Рассказ
Пенсионер Михаил Александрович Курдюков ехал на рейсовом автобусе в Воронеж в гости к своей дочери Марии. Она давно уже звала его к себе. Дочь с мужем наконец-то купили настоящую квартиру. До этого долго жили в общежитии. Комнату в нем Маша получила еще при советской власти. Тогда она не была замужем. В комнате общежития жили вдвоем с подругой. Потом пришли смутные времена перестройки, сплошь уголовного и тревожного десятилетия девяностых. Подруга рассчиталась с работы на заводе и вернулась в свое село. Мария осталась в комнате общежития одна. Туда и привела своего мужа. Там увидели свет двое ее детей: Дима и Зоя– внуки Михаила Александровича.
С тех смутных времен Курдюков ни разу не появлялся в общежитии у дочери. Его скромной пенсии стало не хватать на такие поездки. Да и бабка его серьезно заболела. У нее приключился рак. Болела бабка очень тяжело и долго. Одну ее оставлять дома было нельзя. Вот и не получалось проведать родную дочку.
У работающей Маши тоже приезжать к матери получалось не часто. Так что родители с дочкой виделись редка.
Теперь Михаил Александрович живет один. Потому может распоряжаться собой по своему усмотрению. Вот и решился навестить семью Марии. Надо посмотреть их новую квартиру. Мария с мужем наконец накопили денег на ее покупку.
Всю дорогу из Калача Михаил Александрович неотрывно смотрел в окно. Он уже давно никуда не ездил, поэтому с удивлением отмечал для себя, что на этой всероссийской трассе произошли заметные изменения. Появились новые постройки. Во многих местах поля отделены от трассы разного рода оградами. Таким путем фермеры защищают свои земельные наделы.
Михаил Александрович с удовлетворением отметил, что весна уже проявила себя по всей области. Снег почти везде стаял. Лишь в редких местах просматриваются его грязные проплешины. В последние дни шли то снег, то дождь. Но сегодня небо абсолютно чистое. И солнышко пригревает все основательнее. По всему чувствовалось, что погода устанавливается основательно.
Так и доехал Курдюков до указателя на трассе с надписью «Лиски». И тут он почувствовал, что автобус стал резко тормозить. Пришлось оторваться от окна. Потом догадался, что кто-то проголосовал на трассе. Снова прильнул к окну. Оказалось, на трассе стоял сгорбленный старичок с аккуратной палкой с изогнутой дугой ручкой для ладони. «О!» – с усмешкой отметил Михаил Александрович, – «Этот «гвардеец» из моего полка. А, может, даже и более старшего возраста».
Водитель автобуса открыл входную дверь и спросил у старика:
– Далеко, отец, собираешься ехать?
Дед ответил хриплым скрипучим голосом:
– На Левый берег.
Водитель вышел из автобуса. Подсадил деда на ступеньку и. поддерживая его, помог войти в автобус. Свободных мест в автобусе было предостаточно. Две девушки, которые сидели, прямо за водителем, встали и ушли на середину автобуса. Вошедший, кряхтя и постанывая, уселся наконец на предложенное ему место. Водитель сразу стал набирать скорость.
Михаил Александрович почувствовал, что вошедший чем-то его заинтересовал. Подумал: «Неужели я где-то с этим человеком встречался? Что-то в нем его притягивало. Казалось, что он кого-то ему напоминает. Хотя нет. Вряд ли. Он дожил до такого возраста, что все его, когда-то хорошие знакомые по большей части покоятся в могилах. Его круг общения уже на небесах.
И все-таки. Михаил Александрович стал пристально вглядываться в вошедшего в автобус деда. «Нет. Где-то я его видел. Где-то мы с ним пересекались». Михаил Александрович встал со своего места и, перехватывая руками спинки кресел, осторожно пошел к новому пассажиру. Благо, рядом с ним было свободное место. Он благополучно добрался и осторожно сел рядом. Потом протянул руку своему соседу. Тот принял приветствие и ответно пожал руку Курдюкова. Помолчали. Потом Михаил Александрович спросил:
– В гости едешь, или из гостей возвращаешься?
