Знаешь… в количестве разных идей,
В мире, где вечность – везде и нигде,
В пьесе, где главная личность – злодей,
Нет ни условности, ни повторений,
Всё так смешалось в порыве смятений,
Всё отразилось в неправильной тени…
Земфира Кратнова
Бэлла много чего слышала от подруг в училище о любви, флирте, назойливых мальчишках, притворстве, розыгрышах и неприличных предложениях. Чаще всего бурные романтические истории только начинались красиво, заканчиваясь несуразно, порой трагически, почти всегда с неприятными последствиями для самих девочек.
Сценарии завоевания чувствительных сердец, словно под копирку написаны. Ритуальные, будто бы неуклюжие, робкие ухаживания, неделя или месяц целомудренных свиданий, когда юноши заглядывают в глаза, неумело держатся за ручку и говорят, говорят, говорят. Всё больше о себе, но не забывают через слово ввернуть чувственный комплимент, что-нибудь про влюблённость, трепетность, волнение, страсть.
Девичьи ушки так устроены: стоит только услышать слово любовь, как где-то внутри начинают булькать и вырываться наружу пузырьки наслаждения, увеличиваться в размере, пока кровь и что-то удивительно приятное в мозгах не начнёт закипать, выплёскиваясь от избыточного возбуждения. Это похоже на кислородное голодание, лёгкое опьянение, на невесомо-обволакивающее головокружительное состояние после обморока.
Мальчишки об этом знают, бессовестно, с ловкостью фокусников манипулируют девичьей впечатлительностью. Гипноз это, галлюцинации или некий перегрев воображения. Неодолимо хочется, чтобы ласкали всеми мыслимыми и вовсе невообразимыми способами. Тело целиком превращается в сверхчувствительное нечто, требуя сладостных прикосновений, волнующих экспериментов с телом, вплоть до полного погружения в запретную зону..
Противиться накатывающим волнам неодолимых желаний, в чём бы они ни выражались, нет сил. Штормовые атаки какое-то время разбиваются о поток сознания, пенятся, напоминая всплесками о непредсказуемых для девушки последствиях, но не слишком долго.
Сладострастные эмоции плещутся всё настойчивее, будоражат неуёмные мысли головокружительным требованием проникнуть немедленно в глубину заманчивых тайн. Вскипая, клокоча, терзая возбуждённую плоть стремлением унять безумное влечение, вырываясь наружу, некое дикое, необузданное, животное содержимое ломает оставшиеся рубежи природной защиты, заставляя отбросить ненужную, мешающую скромность, раскрывая для мужчины последнюю тайну.
Неожиданно и неотвратимо обрушивается девятый вал, поглощая целиком все предрассудки и комплексы, разделяющие мужчину и женщину, вынося на поверхность единственное стремление, немедленную реализацию неодолимой похоти, взрывающей все мыслимые пределы дозволенного. На эту наживку попадаются все без исключения. Так распорядилась матушка природа.
Дальше – как кому повезёт. Случается и любовь.
Когда вечером Бэлла укрылась с головой одеялом в уютной постельке, закрыв глаза, она поняла – действительно бурлят какие-то соблазнительные, манящие чувственные пузырьки. Ещё как бурлят. Ласково будоражат, разогревая воображение, щекочут, вызывая непонятное трепетное волнение, плавно переходящее в мелкую дрожь и предвкушение необъяснимого восторга.
Все эти таинственные ощущения определённо связаны с именем Рома, которое ласкает слух, несмотря на то, что само по себе не обладает ни особенной привлекательностью, ни поэтическими или музыкальными формами. Оно просто звучит назойливо, бесцеремонно, не прерывая восхитительно трепетных мыслей, становится постоянным волнующим фоном.
Так иногда бывает, когда привяжется неизвестно отчего простенькая популярная мелодия и следует за тобой чуть не целый день.
Бэлла сопоставила свои ощущения с рассказами подруг. Сюжетная линия знакомства с Ромой, его сладкими речами и рыцарским поведением полностью совпадала. Значит, к их словам стоит прислушаться, проявить предельную осторожность. Кто знает, что у этого симпатичного мальчишки на уме.
Спала девушка или нет, с уверенностью сказать невозможно. Грезила, мечтала о чём-то удивительно приятном в полудрёме. Ей снилось, что идёт по густому дремучему лесу, как в сказках, слышит, что ласково-медовым голосом Ромы её настойчиво куда-то зовут. Идти страшно, но ноги сами несут в сторону таинственных звуков.
