Точка, точка, запятая

               
Аннотация.
 Что может быть важнее любви? Только жизнь близкого человека. Иногда нам приходиться выбирать между долгом к стране и внезапно нахлынувшими чувствами. А море - сторонний наблюдатель происходящего. Только оно никому ничего не должно, а мы в ответе друг за друга.


ПРОЛОГ


– Я не был на море!
– Ладно, не заливай! Ни разу не был на море?
– Не довелось.
– Хм… уже постучались на небеса, уже накачались текилы. Буквально проводили себя в последний путь. А ты на море не побывал.
– Не успел я побыть на море. Не вышло.
– Ты не знал, что на небесах никуда без этого? Пойми, на небесах только и говорят, что о море. Как оно бесконечно прекрасно. О закате, который они видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь. И почувствовали, что солнце впитало энергию солнца в себя. И солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине. А ты… Что ты им скажешь, ведь ты ни разу не был на море!? Там наверху тебя окрестят лохом!
– Что ж теперь поделаешь…

Кинодрама «Достучаться до небес», 1997 г.


Море. Какое оно на самом деле? Мы привыкли к нему с раннего детства, вчитываясь в увлекательные книги про знаменитых пиратов и клад, зарытый на острове Сокровищ, человека-амфибию Ихтиандра, фантастическое путешествие капитана Немо на «Наутилусе». Какие там синусы с косинусами, тангенсы с котангенсами, когда со страниц слышатся пронзительные слова: «Свистать всех на верх, проглоти меня акула!» А удивительная история Стивена Каллахэна, проведшего в плену океана семьдесят шесть дней! Отважный мореплаватель поднял паруса на своей небольшой яхте, направляясь с Канарских островов в Карибское море. Шесть дней спустя его судно затонуло. Каллахэн оказался посреди Атлантики на дрейфующем по воле волн и ветров надувном плоту диаметром чуть более полутора метров, имея с собой лишь около килограмма продовольствия и четырех литров пресной воды. Это история страха и отчаяния, героизма и надежды, желания жить и бороться.

Бесчисленное количество галлонов воды вмещает в себя грозная стихия Посейдона. Мудрый раб Эзоп когда-то изрёк своему нерадивому хозяину, хвастливо заявившему во время пира, что может все: «Выпей море, Ксанф»! Как сейчас говорят: «Мужик сказал – мужик сделал». Чем закончилась эта затея – мы знаем. Хитроумный Эзоп подсказал выход из безнадежной ситуации, предложив очистить стихию от впадающих рек. Протрезвевший Ксанф был спасён от позора, а Эзоп получил долгожданную свободу.
 
SOS! Приближается ураган. Во время шторма упрямые волны со страшной силой обрушиваются на скалистые берега: разбиваются, отступают и набегают вновь. В первый момент может показаться, что они пасуют перед вековой гранитной твердыней, но раз за разом на протяжении долгих лет стихия подтачивает скалы, потихоньку скрывая горделивые вершины в бездне вод. Нет ничего более величественного, чем море во время шторма, вызывающего священный трепет в сердцах отважных моряков. Порой кажется, что ангелы с демонами спорят между собой за право первенства над стихией. А свидетель этой битвы – гордый буревестник, реющий между вздымающимися бурунами. Даже те, кто живёт далеко-далеко от обители морского дьявола, мечтают хоть один разок взглянуть на белые барашки, попробовать вкус солёной воды, спрыгнуть вниз с одиноко стоящего прибрежного камня и, конечно, спасти от пиратов таинственную незнакомку.

«Три тысячи чертей на румбу!»

Человека всегда манило море, вечно живущее неповторимой жизнью. Жизнью движения, волнения, красоты. Наш предок мог бесконечно наслаждаться его завораживающим видом, криками чаек, той чарующей песней, которую поют шумящие волны. Он любовался загадочными огнями святого Эльма, на древних каравеллах продирался сквозь Саргассово море, с вожделением всматривался в морскую даль, мечтая о неизведанной земле Эльдорадо, поднимал на захваченных галеонах «Весёлого Роджера». Говорят, что на пылающий огонь и воду можно смотреть очень долго.

 Мне повезло, я испытал это чувство сполна. Плюс заснеженная дальневосточная вековая тайга, величавый Амур-батюшка и сопки, переливающиеся разноцветными красками осени, ползучий китайский лимонник, колючий элеутерококк, даурская лиственница, красные шишечки аянской ели. Тайга… Тайга… Без конца и края тянется она во все стороны – молчаливая, равнодушная, таинственная. И уже вечнозелёные волны вековых сосен стелются по бескрайним просторам, плавно уходя за горизонт. Лишь на мгновение это величие прерывается раскатистым рыком истинного таёжного хозяина – уссурийского тигра. 




ПЯТЬСОТ ЛЕТ ДО Н. Э. ГЕРАКЛЕЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ.
ПОНТ ЭВКСИНСКИЙ


Ранним утром тяжёлая греческая триера, проделав нелёгкий путь от берегов Аттики, медленно входила в бухту древнего Херсонеса. Много веков назад на мифической земле уже побывали: могучий Геракл, хитроумный Одиссей, герой Троянской битвы Ахилл. Даже одиноко стоящая острозубая скала причудливой формы напоминала собой Олимпийского бога Гермеса, который отличался безбашенным характером и склонностью к поиску всяческих развлечений. Будучи еще ребенком, проказник украл священное стадо своего сводного брата Аполлона. Наглец, но маленький плут покровительствовал путешественникам, поэтому был почитаем.

– Не спать, раз-два, раз-два, – послышалась негромкая команда старшего, – не спать, осталось совсем немного.
– Всё тело ломит, – пробурчал Актеон, – сутки придётся руки держать в оливковом масле. С утра только одна гроздь винограда, да глоток прокисшего вина.
– Помолчи, – осадил недовольного сосед, – не ты один в таком положении. В полдень воздадим хвалу богу веселья – Дионису.
– Опять кислым вином?
– Обещали откупорить новую бочку.
– Слушай больше.
– Хватит болтать, – раздался оклик старшего.

Сотни усталых гребцов, стараясь не шуметь, медленно перебирали длинными тяжёлыми вёслами. Ночью гигантская волна подхватила детище ковчега, протащила его с чудовищной скоростью на многие мили, наполнив до краёв солёной водой. Часть вёсел сломалась, словно спички. Свирепый ветер бушевал всю ночь, постоянно меняя направление. Тонны воды поднимались высоко вверх и тут же рушились ревущими водопадами, напоминающими битву громовержца Зевса с титанами. Через пару часов ураган стих, подняли паруса, дав возможность отдохнуть мертвецки усталым гребцам.

 Триера, подняв нос, стремглав понеслась вперёд, вздымая неспокойные волны. Только когда на небе стали блекнуть звёзды, бог Нот – покровитель южных ветров, смилостивился над путешественниками. Согласно периплам, до конечной цели оставалось несколько часов ходу. Есть время, чтобы подготовиться к высадке на таинственный берег варваров. Триера отчётливо выделялась на фоне ночного моря, ярко освещённого серебристой Селеной. Скоро начнётся заря. Надо быть осторожным. Чтобы не привлекать внимание неприятеля, белоснежный парус опустили ещё в открытом море, на палубе потушили огни.

Но что это? Быть не может, дельфины! Они затеяли игру вокруг корабля, прочерчивая замысловатые узоры, на полном ходу выпрыгивая из морской пучины навстречу пролетающим чайкам. О, чудо! Существует легенда: давным-давно юный бог Дионис, еще совсем ребенком, плыл на судне по волнам неспокойного моря, направляясь к нимфам Наксоса, но в пути почувствовал, что моряки замышляют его похитить.

 Тогда он приказал музыкантам играть на лирах, цимбалах и флейтах. Полилась волшебная музыка, а Дионис превратил мачту корабля в лозу пьянящего винограда. Ритм музыки все ускорялся и наконец стал неистовым. Моряки, кинув весла, пустились в необузданный пляс. Когда же матросы, обезумев от веселья, бросились в море, Дионис превратил их в дельфинов. Теперь они принадлежат грозному богу Посейдону, который в часы досуга с удовольствием объезжает свои владения, восседая на их спинах.

Коснувшись каменистого дна, судно задрожало всем корпусом, потом, откатившись назад, замерло на месте. Воины, взяв оружие в руки, столпились у края деревянного борта, пристально вглядываясь в очертание прибрежной полосы.

– Будем надеяться, что варвары нас не заметили, – произнёс один из тяжеловооруженных гоплитов.
– Они всю ночь приносили дары Великой богине, а потом занимались любовными утехами, – смеясь, заметил молодой легковооружённый лучник по имени Горгий.
– А по окончании столь любимого ратного дела упились забродившим кобыльим молоком, теперь дрыхнут, как мёртвые. Кричи – не разбудишь, – подхватил его товарищ Эней.
– А ты не завидуй.
– Мне-то что? Кто постоянно любовался на Агнию во время перехода? Особенно, когда встречный ветер развевал её шелковистые волосы?
– Молчи, я просто всматривался вдаль в поисках желанной земли.
– Да, да. И повторял про себя стихи:

Брось свою девственность.
Что тебе в ней? За порогом Аида
Ты не найдешь никого,
Кто полюбил бы тебя.

– Ты далёк от великой поэзии, – недовольно отмахнулся от товарища Горгий.
– Зато близок к кубку Диониса, – парировал находчивый Эней.
– Прекратите, – прервал ненужную перепалку седой Леонидас, – хвала всемогущему Зевсу, если он скрыл от глаз варваров наше появление. Люди после шторма устали, не до боя. Берегись!

Метко пущенная с берега стрела с силой вонзилась в борт триеры. Это было предупреждение колонистам, что они ступили на чужую землю. Лучники быстро натянули тугие луки и стали ждать приказа. Лица испытанных воинов выглядели спокойно. Кому-кому, а им не привыкать встречаться со смертью лицом к лицу: со щитом или на щите, победить или погибнуть со славой – третьего не дано. В этих местах обитали тавры, которые с враждебностью относились к переселенцам. Никто не знал, откуда они пришли. Быть может, под натиском скифов часть киммерийцев отступила поближе к морю, а может, они здесь жили со времён библейского потопа.

Так или иначе, но надо делиться землёй, а она всегда оставалась камнем преткновения в решении подобных споров. И здесь, на чужбине, и в метрополии. Хотя сейчас был мир с местными кочевыми племенами, но осторожность никогда не помешает. Описываемое героическое время приходилось на величайший расцвет эллинской науки и культуры. Трагики Софокл и Эврипид, историки Геродот и Фукидид, философы Демокрит, Анаксагор, Левкипп, врач Гиппократ — славные имена возвеличивали эту античную эпоху.

– Высаживаемся, – выждав время, подал команду стратег Аргос, переломив неприятельскую стрелу. – Тимолеон, расставь посты по периметру. Пусть у каждого десятого воина будет по оливковой веточке за поясом. Мы пришли с миром.
Несколько взмахов вёслами, и триера вновь уткнулась в берег. Разгрузка судна не заняла много времени. Съестные припасы, орудия труда, необходимая утварь, кувшины с вином, воск, оружие. Дотошные писцы стояли рядом, занося в свитки перечень привезённых вещей. «Один пишем, два в уме». Да, только на следствии потом выясняется, как много знает твой бухгалтер. Что до нашей эры, что сейчас.

– Живее поворачивайтесь, бочки катим осторожнее. Не хватает, чтобы вино основательно взболталось, – слышался голос главного распорядителя Андроника, – амфоры с оливковым маслом – направо, мёд – налево. Осторожнее с жертвенниками, боги не простят задержку подношений. Эней, хватит остроумничать – расчисть площадку под мешки с зерном.
– Лучше поставлю шатёр для Горгия. Он, несомненно, захочет в скором времени возлежать в нём после праведных трудов с красавицей Агнией. Я уже чувствую запах благовоний.
– Накажет тебя бог молчания Гарпократ за пустое балабольство, – заметил Леонидас, – ни слова не сможешь больше произнести.

– Зато вино Диониса вновь развяжет язык, – засмеялся Эней, – ты знаешь, что, когда греки перевозили красавиц к Минотавру, то на палубе устроили для них прощальную вечеринку. Там такое творилось! Амур отдыхает. По прибытии красавицы потребовали продолжения банкета, амфоры с винами и, наконец, самого Минотавра! Несчастный полубык сопротивлялся, как мог, плакал и кричал: «Лабиринт это, в конце концов, или проходной двор?!». Пришлось поменять партию захмелевших красоток на других.

Часа через два разгрузка закончилась. Тавры больше не беспокоили колонистов. Хотя солнце только начинало припекать, Аргосу сильно захотелось пить. Он, отставив в сторону опустошённую глиняную фляжку, поглядел по сторонам и увидел красавицу Алкмену, стоявшую с кувшином молодого вина. Молодая гречанка о чём-то задумалась. Её тоненький хитон развевался под напором небольшого ветерка, оголяя стройные загорелые ножки, обутые в сандалии из мягкой кожи. Да, они были прекрасны, а главное – желанны. Аргос подошёл к девушке. С каждой минутой солнце поднималось всё выше, освещая прибрежные окрестности. Его ласковые лучи озарили великолепие истинной красоты преемницы Афродиты.

– Хвала богине любви, – воскликнула девушка, протянув руки навстречу светилу, – когда ты идёшь в блеске своей неземной красоты – ярче светит солнце, распускаются цветы, соловьи заливаются волшебными трелями, а дикие лесные звери бегут навстречу божественному созданию, чтобы выразить свою покорность.
– Хвала вечно юной Афродите! Не угостите жаждущего путника вином? – спросил испытанный в боях воин.
– Вам из моего кувшина налить? – учтиво переспросила юная гречанка.
– А из чьего же, – удивился стратег, – моя фляга пуста.

Девушка медленно наклонилась, опрокидывая глиняный сосуд, из которого полилось восхитительное красное вино в подставленную небольшую чашу-килик. В это время в верхнем разрезе на белоснежном хитоне показались очаровательные роскошные груди, которые подчёркивали изящный греческий стан. Зардевшись, юная озорница быстро выпрямилась, протянув Аргосу наполненную до краёв чашу. Тот взял и внимательно поглядел красавице в глаза. «Сегодня ночью ты будешь желанна», – подумал великий стратег, медленно поднося килик к губам. Алкмена, уловив его настроение, приятно улыбнулась, смущённо потупив глаза.

– Клянусь Зевсом! Отличное вино! – воскликнул Аргос, вытирая губы. – Сам Дионис с удовольствием испил бы сей благородный напиток.
– «В воде ты лишь своё лицо увидишь, в вине узришь и сердце ты чужое». Так говорил Софокл, – ответила Алкмена.
– О, Боги! Твои уста вселяют мне надежду, что предстоящая ночь подарит нам незабываемое счастье любви.
– На всё воля Афродиты, – смущённо ответила юная гречанка, – а я её простая служительница.

Красавица чуть прикрыла глаза и так же медленно, взмахнув длинными густыми ресницами, открыла, одобрительно кивнув. Ни единого слова, ни жеста, но Аргос намёк понял однозначно: прекрасная Алкмена решила подарить ему незабываемые минуты блаженства. В те времена подобные вопросы решались намного проще. ;;; ;; ;;;;;; ;;;, ;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;;;;;; ;;;;;;;;, ;;; ;;;;;;;;; ;;; (Чтобы заняться сексом, женщине нужно выгодное предложение, а воину только место). Правда, иногда так было удобнее выведать самое сокровенное в душе человеческой. Ведь история первой вербовки началась задолго до описываемых событий – в Эдемском саду. Адам с Евой поддались уговорам змея-искусителя, сорвав запретный плод. Дорого пришлось заплатить божьим детям за познание запретной истины.



