Скорый 131
***
- С первой платформы отправляется пассажирский поезд сто тридцать первый … - металлический голос из рупора громкой связи бесстрастно извещал об отправлении поезда.
Лязгающий звук сцепок добежал до последнего вагона поезда. Колесные пары, со скрипом отпущенные колодками, мягко покатились по рельсам до ближайшего рельсового стыка. «Тум»,- передала вагону звук первая, затем вторая колесная пара последней тележки последнего вагона тронувшегося состава. Исполняя требования инструкций министерства путей сообщения, на откидной площадке тамбура с желтым свернутым флажком в руке стоял совсем юный на вид проводник. Даже форма и надвинутая на глаза для строгости фуражка с кокардой не могли добавить солидности проводнику, явно старающемуся выглядеть старше своего возраста в силу возложенных на него обязанностей
Мимо него проплывали провожающие, угадывающиеся по взглядам, скользящим по окнам поезда. Не успевшие покинуть низкую платформу пассажиры с поклажей, прибывшие в приютивших их на время путешествия вагонах. Продавщицы всякой снеди, ягод и цветов. Проплыло старое с помпезными колонами здание вокзала, товарные боксы. В конце перрона дальше за зарослями сирени, скрывающими первый этаж, показался старый жилой дом барачного типа. Следом через дорогу ограждение водонапорной башни, примыкающее к железнодорожному пути с архаичной паровозной колонкой.
В окне второго этажа барака на подоконнике стояла маленькая девочка в коротком белом платьице. На голой коленке он различил зеленое пятно, верно, замазанной зеленкой ссадины. Увидев проводника в открытой двери последнего вагона, девочка замахала ручками в открытую в пол окна форточку, провожая его.
Проводник не мог рассмотреть с такого расстояния, как следует, девочку, но понял, что она машет именно ему. На вид - не более четырех лет, с большими белыми бантами на голове и косичками колечками от них по бокам светленького улыбающегося личика. Это походило на бабочку, порхающую за стеклом. Девочка словно дождалась его, увидев, впилась в него счастливым от встречи взглядом, неистово махая ручками.
В тот короткий миг он и сам не мог понять причин, побудивших его ответить. Может, этот маленький ангелочек его зачаровал. Может, первая поездка, и он не усвоил, как следует, грозных инструкций. Кто знает, подавшись порыву, он улыбнулся и помахал ей в ответ развернувшимся от движения флажком. Поезд, было начавший набирать скорость, выходя со станции, сбросил ускорение.
Поняв свою оплошность, проводник в мгновение свернул флажок и выставил его неподвижно на уровень груди, сигнализируя, что все нормально. Состав вновь начал набирать скорость.
- Что случилось, Жень? – Выскочил в тамбур наставник Петрович.
- Да, это… - проводив взглядом барак, скрывшийся за разросшимся кленом у водонапорной башни, начал Женя. Врать не хотелось, собственно, и придумать ничего не успел, - девчонка... В окне барака девчонка.
- Тьфу! Тит твою мать. - Сплюнул Петрович. – Дверь закрывай. Теперь из-за твоей девчонки премии не видать, как своих ушей. – Проследив за практикантом, запирающим дверь на ключ, добавил. – Эх, молодо-зелено. Щас старший прибежит, скажешь - детвора от водокачки к поезду метнулась, думал - прицепиться хотят, вот и сигнализировал. Понял? Может, пронесет, пока титаном займись, топка закоксовалась, почистить надо.
***
Это происшествие забылось бы, как и множество других, если б не одно обстоятельство. В следующую поездку Женя, видимо, в наказание вновь попал на это направление, в этот хвостовой плацкартный вагон.
Направление не ценилось среди проводников в виду множества остановок. Тем более среди студентов, к коим он был причастен. Всем хотелось на южное направление, или повидать больше городов на разных направлениях. Лишь счастливчикам удавалось попасть в купейный вагон, где работы было в разы меньше, да еще и на южное направление. Направление сто тридцать первого вовсе не котировалось. Кроме того, последний плацкартный вагон зачастую заселяемый «трамвайчиком», это когда на одной из станций все пассажиры выходят, и заходят новые. Условия работы в старом вагоне с еле живым титаном больше походили на гауптвахту для проводников.