Бэлла в кровь сбила ноги, оцарапала лицо и руки, но любимого всё нет. Видимо он попал в беду, отчаянно нуждается в помощи. Бэлла находит Рому прикованным цепями к огромному дереву. В его кроне гнездо, в котором орёл раздирает молодое человеческое тело на куски, скармливает их прожорливым птенцам.
Девушка понимает, что следующей жертвой будет любимый, к которому она испытывает неслыханно волнительные чувства. Сердце разрывается на части от любви и сострадания, но помочь ему невозможно. Тогда она решается разделить с ним злосчастную судьбу. Бэлла прижимается к Роме всем телом, предварительно сняв одежду, чтобы оказаться в равном с ним трагическом положении, испытывая от прикосновения неистовое возбуждение. Обнимает Ромку, целует, целует, сосредоточившись на эмоциях сопереживания, на ощущении сопричастности, на магии любви. Вдруг чувствует прилив сил, который позволяют с необычайной лёгкостью разорвать массивные цепи, прочные кандалы.
Ромка плачет от счастья, благодарит, отвечая нежностью и ласками, нечаянно прикасается к груди, проводит ладонью по напряжённому животу, приближается на опасное расстояние к главной девичьей тайне, которую во что бы то ни стало нужно сберечь, не позволяя даже ему в неё проникнуть.
В этом миг рассерженный орёл хлопает крыльями, оглашая округу устрашающим клёкотом. Бэлла в ужасе поворачивается к рассерженной птице… и просыпается.
Одна рука отчаянно теребит сосок, другая находится между ног, где горячо, влажно, невыносимо приятно, где судорожными толчками пульсирует, заставляя сладко корчиться кровь. Нет сил, чтобы успокоить сбившееся дыхание, утихомирить лихорадочный пульс.
Девушке невыносимо стыдно за удивительно неприличное поведение. Но отчего так хорошо? И чувствует она себя отдохнувшей, жизнерадостной, свежей. Неведомая сила выталкивает из кровати, заставляет подойти к окну, тайком отодвинуть уголок шторы.
На улице стоит заведённая машина. Ромка нетерпеливо заглядывает в окно. Девушка бежит мыться, моментально одевается, проглатывает бутерброд с холодным чаем, пританцовывая, чувствуя необычной силы оживление, вспоминает с некоторой долей негодования про больную сестру.
Жанна, всхлипывая, пуская пузыри спит, потешно посапывает, забавно морща при этом нос. Наверно, не стоит её будить. Ангина не проходит за один день. Если у Ромки есть свободное время, пусть и сегодня поухаживает за сестрой.
Девушка на лету хватает сумочку, устремляется вниз, к Ромке. Перед тем как открыть дверь подъезда успокаивает дыхание, заставляет уняться разыгравшиеся не на шутку эмоции, усмиряет непокорную, красноречиво ликующую мимику, однако её выдают с головой горящие лучистой радостью глаза.
Ромка, увидев её, принимает застенчиво-робкую позу, на лице его появляется виноватая улыбка. Из-за пазухи юноша достаёт яркую гвоздику, протягивает Бэлле. Кажется, что он так неуверен в себе, но это ужасно импонирует девушке.
Дотронувшись пальцами до Ромкиной руки девочка вздрогнула, лицо её моментально окрасилось в малиновый цвет, оттого, что невольно вспомнился ночной сон.
От юноши не укрылась необычная реакция, которую он принял за негодование, но не мог понять, что сделал не так. Влюблённые встретились взглядами и утонули во взаимном потоке нерастраченной нежности. Бэлла сделала шаг навстречу, положила голову на Ромкину грудь и застыла.
Юноша растерялся, не зная как поступить с оказавшимися вдруг лишними руками, махая ими, словно курица крыльями, потом решился обхватить Бэллу, с блаженным удовольствием вдохнул аромат девичьих волос, поняв, что теперь она точно его девушка, раз настолько откровенно ответила взаимностью.
Невольно бросив взгляд на окна квартиры, Ромка увидел наблюдающую за ними Жанну, лицо которой явно выражало негодование. Но об этом он не решился сказать подруге.
Отношения набирали обороты, унося молодых людей в волшебную страну, где иногда сбываются надежды и грёзы. Рома не торопил с развитием отношений в направлении близости. Бэллу это устраивало, даже радовало в некоторой степени. Очень приятно чувствовать и знать, что любимый совсем не такой, о каких рассказывали девочки. У них всё выходило целомудренно и пристойно, следовательно, основательно и серьёзно. Разве что в мыслях она вела себя всё откровеннее, ночами отправляясь на поиски однажды испытанных незабываемых приключений. Но ведь Рома об этом ничего не знает.