Сосед одним словом ответил:
– Возвращаюсь.
Помолчал немного. Потом пояснил:
– В Лисках друга хоронил. Работали вместе долгие годы.
– В Лисках работали?
– Нет. Работали мы далеко отсюда.
– По какой специальности?
– Оба машинисты тепловоза.
Михаил Александрович подытожил:
– Вот как.
Ему все больше стало казаться, что этот человек когда-то был ему знаком. Неужели жизнь к старости так людей изменяет, что их уже и угадать трудно.
Сосед заметил пристальный взгляд Михаила Александровича и спросил:
– Что это ты ко мне так приглядываешься? Напоминаю кого?
Михаил Александрович смущенно отвел взгляд. Потом пояснил свое излишнее любопытство:
– Знаешь? Никак не отделаюсь от мысли, что мы когда-то встречались. Думаю, это старческая блажь. Но никак не могу от нее избавиться.
Сосед согласился:
– Может, и блажь. Такое бывает. Ты где живешь?
– В Калаче.
– Ну там я никогда не был.
– А в молодости где довелось поработать?
– Я по натуре сельский житель. А в самом начале своей трудовой жизни в Узловой довелось немного поработать.
Сосед встрепенулся от неожиданности:
– Так и я ж там в свое время обретался. Подожди, подожди. Дай-ка к тебе приглядеться. О-о-о! Да я тебя, похоже, узнаю. Ты не Васька Курдюков, случаем?
– Он самый.
\
– А я Егор Мязин. Неужели не узнаешь? Мы же по соседству жили.
Они обнялись и долго тискали друг друга. Потом немного успокоились. Но никак не могли заговорить нормально. Все удивлялись такой неожиданной встрече. И пошли бесконечные воспоминания. В автобусе постоянно раздавалось: «А помнишь?». Звучали имена и фамилии людей, которых, возможно, уже не было в живых. Но для встретившихся они представлялись здоровыми, полными сил. И часто довольно смешными.
Оба не заметили, как Егору Мязину пришло время выходить. Оба сильно расстроились, что пришлось расставаться. Михаил Александрович спешно записал домашний адрес Мязина, а Егор Матвеевич Мязин – домашний адрес Курдюкова. Оба были готовы поддерживать связь. Сделать ее постоянной. Мязин кое-как вышел из автобуса. Чувствовалось, что дорога его заметно укачала. А может, это следствие волнения от неожиданной встречи.
Автобус поспешил тронуться. Оба махали друг другу руками. На автовокзале Михаила Александровича встретила дочка Маша. Она внимательно всмотрелась в лицо отца и с тревогой в голосе поинтересовалась:
– Что это ты такой взбудораженный? Случилось что в дороге?
– Случилось. – ответил ей отец. – Еще как случилось.
И он рассказал дочке об их случайной встрече в автобусе со своим соседом по квартире в Узловой Егором Матвеевичем Мязиным. Дочь успокоилась. Сказала, что такой встрече можно порадоваться. На зачем же так переживать? Михаил Александрович с ней согласился. Но успокоиться не получилось.
В квартире дочки деда встретили внук Димка и внучка Зоя. Дед достал кошелек и подал каждому по пачке денег. Он еще дома решил, что ему самому покупать подарки внукам – дело зряшное. Поди разберись, о чем они мечтают, и что им неотложно нужно. Надо отдать им деньги. А там уж пусть сами решают.
И они сразу решили. Внук шепнул деду о какой-то приставке к компьютеру. Внучка крутанулась по комнате в танце. Прокричала «Ура-а-а!!!» и сказала: « Теперь не я буду завидовать подруге, а она мне». Как потом Михаилу Александровичу сказала Маша, внучка мечтала о каком-то дорогущем платье. Дед с удовольствием отметил про себя, что правильно отложил для внучки денег побольше.
К ночи все успокоилось, Празднование долгожданной встречи с дедом прошло душевно. Они с зятем выпили водки. Дочь от спиртного категорически отказалась. Сказала, что ей нельзя.
