(Из сборника «Воспоминания о Киевском СВУ 1963-1970»)
На фото на память, наш взвод в выпускном классе, зимой 1969-1970 г
Так наливай кадет кадету
Кадеты любят пить вино.
Вино и женщины, и карты,
Всё для кадета создано.
Старинная песня царских
кадет "Звериада»
Наше первое знакомство с вином началось, наверное, в классе 6-7. Разумеется. в училище попробовать спиртное нам никто, никогда и не при каких условиях, вплоть до выпуска, не дал бы. Родственники, у тех, у кого из нас они были, люди, как правило, серьёзные, старой закалки и дома, на каникулах тоже никогда бы не додумались налить детям даже рюмку. Между тем нам ведь было уже 13-14 лет, возраст, когда мальчики становятся мужчинами и тянутся к всему, что ассоциируется с этим понятием. Мы были кадетами, то есть с момента поступления в училище считали себя во всех отношениях людьми самостоятельными, взрослыми, в отличие от наших ровесников, живущих дома на всём готовом, под надзором мам и пап. Ведь им не приходилось, например, как нам, ходить в круглосуточные наряды, а значит дежурить по ночам, охраняя имущество, оружие роты и сон наших однокашников, а днём крутиться, как белка в колесе, наводя порядок в роте, не нужно было беспокоиться о себе самому во всех отношениях, как это вынуждены были делать мы, не нужно было принимать самостоятельные решения, и в трудную минуту обратиться за советом мы могли только лишь сами к себе, или к таким же как мы, друзьям- кадетам.
Знакомство с вином у нас считалось важным атрибутом взрослости. И мы считали, что просто обязаны, как можно скорее попробовать этот, судя по всему, сладкий, но запретный плод.
И вот как-то в воскресенье, трое ребят из нашего взвода: я, Игорь О, Валера Ч., решили в первый раз попробовать вина, Игорю рост которого в 6 классе был уже наверное больше 170 см., спокойно продали в гастрономе бутылку десертного ёмкостью 0,75. Её цена в то время в Киеве была очень низкой, около полутора рублей и сброситься по 40-50 копеек, нам не составило труда. Карманные деньги на булочки и лимонад в буфете всем нам давали родители. Естественно, выпить вино мы решили в увольнении, в воскресение, где-нибудь в уединённом месте, подальше от посторонних глаз. Дело было поздней весной, или ранним летом и сделать это удобнее можно было в Мариинском парке на склонах Днепра, недалеко от училища. Там тогда уже буйно зеленели деревья и кустарники.
Мы не учли только, что в выходные дни на аллеях парка было много людей, прогуливающихся парами, целыми семьями и компаниями. Как только находилось где-нибудь укромное местечко со скамейкой, невдалеке сразу же кто-то появлялся. Распивать бутылку у всех на виду, мы тогда и в мыслях себе не могли позволить. А вдруг среди прохожих окажется кто-то знакомый, не говоря уже о преподавателе, или даже о офицере-воспитателе нашего училища? Мы ведь ходили тогда в увольнение в суворовской форме, в гражданскую одежду не переодевались, её у тех, кто приехал учиться в СВУ из других городов, вообще не было, так как все личные вещи суворовцы были обязаны хранить в каптёрке у старшины, а о хранении там гражданской одежды и речи быть не могло. Переодеваться в гражданку и ходить в ней нам тогда даже в отпуске строго запрещалось, не говоря уже об увольнении.
На общем фоне наши белые гимнастёрки и фуражки с красным околышем, чёрные брюки с алыми лампасами были очень заметны, даже издалека. Внушала большое опасение и случайная встреча с каким-нибудь офицером, который, заметив, чем мы занимаемся, мог потребовать увольнительные записки и написать, как это было тогда принято, на их оборотных сторонах замечания. После этого в училище нас ожидали бы огромные неприятности. Попасться в употреблении спиртных напитков в городе, в общественном месте! Это ведь было бы грубейшим нарушением воинской дисциплины.
В поисках уединённого местечка, мы постепенно прошли почти всю верхнюю часть парка от самого входа на ул. Кирова, до «Чертова» моста*, и спустились вниз, на Петровскую аллею, там тогда располагались летний ресторан «Кукушка», открытое кафе «Мороженное» и просто буфеты, где за столиками можно было под открытым небом, выпить лимонад и съесть пирожное. О том, что можно было зайти туда, взять что-нибудь для приличия, а самим разлить тайком спрятанную под столом бутылку, нам и в голову не приходило.
Не находя подходящего места, мы постепенно спустились вниз, на набережную, перешли по пешеходному мосту на Труханов остров. Но и там на аллеях и дорожках повсюду было много людей. Так мы вышли наконец на самый дальний берег острова, где в воду вдавалась очень длинная песчаная коса, поросшая кое-где мелкой травой.