На душе становилось тепло, уютно, радостно от сокровенной и совсем не стыдной интимной тайны.
Бэлла вспомнила, как в детстве они с сестрой прятали друг от друга “секретики” в своей замечательной комнате, где детально знали каждый миллиметр пространства, но даже в ней умудрялись отыскать потайные уголки.
Когда удавалось какое-то время сохранять в тайне сокровенное и не поддаться непреодолимому желанию раскрыть секрет тайника, девушки чувствовали себя волшебниками и магами, которые могут всё.
Сейчас Бэлла чувствовала нечто похожее, с той лишь разницей, что игры стали взрослыми, таили в себе не только наслаждения, но и опасность, неизбежность которой подчиняется её сокровенным желаниям, обитающим в границах личной власти.
Чем ближе она знакомилась с Ромкой, тем больше находила в нём достоинств, практически не наблюдая недостатков. Возможно, это иллюзия, но приятный морок так не хочется беспокоить, чтобы ненароком не разрушить милую романтическую сказку. Ведь Бэлла знает на примере родителей, насколько хрупкими могут быть отношения между мужчиной и женщиной.
Оставаясь девочкой, она чувствовала себя ответственной и взрослой, заботясь о сестре, маме, теперь ещё и о Ромке. О таком замечательном Ромке, что сердце замирает даже от произнесённого про себя имени. А как он сладко целует. Никакой музыки не нужно, когда Бэлла трепещет в его объятиях, сливаясь с ним влажными языками.
Загадочным образом, словно они с Ромкой освоили телепортацию, пролетело время до получения диплома. Бэлла получила работу в хорошем ресторане, завершив учёбный процесс с красным дипломом, чему была несказанно рада.
Жанна с неохотой устроилась в кафе, ворча и негодуя. Впрочем, она и в ресторане не хотела быть поварёшкой. Говорила, что во всех её проблемах виновата сестра, у которой она почему-то пошла на поводу. Лучше бы выучилась хореографии, танцевала бы в каком-нибудь музыкальном коллективе, ездила, как папа по всей стране.
Глупая, несуразная идея – зарабатывать деньги тяжёлым, изнурительным трудом.
Всё чаще сестрёнку одолевали неведомые болезни и махровая лень. Она то и дело впадала в глубокую депрессию, подражая своим поведением маме, той, какой та была до того момента, как начала опускаться на самое дно. Оживлялась Жанна только в присутствии Ромы, стараясь обратить на себя его внимание, для чего демонстративно оголяла соблазнительные части тела, старательно флиртовала, глупо и навязчиво пытаясь соблазнить намёками и ужимками.
Словно ненароком, вдруг с неё в самый неподходящий момент падало полотенце, в которое завернулась после ванной, безо всякого стеснения просила застегнуть бюстгалтер или молнию, неспеша поправляла подвязки на чулках, задрав чуть не до самой шеи подол платья.
Ромку это здорово раздражало. Бэлла молчала, старательно делая вид, что ничего не замечает. Она вела себя как глава семьи, пытаясь контролировать как отношения, так и быт, делая так, чтобы всем жилось уютно и сытно.
Работая через день по двенадцать часов, девушка прибиралась и готовила у себя и у мамы, напрягая силы, недосыпая, расточительно и щедро тратила свои деньги, приносила продукты для всех. Зато Жанна жила в своё удовольствие, не заморачиваясь на домашние хлопоты и необходимость тратить деньги на семью.
Сестра и мама моментально приняли эти правила, даже умудрялись обижаться, если Бэлла не успевала прибраться, приготовить или постирать. Выздоровевшая, помолодевшая Изольда Игоревна невестилась. Свободное время она проводила с заведующим производством из её ателье, женатым мужчиной почти на десять лет старше, что нисколько женщину не смущало. Она соскучилась по мужской ласке, считала, что заслужила быть любимой. А если его жене не нравится – пусть займётся собой или подвинется.
Рома, как мог, помогал невесте. О том, что они будут семьёй, решили давно, ожидая совершеннолетия Бэллы. Юноша даже намёком ни разу не нарушил границы целомудрия девушки.
Единственный вопрос, вызывающий его протест и раздражающий невесту касался Жанны. Сестра не хотела работать не только в кафе, но и дома, постоянно брала больничный лист, таскалась хвостиком за влюблённой парочкой, где только возможно, не давая побыть наедине.