Он уже забыл ту девочку, по вине которой оказался в этом поезде, в этом вагоне, на откидной площадке открытого тамбура с желтым флажком в руке. В конце перрона он грустно скользнул взглядом на открывшийся барак и увидел ее. Девочка тоже его увидела. Он заметил, как лицо ее вспыхнуло лучезарной улыбкой. Ручки, до того лежащие на краю рамы, взвились в радостном приветствии. Он абсолютно уверился, что она высматривала именно его. Дождавшись, ликовала встрече, заряжая его немыслимой энергией. Словно лучик весеннего солнца коснулся истомленного стужей тела от ее лучезарной улыбки, заполняя неизъяснимым теплом грудь. Захваченный порывом, Евгений, оставив флажок на месте в видимости следующего проводника и машиниста, чуть отстранился назад в тамбур. Сняв свободной рукой фуражку, он помахал ей в ответ над своей головой, не высовываясь наружу.
Барак с девочкой скрылся за лохматым кленом. Деревья сада при водонапорной башне сплошным массивом, да и сама башня укрыли барак окончательно. Под дробный стук колес набирающего скорость состава локомотив уносил его от этой станции. Но что-то изменилось. Восторженное чувство безраздельного человеческого счастья не проходило. Все проблемы, заботы став ничтожными ушли на второй план. Заряд душевной радости, полученный нежданно с улыбкой девочки, заполнил его. Словно прикоснувшись к чему-то светлому, чистому, душа зарядилась теплой энергией счастья от этой мимолетной встречи.
Женя не мог понять, что его влекло. У него появилась потребность видеть это маленькое чудо, радостно приветствующее его. Он практически весь сезон до конца отработал на этом направлении.
***
На следующий год практики он опять попросился на это направление.
В первую поездку, без надежды увидеть девочку, он с нетерпением высматривал барак в конце перрона. Вот он показался, заросший сиренью, с кое-где сохранившимися пожухлыми цветами. В окне второго этажа на подоконнике стояла немного подросшая его старая знакомая. Положив подбородок, увенчанной бантами головы на руки, вцепившиеся в край рамы, она грустно скользила взглядом по уходящему поезду. И тут их глаза встретились. Девочка, словно не веря своим глазам, на мгновение опешив, впилась в него взглядом. Тут же лицо ее озарилось улыбкой, она запрыгала на подоконнике, радостно махая ручками долгожданной встрече. Что-то крикнула, он не расслышал за шумом поезда, может, слова не долетали, скорее, понял по мимике. Евгений, поддавшись магическому импульсу, не мог сдержаться. Удерживая флажок одной рукой, он махал ей фуражкой другой рукой с риском вывалиться из тамбура. И вновь эта встреча наполнила его душу теплой, чистой энергией восторженной радости человеческого счастья.
От всезнающих, все примечающих сокурсниц это не могло укрыться. Теряющиеся в догадках они приметили закономерность его настроения от прохождения этой станции маршрута. Весть моментально разлетелась. Язвительные издевки девчонок, на удивление самого Евгения, его мало трогали. Поняв чистоту счастья Евгения от радостной мимолетной встречи, стали относиться к нему даже с уважением. Вскоре сами стали заряжаться частичкой лучистой теплой энергии добра, наблюдая их встречу со стороны.
К концу практики уже вся поездная бригада и смена локомотива высматривала в окне маленькую девочку. Некоторые пыталась привлечь ее внимание, но она отвечала только Евгению и грустно провожала поезд, не встретив его.
Машинисты взяли за правило, поравнявшись с бараком, коротким неуставным сигналом известить встречающую Евгения девочку о присутствии в поезде ее принца. В шутку они его так окрестили, заранее справляясь о присутствии в поездной бригаде «того-самого» проводника. За эту услугу заслужили в благодарность от быстро разобравшейся в сигнализации девочки воздушный поцелуй и лучезарную улыбку. Извещенная сигналом о том, что Евгения в составе нет, она не покидала окна. Грустно провожала поезд до последнего вагона в надежде, что машинист ошибся. Лишь проводив последний вагон, девочка покидала свой пост.
***
Очередной учебный год тянулся неизъяснимо медленно. Евгений с трудом дождался практики.
Назначение в бригаду на скорый сто тридцать первый его уже ждало. Вне сомнений все знали о невероятной дружбе и пытались в меру сил помочь ускорить встречу. На выходе со станции, казалось, вся бригада проводников сместилась к хвостовому вагону засвидетельствовать встречу Евгения и девочки после долгой разлуки. Короткое мгновение радостной встречи искрой пробежало по составу, зарядив доброй улыбкой всю бригаду, прилипшую к окнам. Проводники передавали детали встречи коллегам, не имевшим возможности видеть неподдельную радость маленького чуда с косичками. Это, наверное, был самый счастливый рейс бригады скорого поезда под номером сто тридцать один.
