ГЛАВА 3. CИСТЕМЫ РАЗВИВАЮТСЯ
Выбранная тема с необходимостью подводит нас к анализу развития как категории, принадлежащей к основам ограниченного мира и отражающей самый общий результат всех системных превращений. Сейчас необходимо рассмотреть развитие хотя бы до той степени, чтобы до необходимых в дальнейшем пределов расширить наш методологический арсенал.
Заглянем в философский словарь. «Развитие», также эволюция, генезис — закономерное изменение материи и сознания, их универсальное свойство; собственно «развертывание», до тех пор «свернутого», выявление, обнаружение вещей, частей, состояний, свойств, отношений, которые имелись и прежде, уже были подготовлены, но не были доступны восприятию, особенно в смысле от низшего и малозначащего к высшему и полноценному. Развитие бывает или экстенсивным (в смысле эволюционизма 18 в.), т.е. проявлением и увеличением уже имеющегося, или интенсивным (эпигенез), т.е. возникновением качественно новых форм.
С другой стороны, развитие бывает экзогенным, т.е. ненастоящим, неподлинным развитием, определяемым только извне, окружающим миром, или эндогенным, т.е. настоящим развитием, источник которого находится внутри самого развивающегося.
В противоположность «творению», появлению из ничего, а также в противоположность спонтанному формированию из хаоса, или «Hylе», понятие «развитие» употребляется для обозначения поступательного движения, перехода из одного состояния к другому.»
Такое широкое определение развития в разговоре о системах нас не устроит. В этом понимании развитие неявно смешивается с некоторым множеством изменений, что вряд ли можно признать логичным и оправданным. По данному определению простое надувание воздушного шарика можно строго признать разновидностью развития (экзогенным). Не будем пока погружаться в глубокую критику предмета, для экономии времени попытаемся определить собственное, необходимое в дальнейшем понимание. Развитие — это, несомненно, изменение, о чем убедительно свидетельствует наш элементарный жизненный опыт.
Однако не всякое изменение мы называем развитием. Изменения бывают обратимыми и необратимыми. Собрать двигатель — значит изменить его, разобрать двигатель — тоже изменить его, но это не развитие, а примеры обратимых изменений. Если сжечь спичку, это — пример необратимого изменения, которое вряд ли можно назвать развитием согласно известному определению, поскольку вид почерневшего и скрюченного огарка вряд ли соответствует нашим представлениям о «высшем и полноценном» по сравнению с целой спичкой. Развитием принято называть, например, возникновение нового биологического вида животных. В чем тут принципиальная особенность?
В случае подлинного развития происходит некоторое «разворачивание ранее свернутого» и «переход из одного состояния в другое», когда один вид дает начало качественно иному виду животных.
Очевидно, размышляя над этой темой, Гегель пришел к идее диалектического скачка, который в его понимании стал неотъемлемым атрибутом развития. Диалектический скачок был представлен границей нового состояния, а развитие — последовательностью диалектических скачков. Напомним, что развитие по Гегелю представляется в виде так называемой «диалектической спирали», включающей три этапа развития — положение, отрицание и отрицание отрицания.
Эти этапы хорошо иллюстрируются в примере с метаморфозами зерна.
Зерно, как положение, дает растение, первый раз отрицая свое качество. Растение снова дает зерно еще раз изменяя качество, через «отрицание отрицания». Но не старое зерно, а рождается объект лишь «подобный» первоначальному. В этой модели насчитывается три качественных состояния и два качественных перехода.
Диалектический «закон отрицания отрицания» считается имеющим, если не всеобщий, то весьма общий характер, поскольку его действие обнаруживается даже на уровне логических схем. Например, в десятиричной системе счисления ноль увеличиваясь до девятки снова «приходит» к рубежу десяти, давая начало развитию нового цикла.
В последнем случае мы имеем дело с чисто умозрительным — «абстрактно-модельным» объектом. Но сейчас наши интересы и внимание будут касаться реально-временных систем, которые существуют способом, известным из классической философии как «вещь в себе», то есть независимо от нашего сознания.
В примере с двигателем внутреннего сгорания имеется ввиду, что эта система существует как единичная данность вне зависимости от нашего сознания, поскольку природе вне нашего воображения не свойственно объединять совокупности двигателей в один абстрактный образ.