Молодые люди ей интересовались, пытались знакомиться. Ни один не выдерживал общения больше двух дней. Виной тому – несносный характер, желание доминировать, учить, управлять, постоянно указывать с ядовитой усмешкой на обилие недостатков, которые легко находила даже там, где их не было.
Всех молодых людей, готовых за ней ухаживать, Жанна обсуждала, не жалея сарказма, после каждой следующей любовной неудачи впадая в жестокую депрессию. Она искренне не могла понять, почему юноши такие капризные.
Когда до свадьбы оставались считанные дни, Рома решился поговорить с невестой о том, что нужно снять квартиру или комнату, позволив сестре жить самостоятельно.
Этот разговор родил бурю в стакане, чуть не разрушив будущую семью. Никакие аргументы и доводы Бэлла не слышала. Они сёстры и должны жить вместе.
– Как же я? Неужели не видишь, что Жанна ко мне неравнодушна, что рано или поздно её ревнивый, завистливый характер нас поссорит? Рано или поздно она что-нибудь придумает, чтобы уничтожить наш брак. Ей нужен совсем не я. Сестра боится потерять в твоём лице источник дохода и домашнюю работницу. Ты для неё даже трусы стираешь.
– Что с того? Мне не трудно. Ты же в выходные дни с удовольствием для нас готовишь и прибираешься, не считаешь свои усилия рабским трудом. Почему же я должна испытывать от этого неудобства? Жанна будет жить с нами столько, сколько посчитает нужным, это не обсуждается. Иначе…
– Что иначе? Договаривай. Ты готова ради неё пожертвовать нашими отношениями?
– Не знаю. Пока не думала. Ты мой жених, а она сестра, кровная родня. Не понимаю, почему мы не можем жить вместе?
– Потому, что это авантюра. Жанна – пороховая бочка, готовая в любой момент разнести нас с тобой и наши отношения в клочья. Не знаю, как тебе ещё объяснять.
– Никак. Поцелуй меня и забудь. Это принципиально. Мне не нравится, что ты плохо думаешь о моей сестре. Вот увидишь, она совсем не такая. Ведь ты меня любишь, значит должен верить.
– Бэллочка, милая, ты не считаешь нужным считаться со мной. Это обидно.
– Ромик, ты же такая лапушка. Жанка, да она же пропадёт без нас.
После свадьбы Рома поселился с сёстрами, добившись лишь одной уступки – врезал в дверь супружеской комнаты замок. Начальный этап семейной жизни и физического сближения прошёл естественным образом, без эксцессов и затруднений.
Казалось бы, ничего не изменилось, кроме того, что молодые стали спать вместе. Бэлла, как и прежде работала на кухне и дома, выматывалась, но, не теряла от этого вкус к жизни и искренне-простодушный энтузиазм. Напротив, добавила в круг интересов живопись и пение под гитару.
Лучше всего у неё получались портреты мужа. Она рисовала Рому на память. Иногда заставляла позировать, вывешивая готовые работы на стену. Рамки для портретов делала мама.
Изольда Игоревна опять заразилась творчеством, разукрасила обе квартиры искусными декоративными поделками. Её глаза светились энтузиазмом.
Виной или причиной тому стал мужчина, её ровесник Эдуард: вдовец, живущий отдельно от двух взрослых детей. Он предложил официально оформить брак, а это совсем другая история, дающая надежду на счастливое будущее.
Жанну незадолго до свадьбы уволили за прогулы, что нисколько её не расстроило и не смутило. Ведь им вполне хватало того, что зарабатывают Бэлла и Рома. Целыми днями она просиживала у телевизора, читала запоем книжки, расхаживая по квартире в прозрачном пеньюаре без нижнего белья. Бэлла дипломатично помалкивала.
Отношения молодожёнов оживила замечательная новость, принесённая из женской консультации: она беременна.
Жанну эта весть не то, чтобы расстроила – сразила наповал. Она затосковала окончательно, то и дело срывалась на крик, выговаривая одному и другому, заставляя их извиняться. Защищаться, оправдываться.
Рома устроился на вечерние курсы механиков по ремонту швейного оборудования. По этому профилю появилась масса возможностей подработать. Маленькие частные производства открывались каждый день. Всем был необходим мастер. Содержать механика в штате им не по карману, а приходящему специалисту за разовые вызовы платили щедро. К тому же он ремонтировал и настраивал швейные машинки Изольды Игоревны.
