Когда я открыл глаза, обстановка вокруг кардинально изменилась. Повсюду теперь были разбросаны различные игрушки, школьные тетради и учебники. Взгляд упал на футбольный мяч – я вспомнил, как любил гонять во дворе в футбол; а вот и мои любимые шахматы, я вспомнил, что подавал большие надежды в этой игре - у меня, как говорила математичка, было нестандартное шахматное мышление, оттого я и в математике хорошо себя проявил и в шахматах. Теперь я сидел не за солидным массивным столом, а за своим небольшим детским подёртым и пошкарябанным, на своём простеньком, но по-прежнему крепком стуле. С каждым увиденным фрагментом из прошлого, память приоткрывала свои двери, поэтому я без труда сообразил, в какой период меня забросило. Детские книги теперь окружали меня. Вот мой любимый Жюль Верн, а вот и Марк Твен. Я обожал их приключенческие истории. А вот уже лет в шестнадцать или пятнадцать, вспомнил, увлёкся детективами. Здесь их ещё не видно, значит мне сейчас лет тринадцать. Хотя нет, вот мой любимый Шерлок Холмс. Точно! Отец подарил мне его на тринадцатилетие, но читать я его начал примерно года через два. Я всегда любил читать и читал увлечённо, ага, вот и мой любимый Тарзан. Так и есть – мне сейчас лет тринадцать с небольшим.
Всё это чудно, конечно, но зачем я именно сюда попал? Почему такой огромный скачок – из 36 в 13? Что я должен здесь обнаружить? Я начал рыться в своих детских мыслях. Срывал листики, доставал их из стола, под столом (я был довольно неряшлив всегда – неудивительно, что и в голове у меня творился такой же кавардак, как и в жизни) – ничего серьёзного, никакого секса в мыслях (опять я о нём), лишь детские размышления о прочитанном. Я вспомнил, как мне очень хотелось походить на героев этих увлекательных историй. Я прекрасно отдавал себе отчёт, что они всего-навсего вымышленные герои и их истории лишь фантазия писателей, но всё же мне очень хотелось на них походить. Их жизнь была интересная насыщенная невероятная. Как и любой мальчишка, я тоже жаждал приключений, тоже хотел вляпаться в интересную историю, но всё что я мог, так это сделать….
На столе вдруг появилась самодельная шпага из орехового прута, продетого сквозь консервную крышку и самодельная финка.
…точно! Всё что я мог, так это сделать что-то подобное и дурачиться с друзьями, представляя себя то мушкетером, то неуловимым мстителем. Я понимал, что никогда не смогу стать по-настоящему таким в жизни, но мне так хотелось побывать в другом, пусть и вымышленном мире. Я так увлёкся этими фантазиями, что начал всерьёз подумывать, а не сочинить ли мне самому свою собственную историю, придумать нового героя, не похожего на прочих, уже придуманных и поставить себя на его место. Я сам его создам и наделю своими качествами, поэтому он будет только моим. И тогда другие мальчишки будут подражать моему герою, будут представлять себя на его месте, в его истории. А я, его создатель, буду сам решать, в какую историю его окунуть. И вместе с ним буду проживать все приключения и испытания. Потому что он и будет Я. То есть я буду им. И я сам буду решать, как мне поступить.