Лето пролетело быстро, приближался последний учебный курс. Евгений попросился еще немного поработать, не в силах расстаться со своей маленькой сказкой.
Вот заканчивается перрон, долгожданный барак за зарослями потемневшей сирени. На пустом окне с закрытой форточкой к стеклу прилеплен лист бумаги. Евгений не смог разобрать, что на нем написано, душа ухнула тяжелым предчувствием, спирая грудь. Сердце, екая, толкало его изнутри. Поддавшись импульсу, он чуть было не спрыгнул с поезда, не помнил, как и почему удержался.
Он стоял у открытой двери тамбура, не в силах тронуться с места. Неизъяснимая тоска придавила плечи. Он клял себя за малодушие, что не спрыгнул сразу, пока поезд не набрал ход. Но, куда? Зачем? Господи, да что же это со мной? А вдруг с ней что-то случилось? Ведь она живет рядом с железной дорогой. Да, мало ли что…
Он не мог ничего делать - все валилось из рук.
- Пропала твоя звездочка? – Неудачно пошутила проводница Тамара. Видя его мятущееся состояние, снисходительно добавила, - да не убивайся ты так. Может, приболела, может, съехали куда. Кто знает? Ты, вот, что, мы, когда прибываем, аккурат, отправляется семьдесят шестой. У меня там золовка проводником, она тебя возьмет. До станции с ней доедешь, у тебя почти шесть часов будет, пока наш подойдет. Все и узнаешь заодно и познакомишься со своей принцессой, – улыбнувшись доброй материнской улыбкой, добавила. – Конфет ей взять не забудь, принц. А со штабным я сама договорюсь, Палыч у меня в долгу неоплатном. Да и тут прикроем, так что, давай - шуруй. Главное - на поезд не опоздай.
***
Ступив на перрон станции, Евгений забыл наказ Тамары. Сразу направился скорым шагом к бараку, с трудом сдерживая шаг, переходящий в бег. От кустов сирени он рассмотрел большие печатные буквы на листе бумаги. Синим фломастером было выведено: «Я ушла в школу». В самом низу листочка приписка в одну строчку: «в первый клаС».
Евгений вздохнул облегченно. Воображение рисовало страшные картины, он реально испугался за эту совершенно неизвестную ему, но ставшую такой близкой, девочку. Неизведанное ранее чувство спокойствия за близкого человека колыхнулось в груди. Тревога ушла, уступив место неизъяснимому счастью. На душе стало легко, словно он только что встретился с автором записки. Взял ее за руку и сам отвел в школу в первый класс. Он замер у окна, глупо улыбаясь этому посланию. «Я ушла в школу». Улыбался, не в силах скрыть радости, переполнявшей его. Улыбался ошибке в слове «класс», по-своему понимая, что на листе просто не хватило места для последней буквы. Улыбался солнышку и ромашке в верхних углах тетрадного листочка по бокам большой буквы «Я».
Стоял и улыбался голубому с легкими облачками небу, легкому ветерку, воробьям, гомонящим в кустах сирени, просто жизни…
- Вы к кому? – Спросила пожилая женщина с сумкой.
- А? Что? – Евгений не понял, что от него хотят, оторвавшись от окна, на незаметно для него появившуюся женщину.
- Приехал, что ль к кому? Уж с минуту на тебя смотрю.
- А, да. – Смутился Евгений. Тут же спросил, указав на окно. – А вы не скажете, кто там живет?
- Семина Валюша с дочкой. – Незнакомка улыбнулась, внимательно рассматривая его, с неподдельным интересом человека, посвященного в тайну. – Часа через три, лучше через четыре приходи, она с работы за Галинкой заходит. Может, еще куда зайдет, кто знает. Часа через четыре уж точно, в самый раз, обе дома будут. – Женщина опять улыбнулась, сделав акцент на слове «обе».
Евгений вернулся на вокзал. Старые, еще не поменянные кресла из желтой гнутой фанеры в зале ожидания. Приютившись в уголочек, не зная, чем себя занять, вспомнил наказ Тамары. Ближе к вокзалу был большей частью частный сектор, больших магазинов не было. Кинулся к отходящему до центра города рейсовому ПАЗику. В магазине, выяснив, какие конфеты лучше, подобрал большую коробку конфет по размеру своего дипломата. Спросил - где можно купить хорошую игрушку. Долго выбирал, остановившись на большом плюшевом мишке с вышитым сердечком на груди.