НАШЕ ВРЕМЯ. ТАИНСТВЕННАЯ НЕЗНАКОМКА


– «Не знаю, сколько пройдет лет, только в Каперне расцветет одна сказка. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе. Тогда ты увидишь храброго красивого принца. "Здравствуй, Ассоль! – скажет он. – Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне и приехал, чтобы увезти тебя навсегда в свое царство. Ты будешь там жить со мной в розовой глубокой долине. У тебя будет все, чего только ты пожелаешь; жить с тобой мы станем так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слез и печали". Он посадит тебя в лодку, привезет на корабль, и ты уедешь навсегда в блистательную страну, где всходит солнце и где звезды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом.
– Это все мне? – тихо спросила девочка.

Ее серьезные глаза, повеселев, просияли доверием. Опасный волшебник, разумеется, не стал бы говорить так. Она подошла ближе. – Может быть, он уже пришел... тот корабль?
– Не так скоро, – возразил Эгль, – сначала, как я сказал, ты вырастешь. Потом... Что говорить? — это будет, и кончено. Что бы ты тогда сделала?
– Я? – она посмотрела в корзину, но, видимо, не нашла там ничего достойного служить веским вознаграждением. – Я бы его любила…»
А. Грин «Алые паруса»

*****

Совершенно секретно: по сообщению резидентуры Лондона, в место
базирования атомных подводных лодок в скором времени прибудет иностранный агент. Назначена операция по его ликвидации. Название операции «Дельфин».

База ВМФ. Вечер.
Аккуратные трехэтажные особнячки, тянувшиеся вдоль улицы, были отделены от тротуара и проезжей части небольшим кирпичным забором, обвитым причудливым зелёным плющом. Шоссе, рассекающее ряды строений, после дождя походило на серую шелковую ленту, убегающую от назойливых фонарей в безмолвный мрак пустыря, разделяющего жилые кварталы окраины приморского города. Начинающийся вечер, окутавший жилые дома, несмело рассеивал тусклый свет, который пробивался из-за шторы на окне третьего этажа, одиноко стоящего кирпичного коттеджа.

Освещенная комната наверху была обставлена в стиле ампир: роскошное бюро, дорогие портьеры, изысканные кресла, журнальный столик с изогнутыми ножками, на котором лежали полковничьи погоны. С потолка свисала старинная хрустальная люстра времён французской революции, только размером поменьше. Зато новая настольная лампа на трюмо в классическом стиле хорошо освещала лицо женщины, сидевшей напротив зеркала. Она слегка подправила брови, затем подкрасила губы, достала жемчужную заколку и, замерев, уставилась на свое отражение – миловидное лицо выглядит немножко усталым: выразительные глаза блестят, губы изредка подёргиваются, на лбу проступают морщинки.

– Надо выпить чашечку кофе по дороге, а то нервы сдадут, – произнесла незнакомка, недовольно ухмыльнувшись, – правда, чуть-чуть хорошего коньячка тоже не помешает. Думаю, что сама богиня Афродита была бы не против составить компанию Алкмене.
Достав из бара запылившуюся от долгого стояния бутылку Hennessy, представительница слабого пола налила содержимое в маленькую рюмочку и пригубила пару раз.

– Чёрт! Из-за причуд старого маразматика пришлось оставить Париж, – с досадой произнесла она. – C'est une f;te qui est toujours avec vous (фр. Это праздник, который всегда с тобой).

Повторив через минуту приятную процедуру, она отставила бутылку в сторону, аккуратно надела на помаду колпачок, положила тюбик на столик, привычным движением пригладила шелковистые светлые волосы и ловко застегнула на них широкую бархатку. Эта лента отлично сочеталась как с шелковистыми волосами, так и с изящным платьем, высоко открывавшим ее длинные точеные ноги. Одернув платье, похитительница мужских сердец провела руками по бедрам и, убедившись, что выглядит божественно, снова посмотрела на себя в зеркало, загадочно улыбнувшись. Она выглядела несколько эксцентричной, но одновременно беззащитной маленькой девочкой. Оставшись довольна собой, что было заметно по приподнятым уголкам ее губ, женщина надела темные очки, спрятав за ними глаза, погасила свет и вышла из комнаты.

– Как там у Бродского:
Мимо ристалищ, капищ…
Мимо Мекки и Рима,
Синим солнцем палимы,
Идут по земле пилигримы…

Ничуть не обескураженная надвигающейся темнотой, представительница слабого пола быстро спустилась по лестнице, громко стуча высокими каблучками по деревянному настилу и захлопнула за собой входную дверь — стук гулким эхом разнесся по опустевшему дому. Незнакомка привычно затворила калитку сада, повернулась спиной к двум ровным рядам домов, направляясь в сторону набережной города, освещённой яркими огнями. Да, романтика вечернего города таит в себе особую красоту, особую загадку. Это уже не день, но ещё и не ночь. Исчезает суета, зажигаются огни фонарей, воздух наполняется прохладой. Шумные улицы превращаются в тихую загадочную гавань, где пришвартовались усталые дома-корабли. Звучит музыка, город обретает вторую жизнь, а пилигримы.... Что ж, на то они и пилигримы, чтобы продолжать свой нелёгкий путь.
 
*****

– Девушка, Вы меня не сфотографируете?
– На свой фотоаппарат?
– Зачем, на мой телефон.

Костя мило улыбнулся незнакомке, спускающейся вниз по каменным ступенькам к набережной. Он приметил белокурое создание, когда она, вглядываясь в набегающие на берег волны, пыталась поймать в свой объектив проносящихся над водной гладью стаю крикливых чаек. Южный летний день подходил к концу. Солнце только пыталось скрыться за горизонт, освещая лучами прибрежные скалы, выступающие из морской стихии. Они, как грозные стражи дядьки Черномора, неспешной поступью заступали на ночное дежурство. Причудливые яхты, меняя курс, спешили до наступления темноты пришвартоваться к деревянному пирсу. Белоснежные паруса, натянутые в струнку, выглядели завораживающе на фоне заходящего солнца.

Казалось, что на бороздящих морские просторы таинственных каравеллах плывут древние аргонавты за своим Золотым Руном, внимательно вглядываясь в свитки предшественников современных лоций – периплы. Ранее в этих местах, бушевал величественный и таинственный океан Тетис с загадочными обитателями: аномалокарисами, плиозаврами, наутилусами, гигантскими осьминогами. Царство Нептуна разделяло надвое древнейшие материки: Гондвану с Лавразией. Это потом праконтиненты раскололись на более мелкие. По мере того как «разъезжались» современная Европа, Северная Америка, Индия, Африка, Австралия, Антарктида – образовывались Атлантический, Индийский, Северный Ледовитый океаны. Поднялись величественные Альпы, Кавказ, Памир, Гималайские горы, а от самой стихии осталось лишь Средиземноморье, да связанный с ним Понт Эвксинский. «Так что же за тайна тут?» — спросит нетерпеливый читатель. А она проста и очевидна. Многие из нас живут на высохшем дне океана Тетис.

– Вас запечатлеть на фоне моря? – с готовностью переспросила девушка, поднявшись наверх.
– Да, если красавицу не затруднит, – ответил Костя, протягивая раскрытый айфон, – там камера уже включена.
Незнакомка взяла гаджет и, отступив назад на пару шагов, приготовилась снимать. Костя улыбнулся.
– Готово, – через секунду произнесла она, – спуститесь вниз на пару ступенек. Там такой потрясающий вид на фоне фонаря с заходящим солнцем.

Костя снова улыбнулся. Ему понравился непринуждённый вид белокурой девушки, которая так всерьёз прониклась просьбой, что моментально, по-деловому, погрузилась в творческий процесс. Весь вид незнакомки говорил, что она искренне пытается оказать ту незначительную услугу, которую многие одинокие отдыхающие просят у проходящих людей.

– Ой, – вдруг воскликнула очаровательное создание, окончив фотосессию, – смотрите, какой пёсик.
Она протянула руку к подбежавшему лохматому комочку, виляющему от удовольствия, что его приметили, хвостом.
– Хорошенький такой, носик мокренький. Ты почему один? Где твой хозяин? – Один раз, зимой, я поехала к морю. Знаете, оно редко покрывается льдом, потому что дельфины своими хвостами разгоняют белые барашки волн, не давая им основательно замёрзнуть.
– Правда?

– Конечно, нет, но так думать интереснее. Ещё по дороге пошёл снег. Огромные белоснежные хлопья мягко опускались на землю, запорошив всё вокруг: траву, камни, ветки деревьев, крыши домов, извилистую дорогу. Только шумящее море не поддавалось нашествию матушки-зимы. Оно слизывало замёрзшие кристаллики с прибрежных камней, вновь превращая их в капельки воды. Уже подходя к кромке воды, заметила, что возле небольшого строения лежит странный белый комочек. То он вздрагивал, то издавал какие-то звуки.

Подойдя поближе, я увидела… собаку. Она свернулась калачиком, спрятала свой носик в мохнатый животик и только чёрные глаза изредка открывались. Я не могла прийти мимо. Бедненькая, замёрзла совсем. Иди ко мне, дружок. Вот так, молодец. Дрожишь. Представляете, как несчастный пёсик обрадовался человеческой ласке. Его хвостик от радости вилял в разные стороны, мокрый носик тыкался в ладони, шершавый язычок пытался облизать руки. Оказывается, ему не было холодно, он просто соскучился от одиночества.
Женская ручка нежно погладила четвероногого друга по спине. Лохматик от радости завертелся на месте.

– Спасибо за фото, – поблагодарил Костя девушку, – как зовут прелестную незнакомку?
– Наташа.
– Константин. Вы одна?
– Нет, с морем.
– Можно мы вместе пройдёмся по набережной? Если Вас и море не затруднит.
– Давайте, – чуть помедлив, ответила Наташа, пристально всматриваясь собеседнику в глаза, – мы согласны.

Они медленно спустились на набережную и не спеша пошли вдоль набегающих на берег волн. Пёсик, посмотрев удаляющейся парочке вслед, несколько раз разочарованно тявкнул, но через минуту, развернувшись, затрусил к пирсу. Лежавший рядом с клумбой жёлто-красных тюльпанов, пушистый кот даже не отреагировал на своего вечного соперника, лениво помахав хвостом из стороны в сторону.

– А почему Вы спросили про свой фотоаппарат? – поинтересовался Костя.
– Один раз меня попросили запечатлеть на телефон и выслать снимок по электронной почте. А мне это надо? Поэтому вырвалось машинально, – ответила Наташа.
– Нестандартный способ познакомиться. Вы здесь живёте?
– Нет, но очень часто бываю. Я влюблена в этот город, море, белоснежные яхты. Они меня приняли как свою, и теперь не хочется расставаться с прекрасным. У меня даже есть один знакомый маяк, который мигает непонятным знаками. Не так, как остальные. Хотите с ним познакомится?

– Сейчас?
– В другой раз, он далеко находится. А Вы любите море?
– Наверное, да. Мне очень нравится шум набегающих волн. Особенно, когда представляешь, что по ним мчатся пираты во главе с Джеком Воробьём. На мачте развевается «Весёлый Роджер», в стаканах плещется ром, звучит песня «пятнадцать человек на сундук мертвеца».
– Как романтично.

– Конечно, когда натыкаешься на необитаемом острове на скелет, распростёртый на земле. Как в романе Стивенсона:
«– А-а-а! Скелет! Это моряк, одежда у него морская.
– А ты думал найти здесь епископа?»
Знаете, настоящий флибустьер всегда старался оставить про запас звонкую монету или золотую серьгу в ухе.
– Зачем?

– Чтобы было на что похоронить, если удалось избежать виселицы. Однажды морские разбойники похитили Юлия Цезаря и потребовали за его освобождение выкуп в двадцать талантов. Император рассмеялся, сказав, что стоит все пятьдесят. Были даже женщины-пиратки.
– Интересно. Кто?
– Мадам Ши, Рэйчел Уолл, Энн Бонни без Клайда. В отличие от мужчин, пленниц не захватывали.  Хотите, расскажу историю про потерпевших кораблекрушение?
– Страшную?

– Главное – с хорошим концом. Событие произошло на полтора века раньше, чем приключение Александра Селькирка, прототипа Робинзона Крузо. Испанский матрос Педро Серрано оказался единственным выжившим после кораблекрушения, которое произошло недалеко от берегов Перу. Его выбросило на необитаемый островок, представляющий собой всего лишь узкую песчаную полосу длиной восемь километров. Клочок суши был совершенно пустынный и безжизненный, здесь не нашлось даже единственной пальмы с гамаком и пресной водой. Одно безжалостное палящее солнце.

Так бы и погиб несчастный, если бы не морские черепахи – единственные гости острова. Огонь Педро Серрано смог добыть при помощи камней, за которыми пришлось много раз нырять в океан, опасаясь прожорливых акул. Сжигая сухие водоросли с обломками деревьев, принесенных волнами, моряк научился готовить черепашью похлёбку и согреваться ночами. Так прошло три года. Как Педро с ума не сошёл – загадка. А потом случилось удивительное событие – на острове вдруг появился еще один матрос, тоже выживший после кораблекрушения. Лучше бы женщина, но что Бог послал. Вдвоём веселее.

– Мужчины неисправимы, – заметила Наташа.
– С природой не поспоришь, – отшутился Костя. – Слушайте дальше: товарищи по несчастью чуть не стали заклятыми врагами, даже принялись проводить государственную границу по песку, деля черепах, но вовремя одумались. Кому нужен этот суверенитет, да и в картишки сам с собой не перекинешься. Вдвоем робинзоны провели на острове семь лет, пока наконец бедолаг не подобрал проходящий мимо корабль.

«Зиганшин-рок, Зиганшин-буги,
Зиганшин – парень из Калуги,
Зиганшин – парень-молоток,
Зиганшин съел второй сапог…».

Эта задорная песня про четверых наших ребят, которые бороздили по Тихому океану сорок девять дней. Семнадцатого января 1960 года самоходную баржу «Т-36», которая стояла на якоре у острова Итуруп, ураган сорвал с тросов. У экипажа имелось: буханка хлеба, две банки тушёнки, банка жира и немного крупы, тоже в баночках. Отыскалось два ведра картошки, но она во время шторма рассыпалась по машинному отделению и пропиталась мазутом. Этих продуктов было недостаточно. Голод мучил всё время. Что делать? Пришлось варить кожаные сапоги…
– Шутите, так не бывает?
– Сущая правда.

– Невероятно! Хотите я Вам покажу дельфинов? Мы один раз с приятелями перегоняли яхту, а они нас всю дорогу сопровождали. Вот, смотрите!
Наташа открыла свой телефон и, отыскав нужное видео, протянула гаджет Косте. На экране предстало море с резвящимися дельфинами. Они с лёгкостью выпрыгивали из водной пучины и вновь погружались в неё, блистая мокрыми тельцами под яркими лучами солнца. Но что больше всего поразило Костю, как радовалась этому чуду новая знакомая. В ней было столько чувств от увиденного, что казалось, женскому восторгу не будет предела.

– Какие они премиленькие! Какие прехорошенькие! – звучал восторженный женский голосок. – Просто чудо. Ну как в них можно не влюбиться!
Это была искренняя неподдельная радость от увиденного. Костя на мгновение представил, как на борту яхты стоит обворожительная нимфа с белокурыми волосами, специально убежавшая от своих подруг, чтобы полюбоваться сказочным видением.
– О чём Вы думаете? О подводных лодках?
– Нет.