Теперь Михаил Александрович умиротворенно лежал в мягкой и такой теплой постели и благодушествовал. Какой удачный день! И с давним своим соседом Егором Матвеевичем встретился. И у дочки, как понял Курдюков, все ладно. Квартира новая и просторная. Все члены семьи в ней устроились с удобствами. И, как показалось отцу, дочка с мужем живут ладно. Муж на нее смотрит влюбленными глазами. Если так будет и дальше – лучшего и желать нельзя.
Но вскоре перескакивающие от одной к другой мысли упорядочились. Они сгруппировались на далеком прошлом, когда он, Мишка Курдюков, приехал поступать в ремесленное училище в город Узловую, тогда еще числившуюся в Московской области. Вот тогда-то он впервые встретился с Егором Мязиным. Был он тогда совсем другим на погляд. Красивый молодой парень, с мужественным лицом и могучим торсом.
При такой привлекательности он вовсе не имел вид, стоящего над окружающими его людьми человеком. Одни говорили: « По всем внешним статьям Егор парень – хоть куда. Трепло вот только. Да все не по делу. Ему бы язык поприжать – цены бы не было».
Другие говорили о том же. Только несколько резче, определеннее: «Ума бы побольше – от баб отбоя не было бы».
Мишка с первых дней приезда у Узловую смотрел на Егора с большим восхищением. Еще бы. Совсем недавно Егор возвращался из поездки (Тога он еще работал кочегаром на паровозе). А перед поездкой получил зарплату. Возвратился из поездки в Узловую к часу ночи. День получки, по мнение Егора, праздничный. Надо пропустить водочки. А где ее взять, кроме как в «Голубом Дунае». Так тогда вызывали палатки, которые обслуживали покупателей круглосуточно.
Подошел, значит, к такому «Голубому Дунаю» Егор в полукилометре от дома. В те давние времена после бериевской амнистии в Узловой махровым цветом ночами процветал бандитизм. Вот Егор и порешил, что у собственной квартиры выпить безопаснее.
И действительно. Двухсотграммовый стакан он выпил без помех. Но как только забрал, поданную продавщицей ларька сдачу, понял, что его с обеих сторон зафиксировали. Стояли два амбала. Чуть ли не плечами в его плечи упирались. Егор совсем недавно демобилизовался с флота. Негоже моряку без боя сдаваться. Он резко оттолкнул появившихся рядом парней и стремительно побежал к своей квартире. Но впереди появились еще двое. Егор как раз оказался под тополем. Он схватился за сухой сук тополя и с трудом отломил его. Как раз в тот момент когда вплотную к нему приблизился один из нападавших. Егор его огрел сухой палкой по голове так, что тот мешком сполз к нему под ноги.
Второй нападавший от удара метнулся в сторону и скрылся в темноте. Егор воспользовался ситуацией и мигом оказался на пороге своего дома. Сразу изо всей силы забарабанил в дверь. Ему вышел открывать запоры сосед Иван. Бывший фронтовик с изуродованным осколками снаряда лицом. Фронтовик-то фронтовик. Но отпирал дверь не сразу. Сначала спросил, кто так громко стучится.
Егор услышал топот бегущих в его сторону грабителей:
– Иван! Это я. Открывай скорее!
– А что ты такой заполошный?
– Открывай скорое! Расскажу!
Бегущие к дому услышали голоса и остановились. Таким путем Егор избежал ограбления.
Об этом случае весть быстро распространилась по дому. Коренные узловские жители уверенно заявили:
– Егор! Ты быстро определишь, что на твою зарплату покушался. Завтра в депо приглядывайся, у кого лоб бинтом перевязан. Тот и твой грабитель. Можешь ему голову открутить прямо в депо. У тебя и сил, и дури хватит.
