Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2019/03/25/1416
Когнитивный диссонанс – дискомфорт, вызываемый противоречием
между имеющимся устоявшимся представлением
и свежей поступающей информацией.
«И если факты начинают подтачивать веру — беда.
Приходится менять мировоззрение. Или становиться фанатиком».
Борис Стругацкий.
Саунд: Two Steps From Hell – «Am I Not Human?» («Invincible»).
Ангрбода почувствовала приступ лёгкой паники, увидев, как среагировала Уна на неожиданную трансформацию Локи. Мантикора уже приготовилась к нападению, припав на передние лапы, приподняв и слегка расправив огромные, сильные крылья, сразу став больше раза в два. Хвост с ядовитым жалом нервно метался из стороны в сторону. Она угрожающе шипела, готовая в любую минуту броситься на неизвестного врага.
Фенрир, которому, в отличие от крылатой подруги, уже приходилось видеть необычное превращение своего хозяина, выглядел несколько растерянным. Он не мог отвести глаз от стоящего перед ним незнакомца. Не получалось. Единственное, на что фамильяр сейчас мог надеяться, что Локи всё ещё там, внутри, прячется за этой гладкой и жёсткой, как лёд, синей кожей.
Царевич сделал шаг навстречу, протянув вперёд руки так, чтобы было видно, открытыми ладонями к ним.
– Не бойтесь. Я не причиню вам вреда, – голос звучал странно, словно исходил откуда-то из самой глубины глотки, перекатываясь волнами и какими-то рокочущими, гортанными интонациями, но принадлежал, несомненно, Локи.
Приготовившаяся к нападению Уна медленно сложила крылья, подозрительно прищурила разноцветные глаза, недовольно чихнула и отодвинулась чуть в сторону, ближе к приятелю, не спуская при этом ни на мгновение пристального взгляда внимательных, пронизывающих насквозь глаз с йотуна, словно говоря ему: «Я слежу за тобой. Одно неверное движение – и...».
«Я так и знала, что твой хозяин не тот, за кого себя выдает, – услышал волк сварливый голос своей меховой подружки. – Все асгардцы одинаковы, а этот совершенно иной. Аура не внешность, её не переделаешь. От таких, как он, жди одних неприятностей».
Ангрбода второй раз видела Локи в обличье ледяного великана. В первый раз, когда взбешённый её обманом царевич принял свою вторую ипостась, ей было не до того, чтобы рассматривать его, ибо ледяные пальцы с острыми когтями сжимались вокруг её горла, не давая дышать, не то чтобы любоваться внезапным преображением. Теперь же колдунья с нескрываемым любопытством рассматривала стоящего перед ней наследника Лафея. Она хорошо помнила, как выглядел царь хримтурсов*. Лицо Лафея было жёсткое и грубое, похожее на каменную маску, на которой рубинами полыхали алые глаза, да и сам он был словно выточен из чистейшего льда и твёрдого, несокрушимого камня. Сила будто текла в нём, бугрилась под заиндевевшей сизой кожей, острыми колкими льдинками рвалась наружу.
Локи был другой. Нежнее, тоньше. Черты лица после превращения почти не изменились, но стали жёстче и резче, скулы еще больше заострились. Пропорции тела слегка удлинились, спина гордо выпрямилась, отчего фигура стала выше и величественнее, грудная клетка расширилась, ногти заострились. По всей поверхности кожи, имевшей, скорее, не синий, а лазурный оттенок, змеились спиралевидные узоры – один из основных отличительных признаков ледяных великанов, по которому можно было определить принадлежность к тому или иному клану. У Лафея они были грубыми, тёмными, больше похожими на наросты. А у Локи – едва заметными, напоминающими выпуклые татуировки. Царевич был гораздо мельче любого из своих сородичей, и во всём его облике – стройном гибком теле, вьющихся черных волосах, мистически светящихся глазах – было что-то змеевидное. Ангрбода обратила внимание, как юноша сжал кулаки и стиснул зубы, инстинктивно сопротивляясь произошедшим метаморфозам.
– Не нужно, – колдунья снизу вверх заглянула в искажённое мукой лицо. – Не противься своей природе. Пусть всё идет своим чередом. Прежде ты должен научиться тщательно контролировать свои эмоции, и тогда с лёгкостью сможешь управлять обеими своими сущностями. Если же ты будешь пытаться насильно загнать внутрь свою вторую ипостась, это может быть чревато последствиями – ты выжжешь дотла свою душу. Чем упорнее ты борешься с собой, тем больнее будет, когда исполнится воля судьбы.
Локи одарил йотунку тяжёлым раздражённым взглядом, но контролировать процесс преображения всё же перестал. Красивое лицо его искривилось, верхняя губа дернулась, словно он пытался сдержать оскал – влажно блеснули три пары заострённых, как у хищного зверя, клыков – две в верхней челюсти и одна в нижней.
