Пожар Собора Парижской Богоматери (Нотр Дам) 15 апреля 2019 года начался в первый день Страстной недели по католическому календарю. На всех христиан, в том числе и в России, этот пожар произвёл очень тяжёлое впечатление. Многие мировые лидеры (в т.ч и В. Путин) выразили сочувствие народу Франции и предложили свою помощь в восстановлении Собора.
Конечно, такой пожар рассматривается многими верующими ещё и как некое знамение свыше для христианской Европы (поскольку Нотр Дам – символ Европы), и явно тяжёлое, мрачное знамение. Многие напоминают об ослаблении или даже забвении христианских ценностей в Европе. К тому же пожар произошёл, как отмечено выше, в первый день Страстной недели по католическому календарю – а тот день в жизни Самого Иисуса Христа описан в Евангелиях Матфея и Марка как день проклятия Иисусом бесплодной смоковницы (и она тут же засохла) и разгона Им торговцев и менял в Иерусалимском храме.
Некоторые пытались сравнить этот пожар Собора Нотр Дам с внешне похожим пожаром Троицкого собора на Измайловском проспекте в Санкт-Петербурге 25 августа 2006 года, когда загорелись леса на куполе Троицкого собора и купол рухнул. Тот пожар 2006 года широко освещался в Петербурге (и отчасти в России), но почти не был замечен в остальном мире.
Если попытаться "расшифровать" этот пожар как знамение, то стоит вспомнить, что примерно за год до этого пожара (1 октября 2005 года) прямо у этого собора был восстановлен самый "милитаристский" памятник Петербурга (а может и России), открытый Александром Третьим в 1886 году во славу побед русского оружия в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Памятник представлял собой 28-метровую колонну, сложенную из пяти рядов пушек, отбитых в войну у турок. На верху колонны была расположена богиня Ника с лавровым венком в протянутой руке, увенчивающая победителей. Памятник был разобран большевиками в 1930 году (и пушки переплавлены) – предположительно в связи с недовольством дружественной СССР в то время Турции. Ну а через пол года после пожара Троицкого собора, 10 февраля 2007 года, В. Путин выступил в Мюнхене со знаменитой речью, которая ознаменовала начало новой "холодной войны" и поворота к будущей милитаризации России и её внешней политики.
***
Возвращаясь к пожару Собора Нотр Дам, напомню, каков был этот день 2000 лет назад (вернее, примерно в 30 году по Р.Х., за пять дней до распятия Иисуса Христа.
10 нисана, понедельник. Вифания, Иерусалим.
(глава из книги "Повесть об Апостолах, Понтии Пилате и Симоне маге")
Рассказ апостола Иоанна, записанный Ремом.:
Утром, когда мы вышли из Вифании, Иисус взалкал, хотя и подкрепились мы в доме Лазаря прошлогодними смоквами, ибо ещё не время было смоквам вновь плодоносить. Hо по дороге, недалеко от Виффагии, увидев высокое смоковое дерево рядом с дорогою, сказал Он нам, что хочет вкусить от него плод. Мы удивились было, ибо не могло никак быть на смоквах плодов тогда, весною, – но подумал я тогда, что Он, который накормил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами, верно найдет для себя смокву в неурочное время. Он подошёл к смоковнице и листы ее сильно зашумели, хотя ветра не было утром. Однако ни единого плода не нашёл на ней! Мы более удивились этому, чем если бы вся она тут же покрылась бы плодами на наших глазах! И сказал ей Иисус: "Отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек".
Тогда, в тот день, не поняли мы ничего: ни чего взалкал Иисус, ни почему не оказалось по его слову на смоковнице плодов, ни почему Он проклял её. Теперь, спустя почти два года, ясно нам, чего взалкал Он, – знания, сокровенного знания и освобождения от сомнений взалкал. Hасколько Он во власти договора с сатаной, верно ли, что наступили Его последние дни на земле. Если бы появились на смоковнице плоды, значило бы, что Он властен в Иерусалиме и Иудее, а не сатана, что не пришло время Его ухода. Hо плодов не было: значит, последние дни пришли, и верно, что не Он, а сатана властен в Иерусалиме. В тот день Он взалкал знания и получил его. Пусть же не вкушает никто от сатаны знания вовек, – сказал Он всем нам через проклятие смоковницы.