И действительно. В тот же день среди слесарей-ремонтников депо он увидел «блатного» Рогача. Весь лоб у него был туго обмотан бинтами. Егор подошел к нему и очень спокойно и благожелательно сказал:
– Ну что, Рогач! Еще раз такое повторится, я тебя поймаю где-нибудь одного. Тогда ты будешь умирать очень долго и мучительно.
Потом вынул из кармана изящную финку:
– А на твою банду у меня вот этой штучки хватит. Вещь надежная.
Лицо Рогача побледнело:
– Я тебя услышал, Егор. Больше этого не повторится.
С этого дня слава о Егоре распространилась в микрорайоне. А у деревенского мальчишки «фабзайца» Мишки Егорова храбрость вызывала несказанное восхищение. Настоящий моряк. И настоящий герой. Такие держали оборону в Одессе и Севастополе.
Теперь, на склоне лет, лежа в теплой и такой мягкой, сияющей чистотой простыни и пододеяльника постели, Михаил Александрович вспомнил этот подвиг «Геракла» Егора с легкой иронией. Ведь после того, как Егор оглоушил сухим обломком тополя прошло где-то месяца два, как Мишкин герой в его глазах превратился в труса.
А дело обстояло вот как. Егор среди бела дня пошел в кинотеатр «Мир» на просмотр индийского фильма «Бродяга». У входной двери его встретила пацанва. Все с нахального выражения лицами. И, как сразу заметил Егор, с недобрыми намерениями. Один из них, самый маленький и щупленький жалобно заблажил:
– Дяденька! Дай, пожалуйста нам на билеты. Пожертвуй, несчастным, на просмотр кина!
Егор оттолкнул щупленького, чтобы пройти в фойе. Но в него тут же полетели куски битых кирпичей и камни. И пришлось мощному телосложением отставному моряку с большим позором убегать от десятилетних пацанов. В довершение ко всему, когда Егор забежал в свой подъезд и закрыл дверь на задвижку, в доски двери гулко и громко застучали кирпичи и камни.
Во дворе дома в тени хозяйственных сарайчиков стоял грубо сбитый стол. На нем, свободные от поездок железнодорожники днями играли в домино. Егор был азартнейшим «доминошником». На следующий день у него был выходной. И он привычно пришел поиграть. И стал снова «героем» дня, но только в легком ироническом смысле. Все хвалили его за сообразительность:
–Ты, Егор, правильно поступил. Нельзя связываться с детворой. Им за это ничего не будет. Потому, как они несовершеннолетние. А ты мог бы и зегреметь в тюрягу. И притом драка с детворой для такого плотно сбитого, мускулистого парня – глупейшее и позорное событие. Молодец, что не ввязался.
«Какой же я был тогда сопляк несмышленый» – с иронией подвел итог этому воспоминанию Михаил Александрович. – «Тогда я резко сменил свое отношение к Егору. Стал его даже презирать. А до сих пор для себя не определил, как бы сам поступил в этом случае».
Заботливо приготовленная дочкой постель сна Егору Матвеевичу не обеспечила. Встреча с бывшим соседом по дому основательно его встряхнула. Сна не было. Хоть глаза повыкалывай. Уж лучше бы встреча с Мязиным состоялась попозже, в другой раз, что ли?
Но память никак не хотела отпускать его из далекого-далекого теперь прошлого. В голове явилась картина отъезда Егора Мязина на учебу. То ли в Тулу, то ли еше в какой областной город. Но Михаил Александрович помнил точно, что его сосед уезжал учиться на помощника машиниста паровоза. Сколько он там проучился – из памяти выветрилось. Но возвратился Егор с учебы с молодой женой.
В ремесленном училище Мишка учился вместе с братом Егора Алексеем. Вместе были в одной группе. Ну, и по-соседски подружились. Мишка хорошо помнит, как жарким летним днем к нему прибежал с сияющей физиономией Алешка и ликующе позвал:
– Пойдем встречать Егора. Приехал уже на вокзал. Щас домой придет. С женой приехал.