Я улыбнулся. Надо же! Какие вспомнились размышления. Вот оказывается, когда во мне зародилось первое желание писать. Интересно, что же было дальше…
Но как я ни старался – я не мог придумать новый мир, не мог придумать интересную приключенческую ситуацию, то есть сюжет, я не мог придумать нового героя с отличительными от других способностями. Как я ни старался, как ни напрягал свою фантазию – у меня ничего не получалось. Чего-то не хватало, а чего я не мог понять. Неожиданно я так сильно расстроился, что отчего-то вдруг почувствовал себя каким-то неполноценным. Почему спрашивается? Жил себе да жил обыкновенной жизнью обыкновенного мальчишки, и на тебе! И что с того, что ты не можешь быть писателем? Можно подумать, конец света приключился. Ведь, если разобраться по существу, писателей в мире совсем немного, и их и не должно быть в принципе много, кто-то ведь должен заниматься земледелием, производством, думать о хлебе насущном, в конце концов. А если все будут бумагу марать и летать в своих фантазиях, что же это получится? Так я себя успокаивал в тот период. Ведь есть ещё масса других интересных и важных профессий, где можно было бы отличиться и проявить себя полезным обществу. Но видимо, мой внутренний диалог с самим собой в тот период зашёл в тупик, я ужасно расстроился и тяжело переживал свою внезапно возникшую неполноценность. После нескольких неудачных попыток, что-либо написать, я с горечью оставил свои детские потуги, но пообещал себе, что ещё вернусь к этому занятию в более зрелом возрасте. Обязательно вернусь. Почему я так решил? Не знаю. Но подсознательно, всем своим нутром ощутил, что я просто обязан когда-то научиться и стать настоящим писателем, потому как это и есть моё призвание. Почему я тогда так решил? Я горько улыбнулся. Как бы там ни было, воспоминания приятные, хотя и грустные, но ничего не объясняли. К тому же, писателем я так и не стал. Моё детское обещание самому себе было изгнано на задворки моего сознания, где оно, впрочем, на удивление не сгинуло, а самовольно творило свои истории, продолжая тренироваться в этом направлении, развивая фантазии; и как я уже упоминал, вскоре начало проявляться в виде небольших фильмов перед моим сознанием, демонстрируя таким образом, что оно ещё не только живо, но и понемногу развивается в этом направлении. Интересно взглянуть на себя со стороны. Но всё же, я отвлёкся. Ничего, что бы объясняло причину моей здешней задержки, я не обнаруживал. Или я что-то упускал или память открывалась слишком постепенно. Я снова решил больше ничего не трогать, лишь наблюдать.
Воспоминания появлялись и исчезали. Причудливыми стайками по интересам, они пролетали мимо и на этих листиках встречались не только записи, но и фотографии, и видео. Однако я не в силах был успеть разобрать, что на них изображено, так быстро они проносились, словно стрижи реактивные. Впрочем, иные усаживались мне на руку или плечо, а то и на ноги приземлялись, и вот тогда я уже вполне мог разобрать, какую информацию несли эти шустрые листики. Ага, вот появились и первые мысли о девчонках, о будущей семье. Да, именно в тот период, я как раз и узнал впервые от друзей, что между мужчинами и женщинами случается секс, и что это очень круто заниматься сексом. Тогда я впервые ненароком задумался о том, что мои родители помимо того, что они мои родители, оказывается ещё и мужчина и женщина, и они тоже занимаются…. Я покраснел, прям как тогда и поспешил прогнать эти мысли прочь. Мне было неприятно так думать о родителях. Но тут я вспомнил, как однажды, совершенно случайно, ночью спросонья, зашёл в спальню к родителям, потому что мне приснился страшный сон и в свете луны, проникавшей сквозь открытое окно, я увидел, как они…. Мне вдруг стало невероятно стыдно того, что я наблюдал, и я спешно и тихо ушёл; я надеялся, что они не услышали – дверей в спальнях у нас не было, да и родители были сильно увлечены своим занятием, особенно отец, как мне показалось в тот миг. Мама, напротив, стояла на коленях и была отвёрнута от отца, и видимо ей было неприятно, потому что она то ли стонала, то ли плакала. В ту ночь в моё сознание прокралась мысль, что секс нравится не всем, как твердили мои старшие друзья.
После того нелепого случая, я чувствовал себя крайне неловко и долго избегал смотреть родителям в глаза; мне казалось, они заметили моё появление в ту ночь и хотя ничего не говорили мне в глаза, но чувство неловкости овладело и ими. Создавалось впечатление, словно я узнал страшную тайну, которую мне не позволено знать и теперь из-за этого могло произойти нечто ужасное. Атмосфера внутри нашей семьи незаметно накалялась, и будто в подтверждение моим опасениям, родители как то стали меньше разговаривать между собой, перестали улыбаться, они старались даже не появляться вместе при мне, словно им было ещё стыдней. К примеру, если в комнате находилась мама, и туда входил отец, то она немедленно, причём с недовольным видом выходила. Случалось и наоборот. Я с ужасом сознавал, что всё это из-за меня и что, если ничего не предпринять, скоро может случиться большой взрыв, в котором погибнет наша прекрасная до этого семья. Я очень хотел извиниться и объяснить, что я не специально прокрался в ту ночь в их спальню, и что на самом деле я толком ничего и не рассмотрел; но всякий раз, как я отваживался покаяться в своём неумышленном плохом поступке, у меня пересыхало горло, язык застревал и не двигался, становился каким-то большим и неповоротливым, а тело словно разбивал паралич. Ведь я всё рассмотрел на самом деле. Я всё прекрасно видел и постарался надёжно спрятать в своём сознании любую мысль о сексе вообще, чтобы никогда не вспоминать о том, что меня потрясло. Но, как известно запретный плод сладок и как бы я не убегал от этих мыслей они всякий раз настигали меня. Я их выбрасывал далеко, но друзья всякий раз заводили разговор о сексе, словно специально и игривые мысли, незаметно прокравшись, лавиной обрушивались на меня. К тому же в этот период начали играть во мне гормоны, и я начал получать первые представления о новой сексуальной жизни и новых потрясающих ощущениях. Они-то и сломали меня окончательно, сделав своим рабом. Новая страсть заполонила моё сознание и проникла во все области моих размышлений, куда бы я от неё не прятался. Секс был во всём, секс был везде. Я сам был секс. Я и это вспомнил. Боже мой!
