Пролог.
Весенняя распутица гнала ледяные крики зимы в подворотни и унылые дворы. Завтраки за 75 рублей Круассан и кофе – 99 рублей. Огромная шапка на девушке. она несет большие пакеты в руках и пытается шагать как по подиуму в своих белых кроссовках на платформе. Шапка уравновешивает ее, или пакеты держат и не дают взлететь в небо.
Небо, небо как тебя разглядеть? Тебя заволокли провода и крыши и только счастливцы в этом городе могут наблюдать рассветы и закаты. Солнце в луже. Лед никогда не убирают. Зачем? Мы сжились с этим снегом и льдом словно это уже наши суставы или кости. Поворот в запущенный двор, автомобильная сутолока, смешные и грязные показатели человеческой иерархии. Пустое, пустое.
Кто ты? Кто ты в этом времени. У меня черный костюм, я прячусь в нем, он сливается со стилем города и меня как будто нет. Ботинки, в которых просто удобно идти, в них можно идти долго и не замечать, что кругом нет дорог. Я улыбаюсь, я всегда улыбаюсь, даже когда не надо улыбаться. Улыбка живет со мной. Мир изменился с тех пор как я надела ее. Взгляды уже не ловлю, нет смысла, они все пусты. Последний осмысленный взгляд я видела у ребенка в сером и очень шумном Нотр-Дам-де-Пари. Мальчик лет 8 встал напротив иконы божьей матери. Икона была не похожей на другие. Дева не скрывала своих чувств. Зная, что ее сын будет страдать в этом мире, она очень строго смотрела на этих суетных, глупых и никчемных людей, ради которых она должна была расстаться с самым дорогим и ценным что у нее было. Может мальчик что-то успел почувствовать. Он стоял в пол оборота, светлые волосы и его прозрачные глаза, были самым ярким пятном в этом безумии туристической метели.
Наушники, я теперь почти всегда в них, это мой проводник в другой мир, там только моя музыка, и они позволяют укрыться от бесконечного шума города, а иногда и от ненужных вопросов. Мы все больше становимся аутистами. Наша музыка у нас внутри.
Пойдем за мной, мой безумный читатель. Ты придуман мною, и все что я хочу сказать себе я буду говорить тебе. Я буду шелестом листвы и шепотом ангелов на твоем пути, или шипением змей, или гулом в трубе печи, ты еще помнишь эти звуки? Ты еще знаешь, что такое человеческое лицо и глаза, которые не ищут экран, а ищут любимый взгляд? Ты еще ценишь запах страниц и тишину в которых скрипят деревянные ступени?
Ключи – надо достать этот кружочек, что пищит и открывает чугунную решетку в мой старый двор. Это живой дом, у него хоть и пластиковые, но глаза. Он смотрит на тебя, как старик, которому заменили живой хрусталик на искусственный. Он смотрит сквозь тебя.
Пойдём. Идти тебе придется по лестнице, тут нет лязгающей машины под названием лифт. Хочешь жить выше других приложи усилия -говорит мне мудрая лестница каждый день. Деревянные перила, грубо замазанные масляной краской, но все равно настоящие и теплые, высоки ступени, сердце уже привыкло к такой кардиотренировки и радуется, когда можно подняться без одышки.
Ты любишь лестницы мой читатель? Не пыхти и не стони. Ты привык к тому что все быстро, моментально, ты злишься на лифт если приходиться ждать его несколько минут, ты готов ехать в его железной сковывающей тюрьме, пряча глаза от других, ты торопишься. А на лестнице ты превращаешься в ребёнка. Раз два три- вот у этой ступени немного облупились края, восемь девять, тут пятно- оно похоже на черную дыру, может туда улетели все старушки что жили тут раньше, они как-то тихо исчезли, десять, одиннадцать… Идем, идем -"хомо гаджетус". Дверь. Выдохни. Видишь фонарик горит. Он такой белый и летящий, он немного волшебный, включается сам собой, а иногда не светит даже когда включён. Он просто живой и чувствует всех, кто проходит мимо него в этот дом.
Входи.
Окна! У кого-то любимый шкаф, у кого-то диван, а у меня окна. Они высокие. Очень. В них помещается моя душа и я могу глядеть на тот кусочек неба что не загорожен крышами. У меня одна из самых живописных крыш в этом городе. А это уже что-то да стоит.
Садись, отдышись я приготовлю тебе кофе по-новосибирски. Ты не знаешь, как это? О это рецепт, который вмещает в себя всю уникальность этого города. Итак, чтобы сварить кофе по-новосибирски надо сделать вид что ты варишь совсем не кофе. Надо напустить на себя очень отстранённый вид, будто тебя и нет здесь, и это чистая правда. Особая глубина этого кофе заключается в том, что ты варишь его ни для кого.Это относительный кофе. Может быть для носорога которого здесь нет,но мы не сможем это утверждать точно. Ты просто соединяешь миллиарды частиц, летящих в пространстве медленно наливая воду в турку. Набирая обязательно с горкой, несколько ложек кофейной пыли и высыпая ее на поверхность тихо качающейся воды. Еще раз убедись, что тут нет никого и ты погружен в состояние отстранённости. Начинай смотреть на воду в которой растворяется выращенная под солнцем энергия. Она черная и манящая. Как кожа мулатки в горячий полдень. Тихо. Внутри турки зреет пустота, она поднимается к поверхности, словно воздушный шар, наполненный манящим ароматом. Слышишь этот шум? Как может шуметь пустота? Как этот город, как высохшая трава, монотонно и не переставая. Но не верь ей, не отводи взгляд, иначе она сбежит от тебя. В парк, в шуршащие прошлогодние листья. Она будет стонать и плакать, о том, что у пустоты нет цели и мотивации. Глупая, глупая пустота. Не понимающая что именно она и является основой всего в этом мире.
Кружевная пена сладкого предчувствия, медитация ожидания любви…
Я забыла о тебе, мой читатель, ты не существуешь, ты просто пятно между прошлым и настоящим, сочетание клавиш Copy and Past, тень на моем диване.
А кофе- относительный, но такой живой и будоражащий. Я знаю, что его запах чувствуют те, кто уже ушел, но всегда рядом. И шаманский ритуал вызывание духа кофе сейчас связывает меня с ними на этом клочке замороженной земли.
Если сесть на подоконник и уставиться в небо, то ты забываешь о месте геолокации. Это суровое новое слово, оно как игла протыкает твою душу бабочку в этом жизненном гербарии.
Повествование-это когда просто плетешь сеть из клише и заманиваешь в эти ячейки читателей. А сама жизнь не требует повествования , ее можно описывать, любоваться ужасаться, наслаждаться, но разложить целое на мелкие пиксели своего восприятия нельзя. Вернее, можно, но зачем. Лучше складывать и складывать картину бисеринка за бисеринкой, цветок за цветком, вздох и выдох, прилив отлив…
Поговорим?