Их было четверо. Щенков, которых привела моя Лиска, собачка, жившая у меня уже пятый год. Она родила их в конце октября, как раз накануне моего дня рождения, сделала мне, так сказать, подарок. Все они были разные: один, родившийся последним и самый маленький, был черный с белыми полосками, другой же – бледно-желтый, почти белый, двое же других,самые крупные, коричневыми. Особенно хороша была «девочка» (трое других были «мальчиками»). Она была коричневой масти, вдоль хребта у нее тянулась темно-коричневая полоса, а вокруг глаз были ободки тоже темно-коричневого цвета, как будто на нее надели темные очки. Ее будущая хозяй-
ка назвала ее Розочкой за красоту. Все, кто приходили ко мне, в первую
очередь обращали внимание на Розочку. Уж больно она была хороша.
По характеру была она тихой, спокойной, не то, что, например, Морячок, тот самый маленький, черный с белыми полосками, шалун и непоседа. Он первым начал вылезать из коробки и бегать по всему дому, так и норовя попасть под ноги. «Морячком» его назвала его будущая хозяйка за его белые полоски, которые напоминали тельняшку. Морячка забрали самым первым за то, что был он самым проказливым и веселым. Судьба его сложилась трагически: хозяева его очень любили, но однажды к ним пришел какой-то их знакомый и уж не знаю за что ударил его палкой. Он, конечно, сразу умер, ведь он был совсем еще маленький. Потом забрали того, светло-желтого. Был он самым злым. Когда хотел есть, подбегал ко мне и лаял, мол, давай есть, мое величество проголодалось. Дали ему грозное имя «Мухтар», как у той овчарки из фильма про Мухтара, который преступников ловил. Судьба его тоже сложилась трагически: прожил он всего год, а потом попал под машину, уж больно любил бегать за ними. Про судьбу третьего «мальчика» мне ничего
не известно, так как забрал его один человек из города, и я его больше не ви-
дела. Даже не знаю, как его назвали. А вот Розочка… Ну обо всем по порядку.
Розочка оставалась со мной, когда всех уже разобрали. Не то, чтобы никто не хотел ее брать, нет, два человека просили, но я не отдавала, так как пообещала ее Лиде, своей хорошей знакомой, жившей по соседству. Лида выбрала ее давно, когда та была еще совсем маленькой, но сказала, что заберет ее весной, так как в доме держать не хотела, а на улице было очень холодно. Забрала она ее только в апреле. Так Розочка и прожила со мной и Лиской целых пять месяцев. За это время я успела к ней основательно привязаться. Беспокойств она мне не доставляла никаких. По большей части она сидела в коробке рядом с матерью; а, когда стала вылезать из коробки, то вылезала, в основном, чтобы поесть, и снова торопилась в коробку, стараясь быть как можно незаметнее, чтобы не досаждать хозяйке.
Наконец пришла весна, и Лида явилась за Розочкой.
«Пойдем ко мне, моя красавица, - говорила она, целуя Розочку, -будешь у меня теперь жить. Не бойся, я тебя не обижу.»
Лида жила в собственном доме, вдвоем с мужем. Была она женщина спокойная, рассудительная, любила чистоту и порядок. Муж ее – Сашка был человеком тихим, неприметным, очень молчаливым, держался всегда в тени. Было впечатление, что его властная супруга подавляет его. Про таких говорят, что и мухи не обидит. Жили они одни, без детей, очень замкнуто, спиртное не употребляли, во всяком случае, пьяными я их не видела. У Лиды в общем-то была дочь, но жила она где-то далеко, и к ним не приезжала. Были они, что называется, людьми положительными. Но если бы я знала, какая судьба ожидает мою Розочку, ни за что не отдала бы им ее; лучше бы утопила, как только она родилась.
Одна собака у них уже была: здоровый злой пес по имени Рекс. Розочку взяли так, для забавы. Со временем она стала все больше походить на мать.
Темная полоса и обводы вокруг глаз пропали, стала она рыжей и пушистой,точь-в-точь Лиска, только моложе. Оттого, что она так изменилась, она не стала менее красивой, наоборот, красота ее расцвела пышным цветом, а длинная шерсть и пушистый хвост делали ее похожей на лисичку. Именно за сходство с лисой я и назвала свою собачку Лиской. Спокойный тихий нрав ее тоже изменился: стала она шустрой, звонкоголосой. Проходя мимо их дома,я каждый раз видела, как Розочка выбегает из калитки и со звонким лаем кидается навстречу. Но стоило мне протянуть руку, чтобы погладить, как она тут же убегала на безопасное расстояние и, помахивая пушистым хвостом,лаяла громко и радостно. Мать свою она узнавала и, завидев ее издалека,стремительно бросалась к ней и затевала всегда одну и ту же игру: начинали они бегать и гоняться друг за другом. В руки она никому не давалась, даже своей хозяйке, видно, не доверяла никому.
В конце осени Розочка родила своих первых щенков. Было их двое. Оба «мальчики». Были они рыжие, в маму, и похожи друг на друга, как близнецы. Зима была холодной и суровой, но Лида не взяла их в дом. Они оставались в будке, вместе с мамой, на холоде. «Да что им станется,- говорила Лида,- не замерзнут, мамка согреет, шерсть вон длинная какая!»