Однако время шло, и напряжение в нашей семье только нарастало. Однажды я случайно услышал, как мама громко и, как мне показалось, с упрёком сказала отцу – Это ты во всём виноват! Я разве этого хотела?! И как после этого теперь жить с тобой? Мне неприятно? Да мне вообще теперь ничего с тобой после этого не хочется! Когда они услышали мои шаги, они замолчали. Я убежал в спальню. Как же я мог?! Корил я себя. Почему я до сих пор молчу и ничего не предпринимаю?! Надо было обязательно сказать им, что я ничего не видел, чтобы они больше не ругались из-за меня. Но как?! Я прокручивал различные варианты в своём детском ещё, но уже покалеченном сознании и пришёл к замечательной мысли, что сделать это всё нужно в какой-то ближайший праздник, когда у всех будет хорошее настроение.
Родители по-прежнему избегали друг друга, а я выжидал удобного случая, высматривая любой мельчайший повод. И вот совершенно неожиданно такая возможность и представилась. Я не знал, что за праздник случился, но отец пришёл домой как никогда весёлый и радостный, с большим букетом цветов и подарком для меня. Не сказать, чтобы подарки в нашей семье были редкостью, но этот!... Это была железная дорога! Я и мечтать не мог о такой! Ни у кого из моих друзей не было такой железной дороги. Пока мама была на работе, мы с отцом расположились посреди залы, собрали вместе дорогу и запускали паровоз с вагонами. Поезд был на электромоторчике, поэтому двигался сам, а мы с отцом переводили стрелки, направляя поезд в нужном нам направлении. Для того времени, это была крутая железная дорога. Отец был очень весел, от него немного несло алкоголем, но я радовался тому, что он в таком расположении духа. Я с нетерпением ждал, когда придёт мама и я, наконец, смог бы им признаться в своём проступке и всем бы стало легко и хорошо. А тем временем наш маленький поезд уверенно нёсся по проложенной дороге, и зала в моих фантазиях уже обрела прекрасный ландшафт раскинувшейся долины, с горами в виде подушек и тоннелей в виде стульев и стола. Я мигом достал своих любимых солдатиков и индейцев - и вот у меня уже устраивались засады и нападения на поезд, перевозящий ценный груз. И конечно очень секретный груз, от которого зависела судьба всего мира.
Когда пришла мама, мы так разыгрались, что не сразу и заметили её. Она молча прошла на кухню, а отец, схватив цветы, кинулся следом за ней. Я остался играть и настраиваться на предстоящее признание, хотя признаться, поезда увлекли меня весьма серьёзно. Теперь я понимал, что то, что везёт ценного мой маленький поезд и есть моё важное признание. Нужно только донести его. Преодолеть все препятствия и донести. Родители тем временем о чём-то говорили. Долго. Я не мог расслышать о чём, но отчётливо слышал, как их интонация повышалась и наконец, раздался крик матери:
-Это всё из-за тебя! Ты во всём виноват и не надо теперь лезть ко мне со своими дурацкими цветами. Поезд он ещё сыну купил! Захотел так дёшево откупиться?! Вспомнил о сыне! Ты когда последний раз с ним говорил, как отец?! Ты вообще знаешь, о чём он думает?! Конечно, откуда тебе?! Ты же ведь думаешь другим местом, а там мозгов нет!