До означенного времени было еще более двух часов. Побродил по центру небольшого городка. Постоял у старой афишной тумбы, изучив все объявления. Время словно остановилось, поминутно глядя на свои часы, он не раз подносил их к уху. Не поверив мерному тиканью, спросил время у прохожих, часы шли с МПС-овской точностью. Истомленный ожиданием, решил идти пешком до станции, чтоб скоротать время.
Ожидание далось нелегко. Соскочив с поезда, он летел к бараку и готов был запрыгнуть в окно, ворваться в дверь, сломать ее, любую преграду, лишь бы убедиться, что с девочкой все нормально. Еще бегая по магазинам в поисках подарков, он был занят лишь желанием угодить незнакомой девочке. Даже бродя по городу, выжидая время, затем возвращаясь на вокзал, он лишь думал о предстоящей встрече. На лавочке пустынного, зала ожидания вокзала время тянулось особенно медленно, Евгений провел почти час, выжидая обозначенное время. Под гулкие звуки сводчатого зала сомнение ядовитой змеей вкралось в его душу. Терзаемый сомнениями Евгений, пересиливая себя, двинулся к дому.
Теперь лишь усилием воли, словно выполняя какую-то программу, он шел к бараку. Евгений сомневался в целесообразности своего визита, знакомства. Он же выяснил, с девочкой все хорошо. Даже знает теперь ее имя, Галинка. Какая необходимость идти? Отдать купленные гостинцы?
Он боялся себе признаться, что отчаянно трусил этой встречи. Его обуял страх этой встречи, подобный страху перед первым свиданием. Тогда, в восьмом классе, добившись встречи, он простоял за деревом, побоявшись приблизиться к предмету своего обожания... Но там другое, а что здесь?
Ругал себя, что увлекшись глупым порывом, непонятно зачем здесь оказался. Зачем приехал на эту станцию? Зачем идет к незнакомым людям? Кто он им? Что он скажет ее матери? В каком идиотском виде он может предстать? Взрослый парень идет в гости к маленькой девочке. Зачем? Он остановился в смятении. Может вернуться, дождаться поезда и уехать? А что он скажет Тамаре? Другим? Да, собственно, какое их дело. Стоп. А игрушка, конфеты, все выкинуть? …
***
Уже решившись вернуться, он вспомнил девочку. Перед глазами ясно всплыла лучезарная улыбка девчушки, и ноги сами непроизвольно двинулись к бараку. Всплывший в памяти образ маленького создания, радостно приветствующего его, смел все сомнения.
- Вам кого? – Видя перед собой замершего в нерешительности молодого человека в железнодорожной форме с большим свертком и дипломатом, спросила хозяйка квартиры.
- Я, это… - Женя совершенно растерялся.
Короткая стрижка «Боб» рыжих волос при отсутствии косметики не могла скрыть возраста - под сорок. Морщинки у карих глаз, внимательно рассматривающих визитера, на овальном лице, не утратившем былой привлекательности. Чуть наклоненная голова, губы сжатые в немом вопросе на уставшем лице. Перед ним стояла утомленная жизнью женщина в стареньком ситцевом халате и тапочках на босу ногу.
Мгновение, и в глазах сверкнули озорные искорки, губы тронула улыбка. Хозяйка, отступив на шаг назад, кликнула дочку, не спуская взгляда с визитера.
- Галинка! – Добродушная улыбка обозначила ямочку на щеке разом помолодевшей хозяйки. – Иди, это к тебе.
Громыхнул стул, прошлепали босые ножки по полу, в прихожую выскочила Галинка. Словно упершись в невидимую стену, девочка остановилась, увидев Евгения. Она сразу узнала его, пыхнув мигом порозовевшими щечками. Лохматые ресницы то и дело хлопали, закрывая карие, как у мамы, чуть с зеленоватым оттенком глаза. И опять магия чистого лучистого взгляда солнечными лучами наполнила душу Евгения. Слов не было, да и быть не могло. Замерев на мгновение, он, было, протянул пакет, затем прижав его к груди рукой с дипломатом, разорвал. Вытащив плюшевого мишку, протянул его девочке.
- Ну, что стоишь? – Мама не могла расстаться с улыбкой, наблюдая милую сцену. – Бери, чего уж теперь.