Была у Ромки мысль освоить с помощью тёщи моделирование, кройку и шитьё, с дальним прицелом на создание собственного бизнеса: ведь недалёк тот день, когда в семье прибавится ещё один человечек. Соблазняла, манила мечта о собственном доме.
Бэлла с каждым днём становилась желаннее, роднее. Её нисколько не портила д беременность. Напротив, появляющаяся у неё прозрачность кожи вызывала удивительно тёплые чувства.
Иногда у Ромки перехватывало дыхание от перспектив и возможностей. Вот только висящая гирями на семейных отношениях Жанна с непомерными амбициями, склочным характером и полным отсутствием желания жить самостоятельно.
Иногда, когда у Бэллы случаются банкеты и свадьбы, ей приходилось задерживаться допоздна, выходить рано утром, чтобы успеть приготовить к назначенному сроку. Ромка в такие дни подрабатывал извозом. Ведь рождение ребёнка потребует серьёзных затрат, готовиться к этому нужно заранее.
Лишь Жанна из всей семьи ни о чём не беспокоилась. Даже не так, именно она больше всех страдала от неустроенности и недостатка любви, но ничего не желала предпринимать, чтобы изменить свою судьбу к лучшему. Какие процессы происходили в её голове – тайна за семью печатями.
Единственная неизменная мечта, болезненная, навязчивая идея-цель день и ночь сверлила её примитивный до безобразия мозг, заставляя хоть о чём-нибудь думать – во что бы то ни стало совратить, опорочить Ромку.
Это была не симпатия, не любовь, скорее ненависть. Эгоизм, маскирующийся под влюблённость. Зависть к удачливой, счастливой сестре, которой нестерпимо хочется досадить, показав тем, что её счастье – не личная заслуга, а её, Жанны, недоработка.
День за днём старшая сестра предпринимала попытки соблазнить мужа родной сестры, вываливая для обзора в расчёте на звериную мужскую похоть сладкие, как ей казалось, ломтики и кусочки обнажённого, успевшего от бездеятельности обрасти морщинистыми складками тела.
Не получая, несмотря на титанические усилия желанный бонус она расстраивалась, всё сильнее удивляясь вслух, как Бэлла может жить с импотентом и эгоистом, которого не волнуют даже спелые женские прелести. Жанна, глядя на Ромку, несмотря на ненависть, потела от неутолённой жажды, истекая сладким тягучим соком. Ночами сестре снилось, как деверь теряет сознание от перевозбуждения, испытанного в изнурительном эротическом поединке, в котором играла главную роль. Жанну преследовали соблазнительные видения в миллионах вариантов. Ромка в этих похотливых спектаклях исполнял роль жиголо, беспрекословно подчиняясь воле владычицы.
Она ещё слишком молода, чтобы выйти в тираж, перестав возбуждать воображение любого и каждого мужчины, заставляя восхищаться плавными изгибами и нежной кожей. Взбудораженные желанием самцы должны быть готовы даже жизнью жертвовать в стремлении обладать таким совершенством.
А этот бесчувственный чурбан лишь равнодушно отворачивает рожу, словно перед ним не чудо природы, не аппетитный лакомый кусочек, который хочется проглотить, не жуя, в глубинных недрах которого сокрыта не тайная пружина наслаждения, а жёсткий, с гнильцой, кусок мяса.
Он ещё не знает, с кем связался, кем равнодушно пренебрёг! Рано или поздно месть найдёт своего адресата. Бэлла должна понять, что есть только один человек на белом свете, которого стоит любить, которому следует поклоняться, потому, что роднее и ближе быть никого не может.
С такими мыслями Жанна ложилась и вставала. Роман это чувствовал. Её колючий взгляд преследовал повсюду, заставляя иногда оборачиваться даже на пустынных улицах.
Бэлла была глуха к мольбам и доводам мужа, продолжая, словно преданная рабыня, прислуживать женщине, готовой до основания разрушить её жизнь. Она беззаветно любила родную сестру, почти полную копию, по ошибке собранную создателем с недоработками и причудливыми изъянами.
В один из дней Ромка почти до утра возил пассажиров, Бэлла к его возвращению ушла на работу. Жанна терпеливо дождалась удачного стечения обстоятельств, когда деверь заснул мёртвым сном (в их комнате были очень плотные шторы), чтобы можно было поспать даже днём, и принялась за реализацию мести, предвкушая немыслимое наслаждение от удачного результата.