И так дальше. Крики продолжались. Они вырывались из кухни и разрезали пространство своими острыми гласными. Казалось, ещё немного и они порежут и меня. Я оставил поезд, и закрыл уши. Я не понимал, почему мама ругает папу за поезд – ведь это очень крутой подарок. Мне нужно было срочно бежать к ним на кухню и признаваться, но я не мог. Меня снова разбил паралич. В абсолютной тишине я видел, как с кухни выбежал отец, на мгновение задержался, как-то странно посмотрел на меня и метнулся к двери. Я вдруг заметил, что не перевёл стрелку, и поезд теперь безнадёжно летел в тупик. Я резко потянулся к игрушке, но не успел. Дальше гром закрывающейся двери за отцом, навсегда разрубивший мою жизнь на до и после, неистовый крик матери – «Ну и вали отсюда к чёртовой матери!», и мой поезд слетел с пути, по инерции пролетев по полу, он врезался в шкаф, перевернулся и лежал на боку, беспомощно крутя колёсами. Мама обессилено опустилась рядом с поездом, облокотившись о шкаф, и зарыдала глядя в мои глаза. Я подполз к ней, прижался, она обняла меня, и я виновато простонал: «Прости меня, пожалуйста, я не специально».
-Ты-то здесь причём, чудо ты моё?
-Это я во всём виноват.
-Не говори ерунды,- сказала она и зарыдала ещё сильней. Я тоже заплакал, обвиняя себя в трусости.
Так мы сидели ещё долго, молча, оба всхлипывая. Я смотрел, как у поезда беспомощно крутятся колёса, жужжит моторчик, а он лежит на месте и не может никуда сдвинутся.
Так в моей жизни появились поезда…..
Я всё вспомнил. Открыв глаза, я увидел на столе тот самый игрушечный поезд, он всё также лежал на боку и беспомощно крутил колёсами. Господи, я всё вспомнил. Слёзы тяжелой грустью текли по щекам. Слёзы, которые столько лет ждали выхода наружу, засев в моём сердце острой занозой, и окутав его злобой на отца и на весь мир, в котором столько боли. Столько лет это было надёжно похоронено в моей памяти, но сегодня пришло время вспомнить всё. Я взял поезд в руку.
Странно, подумал я, а ведь наша жизнь или точнее мы сами, как эти поезда – движемся по заранее уготовленному нам маршруту, и ничто на самом деле от нас не зависит. И хорошо, если только нельзя свернуть с намеченного пути, но ведь даже за рулем не мы сами, как оказывается, а наши незримые попутчики, контролирующие каждое наше движение – наблюдатели, они же наши ангелы-хранители. Только какие они к чертям хранители, если по сути-то и охранять нечего – всё давно предопределенно, ещё до нашего рождения. Наш путь уже давно начертан в секретных скрижалях, сути которых нам не понять, потому как мы беспомощные слепцы, бредущие в темноте с бесполезным факелом, и наивно полагающие, что обладают самым ценным отличием от животных и превосходством над всем сущим – разумом и свободой выбора. И если разум вроде как есть, хотя и здесь есть над чем поразмыслить, насколько он подчиняется нашему сознанию, то вот на счёт свободы - все мы крепко заблуждаемся. У нас есть лишь иллюзия свободы, не более. Всё что в наших силах – так это сотворить большую глупость и неожиданно для всех, вопреки рассудку и здравому смыслу, пустить свой поезд под откос, назло этим ангелам-хранителям и всем начертанным путям. Спутать им все планы. О да! Глупости человек любит совершать, видимо поэтому наши хранители и подстраховываются от непредсказуемых движений пугая нас большим грехом – пускать свой поезд под откос. Конечно, грех, ведь у них тогда все планы и дороги летят к чертям. Бюрократы чёртовы, о нас они заботятся. Да о себе они только и заботятся, чтобы работа их ладилась, да не пыльная была.
Я смотрел на поезд в руке. А ведь мой ангел таки молодец - сам меня того этого. Всё-таки хороший у меня хранитель, я давно это чувствовал, теперь и знал точно. Решительный и бесцеремонный. В нём чувствуется настоящая сила. Только вот всё равно стало тоскливо от всего этого обмана. Если даже на этом уровне процветает ложь, то что уж говорить за нас, простых смертных?!