И они пошли встречать молодую пару. Мишку тогда молодожены поразили. Он всегда считал, что Егор обильно наделен мужской красотой. И его молодая жена оказалась в этом плане ничуть не обделенной. Высокая, стройная, с пышными русыми волосами. И шикарнейшая соломенная шляпа на голове. Такой шляпы Мишке видеть в своей жизни еще не приходилось.
Шляпа и действительно была шикарной. А вот жизнь у молодоженов выдалась неуютной. Как-то в выходной день Мишка зашел за Алексеем, чтобы вместе сходить искупаться на водоем. И увидел не совсем, по его понятиям приличную картину. Мязины по-семейному что-то отпраздновали. И молодожены улеглись отдохнуть. Квартирка у Мязиных была явно не по семье. В ней теснились отец с матерью, Егор с женой и два Егоровых брата. Кроме Алексея еще был младший брат Женька. И это в одной комнате. Может, на десять квадратов. Может, и чуть побольше. Да еще кухня имелась. Чулан чуланом. Там спали мать с отцом.
Егор с женой улеглись отдохнуть на раскладушке посреди комнаты. Все оказалось занятым. Ногу поставить негде. Улица, на которой Мишка обретался, называлась «Ударников». Может, когда-то раньше там и давали квартиры ударникам труда. Но в дни Мишкиного там проживания поощрять такими квартирами лучших тружеников производства уже было бы большой насмешкой.
Из разговоров старожилов Мишка знал, что строили эти дома на улице «Ударников» пленные немцы. Якобы, по немецким проектам. Но в это мало верилось. Комнаты в квартирах были просто мизерные. Никаких удобств. В квартирах были предусмотрены отхожие места. Там стоял лишь чугунный унитаз – нечто такое, что на современный унитаз совершенно не похожее. Суженная к низу воронка, от стены почти вертикальная, от двери более пологая. Смыв был из обычного ведра.
Под домом была яма для фекалий. Накрывалась она щитом из неплотно подогнанных деревянных досок. Рядом располагалось кухонное окно. После вывоза фекалий кухонную форточку открывать было нельзя. Запах сбивал с ног.
В это время в Узловой уже строили наши русские строители дома со всеми удобствами. Так что улицу эту уже в ту пору следовало бы переименовать. Только никому это в голову не приходило.
Михаил Александрович вздохнул. Он подумал: а есть ли такая улица и такие дома в современной Узловой? Вероятнее всего, все давно перестроили. Жить в тех условиях в наши дни просто невозможно. Да и никто не согласится.
Михаил Александрович хорошо помнил первые дни жизни Егора женатым человеком. Все предполагали, что он посерьезнеет, повзрослеет. Станет взвешенным и обстоятельным. Все мальчишеские замашки останутся для него в его холостой жизни. Но не тут-то было. Егор нисколько не изменился. Он, как и прежде не мог усидеть дома, почти не помогал своей семье по домашним хлопотам.
Курдюков хорошо помнил одну постоянную выходку Егора Мязина. Как уже говорилось выше, Егор днями мог играть в домино. И его трудно было оторвать от стола. Чаще звать его домой приходила жена Тамара:
– Егор! Дело к обеду. А у нас дома ни крошки хлеба. Сходи в магазин.
– Томочка! Сходи сама. Я как раз в ударе. Выигрыш идет . Поднимешь?
– Ничего я не понимаю. Мне еще борщ доварить надо. Дома кроме меня никого.
– Томочка! Ну обойдись как-нибудь.
Тамара теряет терпение:
– Я кому сказала!
Егор встает из- за стола. Изображает казенное лицо и деланно суровым голосом говорит:
– Ты что, против советской власти? Пиши заявление! Разбере-м- ся!
Тамара теряла терпение:
– Да ну тебя к черту. Дурак дураком!
Тамара в сердцах уходила домой. Егор спокойно садился доигрывать партию.
Мишка тогда весело смеялся, когда смотрел такие сцены. Потом охотно рассказывал их, как анекдотический случай, товарищам по ремесленному училищу. И все весело хохотали. Теперь Михаилу Александровичу было неловко за свою юношескую глупость.