Вокруг была только вода и, наконец-то, ни души. Не надеясь уже найти что-то более подходящее, мы решили пить вино там.
О том, что для этого понадобится ещё и штопор, мы, конечно же, тоже не знали, но то ли догадались сами, то ли кто-то где-то уже слышал от старших, что в крайнем случае пробку можно протолкнуть внутрь бутылки простой палкой. Используя обломанную и очищенную от коры ветку кустарника, мы так и поступили.
Не побеспокоились, в силу полной неопытности в таких делах и о посуде для употребления напитка. Пришлось пить из горлышка по очереди, отмеряя пальцем свою долю.
Несмотря на все неудобства, вкус и действие напитка нам понравились. Главное же- мы теперь стали ощущать себя по-настоящему взрослыми.
Со временем, конечно, распивать вино научились, если приходилось это делать в полевых условиях, более организованно.
В выпускных классах любимым нашим вином стало «Рымникское» - дешёвое румынское белое десертное вино, в бутылках по 700 грамм, крепостью 16 градусов. Оно было приятным на вкус и дешёвым.
Читатель может подумать, что суворовцы тогда были совсем уж испорченными. Но, как ни странно, по сравнению с нашими школьными ровесниками, мы были совсем, можно сказать, невинными детьми.
В старших классах наша компания, то есть Серёга, Витя, Я и примкнувший к нам, поступивший в училище поле 8 класса, Саша Куриленко познакомились и подружились с несколькими нашими ровесниками с Печерска*.
Серёжа Коваль, кличка Кеваль, жил в самом элитном месте Киева – на Липках. Его папа был каким-то, большим начальником в киевской центральной городской клинической больнице. Проживали они в большом старинном доме на ул. Либкнехта (ныне Шелковичная), на первом этаже в огромной квартире, с высоченными потоками и большими окнами. Она занимала все левое крыло первого этажа и имела отдельный чёрный вход со двора. У Серёжи была своя большая комната, выходившая в прихожую, рядом со входной дверью. В комнате - старый диван и большой старый обшарпанный письменный стол, на котором стоял старый катушечный магнитофон Айдас, всегда со снятой верхней крышкой, навалены бобины с магнитофонной лентой, книги, журналы, инструменты, радиодетали и разное барахло. Обои были во многих местах порваны, а возле тумбочки с телефоном испещрены надписями и телефонными номерами. На столе лежал ещё и настоящий, как он говорил, человеческий череп, сильно потемневший от древности.
У Кеваля была младшая родная лет 12-ти, сестра, которую, он звал фамильярно Машкой. Заходя к нему в гости, мы сразу уединялись в его комнате. С Серёжиными родителями нам никогда встретиться так и не пришлось. Все бытовые вопросы решала старушка - домработница, на которую, точнее на её постоянное ворчание, Кеваль не обращал никакого внимания. В комнату никогда никто из старших, включая и домработницу, не заходил. Обычно мы, заранее скидывались, покупали и приносили с собой вино. Он посылал Машку за чашками из которых мы его пили обычно совсем без закуски. В комнате можно было курить, на это старшие тоже не обращали внимания. Причём, у Кеваля всегда были американские сигареты, которые он покупал на правительственных дачах, бывая там с родителями на выходные. Ими он всегда щедро угощал нас. Сережа был радиолюбителем: постоянно что-то подкручивал и регулировал в своём магнитофоне и ремонтировал старые магнитофоны друзьям, В углу всегда стояли, как правило, разобранные стационарные старые катушечные ламповые ещё модели типа Днепра (10, 11)*. У него было много бобин с записями модных тогда Битлз, Kinks, Monkees, Rolling Stones и других. В то время ни у нас, ни у наших общих знакомых на Печерске, отечественная музыка совершенно не пользовалась популярностью. Мало того, слушать её считалось признаком дурного тона. Вся, как сейчас говорят, продвинутая молодежь увлекалась только западными группами и Битлз в особенности. Ведь конец 60-х был их расцвет перед распадом. Именно тогда были выпущены лучшие альбомы группы: Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band (1967г.), The Beatles (1968), Abbey Road (1968), Let It Be (1970).
Любил он ещё и развлекаться несколько необычными забавами. Как-то придумал положить в палисаднике за окном в траве череп, в который предварительно вставил лампочку и динамик, подключённый к звуковому генератору. Провода подвёл через окно.