Впрочем, какая мне теперь от всего этого польза или вред? Ну узнал, ну расстроился и что с того? Мой путь там всё равно уже окончен. Ну почти окончен, какая разница. Может оно и верно сейчас узнать, как оно на самом деле всё устроено. Может и хорошо, что мы там ничего этого не знаем. Ведь Создатель наверняка далеко не глупый, раз держит от нас истину в тайне. Каких кошмаров бы мы там натворили, узнай правду. Не удивлюсь, если бы уже вымерли все к чертям. А ведь он подарил нам жизнь. И подарил-то видимо не просто так, а для чего-то. В конце концов, это его епархия, мы лишь мелкие сошки, если разобраться, по сути. Мы его творения, возомнившие себя круче Создателя. Глупо! Неверно! Пусть так! Но всё-таки обидно. Где-то в глубине души так обидно, что хочется накричать на всех, да хоть на самого Создателя. Зачем он так с нами?! Зачем он в таком случае нас сотворил?! Неужели он совсем не любит нас? Играется с нами просто? Вся эта реальность лишь ради его забавы? И нам говорит, что вся наша жизнь - игра! Это ведь, по меньшей мере, лицемерно!
Я вышел из поезда. Ангел по-прежнему покорно ждал.
-Ну как?
-Да что-то тошно стало.
-Это бывает,- он посмотрел на игрушечный поезд в моей руке, который я неосознанно вынес,- особенно когда вспоминаешь, то что хотел забыть навсегда. Я предупреждал.
Я тоже посмотрел на поезд.
-Да я не об этом, собственно. Хотя и это тоже. Я вот тут подумал, что все мы, люди, словно эти поезда, понимаешь? А наша жизнь – это заранее проложенная дорога, по которой мы движемся. Шаг влево, шаг вправо исключён, маршрут только по чётко начертанным путям, иначе поезд пойдёт под откос, понимаешь?- ангел утвердительно кивнул,- и мне вдруг так тошно стало! Ведь получается – нет никакой свободы выбора, нет вообще никакой свободы, ведь мы даже не управляем своим поездом самостоятельно! И даже, если где-то наша жизнь и совершает поворот, то оказывается, он уже изначально был заложен в маршруте.
-Ну почему же, а кто ещё за рулём? Жизнь человека только в его руках.
-Скажешь ещё. Это самая обыкновенная иллюзия, ведь стоит человеку сделать неправильное или точнее неугодное вам движение, как вы быстро направляете его в нужную колею, разве не так?!
Ангел едва ухмыльнулся. Опять эта его ухмылка.
-Ну что ты ухмыляешься?! Что?! Что не так я сказал?!
-Да нет, всё верно, вроде бы.
-Вот видишь! И вот скажи, как я должен сейчас себя чувствовать?! Радоваться?!
-Ну уж грустить повода я точно не вижу.
-Ты издеваешься что ли?! Мало того, что я практически умер, так я узнаю ещё вдобавок, что сам лично ничего и никогда не решал, а ты говоришь, что нет повода грустить! Может, ещё вечеринку по этому случаю закатим, а? Ангел?! Выпьем за мое здравие, ой, что это я говорю, за упокой и за то, что я узнал, что являлся всего-навсего марионеточной игрушкой в руках Создателя и тебя, и вообще, все мы там лишь ваши игрушки. Интересно, может у вас здесь ещё и ставки ставят, чья игрушка достигнет высшего уровня? Может для вас всё это, то есть та наша реальность, словно игра, типа как у нас компьютерная, а вы в нас играете. Мы ваши аватары, а вы рубитесь, доказывая, чей аватар круче?!
Ангел рассмеялся.
-Ну чего ты ржёшь? Я с тобой серьёзно разговариваю! А?! Чего ты ржёшь?! Смешно ему! Посмотрел бы я на тебя, когда б ты узнал, что в тебя тоже кто-то играет? Ты не думал об этом? Может ты тоже обыкновенная игрушка в чьих-то руках?!
-Всё может быть,- добродушно улыбнулся ангел.
Вдруг моё тело содрогнулось в мощнейшей конвульсии, в ушах что-то страшно пикнуло. И снова тело пронзило страшной судорогой, и снова в ушах что-то пикнуло. Скоро всё успокоилось.
-Что это было?
-Тебя пытались вернуть к жизни, но безуспешно.
-Кто пытался?
-Не знаю, может врачи, а может тот, кто всё ещё не отпускает тебя и просит Создателя вернуть обратно,- ангел лукаво прищурился,- ты так и не нашёл того кто тебя держит?
-Не до этого было,- сказал я, глядя на поезд в руке,- я вот думаю, почему я не ушёл из семьи? Из-за того что знаю как больно, когда отец бросает тебя или что-то другое не давало мне? Ведь я Её любил. Невероятно любил. Схожу-ка я, наверное, ещё в себя.
-Мне пойти с тобой?
-Думаю мне ещё нужно побыть наедине с собой.
И не ожидая его реакции, я вернулся в себя.