– Так что же мне теперь – в таком виде бегать по лесу и пугать местных жителей? – огрызнулся принц, гневно сверкнув алыми глазами с холодными, льдистыми искорками в глубине
Ангрбода внезапно сделала полшага вперёд и придвинулась почти вплотную к лицу полу-йотуна, прикоснувшись к холодной, как лёд, и твердой, словно камень, руке принца.
– Ты слишком ценишь свою персону, Локи, – уголки губ колдуньи тронула едва заметная улыбка. – Но ты не центр Мироздания, каким хочешь себе казаться. Ты относишься к окружающим, основываясь только на собственном представлении о них, а в том, что должно касаться только тебя – опираешься на оценку других. У нас всё иначе. Железный Лес издревле служил убежищем для всех, чей внешний облик не удовлетворял общепринятым нормам. Вскоре ты убедишься, насколько по-разному выглядят обитатели Ярнвида. Необычный внешний вид здесь отнюдь не является недостатком. Напротив, отличия, подобные твоим – знак родословной, примета происхождения от тех же предков, которые произвели на свет йотунских богов. Конечно, за пределами Железного леса мало кто разделяет нашу слепоту по отношению к физическому идеалу, но здесь у нас мерилом красоты служит не столько форма тела, сколько обаяние личности.
В конце своей короткой речи Ангрбода не смогла удержаться от лёгкой улыбки самодовольной гордости за своих соплеменников.
– Неужели? – недоверчиво прищурился Локи. – Всё равно тебе не понять, что я сейчас могу испытывать.
Нервы царевича были расшатаны до предела, все жизненные ориентиры сбились. Внутри него бушевали противоречивые чувства – неопределённые, сумрачные, и он тонул в них, испытывая в недрах души отвращение к самому себе от невозможности примирить свой страх перед собственным изменением с желанием измениться. Привыкший обдумывать и вымерять все свои слова и поступки, сейчас Локи был не в силах что-либо взвешивать и решать. Чем дольше юноша оставался в Железном лесу, тем сильнее росло в нём чувство рассогласования убеждений и реальности. Ведь все его представления о Йотунхейме зиждились на рассказах Одина о том, что этот практически непригодный для жизни мир населяют одни лишь злобные и алчные ледяные великаны, жадные до тёплой асгардской крови. Но на деле выходило совсем иначе. То, что он узнавал каждый день об обитателях, населяющих этот затерянный на задворках Вселенной мир, выпадало из привычного порядка вещей, всё вставало с ног на голову. Ларец Вечных Зим оказался не столько страшным оружием, сколько магией, защитой Йотунхейма от вечного холода. А «бездушным» йотунам, как оказалось, присущи огромные магические и духовные силы. Они не были одержимы жаждой убийства и захватнических войн, как считали в Асгарде. Их жизнь была проста и по-своему тепла. Местные жители охотились, торговали, отмечали свои праздники, устраивали состязания, принимали гостей, дружили, женились и растили детей, как и любой другой народ. Быть может, всё дело было в том, что, сколько бы асы не твердили о своей Перворожденности, всё же йотуны были первой расой в Мироздании и на остальные народы смотрели не с гордыней, а как на детей малых, не навязывая другим свой жизненный опыт и не принижая без надобности. Асы, похоже, еще не научились такому отношению, предпочитая высокомерие и гордость.
Не найдя, что ответить Хозяйке, царевич так и стоял молча, глядя на лесную деву, и от её прямого взгляда по-кошачьи раскосых глаз ему стало не по себе, но гордость дала о себе знать: он не отвернулся, выдержал.
Ангрбода, по-своему расценив молчание принца, решила разрядить уже буквально звеневшую от напряжения атмосферу.
– Так что, будем собираться на праздник? Я призову из леса какую-нибудь животину, которая согласится отвезти нас на место. Не идти же нам пешком по такому снегу. Уна с Фенриром доберутся своим ходом, а мы поедем на волках.
– На оборотнях? – в голосе Локи послышалось замешательство.
– Нет, – рассмеялась колдунья, – на обычных волках.
– Ты водишь дружбу не только с оборотнями, но и с дикими волками? – удивился царевич.
– Не со всеми. В Железном лесу обитает множество тварей. В том числе и разумных. Как-то раз я спасла от смерти вожака одной небольшой стаи Снежных охотников, и с тех пор эти волки считают меня своей Госпожой. Но есть и такие, что ненавидят нас и тех своих сородичей, что служат мне. В основном, они обитают на Ледяных пустошах, но время от времени наведываются и в Ярнвид. Это не простые волки, они очень опасны, поскольку обладают не только разумом, но и магией.
– Белые Духи, несущие смерть... У нас их называют варги, – произнёс Локи, вспомнив стычку с родичами Фенрира, когда он находился в теле своего фамильяра.