В известных концепциях развития существует одна до сих пор нерешенная проблема, актуальность которой наиболее ярко проявляется в социологии. Она состоит в понимании сути направленности развития.
В этом отношении теоретики разделились на два лагеря, один из которых считает принципиальными явления «эволюционизма», утверждающего объективность развития, другой склоняется к теориям круговорота или циклического развития, критикуя эволюционизм за неспособность объяснять явления регресса и затухания цивилизаций (Н. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби).
Основные противоречия обнаруживаются в решении задачи о теоретическом объединении наблюдаемых явлений общей необратимой изменчивости мира и широкого разнообразия иных исходов объектных природных превращений.
Наблюдаемые случаи неэволюционных качественных изменений должны по логике вещей отрицать всеобщий характер развития в русле однонаправленного вектора эволюции мира.
Критические замечания против теории эволюционизма, понимаемого как всеобщность развития выглядят вполне обоснованно. Возьмем, скажем, такую систему — двигатель внутреннего сгорания. Это конечно же система, которая перерабатывает горючее в теплоту и работу, но можно ли разглядеть в ней какое-нибудь развитие, где здесь диалектическая спираль? Проще признать двигатель системой неразвивающейся, «мертвой», что исключает вроде бы всеобщий характер развития. Попробуем поразмыслить об этом.
Начнем с представления развития как свойства изменчивости мира. Говоря «мир развивается», мы имеем ввиду наблюдение постоянных качественных изменений, которые не встречались ранее в том же месте пространства и не воспринимались нами чувственно. Возвращаясь к примеру с зерном, попытаемся определить, а где здесь собственно сам объект, развитие которого мы рассматриваем. При этом с удивлением обнаружим, что мы его вообще не обозначили как единичную определенность. Три разных слова обозначают нам три разных объекта: «первое зерно», «растение», «второе зерно». Который из этих объектов, собственно говоря, развивается?
С точки зрения классической философии этот вопрос не является принципиальным, поскольку закономерная смена содержания и формы разнообразных объектов становятся вполне очевидны, а того, что уже сказано — достаточно для иллюстрации данной закономерности. Но с позиций требований системного подхода изначально полностью и однозначно ограничить объект, а затем проследить его метаморфозы. Вся суть вопроса сконцентрирована в сложностях системного ограничения.
Самый первый объект «первое зерно» будучи конкретной системой с определенной пространственной конфигурацией и уникальным сочетанием структурных элементов, во второй стадии меняет свое качество и форму.
Если дело представить так, что «растение» это есть «первое зерно» просто в измененном качестве, тогда придется признать, что и «второе зерно» есть «первое зерно» в измененном качестве. Вроде бы все объяснилось, но тогда по рыцарски служа ее величеству логике необходимо, скажем, продолжить этот ряд. «Первое зерно» снова превращается во «второе растение», затем в «третье зерно» и так до бесконечности. Но тогда не диалектическая спираль должна возникнуть в нашем воображении, а ступеньки великой бесконечной лестницы, которая отражает превращение первого зерна, а точнее «первоначала всего сущего», соответствуя древней проблеме первичности курицы или яйца. Непонятно тогда, для чего такая модель может быть востребована, поскольку она может объяснить только то, что процесс развития скачкообразен и бесконечен.
Видимо правильнее объяснить дело другим образом.
Развивающимся объектом в данном примере является не зерно, а растение. Точнее конкретное растение в «безучастной ко всему природе».
Ограничив объект позволительно представить «первое зерно» как растение в качестве своего условия или предпосылки, реализованной в другом объекте — в зерне.
В этом состоянии некоторые структурные элементы будущего растения уже содержатся в виде совокупности условий для закономерного возникновения конкретного растения.
Растение в этой фазе не функционально в смысле невозможности к особенному качественному преобразованию системообразующих потоков. Далее все закономерные совпадения условий приводят к тому, что на этапе отрицания возникает собственно растение, как система, способная к биологическим обменным процессам, к необратимому качественному преобразованию системных потоков с изменением значений энтропии.
Затем наступает момент, когда новое стечение обстоятельств на этапе отрицания отрицания исключает возможность этой специфической преобразовательной деятельности.