Однажды зимой я как-то зашла к ним. Розочка выскочила ко мне из будки с громким лаем. За ней, косолапо переваливаясь с ноги на ногу, вылезли два рыжих комочка. Меня поразил ее вид: была она худая, заморенная какая-то, длинная шерсть не блестела как прежде, а свисала тусклыми лохмами. «Да ест она плохо,- ответила Лида, когда я ее спросила, что с Розочкой. «Конечно,- подумала я,- ест плохо! Видно щенков хозяйка не подкармливает, будешь тут худой!» Тогда впервые в моей душе шевельнулась к ней жалость.
В конце зимы Лида стала жаловаться на Розочку. «Зря я ее взяла,- говорила она,- кобели чужие сбегутся во двор; да и щенки, куда мне их девать?» «Так отдай ее кому-нибудь, раз она тебе не нужна,- просила я,- да и щенков заберут! Они такие злые, песики к тому же. Только не убивай!» «Да что я зверь какой-нибудь? Я ее отдам!»
А весной я слегла с тяжелой простудой. Был уже конец марта. Весна уже вошла в свои права: дни стали длиннее, и солнце, пригревая по-весеннему, растопило последние островки грязного снега. В один из таких дней я и заболела. Видно сказались зимние холода. Только простуда не одолела меня сразу, а как будто ждала, когда потеплеет, и лишь тогда нанесла мне свой удар Пять дней я провела в постели, и все это время мысль о Розочке не шла у меня из головы. Мне хотелось встать и пойти туда, но я никак не могла преодолеть проклятую слабость. Наконец, когда стало немного лучше, я оделась и пошла туда. Рекс как всегда встретил меня громким лаем, но, ни Розочки, ни ее щенков я не увидела. Тревожное чувство сжало мне сердце. «Ох, чувствую я, что-то случилось. Не зря меня тянуло сюда».
Лида хлопотала у плиты. Пригласила зайти, присесть.
«Где Розочка?» - сразу спросила я. «Я ее отдала»,- ответила Лида и отвернулась. «Скажи правду, не лги». В воздухе повисло молчание. Я напряженно всматривалась в ее спину, пытаясь понять, что же произошло. «Я ее отравила,- наконец медленно произнесла она и вдруг разразилась целым каскадом слов,- а что мне было делать? Никто не хотел ее брать. Сколько я еще могла с ней мучиться?»
«А щенки?» - спросила я каким-то неожиданно чужим голосом.«Щенков тоже»,- ответила она и замолчала. «Ну щенков бы забрали! Песики ведь были!» - «Да что я буду по селу ходить, всем предлагать? - снова разозлилась она, - нечем мне было их кормить, вот и отравила».
Я молчала. Да и что я могла ей сказать? Что не нужно было брать Розочку, что я нашла бы ей другую хозяйку или напомнить ей ее обещание.«Не убий» - призывал нас Христос, но нигде не сказано, что это распостраняется только на людей. Или процитировать ей слова Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Много чего я могла бы сказать, да только зачем? Она все равно бы меня не услышала. Да и не хотелось мне с ней говорить ни о чем, такое чувство гадливости она у меня вызывала. Я молча встала и вышла. Больше я туда не ходила. Я думала, что с этими людьми я больше не буду общаться. Но как я ошибалась!
Она пришла ко мне поздно вечером, когда я уже собиралась ложиться спать. Лиска встретила ее у дверей громким лаем.
«Лисочка, хорошая моя, ты чего гавкаешь? Иди сюда, дай я тебя поглажу». Я молча наблюдала за этой сценой, но я бы ни за что не позволила, чтобы она прикоснулась к моей Лиске. «Проходи»,- пригласила я,хотя в душе испытывала отнюдь не дружеские чувства. Она зашла в комнату,и только тут я заметила, что она пьяна.
«Ты представляешь, что этот козел вытворил? Пьет уже три дня, а сегодня такой погром устроил! Буянить стал, посуду бить. Я из дома убежала!» - «Где это ты напилась?» - спросила я неприязненно.- «Где, где, дома!Я стресс снимала!» И она, усевшись в кресло, начала долго и нудно жаловаться на своего Сашку, на то, что он совсем с катушек съехал, что вдруг запил и вытворяет бог знает что; и она его боится, потому и сбежала из дома; и просит, чтобы я позволила ей остаться ночевать, так как домой она ни за что не вернется.
«Ты знаешь, я его боюсь. Он способен на все. Он может даже убить»,-почему-то шепотом произнесла она. «С чего ты это взяла?»- спросила я удивленно. Так не похоже это было на тихого робкого Сашку. «А ты знаешь,ведь это он тогда убил Розочку». - «Как, ты ведь сказала, что ты ее отравила?» - «Да, я ее отравила, но она не умерла, и щенки ее тоже. Я сказала ему,чтобы он отнес их в посадку и оставил там. Но я не говорила ему, чтобы он убивал их, - с каким-то даже испугом произнесла она последние слова. Затем, наклонившись ко мне и расширив от ужаса глаза, продолжила шепотом, - а он… он положил их в мешок и отнес в посадку. А там… там он бил их палками и камнями, пока они не умерли!» - взвизгнула она напоследок.Я на минуту прикрыла глаза, представив себе эту картину, нервно потянулась за сигаретой. Бедная Розочка!
«Не нужно было мне рассказывать такое. Ты ведь понимаешь, я никогда не прощу вам этого».
Через несколько дней ребятишки, гуляя в посадке, обнаружили там
окровавленный мешок. Рядом лежали какие-то палки и большие камни.
Заглянуть в мешок они побоялись.
2012 г.