– Тогда, может, посмотрим на распустившиеся тюльпаны? – предложила Наташа, взяв своего спутника за руку.
Костя ощутил теплоту её ладони. Он внимательно посмотрел девушке в глаза, которые излучали нежность. Голова невольно потянулась вперёд…
– Да, да, – вдруг очнувшись, произнёс он, – скажите, почему согласились пойти со мной, ведь Вы меня никогда раньше не видели, абсолютно не знаете?
– А Вы что, иностранный разведчик? – удивилась Наташа.
Выждав около секунды, она игриво захлопала в ладоши и, чуть понизив голос, прошептала:

– Как это интересно! Пойдёмте, но чур, вербовать буду я. Только осторожнее, тропинка не совсем удобная, руку давайте.

Медленно они стали подниматься наверх, где играла музыка. Наташа шла впереди и отлично понимала, что сейчас находится под пристальным взглядом своего нового знакомого. Внутренний голос говорил: «Внимание! Он смотрит на меня, скорее всего, оценивает. Подхожу ли я? Мне нравится быть привлекательной, но я не хочу быстрого финала с пощёчиной. Я точно не проиграю, а вдруг... Как не хотелось бы.

О чём он думает? Сейчас, конечно, не о подводных лодках. Какие там лодки, когда у него перед глазами изящные ножки. Думаю, что всё будет хорошо». Солнце уже зашло за горизонт, море неспешно катило волны к берегу. Они, переливаясь в свете ночных городских огней, образовывали то тут, то там светящиеся дорожки. В тени деревьев парочки танцевали под неторопливую мелодию из репертуара Луи Армстронга. Вдруг на мгновение всё стихло и из динамиков большущей колонки полились весёлые звуки твиста.

Twist again,
Like we did last summer,
Come on, let's twist again,
Like we did last year!

Что тут началось! Молодёжь моментально пустилась выписывать незамысловатые пируэты под зажигательную музыку негритянских кварталов Нью-Йорка. Их бёдра ритмично двигались, руки описывали несложные движения, периодически поднимаясь вверх. Всевозможные вариации «буги-вуги» выглядели так зажигательно, что старшее поколение, позабыв про свой возраст, моментально присоединилось к танцующим. Прохожие останавливались, с удивлением наблюдая за происходящим.
– Во дают! – удивилась проходящая парочка молодожёнов. – Многим пора уже валидол пить, да о Боге думать, а всё туда же.

– Что вы, – возразил мужчина лет сорока в ковбойской шляпе, – именно они лет тридцать назад в нашей стране произвели «секшен революшен».
Твист набирал обороты. Кто-то, взявшись за руки, стал описывать со своим партнёром круги. Казалось, ещё мгновение – и парочки взлетят в воздух. Всё смешалось в одном ритме: люди, разноцветные огни, музыка…
– Вы любите танцевать? – поинтересовалась Наташа.

– Конечно, – с готовностью ответил Костя, – только не в таком бешеном темпе.
– Хотите, я Вас научу вальсу? Раз-два-три, раз-два-три. Мы можем потренироваться на набережной, только завтра. Придёте на наше место?
Костя взглянул на Наташу. Прошло не больше часа, а ему показалось, что они знакомы очень давно. Спутница притягивала непосредственностью, внутренней женской теплотой. Не надо было изворачиваться, придумывая нужные слова. Хотелось просто взять женскую ручку и идти далеко-далеко вперёд навстречу неизведанному счастью. Казалось, волны нахлынувшей любви сейчас полностью обрушатся на затуманенное сознание и поглотят его в пучине...

– Смотрите, цветы! Как они пахнут, – Наташа, присев на коленки, нагнулась к жёлтым головкам тюльпанов. – Это просто чудо! Оцените.
Головки распустившихся бутончиков действительно выглядели великолепно. Нежные маковки изо всех сил тянулись ввысь навстречу проплывающим вечерним кучерявым облакам. Костя, чуть наклонившись, рукой попытался направить запах к себе.
– Вы же не французский коньяк столетней выдержки дегустируете, – рассмеялась Наташа, – как с Вами интересно. Расскажите мне что-нибудь интересное.
– Могу поведать историю Большого Взрыва.
– Интересуетесь атомным оружием?

– Нет, слушайте. Это было очень давно, много миллиардов лет назад. В космосе всё было сжато в один маленький комочек, так называемое сингулярное состояние. В один момент раздался взрыв. Образовалась наша Вселенная, звёзды, Солнечная система, Земля с динозаврами. И, наконец люди. Можно считать человечество ядерными космическими отходами. А микромир со своей квантовой неустойчивостью. Знаете историю про кота Шрёдингера?
– Нет, расскажите.

– Это мысленный эксперимент. Есть ящик с радиоактивным ядром, ёмкость с ядовитым газом, полосатый кот Мурзик. Если ядро распадается, то открывается колба с газом и усатый зверь погибает. Если распада ядра не происходит — кот остается жив-здоров. Закрываем мурлыкающе чудо в ящик, ждём час и задаёмся вопросом: жив ли хвостатый или мертв? Квантовая же механика говорит нам, что атомное ядро (а следовательно, и Мурзик) находится во всех возможных состояниях одновременно. До того, как мы открыли ящик, система «кот—ядро» находится в состоянии: «ядро распалось, кот мёртв» с вероятностью пятьдесят процентов и в состоянии «ядро не распалось, полосатый жив» с той же вероятностью. Получается, что кот, сидящий в ящике и жив, и мёртв одновременно. Суперпозиция. Сложно?
– Надо осмыслить.

– По-простому, некий Вася закрылся в комнате с бутылкой водки. Пока не откроем дверь, мы не узнаем, пьян он или трезв. Или, если юноша не скажет девушке: «Я тебя люблю» – избранница не в курсе о его чувствах.
– Мне иногда кажется, – задумчиво произнесла Наташа, – что звёзды движутся над нашей планетой по какому-то особенному загадочному пути. Они вращаются вокруг нас…

– Бедный Коперник, – с улыбкой произнёс Константин, – столько гонений получил от церкви, доказав, что Земля движется вокруг Солнца, а не наоборот, но всё напрасно. И Ньютону, наверное, надо было яблоками закусывать, а не ронять их.
– Ну, не смейтесь надо мной, – взмолилась Наташа, – я неправильно выразилась, Мурзика мысленно спасала. И так многие думают, что у блондинок не все дома. Вот, Вы тоже.

Она в смущении опустила глаза вниз. Легкий ветерок приподнял прядь её белокурых волос. В свете фонарей они казались серебристыми нитями из клубка Ариадны, подаренными Тесею в надежде, что он поможет легендарному герою выбраться живым и невредимым из лабиринта Минотавра. Константину на секунду показалось, что ему тоже не помешало бы вернуться из страны грёз.

– Не обижайтесь на мою шутку. Из всех девушек с белокурыми волосами Вы самая очаровательная.
– Благодарю. Завтра на нашем месте? – спросила Наташа, подняв глаза. – Я хочу лучше узнать Вас.
– Идёт, а если мы разминёмся?
– Буду ждать по набережной, любуясь прибоем.
– С мороженым в руках?
– С фотоаппаратом.

– Отлично, а то от пломбира может горло заболеть. Во вкусняшке микробка Ангинка сидит. Съешь кусочек, второй и он прыг-скок в горлышко. Да как начнёт скрести. Потом горькую микстуру придётся пить.
– А я обману микробку, своей порцией поделюсь. Вас буду с ложечки кормить. Обещаю.
– Одна доброта, трудно отказать. До встречи.
– Буду ждать.

Костя загадочно улыбнулся. «Навряд ли мы встретимся, – подумал он, – но, чёрт побери, вечер оказался на удивление приятным. Без поцелуев, раскрепощающего бокала вина, зовущего приятельницу в постель». Он уже давно разучился просто ходить с незнакомым человеком и радоваться тому, что тебя окружает: прибрежным камням, набегающим на них морским волнам, ленивым котам, разлёгшимися под кустами, виляющим хвостами от счастья пёсикам, пролетающим чайкам и юношеской надежде, что нужный троллейбус ещё долго не придёт…



ПЯТЬСОТ ЛЕТ ДО Н. Э. ГЕРАКЛЕЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ.


Все миры рождаются, развиваются и гибнут, но лишь затем, чтобы дать жизнь другим цивилизациям. «Каждый из варваров должен уподобиться эллину», – изрёк Александр Македонский. Единство и борьба противоположностей – такова диалектика как древнего, так и современного человеческого сообщества. Наступала новая эпоха, стирались языковые границы, объединялись народы и культуры древней ойкумены.
Близился полдень, жгучее солнце покрывало стволы растущих сосен, сверкающих блёстками выступившей смолы. Небольшой ветерок слабо обдувал загорелые лица воинов. По всему южному берегу скифской Тавриды, омываемой волнами Понта Эвксинского, возвышались отвесные скалы. Один из множества каменных часовых был чрезмерно высок, другие – низкие. Местами вдоль берега лежали разбросанные самим Гераклом огромные глыбы, среди которых так легко было спрятаться коварному неприятелю. Тавры появились неожиданно, размахивая над собой разномастными мечами и топорами, но тяжеловооруженные гоплиты во главе с Тимолеоном были начеку, вовремя подав сигнал тревоги.

– Лучше умереть с оружием в руке, чем сдаться на милость врагу, – обратился к воинам Леонидас, – греки – вперёд.
– Горгий, – воскликнул Эней, обнажив меч, – Агния ждёт своего героя с лавровым венком. Но берегись погибнуть – мне мёртвый друг ни к чему.
– Дерись молча, в открытый рот залетит стрела, – отшутился Горгий, бросаясь вперёд на врага, – постараюсь не расстраивать тебя, а то от горя променяешь божественное вино на кислый забродивший кумыс. 
 
Мгновение – и звон металла смешался с хриплыми боевыми криками воинов. Аргос, предельно возбуждённый поединком, ринулся вперёд, думая про себя: «Что ж, дипломатию оставим на потом. Она должна подкрепляться силой оружия». Вождь тавров Одон, замерев на мгновение, рванулся непрошенному гостю навстречу. Бесстрашный грек несколько раз плашмя ударил мечом по своему щиту, затем, сделав выпад вперёд, обрушил сокрушительный удар на голову варвара. Тот успел поднять щит, но удар был нанесён с такой силой, что Одон рухнул на колени. Ещё взмах – и меч глубоко вонзился в оголённое бедро вождя. Раненый, посылая проклятия чужестранцу, взвыл от боли, но продолжал размахивать боевым топором.

– Облезлый щенок, прочь с земли наших предков. С нами Великая Богиня!
Но Аргос ловким движением выбил оружие из ослабевших рук противника, издав боевой клич победы. Собрав последние силы, Одон взмахнул мечом, но подоспевший Эней пронзил тавра копьем. Да, он был достойным приемником самого Ахиллеса, одолевшего в смертельном поединке героя Трои – Гектора. Однако античному герою пришлось сложить голову на поле брани. Просвистела смертоносная стрела, вонзившись в пятку воина. Упал Ахиллес на землю. Бросились на него троянцы, но сумел герой подняться и еще немало врагов истребить, а потом покинули его последние силы; снова упал он, на этот раз навсегда. Жестокая сеча закипела вокруг его тела.

Как совсем недавно выносили из боя Патрокла, так теперь выносили и Ахиллеса. Нес его могучий Аякс, а защищал, отбиваясь от троянцев, Одиссей. Великие воины Эллады, прославившиеся на весь античный мир. Далеко ещё впереди печальная битва, где Греция окончательно потеряет своё величие. Маленькое местечко в Беотии под названием Херонея стала полем, на котором греки утратили свою независимость, выведя на небосклон древней истории новую звезду — Македонию. Но время Александра Македонского ещё впереди, а сейчас…

В воздухе продолжалось мелькание клинков мечей, боевых топоров, щиты разлетались вдребезги. Через несколько минут потомки Геракла стали теснить нападавших.
– Божественный Арес с нами! – вскричал юный лучник Тимей, вкладывая в тугой лук очередную остроконечную стрелу.
Мгновение – и она с силой вонзилась в грудь неосторожного Акуна, сына вождя. Тот, подкошенный, рухнул на прибрежный песок. Возникла паника, тавры бросились бежать, подхватив на руки обмякшее тело.
– Не преследовать! – отдал приказ Аргос. – Поле сражения осталось за нами, мне нужен мир.

Неожиданно появившееся, большое облако закрыло солнце. Потянуло прохладой, воины стали приводить себя в порядок, смазывая целебным пихтовым бальзамом свежие раны, да утолять жажду вином, поднесённом служанками Афродиты в развевающихся от лёгкого ветерка полупрозрачных хитонах. Эней с интересом смотрел, как Агния подносит полную чашу божественного напитка Горгию. Он был рад за товарища, хотя в удобную минуту любил задевать приятеля своим остроумием.
– Осторожнее, крепкое вино открывает дорогу безрассудной любви. Наслаждение бренно, лишь только честь бессмертна. Рассчитывай свои силы, приятель.

– Состаришься девственником, – последовал незамедлительный дружеский ответ, – не прогневи Диониса, водой не напьёшься.
– Он придумал виноград,
как давить его и мять.
–Сок, хмелящий выделяя,
–Что ещё для счастья надо!
– смеясь, продекламировала Агния.

Гречанки умели благодарить отважных защитников. Чайки, усевшись на воду у самой кромки берега, негромко переговаривались на своём птичьем языке, нарушая негромкий девичьей смех. Возникшую идиллию прерывал лишь шум прибоя, разбивавшегося о каменистый берег. Алкмена подошла к Аргосу, осторожно дотронувшись до его груди губкой, смоченной морской водой.
– Ты ранен? – спросила она.
– Нет, это кровь тавра.
– Я молилась за тебя Афродите.

– Бог войны Арес оберегает воинов, но мне приятно, что ты волнуешься обо мне.
Алкмена прислонила голову на грудь героя. Бесстрашный воин почувствовал, как мелко вздрагивают хрупкие женские плечи. Он взглянул в глаза своей избранницы. Они были полны слёз. Горячие мужские губы нежно коснулись женской шеи, одарив короткими поцелуями нежную загорелую кожу. По телу гречанки волной пробежала дрожь. Широкая ладонь сжала упругую женскую грудь, при этом не дав и намека на грубость. Сердце Алкмены заколотилось в бешеном ритме порхающей бабочки, закружилась голова, ноги стали ватными. Она бы точно рухнула на землю, но крепкие руки отважного воина подхватили хрупкое тело и осторожно опустили на зеленый ковер травы.

– Не сейчас, – тихо прошептала гречанка.
В её лице таилась детская непосредственность, за которой просматривались черты взрослеющей женщины. Яркая лента, вплетённая в непослушные волосы гречанки, особенно выделялась среди чёрных смолянистых волос. Полуоткрытые губы, зовущие к поцелую, слегка подрагивали.

– Ты достойна божественного поклонения, – тихо прошептал Аргос, осторожно поправив хитон на её обнажённом бедре, – в тебя невозможно не влюбиться.
Волны Понта Эвксинского монотонно бились о берег, донося мельчайшие брызги до их тел. Дул лёгкий освежающий ветерок, смягчая нарастающую полуденную жару. Алкмена закрыла глаза. В каждой частице Вселенной заключен весь окружающий нас мир. Морская вода может быть всего лишь маленькой каплей. По ней не сможет проплыть триера, она не может быть бушующей волной, с шумом обрушивающейся на скалистый берег. И, тем не менее, она – море, как бы странно это не звучало. Точно так же в одной песчинке выражена вся пустыня, в снежинке – геометрическая красота природы, в слабом дуновении ветерка – сила нарастающего урагана, а в одном взгляде близкого человека – всепоглощающее чувство нарастающей любви.