Галинка сделала шаг, приблизившись к Евгению, не отрывая своего взгляда от его лица, робко взяла игрушку не многим меньше себя. Прижала ее к груди, залившись красным от смущения до корней волос. Спрятав свое лицо в мягкой игрушке, девочка стремглав убежала обратно в комнату, не проронив ни слова. Евгений стоял, прижимая обертку к груди, чувствуя, как у самого щеки наливаются красным.
- А спасибо где? – Улыбалась мама в сторону исчезнувшей дочки. Обратившись к Евгению, добавила. – Ну, проходите, уж, коль приехали. Познакомимся... С дороги, поди, хоть покормлю. Ой! Картошка подгорела.
Евгений замер у двери, прижимая к груди обертку от игрушки. Из кухни доносилось шипение, к запаху жареной картошки, наполнившей лестничную клетку с открытием двери, добавился запах, подтвердивший опасения хозяйки.
- Ну вот, подгорела. – Констатировала хозяйка, вернувшись в прихожую. – Ну, что вы стоите, проходите. – Повторно пригласила Валентина.
- Я проездом, извините, я это… - Окончательно стушевался Евгений. – У меня поезд. Я это…, вот еще. – Он вспомнил про конфеты. Сунув обертку подмышку, извлек из дипломата коробку конфет, протянул ее маме. – Вот еще...
- Сами отдайте. - Глаза Валентины озорно блеснули, улыбка опять обозначила ямочки на щеках. – Галинка! Галь, ты что убежала? – Выждав паузу, добавила. – Стесняется, не выйдет.
Сунув в руки мамы девочки коробку, Евгений выскочил на улицу. Не вышел, выскочил, совершенно смутившись. Направился на вокзал. Обходя дом, он оказался под окном девочки, непроизвольно глянул вверх. В окне стояла Галинка с мишкой, прижимая игрушку к груди. Голову венчали два банта, он точно помнил - когда она выскочила из комнаты, бантов не было. Увидев, что он обратил на нее внимание, бросила ему сверток. Евгений подобрал, это был тетрадный листок, снятый с окна, извещавший о том, что она ушла в школу. В листок, чтоб не улетел, не застрял в сирени, была вложена карамелька.
Дойдя до перрона, Евгений опять обернулся. Девочка стояла на окне, провожая его. Из-за мишки, прижатого к себе обеими ручками, почти скрывающего ее, были видны лишь банты и глаза. Два светлых лучика, провожавших его. Евгений непроизвольно помахал рукой, прощаясь, девочка не шелохнулась. Он направился на вокзал, чтоб больше уже никогда не вернуться.
***
Евгений вырос в небольшом поселке. Их дом был расположен у старого железнодорожного моста через речку. На его глазах возвели новый железобетонный мост взамен устаревшего сводчатого железного моста. Он бегал смотреть на строительство. Было интересно, как огромные конструкции растут, очищаясь от опалубки. Строители, снующие как муравьи в ярких касках. Краны, перемещающие разные балки, бадьи с раствором. Когда новый мост запустили, со старого сняли охрану, и они с ватагой пацанов использовали конструкции старого моста, чтоб прыгать в речку. Удили у опор моста рыбу, отчего-то именно там ловились самые крупные караси. Видимо, это помогло определиться с выбором. Его рано отдали в школу, окончив ее в шестнадцать лет, он поступил в институт ГИПС на факультет «Строительство железных дорог, мостов и транспортных тоннелей», специализация «Мосты».
По окончании ВУЗа вслед за дипломом и распределением он получил повестку в армию. Служить попал в «Желдорбат». Особенно тяжело было первое время, пока не попал в штаб, благодаря своему образованию. Демобилизовавшись, девять лет отработал на строительстве мостов и тоннелей в разных частях необъятной страны.
Познакомился с девушкой на реконструкции мостового перехода в городе Н. Евгений к тому времени уже возглавлял строительство. К ним привезли на экскурсию выпускников местного строительного ВУЗа. Евгений сразу выделил ее из стайки щебечущих студентов. Может, по стрижке «Боб», которой она напомнила ему маму той девочки. Встречались недолго, Наталья так звали суженную, дала согласие, там же отыграли свадьбу.
Последнее время Евгений трудился все более в одном из филиалов РЖД, где и получил назначение в управление филиала. Новая должность подразумевала работу в управлении. Наталья была несказанно рада назначению, позволяющему уже перейти на оседлый образ жизни. Обещала уже теперь одарить его ребенком, ранее ссылаясь на невозможность данного шага в связи с постоянными переездами. Но оказалось, что этому постоянно что-то мешает. Евгений, мечтающий о ребенке, слышал лишь какие-то отговорки. Со временем перестал спрашивать, поняв, что жена не хочет, а может, и не может уже родить.