Растение как система, элементы которой все еще присутствуют как данность и объект в природе и в частности в новом зерне, уже не способна специфически своим образом преобразовывать потоки как конкретная система. Это состояние системы на этапе отрицания отрицания именно своей нефункциональностью подобно состоянию на первом этапе и тоже составляет условие или предпосылку, реализованное в другом объекте, который закономерно возник в связи со свершенностью всех процессов преобразования системообразующих потоков. Таким образом представляется действие закона отрицания отрицания в аспекте «системного подхода».
С этих позиций непротиворечиво обосновывается всеобщность развития, поскольку подобная смена качественных состояний присуща всем без исключения системам, функционирующим в пространственно-временном континууме, и тогда свойство развиваться обусловливается просто системным способом существования Вселенной в некоторой локальной своей части.
Например, тот же двигатель внутреннего сгорания прежде, чем начать преобразование системообразующих потоков должен возникнуть как предпосылка конкретной системы, из которой закономерно следует сама система, а затем исчезнуть, оставив после себя результат — след собственной структурно-функциональной уникальности в общем мировом движении, необратимость которого обеспечивается его энтропийным характером.
Такое представление развития в схеме диалектической спирали на более общем уровне вбирает в себя процессы системных превращений в живой и неживой природе. Даже несистемы, подобные инертному камню, если их объективировать обособленно, могут в принципе не развиваться, но являясь частью какой-нибудь системы или каких-нибудь систем, которыми насыщен материальный мир, могут являться участниками всеобщего развития как последовательности мировых изменений.
В этом рассуждении остается серьезная проблема понять, когда начинается развитие конкретной системы. От вечности в прошлом, от сотворения мира, от нашего участия в осмыслении начала существования объекта или от какого-то момента, независимого от нашего сознания? И когда заканчивается развитие конкретной системы? Никогда, поскольку его результат обусловливает все дальнейшие мировые процессы, или когда-то, зависимо или независимо от нашего сознания?
Решение этих принципиальных для нас вопросов мы попытаемся отыскать в популярной сейчас в естествознании теории, основанной на представлениях о существенности флуктуаций в образовании диссипативных структур [15].
Как известно, предпосылка предшествует следствию. Иногда предпосылка это один или несколько легко определяемых факторов, что позволяет предвидеть совершенно определенный результат.
Например, в случае применения рычага для поднимания тяжестей, когда нажатие на одно плечо рычага детерминирует строго определенное перемещение другого плеча. Поэтому на основании знаний механики Ньютона можно рассчитывать и прогнозировать поведение несложных механических систем.
Однако в природе повсеместное распространение имеют случаи, когда предпосылка определяется столь большим равносильно действующим количеством факторов и сопутствующих им закономерностей, что их невозможно учесть в полной мере. Тогда явление приобретает вероятностный характер; возникает «флуктуация».
В особой точке «бифуркации» флуктуация может привести к разрушению всей сложившейся структуры системы. Тогда невозможно предсказать: станет ли состояние системы хаотическим или она перейдет на более высокий уровень организации, который называется диссипативной структурой.
Для поддержания новой диссипативной структуры требуется больше энергии, чем для поддержания более простых структур, которые были заменены новым, более организованным состоянием.
В этой известной теории, кажется, требуется преодолеть одно небольшое препятствия, которое несколько мешает попыткам перемещения принципа флуктуаций в основу теории развития. С этим же противоречием, мы уже сталкивались при рассмотрении гегелевской спирали развития. Оно заключается в необходимости объективирования системы.
Возникновение новой диссипативной структуры в точке бифуркации, несомненно, опосредуется диалектическим скачком и сменой качества. Уместен вопрос, является ли эта смена качества моментом рождения новой системы (или нескольких систем) или смена качественного состояния происходит всякий раз в старой системе.
Из-за отсутствия ясного ответа и возникает вышеупомянутое препятствие, сущность которого хорошо проявляется в попытках решить и следующие вопросы. Является ли полное разрушение системы единственно возможным исходом ее бытия, или возможны другие варианты? Если все существующие системы диссипативны по отношению к предкам, то когда происходит новообразование систем? Что непротиворечиво происходит с уровнями диссипации у регрессирующих систем?
