У Васьки Синицына, старосты нашего класса, была сестра Лена, на два года его младше. С Васькой летом перед последним десятым классом случилась дикая история, впрочем, вполне в его духе. Я её уже однажды описал в рассказе «Смрадное роение». Здесь придётся повториться, иначе непонятно будет продолжение. Васька напился со своими приятелями у себя дома и выпрыгнул с балкона. Квартира была на пятом этаже и Васька разбился насмерть. Выпрыгнул он потому, что проиграл себя в карты. До этого он уже спустил всё, что имел, или, во всяком случае, что мог поставить на карту, и напоследок поставил себя самого. Никто из собутыльников его не останавливал, всем было интересно - прыгнет или нет. Собутыльниками являлись одноклассники, те ещё уроды: Юрка Щеглов, Славка Богомолов, Вовка Соловейчик, а также Валера Удовицкий, который был на год младше. Произошло это в конце шестидесятых. Где находились при этом Васькины родители и младшая сестра неизвестно. Скорее всего, уехали отдыхать. Уведомили их должно быть соседи, так как собутыльники тут же разбежались и замели следы. На похоронах Лена и слова не проронила. Родители вели себя более адекватно, утирали слёзы, говорили что-то. Через месяц, уже в школе, одноклассники заметили, что Лена словно думает о чём-то всё время. Она невпопад отвечала подругам и учителям, и родителей даже в школу вызвали. Психологов тогда при школах не водилось, а к психиатру её вести родители не пожелали. И правильно сделали, те ещё психиатры у нас работали. Сама Лена своё состояние никак не комментировала и отнекивалась, если приставали.
Надо пожалуй повторить краткие характеристики Васькиных собутыльников. Юрка Щеглов рос в неблагополучной семье: его отец имел инвалидность по контузии и отличался неуровновешенным, психопатическим нравом. Он мог ни с того ни с сего избить сына, кстати единственного, или жену, безответную, ко всему готовую женщину. Иной раз отца забирали в милицию в связи с дракой, но тут же выпускали, когда выяснялось, что имеют дело с контуженным. Впрочем, забирали в отделение отца редко, местная милиция уже хорошо его знала. Он с каменным выражением лица выгуливал собаку, которой временами тоже доставалось. Агрессивное его поведение вряд ли полностью происходило от контузии, ибо Юрка уродился в отца и без всякой контузии вёл себя точно так же. Мог наброситься на пацана из младшего класса или вообще на кого-нибудь, кто выглядел слабее, и избить его до крови. Он ещё и пил к тому же класса с восьмого. Во дворе, моём кстати, он дружил только с Валерой Удовицким.
Валера выглядел хрупким интеллигентным юношей, но тяжёлый взгляд с волчьими искрами выдавал, если присмотреться, его истинную природу. Юрка хорошо знал Валерины возможности и каков он делается в ярости, и относился к нему с уважением.
Вовка Соловейчик был в своём роде. Он терроризировал младшеклассников, которые всегда ему были что-нибудь должны и временами жестоко избивал кого-нибудь из них за долги или по неведомой мне причине. Мне он напоминал драчливый скелет из «Седьмого путешествия Синдбада»: высокий, худой, с обтянутым бледной веснушчатой кожей лицом и очень курносым носом, что делало лицо до дрожи напоминающим череп. Я его обходил десятой дорогой, как и всех остальных собутыльников, впрочем. Старший Вовкин брат был известным в городе шулером, пользовался покровительством соответствующего сброда и младший брат этим вовсю пользовался.
Единственной сравнительно безобидной личностью являлся Славка Богомолов, предмет воздыханий всех старшеклассниц. Мне он напоминал то ли Голема, то ли заводную куклу, одним словом, нечто неодушевлённое. Он имел мужественную внешность при совершенно отсутствующей мимике. Казалось, что он, как сомнамбула, не ведает что творит. Он впрочем никого не тиранил и не обижал, в отличие от большинства своих приятелей, а просто пил и играл с ними в карты. Мужественные свои инстинкты он удовлетворял с Галей Дуровой из параллельного класса, девицей некрасивой, но развязной и сексуально раскрепощённой. Впоследствии он на ней женился и они вдвоём продавали селёдку на базаре. Во всяком случае, только за этим занятием я их заставал. Галя рано умерла, а Славка в течение двадцати лет, что попадался мне на глаза, ничуть не менялся.