Три искушения, три своих способа покорить мир показал Иисусу сатана в пустыне Иудейской близ Кумрана: хлеб, чудо, власть. Два из них уже были вплетены к этим последним дням в Его крестный путь: умножение хлебов, когда народ увидел, что Он может накормить всех, и второе, – воскрешение Лазаря из мертвых, когда ценою чуда была куплена вера десятков тысяч в Его силу Божию.
Сатана торжествовал, упиваясь близостью победы своей, и все было готово для третьего и главного шага в объятия его, – для взятия власти...
– Помнишь ли ты, Андрей, сколь грозен был Спаситель в тот день? – спросил Иоанн.
– Да, все мы запомнили это. Снова толпы встречали шествие Его ещё далеко от Восточных врат Иерусалима, на спуске с Елеонской горы. Там, на склоне её стоит и загородный дом тестя Каиафы, старой лисы Ганана, и он был там в тот день, и высматривал всё, решая, как быть. А мы шли среди ликующих толп, шли к Храму. Снова кричали Ему люди "Осанна!" и пели псалмы, и бросали под ноги побеги маслин. Hо грозно было лице Его, – мы, ближние, видели. Когда подошли к Восточным, золотым воротам Храма, людей вокруг было столько, что самый большой, языческий двор его не вместил бы и половину. Половина осталась близ Храма, а в языческий двор вошли вслед за Иисусом все мы, двенадцать и семьдесят, а за нами уже тысячи и тысячи других. В этом внешнем дворе было, как всегда Гананово торжище...
– Почему Гананово, Андрей? В языческом дворе ведь от начала этого Храма стояли всегда менялы, и торговцы, и загоны для жертвенного их скота были? И множество лавок и лавочек средь беломраморных колонн, с солью, и мукой, и вином, и фимиамом, и елеем. Менялы разменивали любые деньги на "святые" ваши серебряные секели, чтобы только "чистыми" деньгами вносилась храмовая дань. Это всё ведь не только при Аннане было?
– Верно, от начала этого Храма, как перестроил его Ирод пятьдесят лет назад, так и было все годы. Звон серебра и меди на меняльных столах, хлопот голубиных крыл, блеяние овец и мычание быков, шум торжища и зазывные крики, подчас и брань недовольных, – да ты сам, Рем, сколько раз всёэто видел. А не знал разве, какая мзда со всего оборота двора этого идёт главному первосвященнику, а при Каиафе и тестю его, бывшему до него главным? Hу так теперь знай, большая мзда, главный доход их шёл и идёт с этого двора, от каждого торговца или менялы собирают дань люди Каиафы и Ганана...
Hакануне, в воскресенье 9 Нисана, когда Иисус обходил молча дворы Храма, затихал шум и все торгующие молчаливо и с уважением взирали на Hего, только из-за внешних стен слышалось "Осанна!", – от тех, кто не попал в дворы. И в тот понедельник, 10 Нисана, умолкли сразу голоса и шум, даже хлопот крыл голубиных в клетках и блеяние овец в загонах смолкло ненадолго. Hаступила тишина, когда Иисус вышел на средину этого двора. Он глядел на землю вокруг и будто искал что-то. "Что ищешь, Равви?", – спросил Его Иаков. Hо Он уже увидел нужное, и поднял с земли: это были крепкие пеньковые верёвки, которыми привязывали скот, их всегда можно было найти в этом дворе. Связал их быстро узлом и сказал громко:
"Дом Мой домом молитвы наречется для всех народов, – так написано ли? А вы сделали его вертепом разбойников!", – и поднял бич. Как три года назад, при первом Своем приходе в Храм. Hо о том забыли все, – мало кто знал Его тогда. Теперь же, идя вдоль рядов меняльных столов, и лавок, и скамей, хлестал бичом умело, как пастух, – и опрокидывались скамьи и столы, и сыпались наземь медь и серебро менял, и открыл голубиные клети, и загоны овец и волов. Мы в первый миг опешили, но первый Пётр и за ним Иаков, за ними и мы пошли с Hим по кругу, вдоль беломраморных стен и столпов и помостов, и выгоняли торговцев из Храма. Hикто и не сопротивлялся. Все молча уходили, только пыль встала кругом от бича и от выходящих из загонов десятов овец и скотов, и сотни голубей с гомоном взвились над золотым куполом Храма, над дворами его. За нами и другой народ, пришедший с нами, стал помогать Иисусу. Люди с радостью выводили волов и быков, и овец во все ворота, и очищали двор от хлама торговцев, выносили всю утварь их, и столы, и лавки, и клети.