Нередко Егор вовсе на разыгрывал подобные сцены. Он был предельно искренен. Но получалось, как сцену разыгрывал. Бывший моряк, как и полагалось флотскому, любил выпить. И чаще сверх всякой меры. За эти срывы его отчитывали жена и мать. Когда от проработки Егор терял терпение, он выбегал на улицу и жаловался на свою судьбу:
– Семь лет грустным хожу!
Мишка как-то спросил у Алексея:
– Что это за семь лет упоминает Егор.
Алешка хмыкнул:
– А это он пять лет служил на флоте. И второй год уже женатый.
А окончательно упал в глазах Мишки своим миражным авторитетом Егор вот после какого случая. Оказывается в семье Мязиных был еще старший сын Андрей. Он служил офицером на Западной Украине. Там и женился на хохлушке. Была его жена очень красивой. Впрочем, как и Егор, Андрей тоже не подкачал. Не парень – картинка.
С родными у Андрея были какие-то трения. В семье о нем старались не говорить. И Мишка о нем услышал лишь, когда из города Ромны пришла тревожная телеграмма. В ней сообщалось, что Андрей госпитализирован. И его жизнь в опасности.
На семейном совете приняли решение: в Ромны поедет Егор, как самый старший. Егор с телеграммой сходил в депо и его отпустили в незапланированный отпуск. Егор тут же уехал на Украину. Но вскоре приехал обратно какой-то смущенный и притихший. А потом по микрорайону Красная Узловая, где жили Мязины, пополз нехороший слух. Оказывается, Андрей скоропостижно скончался. Об этом написала родителям его жена. В дополнение к этой печальной новости она сообщила о гнусном поведении Егора в этой ситуации.
Когда еще Андрей был жив, но дни его уже были сочтены, Егор стал приставать к невестке с предложением выходить замуж за него. «Андрей, мол, доживает последние дни. Чего тебе жить вдовой. Выходи за меня замуж. Не пожалеешь».
Хохлушка тут же вытолкала претендента на ее руку и сердце из квартиры и накрепко закрыла за ним дверь. Сказала при этом: «Больше на мои глаза не попадайся».
Егор с полгода ходил, как в воду опущенный. Его жена Тамара от такого позора на какое- то время уезжала к своим родителям. Егор ездил за ней. Говорят, падал в ноги, пока не добился прощения.
«Черт бы меня побрал с этими воспоминаниями» – выругал себя
Михаил Александрович. Глянув в окно, он понял, что пришел рассвет. А он и глаз не сомкнул.
Дочь долго и внимательно всматривалась за завтраком в лицо отца. Он заметил это и спросил:
–Что-то ты, Маша, так ко мни приглядываешься? Умылся, что ли на пол-лица?
Дочь засмеялась:
– Да нет. Умылся ты как раз аккуратно. Но лицо что-то помятое. Спалось плохо?
Михаил Александрович добродушно ответил:
– Да я и вовсе не спал. Воспоминания спать не давали. Вот встретил давнишнего знакомого по своей узловской жизни. Разбередил душу. Все в своей молодости копался.
– И что вспомнилось?
– Молодость у меня хорошая была.
Дочь согласилась.
– Молодость, наверное, у всех – самое счастливое время в жизни.
Отец в душе с дочерью согласился. И только добавил:
– Зато к старости люди добрее становятся.
Он вспомнил, что ночью ему на ум пришла цитата из библии. «Не судите, да не судимы будете». Может и не точно вспомнилось. Но смысл в библии был такой. Всю свою жизнь Михаил Александрович был неверующим человеком. Но библию читал с интересом. Как литературное произведение.
Ночью он вдруг отметил для себя, что уже нисколько не осуждает Егора Матвеевича за его проделки в молодости. Подумал в постели, что Мязин и сам себя осудил и не раз, наверное, терзал себя за допущенные неблаговидности. Как убедился Михаил Александрович по собственному опыту, время лечит. Вот и его годы освободили от нетерпимости молодости. Теперь он многое прощает живущим рядом с ним людям. Не судите, да не судимы будете.