Юрка умер лет в тридцать от алкогольного паралича и слабоумия. Я с содроганием наблюдал его в полубессознательном состоянии и еле волочащего ноги, под руку с матерью, которая выгуливала его во дворе. Интересно, что мать совершенно не изменилась и взгляд ёё так же был устремлён в землю, как и в школьные времена, когда она не реже раза в неделю навещала директора школы по вызову из-за Юркиных безобразий. Отец Юркин по-видимому умер вскоре после того, как Юрку за очередное избиение выперли из десятого класса. Об этом избиении я расскажу несколько позже.
Сам Васька был высоким и крепким парнем с круглым, как блин, лицом и почти совершенно отсутствующим носом, что наводило при взгляде на него некоторую оторопь и навязчивые ассоциации с майором Ковалёвым из Гоголевского рассказа. Но это эстетические подробности, может даже излишние. Васька был по характеру азартный, заводной и вспыльчивый парень. При этом, я его отличал от неладных его товарищей в лучшую сторону. Он не был жесток, и агрессивен делался только в случае самозащиты. Не помню, чтобы он являлся инициатором драки или расправы над кем-либо. С младшей сестрой его связывала нежная дружба.
Всё, что произошло в дальнейшем, мне сделалось понятным задним числом, но рассказывать придётся без лишних подробностей относительно моего вникания в ситуацию и выяснения что и с какой последовательностью происходило.
Лена перешла в восьмой класс и на вид была хрупкой миловидной девочкой. До сей поры мальчики её не особенно интересовали. К Васькиным приятелям она относилась с опаской, но брата не укоряла, доверяла ему и вообще во всём на него полагалась. Васька её в обиду не давал и в школе это все знали.
Через пару месяцев от начала занятий в восьмом классе с Леной произошла разительная перемена. Она вдруг начала прихорашиваться и строить глазки мальчикам. Это поначалу выглядело довольно странно ввиду её длительной замкнутости после смерти брата. Через некоторое время обозначились её предпочтения. За ней начал ухлёстывать Юрка, при этом он очень ревниво относился к проявлению к Лене внимания со стороны других желающих. По-видимому ему было на что рассчитывать. После школы их часто видели вместе. Неожиданно Лена сменила курс и в орбиту её внимания попал Вовка Соловейчик. Вовка распустил хвост и ударился во все тяжкие. Юрку он не боялся, рассчитывая на прикрытие и защиту со стороны полублатного брата. Напрасно не боялся. Юрка, как и всякий психопат, далеко не всегда действовал разумно. В данном случае так и вышло. Брат Вовкин маячил в туманной дали, а Вовка вот он и сдержаться нет никакой возможности. Юрка и не сдержался. Сопротивления Вовка ему оказать не сумел, он в основном был молодец среди овец, и Юрка его отколашматил так, что Вовку отправили в травмотологию со сломанным носом, выбитыми зубами и трещинами в рёбрах. Бил он его ногами и велосипедной цепью. Юрку выгнали из школы, а через пару дней он и сам очутился в соседней с Вовкой палате. Его избили сходным образом дружки Вовкиного старшего брата.
Позже я разобрался, что Лена их обоих считала главными виновниками Васькиной смерти. Как уж это она вычислила, мне неведомо. Сама Лена угодила в неврологическое отделение для лечения бессоницы и нервного срыва. Она две недели примерно плакала не переставая. Плакала она, естественно, не по своим жертвам. После месячного пребывания в отделении Лена вернулась в школу и её поведение снова изменилось. Она больше не плакала, на мальчиков особо внимания не обращала и в приподнятом настроении её видели редко. К ней было начал подбивать клинья Валера Удовицкий, но она так нехорошо ему улыбнулась, что даже волчье Валерино нутро содрогнулось и он поджал хвост. Мне это рассказал один случайный свидетель.
После школы Лена познакомилась с оказавшимся в городе молодым поляком и вышла за него замуж. С тех пор она проживает в Гданьске. Родителей она вероятно навещает, но мне её встретить с тех пор не удавалось.