      НАШЕ ВРЕМЯ. ФОРМУЛА ЛЮБВИ

– Вы твёрдо решили расстаться с прошлым?
– Да.
– Условия известны: вход – рубль, выход – два.
– Сожалею, забудьте эту мелкую неприятность.

База ВМФ. Полночь. Большая Морская, первый подъезд невзрачной пятиэтажки с потускневшей от времени краской на стенах. Потёртые ступеньки второго этажа упёрлись в обитую чёрным дерматином дверь без номера, возле которой примостился сладко дремлющий уличный кот. Небольшая комната необычной двушки тонула в полумраке. Слабо поблескивала никелированная ручка на дверце открытого сейфа. Яркий свет из-под зелёной чашечки абажура низко пригнутой настольной лампы падал на середину стола и освещал лежащую рядом с письменным бюро из карельской берёзы толстую серую папку. На картонной обложке крупными четкими буквами написано только одно слово — «Дельфин». Освещенными были также и руки человека, сидевшего за столом.

Массивные пальцы, профессионально отстукивающие морзянку: точка, точка, запятая, выдавали уже немолодого мужчину. В тёмном углу напротив, закинув ногу на ногу, сидела женщина. Сквозь таинственный полумрак легко можно было себе представить прекрасно сложенную фигуру и лицо с миловидными чертами. Короткая юбочка, как бы невзначай оголяла миниатюрные ножки, упакованные в чёрные колготки. Прямая спина придавала незнакомке королевскую осанку, а строгий взгляд говорил об уверенности в себе.

– Первое впечатление о подопечном, его психологический портрет, навыки? – спросил хриплый мужской голос. – Вы выглядите немного растерянной. Трудности вербовки?
– Товарищ генерал, скорее всего мы ошиблись, надо перепроверить сообщение нашего резидента в Великобритании. Или он хороший актёр…
– Или кто-то не разбирается в людях. Вы что, думали встретить агента в плаще с чёрными очками? Да ещё говорящем на ломанном русском языке? Я не удивлюсь, если им окажется простой вонючий бомж, роющийся в мусорном баке. Даю пару дней, чтобы войти к Дельфину в доверие. Подкупите, потом шантажируйте.
– A dead duck.

– Гиблое дело? Просто боитесь замараться. Напомню – деньги не пахнут. Что Вы так побледнели? Не нравится, хотите чистенькой остаться?
– Я не буду заниматься шантажом. Ради этой грязной работы стоило покидать Париж?
– Делайте что хотите, но к среде информация должна лежать у меня на столе. На следующей неделе начинаются испытания нового секретного оружия, и я не желаю, чтобы западные газеты раньше времени раструбили об этом событии на своих первых полосах.
 
– Мало времени, в английской разведке простаков не держат.
– Все боятся времени, но само время боится пирамид. Не мне Вас учить женскому обаянию. Не стройте из себя глупышку. Умная женщина всегда сексуальна, а значит, ради неё мужчина способен на безумные поступки, забыв о мерах предосторожности.
– Но… – собеседница попыталась скрыть возникшие эмоции.

– Никаких но. Нет подходящих туфелек Золушки? Та сумела очаровать принца своей непосредственностью. Хотя, чёрт его знает, чем они занимались в перерывах между танцами. Оставьте свои парижские замашки. И не вздумайте влюбиться, придётся ликвидировать обоих. Свободна.

Генерал откинулся в кресле, закрыв глаза. Стало тихо. Слышно было только, как тикают старинные настенные часы. Незнакомка поднялась со своего кресла, изящно поправила шелковистые волосы и неслышной походкой вышла из комнаты. Глаза генерала приоткрылись. Изящная женская талия, плавно переходящая в заманчивые бёдра, вызывала желание хоть на минуту обладать неземной красотой. Чуть вьющиеся пряди белоснежных волос ниспадали на плечи. На личике выделялись широко открытые глаза, которые обрамляли пушистые ресницы. Они, как океан завораживали, неизведанной глубиной. Полуоткрытый ротик манящими губами напоминал лепестки роз, нежно трепещущих в ожидании ветерка наслаждения. Изящно поправив волосы на голове, девушка, обернувшись, посмотрела на генерала.

– С тобой можно в ресторан, в разведку и в ЗАГС, – промолвил босс.
– Спасибо, что не сказали прямо – в постель.
– Не благодари, грешницы всегда по-ангельски привлекательны.

Да, здесь нужны карта и компас, чтобы не заблудиться среди всех описываемых прелестей. Такие не могут не нравиться. Даже больше – в них влюбляются с первого взгляда. Вообще весь внешний вид незнакомки выдавал аристократическое происхождение тургеневской красавицы. Улыбнувшись, она неслышной поступью направилась в соседнее кафе, чтобы собраться с мыслями. Да, она хотела нравиться мужчинам, но больше всего мечтала о настоящих чувствах без этих дурацких комплиментов «как Вы прекрасны», частенько просто зовущих переспать. Здесь нужна другая «формула любви».

*****
Весь следующий день для Константина прошёл без особых хлопот. Так, обыкновенная рутина. Что-то надо решить, достать, послать куда подальше. Телефонные звонки с заумными речами, которые больше показывали бестолковость руководства, чем их значимость. Можно представить, как на другом конце провода сидит офисный клерк, строя из себя Стива Джобса, считая, что у него в голове на одну извилину больше. Хотя на самом деле пингвины в Антарктиде во время брачного сезона были куда сообразительнее. Константину вспомнился один афоризм: «Шеф, не нужно объяснять так, будто я у вас на совещании по ненужным вопросам. Объясните мне нормально, как дауну. Для дела это полезнее».

Незаметно наступил вечер. На набережной заиграли уличные музыканты. Умелые руки в перчатках без пальцев профессионально перебирали струны бас-гитары, со знанием дела работал клавишник, одетый в кожаную куртку, слышались ритмичные звуки ударника. В дело пока не вступил саксофон. Его обладатель молчаливо выжидал нужного момента. Особенно привлекала внимание девушка в рваных джинсах. Она грациозно, со шляпой в руке, передвигалась среди прохожих с улыбкой, приглашая пожертвовать кто сколько может во имя искусства. Только Константин потянулся к карману, как музыкальный кассир мигом оказался перед ним.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила молодая особа.
Приняв дар в фонд «Подержанным скрипкам – новую жизнь», юный казначей, плавно развернувшись, неторопливыми танцующими шагами направилась к очередному проходящему отдыхающему.

Костя, простояв пару минут, направился к условленному месту. Вчерашней спутницы там не оказалось. Бросив мимолётный взгляд на пролетающих чаек, он спустился по ступенькам к кромке воды и увидел Наташу, всматривающуюся в водную гладь. Неожиданно она обернулась, подавшись вперёд. Это был миг, но какой! Они приобнялись, Костины губы на секунду прикоснулись к её белокурой голове.
– Добрый вечер, я знала, что Вы придёте.

– Откуда такая уверенность, в «Моссаде» работаете?
– Просто Вы обещали. Посмотрите, как прекрасно сегодня море. Эти волны, разбивающиеся о прибрежные камни. Воздух, чайки, вечерний закат…
– Котики, – вставил Костя, указав на вчерашнего ленивого пушистика, с усердием вылизывающего свою вытянутую лапку.

– Куда без них, – засмеялась Наташа, – не устали на работе?
– Нет, правда, голова от ненужных распоряжений гудит. Если слушать все глупые советы со стороны, – с ума сойдёшь.
– Что-то изобретаете?
– Новую формулу любви. Шучу.
– Давайте прокатимся на катере.
– К знакомому маяку?
– Хотите на базу атомных подводных лодок?
– Если только с Вами постоять на капитанском мостике.
– Есть предложение – постоять поближе, – она махнула рукой в сторону противоположного утёса, – там можно нести вахту на самом краю обрыва. Не боитесь?
– С Вами чёрт не страшен. А вальс?

– После небольшой прогулки. Или завтра. По-моему гудок, надо спешить...
Водный трамвайчик медленно отчалил от пирса. В каютах сидел разношерстный люд: рабочие судоремонтных доков, военные моряки, студенты, отдыхающие. Слышался гул работающей машины, вдалеке виднелись рубки субмарин. Константин мельком бросил взгляд в их направлении, что не укрылось от Наташи.
– Интересуетесь?
– Сравниваю с айсбергами. У них тоже из воды выглядывает лишь одна верхушка.

– Да, многие тайны хранятся на глубине и доступны лишь морским обитателям.
Она замолчала. Развернувшись, судёнышко быстро помчалось к противоположному каменистому берегу. Не хватало только трубы с валившим из неё дымом, как в старые добрые времена. А ведь была эпоха, когда на мачтах поднимались белоснежные паруса: брамсель, кливер, фок-марсель, стаксель… Константину вспомнилась детская сказка про то, как пароходик Сёма научился гудеть.

Жил-был маленький кораблик. Так он тогда назывался. На его мачтах гордо реяли паруса и он, подгоняемый ветром, стремглав мчался по водным просторам, соревнуясь в скорости с ловкими дельфинами. Но однажды самая любимая корабликом грот-мачта сломалась. Неподвижно стоял он в тихой гавани, заливаясь солёными слезами. Но тут на помощь Сёме пришли друзья-дельфины. Они принесли на своих спинах чудо-машину, которая, урча, вращала с помощью пара большой гребной винт. Долго ли дело? К вечеру всё было готово.

Наевшись досыта угля, топки грели большой котёл, из которого выходил горячий пар. Он обволакивал винт, который начинал вращать большое колесо с лопастями. Ещё немножко – и кораблик, превратившийся в небольшой пароход, поплывёт к заветным берегам. Даже можно к дедушке заглянуть, который раньше работал ледоколом, а теперь в Мурманске стоит в холодном (б-р-р) заливе. Правда, обвисшие паруса сильно сомневались в таком путешествии.

– Ты не умеешь гудеть, а без этого нельзя пускаться в путь, – произнёс косой треугольный кливер.
– А как это – гудеть? – переспросил пароходик у парусов.
– Не знаем, мы только звеним и колышемся от ветра.
– Научите меня гудеть, – попросил Сёма у дельфинов.
Но друзья только громко зацокали, отрицательно помахав головами.
– Барабульки, вы умеете гудеть? – с надеждой спросил бывший парусник у проплывающих мимо рыб.

Но те только молча открывали рот, пуская в воду воздушные пузыри.
– Ква, ква, ква. Мы умеем громко квакать, – заголосили лягушки.
Безмолвствовали мидии, плотно припав к днищу соседнего парусника. А большущий краб, молча перебирая клешнями, забился в свою норку. Совсем опечалился Сёма, пуще прежнего заливаясь горючими морскими слезами. Вдруг он услышал: «Ду-ду-дууу! Ду-ду-дудуду»!

На берегу сидел мальчик Витя, держа во рту какую-то трубочку.
– Что ты делаешь? – удивился пароходик.
– Играю на дудочке, подражая гудкам проплывающих больших пароходов. Сегодня у них выходной, поэтому я один. Это так грустно.
– Так вот как надо гудеть! – обрадовался наш больной. – Сейчас попробую. Ду-ду! Ду-ду! Дудууу! Получается?

– Ещё как! – обрадовался мальчик. – Давай наперегонки, у кого сильнее.
И он поднёс дудочку к губам, заиграв знакомый многим морякам сигнал к отплытию.
– Ду-дууу…
– Ду-дууу… – подхватил пароходик, отчаливая от берега, весь окутанный паром. - Спасибо тебе, ду-дууу.
– Счастливого плавания, – помахал руками довольный мальчуган, – передай привет дельфинам.
Сегодня Витя сделал доброе дело – научил маленький пароходик дудеть…


*****

Пробравшись сквозь толпу пассажиров, наши знакомые вышли на корму. Повеяло свежестью. Наташа поёжилась, прижавшись к самой кромке борта. Костя осторожно приобнял спутницу за плечи. Они молчали, всматриваясь в разбегающиеся от катера волны. Мимо мелькали причалы с сухогрузами, белокаменные строения, из кромки воды возвышались рубки подводных лодок.

– Можешь представить меня, – начала Наташа, – на борту спортивной яхты SB20? Да ещё где! Не в Тихом океане рядом с Бермудским островами, не в Атлантике, пройденной ещё во времена суровых викингов вдоль и попрёк, а в заливе, рядом с любимым городом. Оказывается, мечты сбываются не только у Газпрома. И когда мы потихонечку подходили к молу от яхт-клуба дыхание от счастья затрепетало. Как будто внутри маленькой девочки запорхали удивительные бабочки. Я и парус! Такого никогда раньше не было. Даже море волновалось настолько, насколько нужно, чтобы меня не спугнуть. И в то же время показать окружающим, что оно живое. Бросок на широкую воду с выходом за мол был просто потрясающим — быстрый бег яхты, свежий ветер в лицо, солёные брызги, мелькающие дельфины.
– Не хватало только китов.

– Да! От радости хотелось подпрыгнуть, но вдруг невдалеке показалась судейская лодочка. И всех, кто прибыл, – на старт. Я начала понимать, что выдалась не совсем обычная прогулка. Вот попала, ведь так же не бывает! Первый раз под парусом – и угодить на соревнования. Представь, в прошлые века множество «охотников моря» с полными трюмами рабов, гетер, воинов, колонистов крейсировали по нашему пути, пролегающему от древней Аттики далеко на север. Трюмы полностью забиты контрабандным товаром, драгоценностями, мехами.
– Бразильским кофе.

– Лучше клубникой. Как белое облако, проносилась надутая пассатом громада парусов, высоко вознесенная на стройных мачтах. Потрескивание рангоута, хлопанье парусины смешивались со звуками ветра, складываясь в музыкальную фантазию, рожденную из притопывания матросских ног, отплясывающих весёлое «Яблочко».
– На триере древних греков? – удивился Константин.
– Конечно, нет, – рассмеялась Наташа, — это шутка.
– В старые времена регаты проводились среди венецианских гондольеров, орудующих довольно тяжелым удлиненным веслом, – вставил Костя, – на одной клубнике с молоком долго не протянешь.

– А где проходили первые яхтинги?
– В Европе, в Нидерландах. Карл II Стюарт, король английский, сам любил пройтись под парусом.
– А у нас кто?
– Петр I. Так какое место вы заняли?
– Представляешь, второе. Это со мной, которая первый раз вышла в море! Разве такое может быть?
– Может, если всего две яхты.
– Не две, мы молодцы.
– Не сомневаюсь. Какая морская мечта впереди у русалки?

– Смеёшься? Под парусами на «Крузенштерне» пройти. С тобой вместе. Как жаль, – продолжила Наташа, – что мне не дано в полной мере описать чувства, когда встречаешься с морем. Если бы я могла выразить на бумаге те терзания, то наслаждение, сопутствующее грозным зрелищам природы, духовное единение со всеми живыми созданиями, обитающими в бушующей стихии!
– Кричи. Ого-го-гоооо!