В успешности предприятия она почти не сомневалась. Сонный мужчина в состоянии крайнего возбуждения не станет разбираться, в кого именно входит, тем более в полнейшей темноте, чьё лоно орошает семенем.
Рассчитывала она на вполне определённый результат, желая, во что бы то ни стало забеременеть от Ромки, потом по возможности избавиться от ребёнка, которого вынашивает Бэлла и родить.
Что случится в результате, сестру не волновало. Утрясётся как-нибудь. И будет у них с сестрой один муж на двоих. Только любить он будет её, Жанну, потому, что ребёночка принесёт она. А Бэлла пусть деньги зарабатывает, продукты из ресторана таскает – больше она ни на что не годится.
Женщина разделась, долго рассматривала своё аппетитное, как ей виделось, тело в зеркале, потом легла в ароматическую ванну, раздражая при этом наиболее чувствительные эрогенные точки, возбуждаясь, грезя предстоящим наслаждением.
Разомлев в тепле, разнежившись, взвинтив до точки кипения чувственность, она едва не заснула. Выйдя, обсохла, дождалась, когда тело остынет, чтобы не привлекать излишнее внимание мужчины раньше времени. Перекрестилась, хотя не верила ни во что на свете, на цыпочках юркнула в комнату молодожёнов и тихо как мышка подошла к постели, где сладко посапывал Роман.
Сердце Жанны выпрыгивало наружу, не справляясь с волнением. Мужчина безмятежно спал. Девушка беззвучно просочилась под одеяло, успокоилась, выровняла дыхание. Главное не нервничать. Одно резкое движение может всё испортить.
Плавно подвинувшись, Жанна не торопясь принялась прижиматься к Ромке. Спал он раздетым, к ней спиной, что значительно облегчало задачу. Почувствовав жар мужского тела, внутри у неё прокатилась сначала волна дрожи, следом серия сладких мышечных спазмов.
Возложить на торс Романа руку удалось быстро. Настроение от удачи резко подскочило, дав резкий импульс к началу совращения. Жанна с большим удовольствием гладила мужчине бедро, прижималась к упругим ягодицам, невесомо путешествовала ладонью по животу, так и не потревожив его богатырский сон.
Полная темнота дарила уверенность, что мужчина не сумеет понять, с кем спит, даже если почувствует возбуждение. Жанна вошла во вкус. По всему телу пробегали загадочные, весьма чувствительные разряды, будоража незнакомые эмоции, подстёгивающие желание ускорить процесс.
Жанна решительно добралась до интимной причёски, уверенно нырнула ниже, ощутив в руке лакомую мякоть сокровенного стержня, пока безжизненную, вялую. Об этом моменте она страстно мечтала.
Роман пошевелился, что-то буркнул во сне, инстинктивно протянул руку, погладил её напряжённое бедро. Голова Жанны пошла кругом, она сдавила рукой стремительно набухающий корень, поцеловала партнёра в шею, еле слышно издавая сдавленные стоны сладострастия.
Мужская плоть неудержимо наливалась силой. Когда её размер увеличился и приобрёл форму, Ромка дёрнулся, явно очнувшись, тревожно прислушался к непривычным ощущениям, на ощупь или по запаху уловив разницу, затем резко вскочил, сбросил одеяло.
– Жанка, зараза! Вон, вон отсюда! Ты чего зараза удумала? Я же муж твоей родной сестры. Чувствовал, знал, предполагал нечто подобное, Бэллу предупреждал. Вот увидишь, она хорошая! Да-да, просто ангел во плоти. Неужели вокруг недостаточно мужиков? Сколько раз к тебе сватались, неужели ни один по вкусу не пришёлся? Какая же ты дрянь!
Жанна со слезами завернулась в одеяло, словно внезапно почувствовав стыд, убежала к себе. Ромку трясло. Он оделся, поставил на огонь чайник, немного успокоился и позвал девушку поговорить.
– Я успокоиться не могу. До меня не доходит. Вот не врубаюсь и всё. Можно было бы как-то попытаться вникнуть в ситуацию, если бы ты, допустим, влюбилась в меня. Но ведь это совсем не так. Наши с тобой отношения начинаются и заканчиваются твоим родством с Бэллой. Никаких романтических чувств, кроме ненависти, ты не испытываешь. Скажи, что ты задумала? Я же понимаю, что не успокоишься, пока не доведёшь замысел до реализации.
– Ты разрушил мою жизнь, мою семью. Я тебя ненавижу!
