Поздними вечерами, когда многолюдные площади пустеют, закрываются дворцы, соборы и храмы, гаснет свет в музеях, и последние посетители покидают их залы, изваяния из меди, мрамора и бронзы вступают в разговор друг с другом. Они общаются без слов, на языке телепатии, давно забытом человечеством с момента его сотворения. Скульптуры, хоть и неживые предметы, все же обладают своим сознанием и частицей души, заложенной в них авторами. Их же создавали для украшения площадей и храмов, а также для прославления героев. Им очень хотелось узнать, как ими восхищаются люди. Достаточно ли они красивы и грациозны на самом деле.
Естественно тон всегда задает Венера Милосская:
- Я, только одна являюсь воплощением любви и обаяния. Красоту мою воспевали поэты и художники во все времена.
-Если ты считаешь себя неотразимой, то почему прячешь нижнюю часть своего тела в драпировках, и действительно ли были столь хороши твои утерянные руки? Мы ведь не стесняемся показать полностью свои обнаженные тела. Они совершенны, как видишь,- парировали две Афродиты – Книтская и Мидицейская. И разве не в наших глазах сияет вдохновение?
-Угомонитесь!- Вмешалась Афина Паллада - Только я являюсь подобием олимпийской богини, воплощением мудрости и красоты. Живые боги Олимпа служили образцом моего тела.
-Люди любуются не тобой, а многочисленными складками твоей туники. И ты более напоминаешь ионическую колонну, чем женщину.- Не сдавалась Венера - Да, и этот боевой шлем и копье совершенно тебя не красят.
- Неужели вы думаете, что скульпторы, ваявшие вас, видели живых олимпийских богов?- послышался бас Геракла. – Я ведь сын бога Зевса и царицы Алкмены. И только мое тело божественно.
-А разве не мы являемся воплощением красоты и изящества? - заявили полулежащие по краям фонтанов аллегорические женские фигуры, символизирующие плодородие земли.
- Постыдились бы такое говорить, - захихикали дружно кариатиды - вы же воплощение пошлости и похотливости. И похожи вы на простолюдинок, а ваш скульптор ваял вас по образу простых крестьянок. Да на вас живого места нет. По вашим сытым телам ползают туристы. Вы хоть отлиты из благородной бронзы с зеленоватой патиной, но ваши груди сверкают, отполированные руками любопытных людей до блеска.
- Да и ваши прекрасные торсы не оставили бы в покое, если бы смогли до вас дотянуться.- Парировали аллегории.
- Я что, по-вашему, тоже воплощение похоти?- возмутился вздыбленный конь, несущий на себе Петра Первого. Да, некоторые места на моем крупе действительно сияют в лучах солнца, но вовсе по другой причине. Дотрагиваясь до них, приобретают мужскую силу.
-Да, что вы знаете о мужской силе? – Снова вмешался в разговор Геракл - Я являюсь ее проявлением. Моя родословная прослеживается на протяжении тысячелетий, и мои гены носил Александр Македонский и Марк Люциний Красс. Быть похожим на меня стремятся многие мужчины. Они придумали новый вид спорта, хотя я учредил Олимпийские игры в Греции, девизом которых было – быстрее, выше, сильнее. Теперь их желание – быть красивей и только. Они называют себя культуристами и развивают мускулатуру, пытаясь быть похожими на богов. С кем они сравнивают свои тела? Ну, конечно же, со мной. Они соревнуются, демонстрируя мускулистые тела с неестественно узкой талией, тонкими запястьями и лодыжками. Смертным не дотянуться до великолепия богов.
И тут в спор вмешались Атланты, держащие своды портика нового Эрмитажа.
-Мы установлены во весь рост, и наши туловища не прикрыты декоративными вензелями, как у других. Видели вы, когда ни - будь столь прекрасные мужские ноги, которыми обладаем мы? Здесь, под сводами портика, люди назначают деловые встречи и любовные свидания. И, что вы думаете, ожидающие смотрят на часы?- Они любуются нашими стопами, подобным которым не встретите нигде.
-Чем я, по-вашему, не совершенен? - Произнес Ахилл, опирающийся на длинное греческое копье. Во мне ощущаются воинская доблесть, сила и красота.
- Тобой нельзя восхищаться, ибо ты любуешься сам собой.- Заявили Сатиры и Вакхи - Ты самый настоящий позер. Даже там, где ты изображаешь взмах копьем, в твоих глазах нет решительности и ненависти к врагу.
- Это выражено в моем взгляде. - Произнес мраморный Давид с площади Флоренции. -Сколько ненависти и гнева я вложил в камень, выпущенный из пращи, чтобы поразить этого безбожника Голиафа, поносящего бранью воинов моего народа.