Случались частые командировки в пределах филиала на три-четыре дня, изредка приходилось мотаться в другие филиалы. Евгений при любом раскладе старался добираться поездом. Он не боялся летать самолетом, просто ему нравилось путешествовать в железнодорожном вагоне. С женой по этому поводу у него даже возникали конфликты при планировании совместных поездок. Оклад у него был приличный, это позволяло не экономить на транспорте, и супруга предпочитала летать самолетом или путешествовать на машине. Он же даже водить автомобиль, как следует, не мог, полагаясь на супругу, лихо управляющуюся с авто.
***
В купе он отдыхал. Ему, как служащему РЖД, навязывали место в штабном вагоне, он предпочитал обычный. В штабном Евгений чувствовал себя неуютно, замечал заискивающую неестественность отношения к себе, как должностному лицу, это его напрягало. В обычном вагоне, наполненном ни с чем несравнимой аурой путешествий, неповторимым запахом железнодорожного вагона, случайными попутчиками, он возвращался в свою юность. Безусловно, проводники знали о высоком пассажире в вагоне, тем более что его селили как правило рядом с купе проводников, но за их заботами это так не бросалось в глаза.
Под мерный стук колес слегка покачивающегося вагона на него накатывались ностальгические воспоминания. Евгений мог работать в купе, воодушевленный аурой вагона, ставшей его частью. Мог просто сидеть, слушая железнодорожную симфонию «ту-тум, ту-тум, ту-ду-ду-дум, ту-ду-ду-дум, ту-тум, ту-тум…». У каждого человека есть мечта, ему казалось, что его мечта - бесконечно долго ехать куда угодно, упиваясь этой симфонией.
Как-то Евгений попал на сто тридцать первый. Начальников служб собирали в одном из филиалов, и он специально изменил свой маршрут, что бы попасть на этот поезд. Он помнил весь маршрут, многое изменилось. Появились новые строения, опоры контактной сети, участок должен был вскоре перейти на электрическую тягу. С неизъяснимым трепетом он дождался той станции. Вот и знакомый вокзал, боксы, заканчивается перрон, на месте барака какое-то приземистое строение, обшитое новомодным сайдингом. Спросил у проводницы, проходившей по коридору:
- Вы не подскажете - там перед водонапорной башней, вроде, барак раньше был.
- Был. – Подтвердила молодая проводница. - Сгорел года три, может, четыре назад. – Видя вопрошающий молчаливый взгляд, продолжила, кокетливо поправила челку. – Я тогда только начинала работать, потом еще долго стены обугленные стояли. Потом уже с год, как новое построили, что там, понятия не имею.
Странно, но дурная весть не обеспокоила Евгения. Он был абсолютно уверен, что с его знакомой просто ничего дурного случиться не могло. Скорее, мирное спокойствие ностальгического счастья заполнило душу от вида знакомого места. Прикинул, девочке сейчас должно быть около восемнадцати лет. Интересно, как она, где? Ведь он тогда даже не узнал сколько ей лет.
***
Отдавая всего себя работе, Евгений получил назначение на должность начальника дистанции пути филиала. Без какой либо протекции, лишь в силу собственных заслуг он стал одним из самых молодых начальников в их филиале. С должностью прибавилось работы и ответственности.
Не прошло и двух месяцев с момента его назначения, как он получил известие о крушении на его участке. Он был на очередном семинаре, когда получил известие, «наваляли» на его дистанции. На перегоне «положили» три вагона товарняка, снесли две опоры контактной сети. Необходимо было срочно вылетать.
Из аэропорта попросил водителя заскочить домой, переодеться. В четвертом часу ночи поднялся в квартиру. Открыл дверь, заскочил в туалет и ощутил присутствие постороннего мужчины. Крышка унитаза была откинута, Наталья всегда ему указывала, если он ее так оставлял. Ощутил незнакомый запах, только теперь заметил чужие туфли в прихожей. На журнальном столике зала - следы позднего ужина, фрукты, две тарелки, два фужера. Открыл дверь в спальню, зажег свет. На его месте, на его подушке лежала темная голова мужчины, уткнувшегося в нее носом. Мужчина крепко спал, обнимая волосатыми руками его подушку. Рядом лежала жена, бесстыдно заголившись. На яркий свет она проснулась, узнав мужа, захлопала глазами, потянув на себя одеяло.