– Да, да, ты прав! Бушующие просторы часто напоминает мне о ничтожестве, мнимом превосходстве рода людского. Казалось бы, что такого удивительного в море? Но эти особенности понимаешь, наблюдая за бегом волн, как вода гладит прибрежные камни, отражаясь в бликах солнечных лучей. Такая картина приносит умиротворение и покой, все земные дела забываются, когда приходишь на пирс. Ты тихонько рассказываешь о своей жизни, проплывающие дельфины – о своей. Море никогда не повторяется. Ой, приближаемся.
– «Михаил Светлов», ту-ту, – сострил один из студентов, – цигаль, цигаль, ай-лю-лю.
– Руссо туристо облико морале, – отозвался его спутник, – надо за борт обязательно плюнуть, отметиться.
— Вот из-за таких балбесов потом купаться невозможно. Причаливаем, «итальянцы», – раздался чей-то строгий голос.

Пассажиры заторопились к выходу. Через пару минут водный трамвайчик пришвартовался к причалу. Противоположная сторона не была чем-то особо славящейся среди местных жителей. Обычные спальные районы, маленькие магазинчики, разбитые дороги, киоски с кофе и шаурмой, ленивые сонные коты. Но здесь возвышались крутые обрывистые берега, с которых открывались потрясающие виды. Уже стемнело. Небо рассыпалось мириадами мерцающих звёзд. Они всегда дарили людям покой, душевное равновесие. Благодаря созвездиям, путешественники ориентировались в пути, астрологи учились гадать о будущем, поэты воспевали оды влюблённым, иные просто мечтали. Небо успокаивало и вдохновляло всё живое. А человек — маленькая частица этого безумного мира.

Любимая, я тебя поведу
К самому краю Вселенной!
Я подарю тебе эту звезду,
Светом нетленным будет
Она озарять нам путь в бесконечность,
– неустанно повторял оду первобытный человек каменного века, притащивший в пещеру мамонта, древний грек, осушив вечером до дна кувшин вина, рыцарь, уставший от долгого стояния в железных доспехах перед балконом возлюбленной дамы сердца, наш современник, сидя за рулём «Ламборджини»…

Вот и сейчас Большая Медведица загадочно мерцала над головами отчаянной парочки, стоящей у самого края обрыва. Вдали переливался яркими ночными огнями город, море накатывало на прибрежные камни волны, сторожевые маяки выдавали прерывистые точки-тире.
– Как красиво, – прошептала Наташа, – волны, огни большого города, звёздное небо. Спасибо, что благодаря нашей встрече, я выбралась сюда. Знаешь, мне с тобой спокойно. Ничего, что я на ты?
– Всё хорошо.
– Благодарю.

Она прижалась к Косте спиной, и он ощутил нежность чудного создания, которое сейчас полностью доверилось ему. Осторожно приблизившись к её шейке, он ее поцеловал. Наташа вздрогнула от прикосновения. Она ждала. Чего? Конечно, они давно выросли, каждый жил своей жизнью, своими интересами. Но в тот вечер мир для них замкнулся в одном объятии на краю утёса. Костя – осторожно целовал, Наташа – отвечала.

А он, глядя в широко раскрытые глаза, прикоснулся своими ладонями к нежным девичьим щекам. Наташины руки легли ему на грудь, не отталкивая, но и не приближая, как преграда, разделяющая их тела. Конечно же, она хотела прижаться, слиться с ним в одно целое, даже неосознанно подалась вперёд. Костя увидел, как открытый девичьей взор стыдливо потупился. Ладони почувствовали жар румянца, заливающий щеки от прикосновения и взгляда глаза в глаза. Он ощутил трепет красивых губ в ожидании очередного поцелуя.

- Мне кажется, что мы ведём себя как дети, - прошептала Наташа, - как наивные школьники выпускных классов перед последним звонком.
- Которые специально взяли билетики на последний ряд в кинотеатре, чтобы никто не мешал, - тихо вставил Константин.
- А вместо экрана - огни большого города, отражающиеся в прибрежных волнах. Мне не хочется, чтобы сеанс быстро закончился.
- Завтра следующая серия. Потом ещё одна.
- Проверяешь формулу любви с одним неизвестным?
- Нет, просто мне хорошо с тобой.
- Я сейчас растаю от счастья. Так не бывает!

Она тоже чувствовала жар желания, предвкушения чего-то более близкого, рождающегося в глубине чувственного тела.  Смущение охватило Наташу, она опустила глаза, прикрыв их пушистыми ресничками. Ожидание прикосновения его желанных губ затуманивало сознание, перед которым меркло все: страх, недоверчивость, стыдливость.  Чуть наклонив держащими ладонями Наташину голову, Костя подался вперёд, склоняя белокурую нимфу в противоположную сторону. Обоняние уловило легкий аромат тела желанной женщины. Она чувствовала это прикосновение, взорвавшее всё сознание и нутро, вызывая инстинкт, заложенный самой природой.  Сладость нежных алых губ, робкое, но такое долгожданное ожидание сбылось, наполняя мысли новизной ощущения.

А он, как мучимый жаждой путник в пустыне, смаковал по капле, впитывая сладостный вкус.  Оторвавшись на миг от живительного источника, Костя вдохнул, коснулся еще раз губами к возлюбленной, короткими, быстрыми как мазок художника прикосновениями кисти к холсту. Она почувствовала, что от мужского причастия, закружилась голова.  Наташа, ощутив слабость в ногах, не владея собой, полностью отдалась во власть природных чувств.  Хотелось чего-то, но чего она сама не понимала.  Это новое состояние захватывало в свои крепкие тиски девичий разум.

Наташа уже не упиралась своими ладонями, а прижимаясь роскошной грудью обнимала, лаская широкую сильную мужскую спину, стараясь слиться с желанным в одно целое, мечтая раствориться в своём спутнике. Они оба чувствовали трепет, страстную самоотдачу тел, сплетающихся в объятьях друг с другом.

- Ты один остановился?
- Нет, с товарищем. Он расположился в соседней комнате.
- Может твой друг уже уснул? Я больше не в силах сдерживать желание, у меня кружится голова. Я готова быть твоей здесь на берегу.
- Возвращаемся.

Константин почувствовал, что его фрегат идёт в правильном направлении к заветной бухте. Заградительные цепи опущены, маяк выдаёт сигнал «88». Такой радости не испытывал даже голодный кот, приметивший открытую кринку со свежей сметаной.

Городской троллейбус долго не шёл. Остановка была пустынной, только одинокий колючий ёжик пытался перебежать дорогу. Рассмеявшись, Костя пошутил:
— Что ты несешь, ежонок?
— Море.
— Зачем тебе море?
— Скоро зима, а я все один да один...
– Ещё немножко – и я остаюсь ночевать у тебя, – прошептала Наташа, – ты говоришь на английском, французском?
– Немножко.

– Where is MI6 intelligence (Где находится разведка МИ-6)?
– The headquarters of MI6 is located in the heart of London in the district of Lambeth at Vauxhall bridge (Vauxhall Cross) with a sign "environmental Service" on the facade. (Штаб-квартира МИ-6 располагается в самом центре Лондона в районе Ламбет у моста Воксхолл-Бридж (Vauxhall Cross) с вывеской «Служба экологии» на фасаде).
– You an agent (Ты агент)?
– Are you a KGB officer (А ты офицер КГБ)?
– I am a weak fragile woman (Я слабая хрупкая женщина).
Чуть помедлив, Костя спросил по-французски:
– Est-ce que tout est bien? (Всё хорошо?).
– Oui, je suis juste fatigue (Да, просто устала)
– Nous avons toute la nuit devant nous (У нас впереди целая ночь).

Они замолчали, прошло десять минут. Ночной электрический извозчик тихо подкатил к остановке. Наташа оторвалась от его плеча. Было видно, что в ней борются два желания – выполнить задание любой ценой, запивая горечь унижения коньяком или сохранить женское целомудрие. Последнее победило.
– Прости, я ещё не готова. Вдруг твой друг ненароком проснётся.
– Он храпит, как насытившийся бегемот на болоте.
– Мне трудно будет сдерживать себя. Завтра, завтра на нашем месте, – прошептала она, поцеловав его в губы.

Костя кивнул головой. Заградительная цепь в мгновение ока, как тугая струна, моментально натянулась перед его боевым фрегатом. Но капитан умел ждать, не торопя события. Сказать по правде, не хотелось обижать чувства спутницы, которая, кажется, верила в старые добрые алые паруса.



      УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ

Для мира ты всего лишь один человек,
а для кого-то одного – целый мир!

Утром Константина разбудили озорные воробьи. Они без умолку чирикали, перепархивая с одного балкона на другой.
– Голодных котов на вас не хватает, – зевнул ночной кавалер, сбросив одеяло на пол.

По пустынным дорогам мчались одинокие легковушки. Поливальные машины разбрызгивали воду на уставшую ночную мостовую, заставляя её сиять в лучах восходящего солнца. Шурша шинами по асфальту, подъехал к остановке синий троллейбус. Несколько часов назад на нём уехала Наташа. А сосед за стенкой продолжал издавать непрерывные звуки бурого медведя, сосущего свою лапу. Надо приготовить кофейку. Спать всё равно не хочется – пора взбодриться. Хотя эспрессо, как и коньяк, надо пить маленькими дозами с водой. Или лучше минералки для здоровья?

Споры о том, полезен или вреден кофе, ведутся не одну сотню лет с тех пор, как Колумб открыл Америку. Одни считают его ядом, повышающим давление, другие рекомендуют при различных недомоганиях. Франсуа Вольтер, например, выпивал ежедневно пятьдесят чашек. От такого количества напитка можно или сойти с ума, или стать настоящим ловеласом, или создать гениальное произведение. Знаменитый француз предпочел второе с третьим.

Его «Философский словарь» принёс любителю кофе всемирную славу. Любовный фронт тоже не дремал. Настоящая страсть пришла к Франсуа Мари Аруэ в образе маркизы Эмилии дю Шатле. Дама сердца была несвободна и имела двух детей, но с мужем они жили порознь, поэтому верность друг другу не хранили. Почему не воспользоваться благоприятной ситуацией? Тем более, когда в европейской моде присутствовали реверансы с глубоко открытой женской грудью. Поэтому в опочивальне маркизы то и дело раздавался непринуждённый смех, переходящий в сладкие стоны. Шли годы, однако любовный треугольник строго выдерживал симметрию.

Правда, в один момент, когда Вольтер уже был не так молод, а «Виагру» ещё не изобрели, их союз чуть не распался, так как знаменитый философ застал свою музу с молодым любовником в неостывшей постели после утренних утех. Естественно, что у мужчины отсутствовал фрак, а у дамы платье. Коварная биссектриса, появившаяся из штанов офицера, чуть не разделила привычную геометрическую фигуру пополам. Эмилия мудро сгладила недоразумение, объяснив, что не стоит ревновать к молодому человеку, который лишь удовлетворил её тело, а не пытливый ум. Сильно сказано, но к нашей истории никак не относится. Златокудрый Амур строго следил за танцующей парочкой на берегу.

– Раз, два, три. Раз, два, три, – отсчитывала Наташа, взяв Костю за руку. – Смотри, я делаю шаг назад – ты вперёд. Следи за движениями, небольшой разворот и снова шаг. Крепче держи меня за спину, не напрягайся.
Этот вечер посвящался вальсу. На набережной ни души. Только изредка появлялась молодёжь, но тут же исчезала в чернеющей дыре бетонного забора. Там у подрастающего поколения зарождались свои весенние жизненные интересы.
– Поедем завтра на катере в Голландию? – вопрошала молодая девушка в джинсах с драными коленками. – Поищем подземные ходы. Ну и… Потом вина в «Медузах» купим. У меня в сумке завалялась пара пластиковых стаканчиков.

– Лучше в «Камыши» на топике, поближе к пляжу, - возразил её спутник с серьгой в ухе, - поедим французских булок с пивом, поваляемся на песочке. Там тоже можно уединиться.
– Я не взяла с собой купальник.
– Подумаешь, так даже интереснее.
– У меня красивая грудь?
– Здоровская. Сигаретку достань.

Константин, начиная движение с правой ноги, мгновенно отключается от шума моря. Перед ним Наташины глаза, он не слышит своего дыхания, а лишь медленно отсчитывает такт: раз-два-три, раз-два-три... Теперь очередь партнёрши. Её ладонь, её спина, её губы немножко дрожат от волнения. Теперь осторожные женские движения ведут в танце. Пара потихоньку начинает вальсировать, рассказывая пролетающим чайкам новую историю вечной любви.

Костя повторяет несложные движения, но лукавый мужской взгляд направлен на стройную фигуру партнёрши. Она грациозно движется взад-вперёд, ведя своего начинающего «брэйк-дансера» по кругу, который больше привык делать броски через бедро на татами, чем передвигаться в заданном ритме. Но ему приятно, чёрт побери, особенно когда ладонь невзначай касается роскошной груди. Сердце начинает стучать сильнее, кровь приливает к вискам.

– Я хочу любоваться тобой, – прошептал Костя.
Наташа, почувствовав состояние своего спутника, отпустила его, чтобы он полностью смог насладиться волшебством вальса. Как она обворожительна в своих новеньких туфельках! Эти миниатюрные лодочки долго были её мечтой. И вот, наконец, Наташа купила их, и, не удержавшись, надела сегодня на прогулку, успокоив себя мыслью, что к изящной обуви надо привыкнуть и, пытаясь обмануть другое желание,  ещё раз почувствовать на себе Костин взгляд, который всё больше и больше овладевал её душой. Свою внешность она дополнила белоснежным платьем с открытой грудью. Что-что, а главное сокровище от посторонних взглядов она прятать не собиралась.

И вот юная танцовщица вальсирует на набережной, как богиня, сошедшая с небес ради возлюбленного. Платье вздымается чуть вверх, оголяя загорелые изящные ножки. Круг, ещё один, шажок назад, вперёд… Наташа сбросила туфли, её босые изящные ступни легко передвигаются по пирсу. Взмах руки на мгновение превращает девичью фигуру в живую скульптуру итальянского мастера Бенвенуто Челлини. Прикрыв глаза, прекрасное создание пребывает на краю блаженства, ощущая себя самой счастливой на свете. Танцуй, небесная ласточка, танцуй. Ты сама жизнь!

– О чём ты думаешь? 
– О друге, который скоро заснёт.
Наташа рассмеялась.
– Завтра на задание?
– Глупышка.

Константин остановился, нежно прижав девушку к себе. Она тихо опустила голову ему на плечо.
– У тебя почти получается. Скоро будет бал, ты пойдёшь со мной?
– А Золушка в полночь не исчезнет?
– Нет, принц уже примерил хрустальную туфельку.
– Надо ещё потренироваться, только завтра. Может, прогуляемся по набережной? От тебя сегодня пахнет вальсом.
– А вчера?
– Морем. Мы будем каждый вечер приходить на набережную.

– Давай! Знаешь, у меня есть мечта, – произнесла Наташа.
– Какая?
– Чтобы ты увидел маяк.
– Александрийский? – переспросил Костя. – Его ещё называют Фаросский – одно из чудес света.
– Нет, мой. Только не смейся, он такой необыкновенный, хотя не сильно знаменит. Я давно мечтала побыть рядом с ним, но туда трудно добраться. Но один раз мне повезло. Незнакомый парень согласился подвезти. Наверное, прочитал в моих глазах мольбу.

– Ты умеешь уговаривать… без слов.
– Да нет, он просто пошёл девочке навстречу. Хотя ты прав, в тот момент у меня был вид маленького ребёнка, который с нетерпением ждал дорогую игрушку за хорошее поведение.
– А может… – улыбнулся Константин.
– Нет, не может, – просто ответила Наташа, – у него тоже друг есть в образе супруги. Не отвлекайся.
– Хорошо, хорошо. Что дальше?

