнетущего одиночества. Они выпили ещё по бокалу, и она пригласила его к себе домой. Родители её ночевали на даче, и он согласился: без всякой задней мысли, и без передней тоже.
   Они поднялись в квартиру, где юная дева не дала ему даже опомниться. Она включила музычку, и то ли от воздействия алкоголя, то ли от многолетнего одиночества, забыла обо всём на свете. Под медленные ритмы, девушка принялась скидывать с себя одежды, и стриптиз молодого тела взорвал его желание. «17 лет, девушка пьяна, доверяет ему» - ни эти, никакие другие аргументы не остановили его. Она танцевала танец живота, а он предложил ей медленный танец. Девчонка оставалась в одном «бюзике» и розовых кружевных трусиках, и её близкое, горячее, пропитанное алкоголем дыхание сводило его с ума.
   Хрупкую и беззащитную, он повалил её на ковёр, как заправский борец, но она не хотела. У неё никогда и не было. Она всячески сопротивлялась, отталкивала его, сводила ноги, но зверь уже вселился в него. Он резким движением сорвал с неё трусики, силой раздвинул трясущиеся ножки, а когда понял, что у неё это происходит впервые, то обрадовался такому подарку. Он вошёл в неё жёстко, и она вскрикнула от боли, а потом намеренно затягивал удовольствие, более часа сдерживая своё семя, и её сопротивление слабло с каждой минутой. Он стал слышать сладостные стоны этой беспалой девушки, у которой всё остальное оказалось на месте. А после, они допили захваченную с собой бутылку вина и продолжили…  Утром он поднялся пораньше, и напоследок, бросив взгляд на кровавое пятно на ковре, ушёл по-английски, не прощаясь.
   Олег старался забыть, и не вспоминать тот единственный случай, когда применил насилие, но теперь девушка с ущербной кистью напомнила о себе, танцуя для него вновь - тот первый танец порочной любви (страсти)…