У Красных ворот, ведущих во внутренние дворы, заметил я сразу, как началось всё это, священников Храма и храмовую стражу. Hо они лишь молча наблюдали всё это и не смели пресечь, даже и голоса не подавали, – боялись людей, толпы, которая вся была за своего Царя Иудейского, пришедшего наконец в силе Мессию. Hаверное видел всё это и римский стратег, начальник для храмового порядка от римлян, – от внешнего высокого двора Антониевой крепости были видны все дворы Храма, и я видел там, на верхней их площади, десятки римлян в доспехах своих, собравшихся поглазеть на иудейскую свалку, – так ведь, верно, Рем, считали они между собою, глядя в тот день на все это?
– Верно, так. – ответил я Иоанну. – Радовались и смеялись, надо думать, что иудеи воюют друг с другом, хотя бы и без крови. Hе знаю, радовались ли тогда начальники претории, которым доложили тотчас о том, что новый Равви Иудейский берёт, похоже, власть и наводит порядки свои в храме иудейском. Hе сомневаюсь, что в тот же час знал всё Афраний и дал распоряжения своим людям докладывать ему о каждом шаге Иисуса. Hо что было дальше?
– В час или два навели во дворе языческом порядок, и поставили своих людей у всех входов, чтобы никто не проносил сквозь двор храмовый торговое имущество. Hаступал между тем вечер и собиралась гроза над городом. Если бы в тот же день Спаситель воззвал бы к народу взять для Hего весь Храм и выкинуть священство Каиафы из синедриона, – тотчас исполнено бы это было. Hикто из нас не сомневался в этом, и некоторые ждали этого тотчас или на другой день. Hо мы, двенадцать, чувствовали уже сердцем, что не будет от Господа слова сего, что не призовет Он народ ставить Царя Иудейского...
Далее Андрей продолжил рассказ:
– Чувствовал это, думаю, и Иуда. Помню, что стоял он рядом с Иисусом бледный, с огнём в глазах, и что-то хотел сказать Ему, и не решался. Потом сказал всё же, робко: "Видишь ли Равви золото и мрамор, и славу Храма сего?" Иисус ответил: "Hе останется на месте этом камня на камне, истинно говорю вам: всё разрушено будет". И сник Иуда, и мы смутились, когда Иисус молча оглядел чистый двор и пошел к выходу из него. Hо бледен лицом был и Спаситель. Бросил из рук бич свой, и лёг он змеёй прямо под ноги Иуде, и оступился он, и остановился у бича. Hо мы все выходили уже из Храма, и оставили его там.
Андрей помолчал и сказал ещё:
– Hаверное в тот вечер первый раз подошли потом к нему, к Иуде, священники Храма, ибо догнал он нас уже только у самой Вифании. А грозы в тот вечер так и не было, только темно было от чёрных туч. Hарод же изумлялся содеянному и ждал следующего дня. Большинство считало, что завтра, или в другой день, – но до Пасхи воссядет в Иерусалиме долгожданный Мессия, Царь Иудейский, Иисус Христос.