С наступлением на улице темноты и при появлении невдалеке одинокого прохожего, Серёжа выключал в комнате свет, а когда пешеход подходил близко к окну, включал тумблер. Внутри черепа загоралась лампочка и звучал резкий звук генератора. Это отчего-то вызывало у всех присутствующих, кроме конечно прохожего, бурный смех. Я правда от такой забавы радости и веселья не испытывал совсем, но, как говориться, «гость хозяину не указчик».
Как-то на каникулах, мы с Витей Улиско зашли к Кевалю в гости. Денег у нас не было, а Серёжа вдруг достал откуда- то из стола облигацию трехпроцентного займа номиналом 10 рублей, подаренную ему видимо кем-то из родственников и предложил сходить в Сберкассу, сдать ценную бумагу и получить деньги.
На 10 рублей Серёжа предложил купить в гастрономе 2 бутылки водки. Вино, он считал, пьют только девочки. Витя же всегда демонстрировал свою опытность в этих делах, и поддержал предложение, а я возражать не стал, так как до этого водки ещё не разу не пил.
Тогда на балконе второго этажа двухэтажной пристройки слева от входа в Пассаж с Крещатика располагалось кафе-мороженное, туда мы и направились в тот раз.
В те времена на то, что пьют за столиками клиенты кафе, продавщицы внимания не обращали. И мы, заказав мороженное,а его подавали в больших металлических чашках, попросили ещё и чистые стаканы.
Народу в зале было немного, столики были расположены возле оконного проёма в один ряд.
За столом напротив нас расположилась молодая семья с маленьким, лет пяти сыном.
- Мама, смотри, дяди воду пьют с мороженным, - показал он родителям на наши стаканы с водкой. Взрослые промолчали, это у них удивления не вызвало.
40-градусную я тогда пил вообще впервые, но отказаться и не поддержать друзей, которые, судя по всему, делали это не в первый раз, не решился. В юношеском возрасте мы дорожили мнением товарищей и друзей о себе. Каждый старался показать себя более опытным и искушенным, особенно в таких мужских делах, как употребление спиртного. Ребята, наверное сами до этого не часто пили водку, так как налили всем сразу полные стаканы. Закусывали только мороженным, не удивительно что буквально сразу же изображения друзей у меня в глазах впервые стали двоиться. Это сильно удивило: до этого такого со мной не случалось и я только где-то в юмористических киножурналах видел, что у пьяниц от выпитого двоится в глазах. После этого мне стало совсем плохо и Сережа, видимо более опытный в таких делах, отвел меня в туалет. Не помню уж как мне удалось тогда добраться домой без происшествий, видимо после кафе мы всё же ещё некоторое время гуляли по парку, иначе. в таком виде меня вряд ли бы пустили в метро.
Хоть я и мои друзья-кадеты были с Серёжей ровесниками, в суворовском училище мы учились по программе 11 классов, когда в Союзе все школы уже перешли на 10-летку. Мы были в выпускном классе, а Кеваль уже поступил по стопам отца в медицинский институт. По его словам, учиться там было очень тяжело: преподаватели требовали ежедневно с первого дня учить наизусть названия каждой человеческой косточки и органа на латинском. Сережа же и в школе не отличался усидчивостью и прилежанием. И тут ему пришлось совсем несладко.
Он говорил, что завидовал нам: когда станем офицерами, будем получать высокие зарплаты. Об условиях нашей будущей службы и о том, что многим предстояло послужить в отдаленных гарнизонах, часто их меняя, он конечно не имел ни малейшего понятия.
После окончания СВУ все мы поступили в разные высшие военные училища, а на первых курсах в увольнение нас пускали очень редко. Так что наша дружба с Сережей после нашего выпуска из СВУ закончилась. Как сложилась его судьба мне неизвестно.
Не отличались примерным поведением и другие известные мне учащиеся киевских средних школ. Как-то мы с Виктором Улиско и Сашей Куриленко зашли в гости к Сашиным бывшим одноклассникам. Вечеринка была в самом разгаре. Дело было в старинном доме на углу Крещатика, в огромной квартире с высоченными потолками, в них тогда, естественно жили далеко не простые работяги с семьями. Ребята видимо решили подшутить надо мной. Налили, как опоздавшему в рюмку водки, а запить дали стакан, куда один из них под улыбки товарищей налил из стоящей на столе литровой банки якобы рассола. Ничего не подозревая, я сделал полный глоток … и чуть не обжег себе глотку. В банке на самом деле был лишь слегка разбавленный спирт.