– Откуда ты знаешь о них? – удивлённо спросила Ангрбода. – Даже йотуны избегают встреч с этими тварями, ибо эти волки крайне коварны, умны и беспощадны. Они никогда не нападают поодиночке, предпочитая действовать сообща. Их коллективная магия чрезвычайно сильна и опасна.
– Но ведь ты – могучая колдунья. Неужели не можешь с ними справиться? Если они такие опасные, не проще ли было избавиться от них, истребив своей магией?
– Слышу голос истинного аса, – насмешливо произнесла Мать Волков. – Вы всегда ищете чужих среди своих. Иногда находите и всегда убиваете. Всегда, в любом мире, в любое время вы всегда одинаковы... Вы боитесь всего неизвестного и ненавидите, потому что боитесь. В нашем мире нет чужих. Даже смертоносные варги – дети Йотунхейма и имеют право на существование. Легенды гласят, что раз в дюжину поколений у Белых Духов рождается волк с чёрной шерстью. И не дух он, и не зверь, и не оборотень, но судьба ему – править всеми волками Йотунхейма.
Ангрбода внимательно посмотрела на Фенрира, который, замерев, сидел, навострив уши, прислушиваясь к речам Хозяйки и принца.
– Ты никогда не рассказывал мне о своём фамильяре, – колдунья не отрывала взгляда раскосых радужных глаз от волка, – откуда он у тебя? Я чувствую в нём силу, но не силу зверя, а какую-то иную, далёкую, не принадлежащую нашему миру.
– Да ладно, – недоверчиво протянул Локи. – Ты думаешь, мой Фенрир – будущий вожак лютых варгов?
«Будущий вожак» смешно наморщил широкий лоб и потёр лапой нос, пытаясь припомнить то, что было до того, как он попал к принцу, но не смог. Его вторая сущность, помнившая множество своих перерождений, тьму пройденных дорог, хранившая память своих предков, специально стёрла из памяти волчонка все эти воспоминания, считая, что тому ещё не пришло время вступить на уготованную ему дорогу: ведь Ледяная пустошь полна опасностей, и вся жизнь в ней – борьба со смертью.
Фенрир широко зевнул, пытаясь скрыть искру, блеснувшую в его глазах. Слова Хозяйки взволновали его. Было бы здорово увидеть свою стаю, встретится с родичами, с теми, кто знал его отца и мать, а возможно – встретить и их самих. И внезапно волк ощутил в сердце сначала боль, потом глубокую, ни с чем не сравнимую тоску, которая словно возникла из пустоты и не имела ни причины, ни конца.
Сжав губы в тонкие нити, Локи покачал головой, то ли выражая недоверие к словам Ангрбоды, то ли просто недовольный всем происходящим. Несколько мгновений он молча смотрел на своего фамильяра, пронзая его насквозь задумчивым, немного грустным взглядом.
Фенрир родился в снегах Ледяной пустоши, он был частью этого мира, это был его дом. Почему молодой маг из всей бесконечности вариантов открыл портал именно в ту часть Йотунхейма, где изгнанная из стаи волчица Солнечный Луч прятала своих волчат? Он ведь мог избрать любую тропу, но шагнул именно на эту. Почему единственный выживший из помета волчонок варгов – самых злобных и недоверчивых созданий этого холодного мира, не подчиняющихся ничьей воле, стал его единственным, самым близким другом и добровольным слугой? Почему сам он сейчас стоит посреди этой затерянной в снегах избушки, разукрашенный синими узорами – чужеродными и одновременно родными? Локи закусил губу, размышляя. У норн странное чувство юмора. Они определяют судьбы смертных и богов, но хотят, чтобы те сами принимали решения, сомневались в правильности сделанного шага, утешая себя тем, что этот шаг – единственно возможный, когда идти уже больше некуда.
Словно прочитав мысли царевича, Фенрир поднялся на лапы, подошёл к хозяину и, прижавшись холодным влажным носом к его ладони, громко засопел. Принц опустился на одно колено и коснулся тёплой, жёсткой шерсти на его голове.
«Скоро ты станешь совсем взрослым и окончательно осознаешь, кто ты такой и где твоё место».
«Моё место рядом с тобой. Мы едины», – зверь был взволнован, душа его терзалась предчувствиями чего-то грядущего, дух метался не находя покоя.
«Может быть. Но придёт время, и ты всё поймешь. И сделаешь выбор».
Волк лишь рыкнул в ответ, но юноша совершенно ясно услышал твёрдое, решительное и безоговорочное – «нет!». Несмотря на слова хозяина, Фенрир был уверен – сейчас он нужен ему, как никогда. Чтобы Локи остался Локи. Хотя бы в его глазах.
Ангрбода, наблюдавшая за этой молчаливой сценой, перевела взгляд на свою любимицу и сокрушённо покачала головой – столько непонятной тоски было во взгляде крылатой кошки...
ПОЯСНЕНИЯ АВТОРА:
* Хримтурсы – часто встречающееся в скандинавской мифологии название инеистых великанов.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2019/05/19/1853