Чтобы преодолеть это препятствие, попробуем соединить теорию флуктуаций с Гегелевской концепцией развития, подвергнув и то и другое некоторой модификации.
Классическая диалектическая спираль в аспекте ее системной интерпретации представляется в виде последовательности трех состояний: «положение», которое соответствует существованию системы в виде предпосылки, «отрицание» — этапу функциональности, «отрицание отрицания» — этапу нефункциональной предпосылки-следствия — уникальному результату свершения всех специфических системных процессов.
Представляя развитие не как простое превращение, а более как рождение и смерть систем, что несколько отличается от сложившейся традиции, можно попытаться приблизиться к фундаментальнейшим свойствам мировой динамики событий. Для этого попробуем еще раз взглянуть на закон отрицания отрицания, но уже с позиций наших системных представлений.
Термины «положение», «отрицание», «отрицание отрицания» кажутся слишком тесно связанными с субъективно-логическими схемами нашего сознания, направленными на созерцание только факта свершения качественных преобразований, оставляя «за бортом» требование системно-объектной ограниченности. Для наглядности попробуем ввести особую терминологию, более точно отражающую сущность именно системного развития.
Начиная с события — флуктуации, возникновения системы предпосылки до начала функционирования обозначим как дофункциональный этап развития, когда система, уже элементно существуя, закономерно подходит к своей функциональности.
Например, конкретный двигатель, ранее не существующий как система, способная к переработке горючего, образуется через флуктуацию, стечением случайностей сначала в конкретных (именно в этих, а не в каких других таких же) деталях, которые по очереди поступают на конвейер для сборки.
Далее после скачкообразной смены качества и начала преобразовательной деятельности до прекращения функции — как функциональный этап. На этом этапе двигатель преобразовывает горючее в тепло и работу с необратимым увеличением мировой энтропии.
Наконец, последний этап, когда свершаются все преобразования системообразующих потоков, до полного стирания результатов уникального существования системы — как «деструктивный» или постфункциональный этап развития. Соответственно полный износ системы — «двигатель» полностью прекращает его системное существование, но качественные изменения, которые произошли в мире в связи с актом энтропийного преобразования являются отражением и следом уникального системного существования данного объекта. На этом этапе система представляется реализованной предпосылкой иных сущностей, что составляет тождество начального и конечного состояний похожее на принцип диалектической спирали. Последним событием в акте системного развития является флуктуационное «стирание» системной определенности.
Возвращаясь к вопросу о начале и окончании процесса развития природных систем, уместно предположить, что на определенном реально-временном этапе, когда «сплетение» закономерностей полностью выводят событие из под контроля малозначной определенности, случайность создает систему, сначала как предпосылку для развития по рассмотренной выше схеме.
Последующее погружение системы в небытие определяется такими же флуктуациями, которые полностью стирают системную определенность во времени, порождая иные системы, которые полностью «забывают» изначальное состояние.
В таком представлении закон отрицания отрицания как основа сущности развития становится всеобщим лишь в силу возникновения самой системы и включает в себя эволюционные исходы типа «прогресс», «регресс», «затухание» в качестве одного из возможных вариантов развития.
Заметим, что скорее всего флуктуации, как явления случайные, не могут иметь единственного направления в аспекте оценки этого явления по шкале прогрессивности. Объектные изменения, могут выглядеть направленными в различные стороны; как «прогрессом», так и «регрессом», так и принимать циклический, но всегда обязательно локальный характер. В любом случае развитие будет свершаться как «рождение» и «смерть» конкретной системы в ее качественной определенности независимо от сущности этой качественной определенности. Если в этих всегда локальных метаморфозах, обусловленных свойством системной ограниченности, отдельные исходы и будут нам казаться куда-то направленными, то о направленности изменений во всем безграничном мире говорить не имеет смысла, поскольку такой мир не является системой уже в силу своей неограниченности по определению. Но функция развития будет всегда наблюдаться в любой системно ограниченной части безграничной вселенной.
Представив развитие системы как процесс ее зарождения в результате флуктуации в виде детерминированной предпосылки с последующим прохождением дофункционального, функционального и постфункционального состояний, мы вплотную приблизились к необходимости обсудить временную или событийную ограниченности бытия систем, а заодно решить и другой не менее важный для нас вопрос о соотношении понятий «развитие» и «эволюция»