Евгений молча вышел в зал, сел в кресло. Среди остатков ужина заметил пачку сигарет, закурил. Он уже года полтора, как бросил, теперь сигарета, казалось, помогла вдохнуть воздух в спертую грудь. Наталья вышла, накинув халат, села напротив, закурив сигарету из той же пачки. Евгений с анатомическим интересом рассматривал свою супругу, словно в первый раз. Припухлые, увеличенные силиконом губы, крашенные светлые волосы, спадающие на увеличенную грудь, тонированную искусственным загаром. «Татушка» в интимном месте беззастенчиво распахнутого халата.
Жена последние два года нигде не работала, занимаясь исключительно собою. Он был не против, единственно возмутился из-за «татушки» в виде лилии на неприличном месте. Жена его уверила, что это исключительно для него, поскольку другие ее видеть не могут. Ему на самом деле импонировало, когда они появлялись вместе, и ее одаривали знаками внимания. Некое чувство собственника, обладающего тем, на что другие могут лишь облизываться, приятно щекотало самолюбие. Теперь он рассматривал это существо и не видел в нем ничего натурального. Искуственные губы, грудь, загар с кляксой «татушки» на испачканном чужой любовью теле.
- Надеюсь, обойдемся без эксцессов? – Прервала затянувшуюся паузу Наталья.
- Обойдемся. - Подтвердил Евгений. – Принеси мне мой рабочий китель и желтый портфель с моими документами.
Переодеваться не стал. Молча сунул китель в пакет, свернув его с вешалкой, вышел в прихожую. Взял на полочке ключи от машины, повертев, положил обратно, непроизвольно вытерев руку о брюки.
- Извини, что не предупредил, - горько улыбнувшись, добавил, – собери мои вещи, я завтра за ними водителя пришлю.
***
Развелись спокойно, без эксцессов, он все оставил Наталье.
Трудно сказать, как Евгений пережил бы это время, если б не тетрадный листок, хранящийся в дипломе ГИПС. В трудные минуты он доставал этот пожелтевший листок, слегка потершийся на изгибах. Ромашка и солнышко по бокам буквы «Я», чуть ниже - «УШЛА», еще ниже - «В ШКОЛУ» и в самом низу - «в первый клас». Можно было втиснуть еще одну букву «с», но она была бы явно лишней. От листка веяло чистой лучистой энергией, в памяти всплывали два глаза лучика между бантами и прижатым к груди подаренным им мишкой. Запечатленный образ наполнял его душу теплом, изгоняя ничтожные проблемы.
Евгений с головой ушел в работу. Отладив за два года работу на своей дистанции, попросил перевода в другой филиал. Как раз освободилось место в филиале, где начиналась его трудовая деятельность.
Теперь он чаще проезжал мимо этой станции, по возможности брал купе в сто тридцать первом. С легкой грустью провожал взглядом место, где ранее стоял барак. Он не ожидал кого либо увидеть, встретить. Его как перелетную птицу, тянуло к месту, где она обрела свою жизнь, он простое человеческое счастье.
Возвращаясь со дня рождения своего коллеги, отмечали сорокапятилетний юбилей, он взял купе в сто тридцать первом. День рождения именинника совпал с разницей в один день с его днем рождения. Помпезно в ресторане с массой приглашенных отметили юбилей Василия Степановича, на следующий день - в более узком кругу его именины.
Он сдружился с этой семьей, любил бывать у них. Супруга именинника, Любовь Ивановна, степенная дама все сватала его, нахваливая очередную кандидатку. Намекнула, что в тридцать семь даже неприлично не иметь семьи. Отметила, между прочим, что Светлана, так звали статную барышню, из приличной семьи. Сердце Евгения не дрогнуло. Ожегшись на Наталье, он не потерял интерес к женщинам, может, стал более придирчив. Прекрасно понимал, что не олигарх, тем не менее, обеспеченный жених, замечал под напускной приязнью, скорее, гастрономический интерес к своей персоне. Вот и эта Светлана со стандартным светлым цветом волос и распирающей декольте грудью скорее пугала его своими манерами.