– Дорога была не совсем удобная: камни, ухабы, даже до конца не смогли доехать, пришлось пешком идти. Это и понятно, не туристическая тропа. Вот мы у цели. Маяк стоял величественный, непреступный, но мне он показался таким добрым и одиноким, что я, не удержавшись, погладила ладошкой по белым кирпичикам. Они были тёплые, немножко шероховатые и напоминали родные места. Почему-то почувствовалось, что и тут я дома!!! Я была готова поведать ему все свои тайны, заветные желания. Представляешь! А ещё страж моря начал сигналить: ;•;• •••;, ;•;• •••;, как будто здоровался со мной. Ты представляешь, так стало тепло на душе. Парень с интересом наблюдал за происходящим. Мне казалось, что спутник любуется моей непосредственностью. А когда я прикоснулась губами к белоснежным кирпичикам, то его удивлению не было предела. Понятно, что в душе он тоже этого хотел.

– И…
– Без глупого «и». Ещё я поняла, что двух одинаковых маяков не существует. У каждого своя судьба, своя история.
– Своя Наташа.
– Да, теперь мы дружим.
– А знаешь, – подхватил Костя, – есть легенда, что один раз на море разразился шторм. Да такой ужасный, что все рыбацкие лодки вдребезги разбивались о прибрежные скалы, никто не мог спастись. Женщины с детьми толпились на берегу, слёзы отчаяния лились из глаз. Но что они могли поделать? Тогда одна молодая девушка взмолилась богу Посейдону:

– Прошу тебя, морской владыка, укажи безопасный путь несчастным рыбакам, чтобы они смогли вернуться невредимыми, обнять своих близких, взглянуть в глаза жён и матерей, приласкать детишек.
– Помогу, – ответил Посейдон, – но при условии, что ты сама станешь путеводной звездой.
– Я согласна.
– Будь по-твоему, – ответил Посейдон.

Он махнул трезубцем, юная красавица мгновенно превратилась в белую башню, сверху которой лился ослепительный свет необыкновенной красоты. Даже море на мгновение успокоилось, удивлённо взирая на свершившееся волшебство. Моряки были спасены, а дева так и осталась стоять неподвижно на краю скалы. С тех пор в непогоду она указывает путь заблудившимся кораблям.
– Как звали спасительницу?

– Не знаю, придумай сама. Может, Алкмена Таврическая?
Наташа неожиданно вздрогнула, услышав знакомое имя.
– Шутишь? А что случилось с её возлюбленным?
– Он не смог пережить потерю своей ненаглядной и обратился в морскую чайку, которая кружит над волнами, распевая песню о Вечной Любви, о Свете, дарящем надежду одиноким сердцам.

– Как грустно.
Наташа замолчала, вспомнив давно забытую историю, как ей, спустя годы, позвонил любимый человек. Когда она взяла трубку и узнала давно забытый голос, её бросило в дрожь.
– Алло?
Пауза.
– Это я, узнала?
– Да.
– Ты всё ещё меня любишь?
Снова пауза.
– Не молчи, говори.

– Не знаю... Раньше я безумно боялась звонка, как котёнок сжималась, услышав его пронзительную трель. Ты так и не смог понять, почему я, не отрываясь, смотрела в твои глаза, ловя малейшее изменение лица после всех обманов. Ведь с самого начала знала, что очень скоро надоем, ты захочешь чего-то нового и неизведанного. К этому невозможно подготовиться… у меня так и не получилось. Я, правда, пыталась облегчить наше расставание, хотела выбрать момент, когда ты бы злился, и так себя повести, чтобы ты сорвался и бросил меня.

Единственное, к чему я совершенно не была готова — это к чувству пустоты, которое возникает после прощания. Каждую ночь меня посещали мысли, что, видимо, уже никогда не стану для кого-то самой большой радостью на свете, никого не смогу согреть своей любовью, никто не погладит меня ласково по головушке и не прижмёт к себе. Я постепенно пыталась подготовиться к неизбежному моменту.

– Получилось?
– Не перебивай. Время прошло, глупая девочка повзрослела, научилась быть счастливой, даже без тебя. Она полюбила море, которое не предаёт. Мне кажется, что эта любовь взаимна. Даже больше – я сама море. Когда-то тихое и спокойное, иногда волнующееся и грозное. Тогда берегись!

– По-моему, ты придумала себе какой-то виртуальный мир, чтобы убежать от прошлого. Но даже в стране грёз хочется кушать. Может, начнём всё сначала? 
– Поздно, я не кукла для очередного праздника. Не копайся в прошлом, в своей памяти. Ничего хорошего не выйдет. Любовь не вернуть. Всё намного сложнее – я сама жизнь, которую ты не сумел разглядеть. Не звони больше, не хочу быть второй.
Наташа молчала, ветерок ласково шевелил её волосы, пытаясь сплести на женской головке незатейливый узор. По щеке незаметно скатилась слезинка, потом ещё одна. Она плакала против воли, ей надо было вылить грязь прошлого, выплеснуть навсегда, как стакан мутной воды. Костя прижал любимую к себе.

– Знаешь, – успокоившись, произнесла она, – с тобой я чувствую себя спокойно. Честно-пречестно. Ты не из тех, кто может обидеть, обмануть человека. Для мужчины главное – не бросать слов на ветер. У меня папа такой был. Если пообещает, то обязательно сделает. А как иначе? Это же папа! Но порой бывает, что даже самый близкий друг неожиданно становится чужим. И ты осознаёшь себя покинутой, никому не нужной. Даже хочется расплакаться, но понимаешь, что это слабость. Но тут наша встреча…

– Девушка, Вы меня не сфотографируете? – напомнил Костя.
– На свой фотоаппарат? – смеясь, подхватила Наташа, вытирая слёзы. – Ведь ты не думаешь плохо обо мне?

Она подняла голову. В голосе спутницы звучало столько нежности, что казалось – её хватит на весь этот безумный мир.

– Ты – чудо, я никогда не смогу причинить тебе боль. А главное – не хочу!
– Благодарю. Посмотри, какой волшебный вечер. Тихо, горят фонари, на душе спокойно. Мы стареем, когда не влюбляемся. Так хочется быть рядом с тобой, но ты не думай, что я напрашиваюсь. Никто никому ничего не должен и не обязан любить против своей воли.

– Неправда, это море никому ничего не должно. Оно было до нас и будет вечно. А мы в ответе друг за друга. Посмотри, какая наступает волшебная ночь. Предлагаю спуститься в ресторанчик, подожди секунду – сейчас другу по телефону отвечу.

Да, поздние сумерки – самое загадочное время суток, рисующее на небе прекрасные узоры. Они окутывают томной пеленой, дарят незабываемые минуты душевных волнений, долгожданное счастье быть наедине. Только свет одиноких фонарей и проносящихся автомобилей освещают влюблённым парочкам путь. Но они стремятся раствориться в темноте, чтобы поведать друг другу о своём счастье.

 В домах зажигаются лампы, в каждом окошке происходит своя история: подростки делают уроки, родители готовят ужин, малыши сладко засыпают под колыбельную, молодёжь, потягивая шампанское, смотрит веселый фильм с лёгким эротическим уклоном, музыкант колдует над упрямыми нотами, писатель пишет свой роман жизни, а бабушка вяжет носки любимому внуку. Через несколько часов все уснут, на землю упадет кромешная тьма, выйдет на небо вечный странник ночи – серебристый месяц, ведя по кругу в волшебном танце сияющий Млечный путь, Кассиопею, Туманность Андромеды. Их свет пролетел сотни миллионов лет, чтобы люди смогли им насладиться.

Вот неожиданно столкнулись две звезды. В считанное мгновение они нашли друг друга, получили все то, что хотели: объятия, поцелуи, страсть… Но это был взрыв! Огромный, яркий. Столкнулись Он и Она, моментально обретя счастье, но потеряв разум, падая в бездну. Они могли чувствовать, могли любить, могли верить и мечтать. Вечность будет помнить этот взрыв, целая жизнь стоила этого незабываемого мгновенья.

Ресторан оказался небольшим пивным погребком, уютно расположенным на углу дома. Небольшие ступеньки спускались вниз, прямо к массивной деревянной двери, обитой железом в духе средневекового рыцарства. Здесь стояло несколько столиков, расположенных вдоль стен, с которых на посетителей взирали причудливые фигурки антиквариата, чёрно-белые фотографии. Две официантки, одетые в белоснежную форму, учтиво привстав, мило улыбнулись ночным гостям. Играла тихая музыка, освещение слегка притушено. Они заказали пару фужеров красного вина и мороженое с грецким орехом, одно на двоих. Наташа, взглянув в лицо любимого, подумала: «Посмотри мне в глаза. Видишь что-нибудь? Ну, хоть что-то? Мои чувства, беспокойство, тревогу? Ты понимаешь меня? Почему нет? Интересно, почему? У меня расстёгнута лишняя пуговка на блузке и это путает твои мысли? Так надо, милый. Хорошо, я застегну. Говори».

– Прекрасная новость, – сообщил Костя, – друга пригласили в гости на бокал хереса. Как сказал Хемингуэй в своём знаменитом романе «Прощай, оружие»: «Вино — это великая вещь. Оно заставляет забыть плохое». Не будем упускать шанс постичь философию любви.
–  А вдруг… – начала отнекиваться Наташа, но тут перед ней предстало суровое лицо генерала.

– Не волнуйся ни о чем, я всё устроил, чтобы «вдруг» не случилось. Представь, что мы на необитаемом острове. Солнце, пальма с попугаем, спелый кокос над головой и твои вкусные губки. Доверься мне, милая.
– Я согласна, съешь за меня ложечку мороженого, – прошептала она, нервно теребя пуговку на блузке. Потом, побледнев, добавила:
– Пусть ликвидируют, мне теперь всё равно.
Но Костя, увлёкшись крем-брюле, последних слов не услышал. Только звук перламутровой застёжки, упавшей на стол...



      ТОЧКА С ЗАПЯТОЙ

Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Данте

…Полночь. Таинственная луна, окутанная пеленой приближающегося тумана, освещает обнажённые тела, сплетённые в объятиях. Сердца ещё стучат в унисон, губы полуоткрыты, дыхание потихоньку начинает восстанавливаться. Что это? Неужели сон? Такой прекрасный, но настолько реальный? И лишь скомканная простыня, подушка на полу, разбросанная одежда на креслах выдают, что засыпать никто не собирался. Сколько ещё недосказанных слов, неоконченных поцелуев, сладостных чувственных вздрагиваний от прикосновений друг к другу…

– Ты ещё приедешь? – спросила Наташа, отбросив от себя одеяло, нежно прижимаясь к его щеке. – Мне так хорошо, как маленькому беззащитному мурлыкающему котёнку. Боже, какая я дурочка, что находила повод отказаться от близости! Помнишь, там, на берегу, когда ходили на мол, у меня закружилась голова от прикосновения твоих губ. Ещё миг – и я бы не устояла.

 Давай не будем ставить точку в наших отношениях. Ведь мы ещё по-настоящему не танцевали вальс. Раз-два-три, раз-два-три. Поцелуй меня, милый, я никогда не забуду эту волшебную ночь.
Наташа пристально смотрела Косте в глаза. Маленькая одинокая слезинка скатилась по её щеке. Солоновато-прозрачная капелька пахла морем внутри милого создания. Она ждала ответа. Ждала и боялась, что не будет услышана. Но время неумолимо начало отсчитывать обратный ход.

 «Я устал с молчанием шептаться,
  Вопрошать и отвечать себе.
  В светлый призрак я устал влюбляться,
  Силуэт рисуя в темноте».

– Мы поставим многоточие с запятой, – прошептал Костя, прижимаясь губами к её груди, – пусть наш роман продолжается бесконечно в ритме венского вальса. Ты помнишь, как прощался Маленький принц с Лисом?
– Да.

«Прощай, — ответил Лис. — Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.
— Самого главного глазами не увидишь, — повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.
– Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей всю душу.
– Потому что я отдавал ей всю душу… — повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить.
– Люди забыли эту истину, — сказал Лис, — но ты не забывай: ты навсегда в ответе за всех, кого приручил. Ты в ответе за твою розу.
– Я в ответе за мою розу… — повторил Маленький принц, чтобы лучше запомнить…»

– Ты мой принц, перед которым хочется снова и снова полностью открываться, – прошептала Наташа, – пусть только луна будет свидетелем нашего счастья. Позвонишь мне?
– Да, ты возьмёшь трубку и услышишь:
– Алло, это я.
– Я рада тебя слышать. Привет, милый.
– Привет, солнышко. Как дела?
– Скучаю. А ты?
– Тоже. Лежу и не могу заснуть.
– Как я.

– Слышишь шум моря? Я приложил раковину к уху, наслаждаясь таинственными звуками. Кажется, что внутри бушует целый океан, а я на его берегу. Сейчас из морской пучины появится соблазнительная русалка Наташа.
– Невероятно, недавно вышла из моря и представила, как ты ждёшь меня. Как здорово, что наши желания совпадают. Обожаю тебя, милый.
– Нет, нет, не говори, подожди, впереди такая большая жизнь, ты ещё тысячу раз произнесёшь «обожаю, милый».
– Одну лишь тысячу? Так мало?
– Нет, две, три, десять, миллион... Много миллионов раз я буду слышать, как ты говоришь «обожаю милый».

– Звёздочка пролетела, надо загадать желание!
– Не успели.
– Всё равно. Давай. Я очень хочу. Очень-очень, прямо сейчас.
– Я уже загадал.
– Какое?
– Говорить нельзя – не сбудется!
– А если самому себе вслух?
– Мы обязательно встретимся.
– Милый, нежный, единственный. Мне кажется, что я сейчас вновь растаю от счастья. Я буду ждать. Очень, очень.
– И я, ты слышишь, на улице пошёл дождь.
– Я не могу жить без тебя.
– А я без тебя и дождя.
– И дождя…
– Ту-ту-ту… Абонент вне зоны действия сети.

– Ну вот, – надула губки Наташа, – на самом интересном… Расскажи ещё что-нибудь.
– Ты читала в детстве книги под одеялом? С фонариком?
– Да, это так было интересно! Как будто находишься глубоко в пещере и рядом с тобой волшебная лампа Аладдина. Стоит её немножко потереть, тут же появиться джин, а вместе с ним царевна Будур.
– Но вместо лампы простой фонарик.
– Я знаю. Его тоже можно потереть.
– И как скоро заканчивались батарейки?
– Они не заканчивались никогда.
– Как наша любовь?
– Да!

– Тогда я лечу к тебе через пропасть забвения.
– Подожди, милый, разобьёшься. Лучше я спущу верёвочную лестницу. Так надёжнее.
Кони, белогривые кони надежды. Запрячь бы сейчас тройку статных рысаков колесницы Фаэтона, крикнуть во весь голос «пошли, родимые», и – стремглав умчаться вдаль. Да так, чтобы дух захватило от бешеной скачки под несмолкаемый звон бубенцов. Пусть ветер лохматит волосы, треплет ворот рубашки, задувает в каждую складочку одежды. Всё нипочём. Ведь кони несут наших героев в волшебную страну грёз, где они по-настоящему счастливы. Они обязаны туда попасть. Пусть ненадолго, не навсегда, на одно лишь мгновение, но именно для этого стоит жить. Возничий, обернись! Посмотри, как счастлива Наташа. Она запрокинула голову, счастливые глаза полузакрыты, губы разжаты, словно ей не хватает воздуха любви. Быстрее, ещё быстрее! Вот он, миг счастья!

