Машенька
Это было очень давно, еще в 60-х годах прошлого века.
Маша жила ожиданием любви, огромной, с замиранием сердца, со слезами, встречами, письмами, ну, как у ее любимой Татьяны.
«Евгения Онегина» она пыталась учить целиком. Особенно хорошо заучивалось в длиннющих очередях, которые были повсюду. Так легко запоминалось, даже это непонятное начало - чей дядя, кого уважать, все эти прекрасные лирические отступления. Ну, а письмо Татьяны просто ложилось на Машину душу. «Вся обомлела, запылала и в мыслях молвила – вот он» И дальше, дальше - каждая строчка заставляла почти дрожать. Вот Онегин уже в конце - «желать обнять у Вас колени и зарыдав у Ваших ног...» И Маша пыталась представить кого-то, кто ей, Маше, так же говорит.
Она часто думала , а как узнать, что именно этот человек создан для тебя, как не пропустить, как сделать правильный выбор.
Конечно, в школе влюблялась.
Сашка Логинов - высокий, озорной блондин с черными бровями и голубыми глазами, староста класса. Каждое движение, каждый взгляд, каждое слово имело значение. Все стихи и песни, сны и мечты – все о нем. Юный трепет, первое волнение, придуманная любовь. На физике ей повезло сесть за Сашкой. И она, ничего не слушая и не понимая, всё смотрела и смотрела на Сашкину белобрысую голову, чего-то придумывая и мечтая.
Она не поступила в институт, не добрала одного очка
.Честно говоря, она толком и не знала, кем хочет быть. Мама была врачом, папа – экономистом. Ни то, ни другое её не волновало. Но временно она устроилась работать в поликлинику регистратором. Настоящий ад. Очереди, всклоченные, ругающиеся больные, желающие именно сейчас попасть к врачу, недовольные дополнительными талонами врачи, карточки, которые постоянно терялись, и приходилось в их поиске бегать по кабинетам, а в это время росла раздраженная очередь.
Был такой эпизод. Ходила в поликлинику почти каждый день противная дама, грубая, всегда всем недовольная. Поговаривали, что она в главного врача чернильницей запустила.
Маша, девчонка с косичками, только после школы, вежливо и терпеливо ее выслушивает. Дама не знала слов «пожалуйста», «спасибо»
– Дайте талон к невропатологу - затем столь же грубо требовала талоны почти ко всем специалистам и обязательно на сегодня. Маша пытается объяснить, что врач был утром. Она и косички Машины помянула и глупенькой обозвала, а потом еще уродиной и неучем припечатала. Слезы душили, совсем Маша расплакаться собралась, но неожиданно для самой себя скорчила рожицу и показала ей язык,
Такого поведения больная ни разу не видела, замолчала на минуту, оторопела, встрепенулась и, спотыкаясь и перепрыгивая через две ступеньки, побежала к главному врачу, представительному, обаятельному, требовательному к своим сотрудникам человеку. Главный медленно вошел в регистратуру и, обращаясь к солидным пожилым регистраторшам, не глядя на Машу, спросил, - Кто-то из вас сейчас больному показал язык? - Все стали в ужасе переглядываться – Как это язык? - Маша на подкашивающихся ногах поднялась со своего стула, опустила голову и сказала – Это я, (как будто он на секунду сомневался, сам он еле сдерживал улыбку, такого в его практике, конечно, не было, а именно эта больная в него чернильницу запускала ). Мягко и спокойно он поговорил с Машей и преподал урок вежливости и терпения в работе с людьми на всю жизнь.
Через 8 месяцев Маша поступила работать в библиотеку на Бронной, Её взяли в летнюю читальню на Патриарших прудах. После регистратура эта работа казалась сказкой. Чистый воздух, пруд, лебеди. Вежливые люди здороваются, прощаются, берут газеты, журналы, приятно разговаривают, улыбаются.
Спокойно гуляющие мамочки с колясками, не разъехавшиеся на лето ребятишки из соседних домов, разговорчивые пожилые люди – вот основные посетители летней читальни.