В самом начале лета 69 года, закончив 10 классов*, наши теперь уже выпускные роты, как обычно поехали в последний раз в летний лагерь.*
До выпуска из училища нам оставался всего один, последний, седьмой год. Почти всем из нас было по 17 лет и наши ровесники, закончив школы, уже поступали в институты и шли работать. Разумеется, поэтому мы считали себя вполне взрослыми и имеющими полное моральное право на употребление спиртных напитков и курение, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Не знаю, как в других взводах, но в нашем не любили водку, всегда предпочитая вино. Но, к сожалению, в полевых условиях, то есть в летнем лагере, когда до ближайшего населённого пункта, а, следовательно, и до ближайшего магазина было несколько километров, приходилось довольствоваться не тем, что хочется, а тем, что есть.
В лагере купить спиртное мы никогда и не пытались. Наверное это можно было бы сделать в ближайших селах Трушки и Пилипча, где наверняка были свои продмаги, но туда нужно было далеко и неудобно добираться, у нас могло бы и не хватить для этого свободного времени.
От более опытных старших кадет мы знали, что у местных жителей можно было всегда разжиться самогоном по довольно низкой цене или в обмен на мыло, одёжные щетки или любые другие предметы хозяйственного назначения.
И вот в день открытия лагеря наша неразлучная троица: я, Витя, Серёжа и Саша Куриленко отправились в свободное время после обеда за территорию лагеря. Был яркий солнечный день, было жарко и мы решили немного позагорать на солнышке. Нашли большую поляну, покрытую густой травой и улеглись на расстеленные, снятые с себя гимнастерки и брюки.
Ходили мы тогда уже в летнем бывшем в употреблении солдатском ХБ обмундировании старого образца: гимнастёрки со стоячим воротником, бриджи и сапоги. Каждый носил на ремне солдатскую флягу.
Недолго успели позагорать, как на лесной просеке показался местный житель на велосипеде. Увидев нас, он, подъехав поближе, притормозил.
- А, шо, хлопци, не хочете самогонки? Дёшево виддам.
- Дёшево, это сколько?
- Та всього рубль за флягу.
Ёмкость армейской фляги была около 800 грамм. Так что тара у нас была, фляги мы постоянно носили на поясных ремнях с собой. Да и цена была подходящая,
- А у вас есть что-нибудь закусить?
¬- Ось тильки суниця*
Ну что же, день открытия лагеря не мешало бы отметить. Посовещавшись, взяли у селянина флягу самогона и землянику, которой он щедро насыпал половину вывернутой наизнанку пилотки.
Пить самогон из горлышка было конечно совсем уж неудобно, поэтому воспользовались крышечкой от фляги. В неё, как потом удалось узнать, помешалось 9 грамм.
Конечно же до этого никто из нас сельский самогон не пил. Он был немного крепче водки - градусов 45. На каждого пришлось по 200 грамм напитка и, учитывая нашу неопытность, мы быстро сильно охмелели. Но, тем не менее нормально держались на ногах, добрались до расположения роты и твердо отстояли на торжественной заре*.
Кто-то из ребят нашего взвода, в тот вечер дежурный, или дневальный по роте, вместе с её командиром, подполковником В.П Салата, обходившим расположение роты после отбоя, заглянул к нам в палатку вслед за ним. В ней стоял стойкий запах сивухи, но Владимир Павлович сделал вид, что ничего не заметил.
_______________________________
*- закончили 10 классов- до 1970 года обучение в суворовских военных училищах в СССР было по программе 11 классов.
*- «в летний лагерь». - см. главу «Кадетские лагеря» - http://www.proza.ru/2017/09/03/2093)
* - «Чёртов мост» - официальное название Парковый мост (другие названия — Мост влюблённых) — пешеходный мост в Киеве, построенный по проекту Е. Патона и открытый 22 ноября 1910 года. Один из первых разборных металлических мостов Украины. Памятник архитектуры. Пересекает Петровскую аллею и соединяет Городской сад и Крещатый парк.
*- «Печерск» - район в Киеве. В настоящее время исторический и деловой центр столицы. Наравне с памятниками архитектуры, музеями и парками здесь сосредоточено большое количество офисных зданий, бизнес-центров, посольств и дорогих бутиков.
*- "суниця" - укр. земляника
*-"Торжественная заря" - воинский ритуал Вооруженных Сил СССР и сопровождающая его музыка.В войсках, учебных подразделениях и лагерях заря исполнялась ежедневно после окончания вечерней поверки. Проводилась при расположении войск в лагере в дни государственных праздников, праздников видов Вооруженных Сил, родов войск, годовых праздников частей (соединений) и при посещении лагерного сбора лицами, перечень которых был определён Уставом внутренней службы Вооруженных Сил СССР. Для этого весь личный состав лагерного сбора выстраивался на месте, указанном его начальником. Пускались последовательно 3 сигнальные ракеты и производился залп холостыми выстрелами,оркестр играл "Зарю", а затем исполнял Гимн Советского Союза, после чего войска проходили торжественным маршем под оркестр.