Устали кони? Не беда. Белый мох с клевером дадут нашим влюблённым долгожданный приют. Они упадут в мягкую душистую постель, уста сольются воедино в долгом поцелуе. Земля-матушка притянет родных детей к себе, подарив незабываемые минуты блаженства. Трава-защитница скроет от посторонних любопытных глаз таинство любви, а стрекот цикад заглушит звук наслаждения. И вот влюблённые безмолвно лежат, устремив свои взгляды в бескрайнее синее небо. Ветерок неторопливо пробирается по растрёпанным волосам, солнышко нежно ласкает тела своими лучиками, над обнажённой девичьей грудью порхает разноцветная бабочка. Они сами запрягли свою тройку счастья, открыли ворота любви и унеслись в страну волшебных грёз. Пусть ненадолго, не навсегда, но так иногда бывает! Даже всесильная «контора» не может влюблённым в этом помешать.

– А знаешь, я раньше читала, что на свете есть птица, которая поёт только один раз, но ценой своей жизни. Для этого она кидается на острый шип терновника, и весь мир замирает от сладостных звуков её предсмертной песни. Какая печальная легенда.
– Это из «Поющих в терновнике», история про простую девушку Мэгги и святого отца Ральфа. Она любила земного мужчину, он – Бога. Спи, скоро нас разбудит щебетание воробушков.
– Или голос следователя, – тихо пробормотала Наташа, закрывая глаза.
Константин внимательно посмотрел на неё, анализируя услышанное.

Заглянув утром в окошко, вездесущий серый воробей, с удивлением поворачивая голову вправо-влево, обнаружил сладко обнявших друг друга утомлённых путников долины любви.

– Ищи хлебушек у друга в соседнем окне, безопаснее будет, – заметил златокудрый Амур, поправляя свой колчан со стрелами на плече, – недавно пару котов интересовались твоим распорядком дня.

Воробышек понимающе чирикнул и перепорхнул на рядом стоящий балкон. День потихоньку вступал в свои права. Через несколько часов серебристый лайнер уносил Константина из страны грёз в мир повседневных реалий. Внизу под крылом синело гостеприимное море, дымка облаков окутывала фюзеляж воздушного лайнера, симпатичная стюардесса с улыбкой предлагала прохладительные напитки.

Что ждёт наших героев впереди, ведь поставлена многозначительная запятая в непростых отношениях? Сейчас бы коньяку, а не лимонада. Может, чудо-птичка, которая внезапно подлетела к Наташе, стоявшей в одиночестве на берегу, хотела поведать про будущее? Пернатый посланник Амура, обученный тонкостями радиосвязи, был так настойчив, что без боязни уселся на женскую ручку, склонив набок свою головку. «88,88,88», – щебетало удивительное создание тонким голоском.

– Восемьдесят восемь, – улыбнувшись, про себя повторила Наташа, старательно выводя на прибрежном песке тонкой палочкой «КОСТЯ», – генерал ошибся.
Бедная девочка ещё не знала, что возлюбленного срочно вызвали на переговоры и он не смог предупредить её. Время незаметно стирает события, которые так нас волновали вчера, пару дней назад, прошедшей ночью.

 Оно беспощадно, когда стараешься забыть о минутах душевных волнений, страстных переживаний, желании вновь и вновь прижать к груди запретный плод, нечаянно сорванный с дерева любви. Больше всего Константин ненавидел предательство, но Наташа сказала бы: «Это жизнь». Да только нужна ли она в таком амплуа, когда наступает весна, яхты бороздят морские просторы, расцветают тюльпаны с розами, по дорогам бегают ёжики, даже коты начинают тереться о ноги.

Костя тонул в Наташиных глазах, он растворялся в её очаровательной улыбке, терялся, когда она с детской непосредственностью пыталась поведать о своих чувствах… Он молча смотрит на фотографии, с которых она улыбается. Нет, не ему. Тогда они ещё не были знакомы. Наташа слишком добра в этом безумно жестоком мире и может радоваться одинокому полёту шмеля, порханию бабочки, распускающимся цветам, резвящимся на морских просторах дельфинам.

В ней столько душевной доброты, что Костя понимает – только чистая случайность позволила ему находиться рядом с ней. Чёрная дыра неизвестности затягивала нашего героя всё сильнее и сильнее в бездну забвения. Сколько ещё до пресловутой точки сингулярного состояния, когда память о прошлом разорвет границы их соприкосновений, сотрёт счастливые минуты волшебных встреч? Ни Константин, ни Наташа ничего про это не знали. Сейчас они плыли одни на утлой лодочке среди своих воспоминаний, надеясь, что знакомый маяк укажет им правильное направление. Но он передал «99».


*****

Свет низко опущенной лампы в явочной квартире на Большой Морской отбрасывал от предметов, лежащих на столе, причудливые тени, похожие на пляшущих человечков. Тяжёлые массивные шторы на окнах, несмотря на наступившее утро, были наглухо задёрнуты. Всё тот же сейф с никелированной ручкой – плотно закрыт. Письменное бюро из карельской берёзы смотрелось неуютно среди стопок серых папок. Плюс раскрытый серебряный портсигар и калебаса со свежезаваренным ароматным бразильским напитком мате. Висящие на стене старинные часы монотонно отстукивали: тик-так, тик-так… Стрелка, приблизившись к цифре восемь, скользнула вперёд, и раздался монотонный «бом». Генерал поднял голову:

– Восемь часов утра. Не выспались? Или совсем не ложились? Понимаю, понимаю – не успели принять душ.
– Как Вы проницательны, – чуть раздражённо ответила Наташа, – обязательно надо было тревожить в такую рань?
– Необходимо, голубушка. Ваш Костик улетел. Кофейку налить?
– Не дурите голову. Куда и зачем?
– Об этом я хотел спросить у Вас. Скорее всего, объект что-то заподозрил. Надеюсь, Вы…
– Я сделала гораздо больше. Мне кажется, кто-то искал иголку не в том стоге сена.
– Может быть, может быть. Однако задание не выполнено, резидент заметает следы. Задержать беглеца – дело техники и уж точно не наше. Правда, мы до конца не поняли, чем он мотивировал свой внезапный отъезд.
– Скорее всего, умчавшейся тройкой, – грустно ухмыльнулась Наташа, – но Вам, товарищ генерал, этого не понять.

– Ещё начните радиотелеграфировать «88».
– Значит, прослушивали.
– Не без этого девочка, профессионалы не ошибаются. Пора в деле «дельфина» ставить точку, к обеду составьте подробный отчёт о проделанной работе. Свободны.
Наташа поднялась, направившись к выходу. Дойдя до обитой дерматином двери, она обернулась и, чуть помедлив, произнесла:

– Маленький росчерк пера – точка превращается в запятую.
Генерал внимательно посмотрел на её усталое лицо.
– Или в двадцать лет без права переписки. Неделя в Вашем распоряжении. Отдыхайте и возвращайтесь в Париж. Позывной тот же – Алкмена.
– Очная ставка с подопечным будет?
– Хотите – будет.
– Хочу.
– Юбочку покороче наденьте.



ПЯТЬСОТ ЛЕТ ДО Н. Э. ГЕРАКЛЕЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ.
ПОНТ ЭВКСИНСКИЙ

Любовь не живет без доверия, не существует без готовности пожертвовать чем-то ради близкого человека. Самое главное – она не живет без понимания того, что любимый человечек готов дать тебе столько же, сколько готов дать ему ты.

– Скоро ночь, не боишься темноты? – пошутил Аргос.
– А разве великий воин не защитит меня? – учтиво переспросила Алкмена.
– Великие битвы происходят днём. Ночь предназначена для иных дел. Нам столько пришлось пережить: опасную бурю, утренний переполох с высадкой, неожиданную стычку с варварами.

– Ты устал, отдыхай, не думай о заботах! – улыбнулась Алкмена. – Я поведаю герою миф о любви! Отбрось навязчивые мысли дня и приготовь ушки!
Однажды Орфей повстречал дивную Эвридику, и любовь завладела сердцем искусного музыканта. Они поженились, но счастье молодых было недолгим. Во время прогулки по лесу Эвридику укусила змея. Юноша не успел помочь своей возлюбленной. Ему оставалось лишь наблюдать, как смерть уносит ее на своих крыльях в царство мертвых. Жизнь без Эвридики не имела для Орфея смысла. Тогда он решил отправиться в царство мертвых, чтобы уговорить мрачного Аида отпустить возлюбленную.

Всю дорогу Орфей пел и играл на кифаре, чтобы заглушить горе, пока ладья перевозчика мёртвых душ Харона не достигла берегов царства мертвых. Дальнейший путь юноши был полон леденящего ужаса и встреч с невероятными чудовищами. Но он все преодолел и с песней подошел к богу Аиду. Поклонившись ему, Орфей запел о своей несчастной любви. Аид был настолько очарован музыкой юноши, что решил исполнить любое его желание. Орфей желал только одного – чтобы Эвридика вновь стала живой.

Аид решил выполнить обещание, но с одним условием: встретиться влюбленные могли только, когда окажутся среди живых людей. До этого момента Эвридика будет тенью следовать за мужем, который ни в коем случае не должен оглядываться назад. В противном случае, девушка навсегда останется в царстве Аида. И вот Орфей отправился в обратный путь, преодолел царство мертвых, переправился через подземную реку Стикс – до мира живых осталось совсем ничего. В последний момент он решил оглянуться и удостовериться, что тень Эвридики действительно следует за ним. Однако, стоило юноше протянуть к ней руку, как возлюбленная исчезла. Навсегда.

– Грустная история, – покачал головой Аргос.
– Да, – печально согласилась Алкмена, – но ты же никогда не исчезнешь?
– Нет, если только отравленная стрела тавра не унесёт мою душу в царство мрачного Аида.

– Я буду молиться за тебя, – воскликнула Алкмена.
Прекрасная Афродита царит над влюблёнными. Посланник дивы — сын Эрот, веселый, шаловливый, а подчас коварный мальчик. Он носится на своих блестящих золотых крыльях, быстрый и легкий, как дуновение ветерка. В руках мальчугана — маленький изящный лук, за плечами — колчан со стрелами. Никто не защищен от острых наконечников, без промаха попадает в цель Эрот. Берегитесь! Всесокрушающее чувство любви тут же овладевает молодыми.

– Ой! – вдруг вздрогнула Алкмена, схватившись за сердце, – смотри, какая волшебная ночь наступает. Волны моря баюкают прибрежные камни, небо зажигается яркими звездами. Великая Афродита! Что там написано? «Я люблю тебя! Я люблю тебя! Будь со мной всегда!»

– Попал, – засмеялся сверху Эрот, радостно потирая руки, – за Аргосом поохотимся позже, когда прославленный воин снимет тяжёлые доспехи. Жаль, солнце заходит, придётся прибор ночного видения достать у Гефеста. Всё равно люди рано или поздно его придумают.

Медленно едет по небу в дивной колеснице, запряженной черными конями, богиня ночи – Нюкта. Своей непроницаемой пеленой закрывает она землю. Тьма окутывает все кругом, замолкают дневные звуки, на небосводе появляется бледноликая луна. Звёзды, как по команде, мириадами рассыпаются вокруг, но недолго продолжают лить свой холодный свет на землю. Лёгкие ночные облака прикрывают взор любопытных, чтобы те не смогли помешать таинству совершаемой любви. На расстеленном плаще, возле моря, лежат Аргос с Алкменой.

Их тела обнажены. Отважный воин покрывает шею, плечи, груди своей спутницы сладостными поцелуями. А достойная ученица Афродиты принимает ласки, поглаживая густые мужские волосы, пропуская их сквозь тонкие пальчики. Она вздрагивает каждую минуту, из женских уст раздаются сладостные стоны. «Ещё! Ещё! Ещё! Ты желанный, я хочу принадлежать только тебе. Твои губы, как сладкое вино Диониса, сводят с ума. Целуй меня! Целуй!».
Шум моря заглушает звуки обнявшихся тел. Вдруг Алкмена почувствовала, как что-то желанное осторожно старается слиться с ней воедино.

– Возьми меня, милый! Я хочу по-настоящему ощутить твою любовь.
Дива послушно развела бёдра, и через минуту долгая волна наслаждения накрыла гречанку. Она забилась в экстазе, кусая губы, издав несколько раз громкие протяжные стоны. Нахлынувшая волна страсти охватила девичье сознание, заставив полностью раствориться в сладостной любовной неге. Даже луна выглянула из-за облачка, решив проверить, что ничего плохого не случилось. Они были одни во всем мире, лишь рядом проползла удивлённая ящерка. Застыв на мгновение от увиденного, она быстро юркнула под камень в свою уютную пещерку. Вокруг стояла ночная прохлада, насыщенная ароматом моря.

– Смотри, сколько звезд, – воскликнула юная гречанка, откинув голову назад и обняв любимого за шею, – видимо-невидимо.
– А сколько падает, – Аргос помедлил немного, потом добавил: – Знаешь, существует легенда: где-то далеко-далеко живет странник, который собирает пролитые людские слезы, делает из них звезды и вешает на небо. А когда у человека исчезает причина печали, звезда специально падает вниз, чтобы он смог загадать счастливое желание. Главное – успеть.

– Я хочу, большого-пребольшого счастья, как сейчас. Взгляни, вон летит наша с тобой звездочка. Гляди, какая она красивая и так долго планирует вниз. Сейчас я достану бывшую слезинку.
Алкмена быстро вскочила, протянув руки вверх. Взору Аргоса вновь предстали очаровательное обнажённое девичье тело, ниспадающие на плечи волосы, манящие заманчивые бёдра. Но главное, поразившее бесстрашного воина – уверенность, что звёздочка на самом деле опустится в её нежные ладошки.

– Я поймала, – вдруг засмеялась Алкмена, – смотри, боги превратили ночную небесную спутницу в трепетного мотылька. Какой он прехорошенький, но совсем беззащитный. Лети, маленький друг, раструби всему миру, что мы любим друг друга. Хвала тебе, Афродита, ты подарила нам неземное счастье! Аргос, я люблю тебя!
– Люблю-ю-ю, – отозвались эхом её слова.
– Люблю! – вновь радостно закричала гречанка.
– Люблюю-ю, люблю-ю-ю, люблю-ю-ю… – повторило эхо.

Ночь прошла незаметно, стала заниматься заря. Воинственные тавры, наблюдали из-за скалы, но, чтя чужеземные традиции, решили не беспокоить своих недругов неожиданным появлением. И то правильно, пусть завидуют молча, когда у других поёт душа. Потом будет, что рассказать на совете старейшин, тем более что одному из варваров удалось стащить девичьи сандалии вместе с кошельком золотых украшений. Аргос медленно поднялся, а уставшая юная красавица, опустив руку вниз, почувствовала у себя на лоне живительную влагу будущего поколения.

– Это тебе, – воин протянул небольшой мешочек с монетами, – купи себе изящные туфли-персикаи или сосуд благоухающих смол.
– Ты ничего не должен, – прошептала она, – я никогда не предам нашу любовь. Главное – не исчезай внезапно.

— Ты моя богиня, – улыбнулся Аргос, пряча за пояс подношение.
Заря, раскинув розовато-прозрачные крылья, ревниво обняла море, как по команде засверкавшее утренними бликами. Они, переливаясь всеми цветами радуги, приветствовали начало нового дня, соорудив светящуюся дорожку от медленно восходящего солнца к крутому каменистому берегу. Через некоторое время негостеприимный воинственный край станет вторым домом для потомков аргонавтов. Понтийское царство, римское владычество, готы, гунны, хазары, русичи, армяне, татары, турки, генуэзцы, украинцы... Какие народы только не побывают на мифической земле Одиссея. Здесь, на пересечении торговых путей возникнут многочисленные города, станут развиваться ремёсла, возникнут портики с колоннами, оживут подмостки театров. Элинский мир распространится за пределы ойкумены, неся с собой просвещение народам таинственной Гипербореи.