Мамочки иногда просили приглядеть за колясками, пока они бегали в соседний магазин, мальчишки и девчонки доверяли ей свои тайны, молодые люди завязывали разговор, пытаясь познакомиться с ней. Какой-то старичок всё время приглашал Машу в оперетту, а другой признавался в любви и к себе домой на кофе звал. Она сначала краснела, потом привыкла – в общем, жизнь шла своим чередом.
Среди всех выделялся мужчина 28 лет ( она же формуляры по паспорту заполняла и поэтому знала и возраст, и занятия). Поэт-переводчик с какой-то странной фамилией. Жил в новом доме с цветными балконами сразу за Патриаршими прудами. Его звали Геннадий Анатольевич.
Он выделялся своим внешним видом - вызывающе хорошо одевался, удлиненные волосы, красивая улыбка, белоснежные ровные зубы, размашистая походка. Он приходил несколько раз в день, ничего не брал, только смотрел на нее и говорил, что не может работать - всё думает о ней. Расспрашивал Машу о жизни, о семье, интересовался её вкусами, увлечениями, любимыми поэтами. Маша очень смущалась, забывала то немногое, что знала. Он говорил о литературе, читал свои стихи и переводы, а она думала, когда же он, наконец, уйдет и она спокойно вздохнет.
Постепенно она стала привыкать к его приходам, разговорам, даже немного скучала, когда его не было. Геннадий (она уже стала звать его по имени) провожал ее домой, знакомил с друзьями, рассказывал о своей жизни.
1948 год. На. перемене они с мальчишками кидались друг в друга бумажными комками, и он попал в портрет Сталина, прямо в глаз вождю.
Этого было достаточно, для пяти лет колонии, тем более, что его отец был врагом народа. Геннадий не знал юности, любви, он только мог мечтать об институте, о профессии, о книгах, о девчонке, которую себе рисовал, засыпая в колонии. Эта выдуманная девочка касалась его лба, гладила его, шептала утешающие слова. Она спасала его все эти пять лет.
Когда он увидел Машу, он не поверил своим глазам – это была та выдуманная им девочка, только настоящая. Теперь он хотел быть с нею ежедневно, он не должен, не может потерять ее.
Она уже не так стеснялась его взрослости.
Читала то, что он рекомендовал, потом обсуждали вместе прочитанное. Ей были интересны его суждения обо всем. Он подарил ей только что вышедший альманах «тарусские страницы», и она познакомилась с Цветаевой, Паустовским, Наумом Коржавиным. «Старинная песня, ей тысяча лет – он любит её, а она его нет…». Он повез её на целый выходной в Тарусу на своей новенькой белой машине. Несколько раз она ходила с ним в Дом литераторов. Ей было приятно видеть, как ему улыбаются, пожимают руки, как его внимательно слушают.
К концу лета она уже точно знала, что он влюблен в нее. Он попросил познакомить его с родителями Маши, которым Геннадий очень понравился.
Он обещал Маше прекрасную и интересную жизнь. Прежде всего, он подготовит ее в Университет, они будут много ездить, Он будет ей верным и любящим другом, советчиком, защитником.
Он сделал ей предложение и не торопил с ответом.
Выбор Маши был сложным. Совсем не так она представляла любовь, но с Геннадием было спокойно, надежно, интересно. Да еще коллеги, подруги, родители удивлялись ее сомнениям.
– Какая любовь – волновались сотрудники , Это только в книгах и фильмах, а в жизни все не так. Ты выиграла счастливый билет, так не рви его. Упустишь такой шанс, потом всю жизнь жалеть будешь.
И она сказала ему « Да».
Жизнь сложилась счастлива. Их считали идеальной парой. Она окончила университет, блестяще защитила диссертацию. Научным руководителем был сам Бонди Сергей Михайлович, известный пушкинист. У них росли замечательные мальчишки, Они много путешествовали.
Но все чаще и чаще стал сниться Маше один и тот же сон. Она с кем-то, похожим на ее школьную любовь Сашку, несется с горы на велосипеде. Она на раме, а этот кто-то рядом дышит ей в шею, целует её развивающиеся волосы. Они смеются. Скорость, дождь, потоки воды. Его руки на руле. Ей так хочется к ним прикоснуться. Она не слышит его слов, но понимает, что это о любви. Сквозь слезы, ветер, брызги она кричит ему
-Я Вас люблю, но я другому… и просыпается.