***
Разместившись в купе поезда, Евгений предался размышлениям под мерный стук колес. Тридцать семь, боже, как летит время. Может, и в самом деле жениться. Что он хуже других? Вон, как умилительно счастлив Василий Степанович со своей супругой, какие у них дети! Вот женюсь на первой попавшейся, хоть на этой проводнице вагона. А что? Симпотная. Он улыбался шальным мыслям в немножко хмельной усталой голове. Вообще у них в РЖД работают самые классные девчонки, самые симпатичные. Вот взять, к примеру, аэрофлот, там вообще кастинг среди кандидаток, стюардессы все симпатичные, но на РЖД лучше. Потому как свои, ближе к людям, более естественные, без напускной штампованной улыбки. Чувствуя, что засыпает, вышел в тамбур покурить. На обратном пути заглянул в служебное помещение, напустив строгости, спросил склонившуюся над журналом проводницу;
- Почему разрешаете курить в тамбуре пассажирам?
- Так вам, вроде, можно, – откинув короткую косичку с плеча, ответила зардевшаяся проводница.
- Ладно, давайте индульгенцию, пять штук возьму, – улыбнулся Евгений, уточнив, – курю часто.
Он знал, что проводникам дают лотерейные билеты, «кондитерку» для реализации пассажирам. Билеты, естественно, брать никто не хотел, и девчонки приспособились. В обход глупой инструкции запрета курения в тамбуре позволяли пассажирам покупать это право вместе с лотерейным билетом. Взяв пять билетов, и, попросив принести чаю, направился в купе.
Откинувшись на спинку, прикрыл глаза, сон накатывался, не отпуская. Попросив проводницу, принесшую чай, разбудить его на подъезде к станции, если заснет, опять закрыл глаза. В памяти, грея грудь, мелькали картины далекого прошлого его работы проводником. Девчушка, милое создание в окне, сколько ей сейчас, уж двадцать три, не меньше. Может уже вышла замуж, сама обзавелась такой же дочкой. Кто знает?
Беззаботная юность. Как они тырили постельное белье, подстаканники и ложки друг у друга. Даже, бывало, туалетную бумагу у «купешников», так называли бригады купейных вагонов. Нормы выдачи были одинаковые, а расход в плацкарте - куда больше. Все это было так давно и более походило на безобидное озорство. Он вообще не помнил ни одной серьезной склоки. Это лишь подтверждало, что у них в РЖД работали самые классные девчонки, ну и мальчишки, конечно. Евгений засыпал, улыбаясь воспоминаниям.
***
- К станции подъезжаем. – Известила, приоткрыв дверь проводница.
Стряхнув с себя остатки сна, Евгений быстро сориентировался, выглянув в окно. Вокзал должен быть со стороны коридора. В коридоре встал у окна, рассматривая знакомый пейзаж приближающейся станции, заходя на которую, поезд сбросил скорость. Он шел через станцию со скоростью не менее сорока километров в час по второму пути. Мелькнул старый вокзал, боксы, вот уже конец перрона, приземистое строение, обшитое сайдингом на месте барака, водонапорная башня.
- Раньше он здесь останавливался, - ни к кому не обращаясь, вслух сказал Евгений.
- Когда второй путь проложили, часть остановок сократили, да и народу меньше стало, как часть тут расформировали. – Поддержала проводница у соседнего окна.
- Там перед водокачкой раньше барак был. – Испытывая досаду от короткой встречи с памятным местом, поведал Евгений.
- И девочка в окне.
Евгений вздрогнул, медленно повернулся к проводнице. Она стояла, прижав лоб к окну, щеки предательски вспыхнули красным на его внимание. Бейджик! Боже, какой осел! Бейбжик-же, Семина Галина – Галинка. Он не мог ее узнать в этой молодой симпатичной проводнице, но это была она.
Поддавшись порыву, он положил свою руку на ее лежащую па поручне. Теплая рука вздрогнула под его рукой. Она оторвалась от окна, медленно повернув к нему свое лицо. Два светлых лучика из карих слегка зеленоватого оттенка глаз пронзили его душу. В уголках глаз он заметил слезинки, в которых солнце зажгло искорки, метнувшиеся к нему в душу, спаивая его истерзанную половинку с ее половинкой.
- Я сохранил тот листок.
- А я - мишку, только он весь вытерся, но я все одно с ним не расстаюсь. – Девушка улыбнулась, обозначив ямочки на щеках овального лица, слегка наклонив голову, как когда-то ее мама.
- Я так долго тебя искал.
- Я ждала.
«Ту-тум, ту-тум, ту-ду-ду-дум, ту-ду-ду-дум, ту-тум, ту-тум» отстучали марш колеса, набравшего скорость поезда, скорый сто тридцать один.
Тюмень Апрель 2019.