– Это как раз понятно. Неприязнь скрыть сложно. Допустим, ты мечтала или надеялась всю жизнь провести вдвоём с сестрой. Не исключаю, что тебя совсем не интересуют мужчины, что наплевать тебе на любовь. Понятно, что не желаешь быть матерью, иметь детей. Это твоя судьба, твоя сумасшедшая придурь. А Бэллу ты спросила, чего хочет она?
– Мы близнецы, должны хотеть одного и того же. Если нельзя совсем без мужчин – пусть у нас будет один муж.
– Как ты себе это представляешь? Ведь ты меня совсем не знаешь, не любишь, и меня не интересуешь как женщина. Мы чужие, мы никогда не сможем быть ближе, чем сейчас. Мы даже не совсем родня, так, седьмая вода на киселе. А я и Бэлла – мы родственники. У нас скоро ребёнок родится – наша общая кровиночка.
– Это твои проблемы. Хочешь – не хочешь, любишь – не любишь. Плевала я на твои хотелки. Не нравится – вали отсюда, мы тебя не держим.
– Мы, это кто? Кто тебе дал право решать за других? Бэлла меня любит, я её.
– Можно подумать меня она не любит. Мужиков пруд пруди, а сестра во всём мире одна.
– Думал, что ты страдаешь от недостатка мужской любви, маешься в одиночестве. Пусть по иной причине, но нормальной, человеческой, понятной. Всё гораздо хуже. Ты придумала для себя фантомную игру, имитацию некой противоестественной семьи, почти игрушечной, сочинила по своему разумению структуру забавы, правила потехи, но забавляться, глумиться решила в над реальными людьми. Всех нас расставила на игральной доске бессловесными, бесчувственными шахматными фигурами, которыми можно распоряжаться как угодно. Ведь это твоё личное развлечение. Зачем с кем-то считаться, если мы для тебя обслуживающий персонал, марионетки, пешки? Я в правильном направлении размышляю над логикой озорной выходки?
– Кто тебя просил лезть в нашу семью, разбивать с таким трудом созданные и выстраданные отношения? Мы с сестрой никому, кроме друг друга никогда не были нужны. Восемнадцать лет прекрасно жили. Без тебя. Ты появился и всё испортил. Всё! Бэлла не обращает на меня внимания, даже спит с тобой, а не со мной. Меня как собачку бездомную милостиво выгнали в отдельную комнату.
– Считаешь неправильным, когда семейная женщина проводит своё время с мужем? Тогда как, по-твоему, мы с ней должны поступать? Нянчить тебя, спать втроём, заниматься сексом по очереди? Как ты себе представляешь подобную жизнь? Что творится в твоей больной голове?
– Со мной всё в порядке, чего нельзя сказать о тебе. Втёрся к сестре в доверие, приручил. Ещё неизвестно с какой целью ты здесь поселился. Потом свою долю будешь требовать.
– Я предлагал Бэлле снять отдельную квартиру. Мне нет смысла оправдываться. Не я приставал к тебе, ты пыталась меня совратить. Попробуй объяснить, как и чего хотела добиться? Предположим, сегодня бы у тебя всё получилось, как задумала. Я не смог понять, что сплю с тобой, или не устоял перед соблазном, по причине чего случилась близость. Кстати, чтобы ты знала: у тебя запах другой, мышцы рыхлые, жирок. Я, как только до бедра дотронулся, сразу почувствовал, что ты не Бэлла. Факт случайного совокупления, по-твоему, должен был стать поводом моментально влюбиться? Для этого нужны совсем другие специи: духовная связь, общие интересы, симпатия, полное доверие, сопереживание. Как ты думаешь, я смог бы тебе довериться?
– Думаю, нормальный мужик не смог бы устоять от соблазна, если женщина сама просит. Размножение – это древнейший инстинкт. Я молодая и красивая. Любовь, доверие – детские сказки. Бэлле знать не обязательно, что мы с тобой упражняемся. А даже если бы и знала, это в первую очередь в её интересах – сохранить дружеские отношения с сестрой.
– Даже так! То есть она должна запрыгать от радости, узнав, что муж теперь один на двоих? А если бы ты забеременела от близости со мной, тогда как? Боже мой, да ты же этого и добивалась! Неужели можно быть настолько циничной по отношению к сестре? Если учесть, что человек – неотъемлемая часть животного мира, следующим шагом могло стать избавление от соперницы, конкурентки, от чужого плода, чтобы получить безраздельную власть над самцом. Жанна – ты намного страшнее и опаснее, чем мне представлялось.
