В аэропорту «Домодедово» до отправления самолёта в Дюссельдорф у меня уйма времени. «Приземляюсь» с багажной тележкой в кафе, заказываю минеральную водичку. Сразу почувствовав резкий запах чего-то несъедобного, верчу головой по сторонам. Мужчина азиатской внешности подозрительно неважно одетый, сидящий напротив, виновато и довольно приятно улыбается:
— Это от меня прёт запах. Запах собак и кожаных ошейников. Я кинолог, в Москве работаю, в Ташкенте – семья, жена рожает. Поэтому улетаю срочно от собак домой.
— Очень любопытная профессия, – заинтересовываюсь я узбеком, – давайте знакомиться, меня зовут Галина, а вас?
— Аваз, – смеётся мужчина, – как в шутку у Жванецкого. Имя Аваз запоминать легко. Например: «Он её любит, а Вас?»
— Я – всех. Меня – никто.
— Не может быть. Вы красивая и хорошая. Почему?
— Мужчины боятся. Женщины завидут. Родня использует.
— Так не должно быть! Им надо бояться Бога...
Начинается беседа на тему программ «От всей души». От моего «Сердце плачет и болит» Аваз переходит к мажору: хвалится четырьмя дочками, даёт прочесть их имена в своём узбекском паспорте: Зухра, Лола, Бахор, Гавхар. Переводит их значения на русский: Заря, Тюльпан, Весна, Изумруд.
— А как назовёшь пятую?
— Сейчас сын будет. Назову Азис, значит дорогой, уважаемый!
Любят в Москве гастарбайтеры показывать паспорт, где записаны дети, наверное, торопятся доказать таким образом свою порядочность. Всегда спешащие, недоверчивые москвичи считают их людьми второсортными, неохотно идут с нерусскими на контакт. Убедившийся на сто процентов моим искренним интересом к его жизни, узбек романтично рассказывает о своей любимой профессии. О том, как встаёт на рассвете, четыре часа тренирует породистых овчарок, бегает с ними по мокрой росе, кормит, а после обеда снова продолжительная тренировка. Оказывается, за ним охотятся рублёвские собачники, но никакими уговорами и посулами не могут заполучить кинолога в работники: «Я за большими деньгами не гонюсь, хотя приехал заработать для семьи. Лишние деньги портят человека. Во-первых, не хочу слугой быть. А во-вторых, что я буду делать на Рублёвке у хозяина с одной собакой? Умру от скуки и безделья. Мне нужна большая стая, тренировки, свежий воздух. Задыхаюсь без воздуха. Я бы задохнулся бы, если бы был не женат. Я думаю: хороший человек всегда женатый. Семья есть, значит, ты – хороший человек!»
К сожаленью, наша беседа обрывается; объявляют рейс на Ташкент. Кинолог встаёт по спортивному легко, желает мне хорошей дороги, хорошего мужа и бежит на регистрацию. Я не спеша перебираюсь на второй этаж в зал ожидания. Любуюсь на стройных международных стюардесс на шпильках, пробегающих стайками, держась за длинные ручки катящихся пилотных мини-чемоданчиков. Словно тянут на привязи собачек на прогулку. Особенно хороши из Эмиратов – в бежевых приталенных костюмах, с белыми вуалями типа чадры на бордовых шляпках-таблетках.
Слушаю нелепые объявления на английском: «Сор-ри! Отправления рейсов в Тбилиси, Душанбе, Астану снова задерживаются нехваткой горючего. Сэнк-ю!» Не понимаю, когда наша Средняя Азия и Кавказ перешли на английский? И почему на чистом русском предупреждают улетающих в Лондон, Вену, Берлин, не оставлять без присмотра личные вещи и не доверять свой багаж незнакомым пассажирам. Туда, на Запад, задержек нет… Удивляюсь; не могут же они со своим авиационным керосином прилетать?
Из ума не выходят романтичные имена узбекских девочек и золотые слова: «Семья есть, значит, ты хороший человек!» Неожиданно, на трапе самолёта с надписью «УЗБЕКИСТОН» вижу через огромное приоткрытое окно своего нового знакомого в выгоревшей от дождя и солнца фуфайке. С языка срывается очень простое имя: «Ава-а-аз!» – кричу изо всех сил, чем наверняка шокирую культурно-сдержанных, пахнущих дорогими духами, немецких пассажиров. Он радостно машет мне в ответ рукой и посылает воздушный поцелуй. Мелочь, а на душе приятно…
На фото: акварель автора 50х60см.