- Ты мальчишка, простой пастух, и пропорции твоего тела щенячьи.- Не унимался Ахилл - Подумаешь, велик подвиг - один раз угодить в лоб своему врагу, если твой Бог направил камень по нужной траектории. Копья, пущенные мной, без промаха косили ряды неприятеля, а мой меч и щит приводили в замешательство защитников Трои.
-А разве ты, великий Ахилл, служил людям? Вся твоя жизнь была направлена на то, чтобы оставить после себя легенды. Ты самовлюбленный, как Нарцисс – заявил Парис.
- Оставьте меня в покое, - услышали голос Нарцисса - мне совершенно нет никакого дела до людей, проходящих мимо. Я любуюсь своим отражением в воде и знаю - краше меня нет никого в мире. А разве не страдают нарциссизмом многие политики, любуясь на телеэкранах своими пафосными выступлениями в парламентах?
- А я, хоть изображаю спящего,- раздался девичий голосок Гермафродита из Лувра - но чувствую своей мраморной кожей, как все восхищаются пластикой моего тела. Обойдя меня, все с изумлением замечают, что я двуполый, и стыдливо отворачиваются. Но, вы не заметили, что за последние 50 лет количество двуполых стало неуклонно расти. Разве это не влияние моей харизмы?
- Скульптор, ваявший мою статую - раздался громогласный голос кондотьера Гаттамелаты из Падуи – слишком увлекся конем подо мной, и из за его огромного крупа многие не замечают, как властно и горделиво сижу я в седле. А мою голову рисуют в академиях.
От такого дерзкого заявления зароптали все конные статуи. Больше всех это возмутило Марка Аврелия из Рима.
- Как может этот наемник, сын пекаря рассказывать, что он умело, держится в седле. В наше время мы еще не пользовались седлом, но как гарцевал я по улицам Рима и заворожённые граждане бросали лепестки роз под ноги моего коня.
- Я провел в походах многие годы и разве не моя статуя изумляет всех - вступил в спор Фридрих Великий король Пруссии.
-Да, мы наслышаны о твоих ратных подвигах. - Отвечал Марк Аврелий – Конь под тобой хорош и поза патетическая, но назвать тебя красавцем в этой странной треугольной шляпе можно с большой натяжкой. На твоем постаменте такое количество всякой челяди, что люди едва могут перевести взгляд на тебя.
Парис долго пререкался с Аполлоном Бельведерским:
-Я нахожу твое тело слишком женоподобным и что за прическу соорудили на твоей голове. Мы с трудом отличаем тебя от женщины.
-Мою фигуру считают боготворенной. Я велик, как Гелиос, излучающий свет. Слышал ли когда ни - будь мою игру на лире?
-Камень безмолвен и не передает звуки музыки, - отвечал Парис – но звон моего меча слышат многие, видя мою скульптуру, сжимающую его в руке.
-Ты, безусловно, хорош изображая воина, но зачем ваятель вложил в твою левую руку отрубленную голову Горгоны Медузы, которая даже мертвая наводит ужас на всех?
Вдруг начала говорить голова римского императора Каракаллы:
-А вы знаете, уважаемые коллеги, что только на моем лбу обнаружен мускул, который назвали: « мускул гордецов» Сколько лет мою прекрасную курчавую голову рисуют в академиях художеств, пытаясь выразить волю и мужество моего лица.
- Великий Геракл, - заметил Давид – ты, конечно, очень эффектно порвал пасть Немейскому льву, но, признайся, по своей воле ты совершал подвиги? Ты служил царям и был лишь марионеткой в руках богов.
Начинал брезжить рассвет и изваяния замолкали, приступив к своим ежедневным обязанностям.
И лишь одна статуя не принимала участия в этих диспутах. Она была высечена из розового мрамора и изобразила девушку с амфорой в руках. Неизвестный скульптор, ваявший ее, не имел никакого понятия, как выглядят олимпийские боги. Он был страстно влюблен в хрупкую девушку, часами позирующую ему. И она отвечала ему взаимностью. Прошло две тысячи лет. Время пощадило эту статую. Она слышала топот римских когорт, крики варваров, пулеметные очереди и разрывы снарядов. Эта скульптура и сейчас стоит в одном из старых парков. Она хороша в любое время года, особенно весной, когда большой куст ракиты покрывается белыми мотыльками цветов, и блики журчащего ручейка скользят по ее лицу. Она не ждет любви, а сама источает ее в смущенной улыбке на устах, которые и произносят это слово.
Берлин. 2019