– Тебя когда-нибудь предавали все: отец, мать, родная сестра, с которой со дня рождения было всё одинаковое, всё общее? Ты никогда не поймёшь, каково это. Всё равно сделаю так, что вы не будете жить вместе, даже если для этого мне придётся убить её и себя. Так будет лучше для всех.
– Что я слышу! Ты монстр, если на самом деле так думаешь. Сегодня же приглашу на беседу всю семью. Нужно что-то решать, наконец. Жить вместе с тобой дальше нельзя. Это опасно. Ты считаешь себя копией Бэллы? Нет, ты не копия, ты антипод, полная противоположность. Если копия, то зеркальная, с совершенно иными внутренними качествами. Казалось бы, чего проще, понемногу, как все, устраивать свою судьбу. Свою, личную. Ты же молодая, красивая. Чего тебе не хватает?
– Мне не нужна своя судьба. Верни мою Бэллу.
– Скажи, Жанна, а её ты любишь? Что-то не замечал твоего к ней хорошего отношения. Подай-принеси. Постоянные упрёки, недовольство, придирки.
– Я старшая сестра. Она обязана меня слушаться.
– Ах, вот как! Хочется доминировать, чувствовать себя вожаком стаи. В такую концепцию хорошо вписывается сегодняшнее приключение. Тебя не устраивает просто любовь, только преклонение, послушание, твоя цель – беспредельное господство. Расстанься с этой иллюзией, выбрось её из головы. Так не бывает. Очнись, наконец, начни жить как все. Увидишь, как всё вокруг тебя изменится. Мир не за тебя и не против, он такой, каким его представляешь. Бэлла видит окружающее очаровательным, добрым, полным перспектив и приключений, поэтому у неё получаются любые действия, за что бы ни взялась. А ты видишь вокруг мрачную картину, наполненную неприязнью и злобой. Понятно, в таком мире никому не захочется жить. Измени свои мысли, наполни их любовью и всё изменится.
– Думаешь, самый умный? Сам меняй, что угодно. Можешь даже застрелиться, мы с Бэллой не заплачем. Нам было хорошо без тебя.
– Не было хорошо. И не могло быть. Именно поэтому ты и бесишься, что всегда чувствовала ущербность по отношению к ней. При одинаковых внешних данных, полученных вами от рождения, Бэллу любили и любят, а тебя нет. Потому, что любят не за внешность, хотя бывает и так, а за красоту души, за мысли, за внутреннее содержание, которого у тебя нет. Ты же неспособна любить. Говоришь, испытаешь радость, если меня не станет? Думаю, ненадолго, а вот Бэлла будет страдать. Но тебя это не трогает, не так ли? Какое тебе дело до её чувств.
– Почему меня должно волновать то, чему меня никто не учил? Мы всегда жили сами по себе, никому не нужные.
– Врёшь. Говори за себя. Бэлла беспокоится, заботится, переживает, в том числе за тебя, за меня, за маму, за отца, за будущего ребёнка. Ей есть, кого любить, кого защищать. Зато, нет нужды ненавидеть. Да и некогда. Это у тебя времени навалом: праздного, бесполезного, потраченного даром. Оттого и бесишься, что не знаешь, куда приложить усилия. А ты займись чем-нибудь. Работать не пробовала?
– Поварешкой? Ну, уж, увольте. Я вам не рабыня.
– Не нам, себе. Будь хоть принцессой, главное, живи на свои средства. Мы на себя сами зарабатываем. Будь добра и ты жить самостоятельно, как подобает человеку взрослому, ответственному. А куда ты устроишься, решай сама. Можешь директором пойти, манекенщицей, киноактрисой. У тебя для этого вполне приличные визуальные данные. Но пока ты умеешь только кашу варить, не очень правда здорово, едва на троечки вытянула диплом.
– И устроюсь! Если захочу.
– Вот и давай, привыкай, что больше тебе никто ничего не должен. Вечером будем говорить конкретно, все вместе. Я не могу жить на вулкане.
– Так проваливай из моей квартиры, освобождай жилплощадь.
– До вечера. Всех приглашу к семи. Будь добра быть дома.
– Посмотрим, кто тут лишний.
– Вопрос стоит несколько иначе. Бэлла слишком сильно к тебе привязана кровными узами. Одному, без поддержки родственников, мне этот узел не разрубить. Знать бы, что по этому поводу думают они…