НАШЕ ВРЕМЯ. IK HOU VAN JE

В любви правил не существует. Можно попытаться штудировать учебники, обуздывать душевные порывы, выработать стратегию поведения — все это вздор. Решает сердце, и лишь им принятое решение важно и нужно.
Пауло Коэльо


Мы часто сетуем, что испытываем страх одиночества, когда уходит любимый человек. Стараемся закрыться от окружающих и прячем в собственном маленьком мирке надуманные обиды, мучительные разочарования, утраченные чувства. Разум перестаёт правильно мыслить, многие вещи мы сами додумываем в своём воспалённом воображении, не веря, что найдётся тот, кто захочет их рассеять. «Никто никому ничего не должен» – учит нас жизнь. Но так ли это? Только море ничего никому не должно. Оно было до нас и будет вечно. А люди в ответе друг за друга, за тех, кого приручили.

Комната, в которую ввели арестованного, была пустоватой, без лишних предметов. Серые стены, массивный стол с лампой да пара стульев. На одном из них, положив ногу на ногу, сидела полковник госбезопасности. Перед ней стояла початая бутылка коньяка с небольшой вазочкой цукатов. В углу виднелся полуоткрытый металлический сейф.

— Ну, здравствуй, Костя, — Наташа протянула арестованному руку, – говорят, что при задержании ты сломал челюсть омоновцу, у тебя всё нормально?
— Твоими молитвами, ;a va (фр.) — ответил бывший возлюбленный, – раньше встреча с загадочной незнакомкой начиналась с невинного поцелуя, товарищ полковник.
– Не с первой, со второй.
– Да, конечно, кто знал. Теперь без ста грамм с солёным огурцом не разберёшься.
– Могу угостить неплохим коньяком, огурцов, правда, нет. Никаких. Сушёную вишню будешь?

– Не утруждайся, твой вид в погонах, как новое сексуальное влечение, пьянит без алкоголя. И хочется, и колется. Хотя, глаза —  зеркало души, но ножки, обтянутые форменной юбочкой, намного интереснее. Мне бы тоже костюмчик не помешал.
– Боюсь, что в нём не будет карманов.
– Не пугай, за удовольствие с большими звёздами, скорее всего, последует пуля в лоб. Форму в Париже шила?

– Здесь. Хватит Цицерона цитировать.
– А скажи…
— All in good time — всему свое время, вот обвинение, прочти. Особо не заморачивайся — оно в процессе расследования не раз изменится. Правда, не в твою пользу.
– Чушь какая-то. Storm in a teacup, много шуму из ничего.
— Да? Вину признаешь?
— Нет.

— Смотри, статья 276. Шпионаж с отягчающими обстоятельствами. В тридцать седьмом году сразу «вышка» светила.
– Жизнь начинаешь ценить, когда она висит на волоске.
– Оставь свою браваду. Даже всесильные дорожат секундами под солнцем в минуту опасности, особенно когда старуха с косой цепляется за горло мёртвой хваткой. Подпиши здесь и здесь. Явки, пароли, сообщников назовёшь?
— После поцелуя.
— Не хочешь говорить? Ну, как знаешь. Твой друг подозрительно исчез. Или в MI6 товарища по работе для правдоподобности легенды выдумали?
– Для вас «или».

– До встречи, — Наташа поднялась, – советую не рубить сук, на котором сидишь.
– Тогда, в последнюю ночь я пообещал не ставить точку. Не ожидал, что получится такая запятая.
– Бывает, Костя. Это не мой выбор. Уже допрашивали?
– По-настоящему нет, а должны?

– Думаю, что бесполезно. Проще ввести «сыворотку правды». Сам всё расскажешь.
– Приходил какой-то небритый в штатском. Достал из портфеля лист бумаги, дешёвую авторучку, почесал рукой в затылке и спросил: «Год рождения?». Я ответил. Последовал идиотский вопрос: «Цель рождения?». Как говорят англичане, «Дураки растут без полива». В конторе все с отклонениями?
– Проверяли твоё психическое состояние. Ещё что-нибудь хочешь добавить?
– Еды нормальной принеси, тошнит от тюремной баланды.

– Утку по-пекински в других местах подают, ваше благородие. Цену не набивай. Все самые великие тайны выбалтываются не из-за шантажа или по принуждению, а в порядке самоутверждения. Комплекс Наполеона не кричит?
– Я давно переболел звёздной болезнью. Раньше в твоих словах не было суровости. Неужели можно одновременно проживать две жизни? Быть невинной девочкой, любящей море с дельфинами и хладнокровно посылать на смерть любимого. Это как щеночка погладить, а потом спокойно вытереть руку влажной салфеткой.

– Кто тебя просил становиться иностранным агентом? Хотел проникнуть на секретную военно-морскую базу? Простак, вся набережная просматривалась день и ночь. Наши агенты везде: в барах, на танцплощадках, на прогулочных катерах…
– Котов с чайками тоже завербовали?
– Брось неуместные шутки. Мы год ждали, когда MI6 пришлёт своего резидента. И почему именно выбор пал на тебя? As phony as a three-dollar bill. Фальшивый, как трёхдолларовая купюра, обыкновенный бабник.

В глазах полковника госбезопасности мелькнули слёзы. Ей на миг показалось, что перед ней стоит не матёрый хитроумный враг, а по-прежнему самый ненаглядный, самый желанный мужчина на свете. Как тогда, на утёсе.

– Вы просто ошиблись в своих расчётах, – спокойно ответил Костя, – и засекреченный бронепоезд зря израсходовал запас пара. Столько усилий ради пустого пшика. Котов вербуете с помощью просроченного молока, на квадрокоптеры денег не выделяют – с чайками договариваетесь, подкупленные яблоками ёжики научились дорогу по ночам перебегать, троллейбусы на линии поздно вечером задерживаются ровно тогда, когда мы появляемся на остановке.

Даже деревья, разукрашенные видеокамерами, выглядят как новогодние ёлки. Не поймёшь, разноцветный огонёк гирлянды мерцает или видеовизир. Короче, мельчаете, - спокойно перечислял Костя. – Шерлока Холмса внимательней читать надо было в детстве. Дедукция – великая вещь. Одно скажу, всегда хотел узнать, что такое предательство. Теперь сундучок моих желаний наполнен до краёв. Кофейком угостишь? Желательно с корицей.

– Опять пытаешься заговорить? А пароль «Девушка, Вы меня не сфотографируете»?
— Вот это и есть первая ошибка. Простое совпадение. Нужно ещё тогда было сразу ставить точку, но я хотел с тобой познакомиться. Почему вы делите людей на критерии: шпион, резидент, стукач? Кто представляется идеалом? Иуда, Нерон, Малюта Скуратов или вертухай в спецприёмнике?

– Замолчи, ты спешно покинул меня на самолете, понимая, что находишься на грани провала.
– Это второй промах бравого генерала. Меньше всего мне хотелось расставаться с тобой, просто рабочий момент. Ты никогда не говорила, где живёшь, работаешь, телефон оказался недоступен. Зачем вы его с собой в сумочке носите?
– Где друг?
– Где, где – в Караганде. Вместе улетели подписывать новый контракт. Вы промахнулись сто раз из ста бросков, о которых даже не задумывались. Не раз убеждался, что, кроме высшего образования, необходимо иметь среднюю сообразительность.

– А бирмингемский диалект английского?  Сейчас по-французски заговорил – ;a va, британские идиомы в пример ставишь.
– Я ещё нидерландский знаю. Ik hou van je.
– Переведи.
– Я люблю тебя.

Губы Наташи задрожали. Опять эта чёртова усталость. Встречи, явки, допросы. Ошибка! Не может быть! Он должен был спросить: «Девушка, Вы меня не сфотографируете», а я его не переспрашивать – просто согласиться».
Наташа осторожно опустилась на стул, её руки дрожали, голова медленно поворачивалась то в одну, то в другую сторону. Можно было заметить, как вмиг пересохшие губы шепчут: «Не может быть, не может быть, что я натворила».
 
– Это правда? Я, я… Ты на самом деле меня любишь? Так не бывает, милый.
– Как видишь, иногда две безымянные звезды сходят со своих привычных орбит, стремительно летя навстречу друг другу. Что потом произойдёт – никто не знает. Одно скажу, ради такого столкновения стоит жить. Что с тобой?
Наташа, побледнев, растерянно уставилась в одну точку.
– Всё кончено, – прошептала она.

Затем, словно матрица, в ее голове стали мелькать картинки недавнего прошлого. Вот их первая встреча у моря, прогулки по ночному городу, поездка на утёс, танцы на набережной. Казалось, ради этого счастья стоит жить. Безумцы! Она до сих пор помнит вкус его жарких губ, первый поцелуй волшебной ночи. Как больно ей в данную минуту от внезапно нахлынувших воспоминаний! Но почему она ради чьей-то роковой ошибки должна отказываться от счастья быть любимой? Люди не умеют останавливаться и радоваться тому, что имеют в сию минуту. Они бегут за призрачной птицей-удачей, но чаще в противоположную сторону, не замечая, что настоящая жизнь здесь: на этой набережной, на этом одиноком утёсе, под белоснежным парусом – она здесь. Нет, не на ту напали.

– Будь проклята эта порочная система, все только и стараются, что подсидеть друг друга. «Контора» насквозь прогнила, никому нельзя по-настоящему верить. Прости, прости. Я вытащу тебя отсюда. Верь мне, я должна сделать невозможное ради нашей любви.

Наташин голос дрогнул. Но через несколько секунд, успокоившись, полковник госбезопасности резко нажала кнопку, вызвав конвойного.
– Уведите арестованного до особого распоряжения.

Потом, позвонив дежурному офицеру, приказала:
– Зарезервируйте два места на самолёт до Парижа через Тоскану.
– На какое число?
– Ближайшее, хотя нет – через два дня.
– Предупредить нашего агента в Риме?
– Не надо, у меня свой коридор.
– Ещё будут указания?
– Пока всё, хотя распорядитесь, чтобы «дельфину» принесли чашечку крепкого горячего кофе с корицей.
Потом тихо прошептала:
– Только море спасёт нас.

Два дня спустя.
Огромный круизный лайнер медленно отходил от причала. На его верхней палубе, отдельно от шумящей толпы отдыхающих, стояли двое, молча вглядываясь в набегающие на борт морские волны. Вдруг она почувствовала почти болезненную необходимость обнять своего спутника, ощутить рядом с собой сильное мужское плечо. Как оно сейчас необходимо хрупкому женскому созданию после перенесённых волнений, тревог и страданий. Казалось, весь мир замер вокруг, всё исчезло, они оказались очень далеко от всех и всего. Сквозь шум морских волн доносились мелодичные звуки песни в исполнении Умберто Тоцци:

Ti amo, in sogno
Ti amo, in aria,
Ti amo, se viene testa
Vuol dire che basta lasciamoci
Ti amo, io sono,
Ti amo…

Неожиданно раздался гул, где-то высоко в небе показался силуэт летящего пассажирского самолёта. Казалось, что воздушный лайнер машет серебристыми крыльями, словно прощаясь со всеми. Вот стальная птица скрылась за небольшим облачком, и вдруг синеву неба пронзила яркая вспышка, раздался глухой взрыв. Наташа вздрогнула, сильнее прижавшись к Косте.

– Не отпускай меня, дорогой, – прошептала она.
Испуганные чайки, сорвавшись с противоположного утёса, с криком поднялись в воздух, неистово кружась рядом с падающими обломками.

ВВС: «Срочная новость. Пассажирский лайнер ER-543, летевший во Флоренцию, потерпел крушение в воздухе через девять минут после взлёта. В настоящее время группа спасателей прибыла на место катастрофы. Исключать возможность взрыва на борту нельзя».

Несколько месяцев спустя. Париж, Риволи 17.
Десять часов утра. Беспорядок на журнальном столике: недопитый бокал красного вина «Шато Шеваль Блан», скомканные колготки Falke, наручные часы Anne Klein, изящный браслет с камнями Swarovski, небрежно брошенное бальное платье, миниатюрные туфельки. Рядом лежит распечатанный конверт. Женские руки сжимают мелко исписанный бумажный лист. Пальцы дрожат, слёзы капают на начертанные строки:

«Здравствуй. Классики пера утверждают, что время лечит. Глупцы, оно разводит людские судьбы по противоположным берегам, алые паруса постепенно перекрашиваются в чёрный цвет, прекрасная Ассоль забывает отважного Грея. И чем дольше часы отстукивают свой монотонный ход, тем точка невозврата становится ближе. Ещё мгновение – она будет пройдена, и никакой маяк не укажет пути назад. Помнишь Данте?

Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.

Скоро год, как мы расстались. Париж – праздник твоей жизни. Как живёшь, милая? Чему радуешься? О чём грустишь? С кем сейчас гуляешь по тихим улочкам Монмартра? Мне теперь не узнать, сама так захотела: «Пусть всё идёт своим чередом». Поначалу мы безотрывно смотрели друг другу в глаза, сгорали от нетерпения вновь увидеться в минуты вынужденных расставаний, но потом ты погрузилась в свой собственный мир без меня. Но я есть. Всё так же встаю по утрам, пью кофе, много времени провожу на работе, в ночное время смотрю на падающие звёзды, думая о тебе.

А знаешь, поначалу я влюбился. Ты стала первой, с кем захотелось совершить безрассудный шаг в страну волшебных грёз на белоснежной тройке лошадей, но потом наступило отрезвление. «Это жизнь». Помнишь слова, сказанные на берегу? Наверное, они и есть то оружие, которое победило меня. Сказанная фраза оказалась гораздо сильнее, чем любовь, ненависть, злость. Теперь я знаю, что когда уходят чувства, – начинается равнодушие.

Поэтому лучше бежать прочь от наступающего холода. Ты не поймёшь меня, вечно опасаясь и стараясь полюбить иной мир: яхты, котиков, дельфинов, морские фуражки капитанов, сейчас – Париж. Это иллюзия, в которой ты живёшь. Наверное, самое худшее и страшное – обманывать себя. Когда-то ты просила не звонить. Не меня, другого. Сегодня мой ход. Не люби, не причиняй боль. Прости, возможно, сейчас я разговариваю сам с собой... Возможно, я ошибаюсь, любимая. Наверное, ты этого ждала, но не решалась сделать первый шаг. Если бы ты только знала, чего мне это стоит. Не прощаюсь и не ставлю точку, Дельфин».

Всё то, чем мы живём важно нам и только нам. Мы сами интерпретируем происходящее, ставя свои потаённые чувства во главу угла, порой не замечая объективной реальности. Никто никому ничего не должен? Глупо. Только море ничего никому не должно. Оно было до нас и будет вечно. Оно выше бесполезной людской суеты. Когда в городской сутолоке растворяются мечты, когда с промокших глаз скатываются последние капли надежды, от всего, чего можно было когда-нибудь ожидать, то всё – наступает конец. Но вот жизнь делает крутой вираж – ты снова подхватываешь поток воздуха, возвышаясь все выше и выше, словно чайка над вздымающимися бурунами. Сердце начинает по-иному биться, ты с нетерпением ждёшь перемен, и сам торопишься навстречу новым ощущениям. Водоворот страстей охватывает тебя с ног до головы, и нет сил сдерживаться. 

Раздался звук принятого сообщения. Наташа медленно открыла телефон, ткнула на нужную кнопку и оторопела. На картинке красовался взлетающий воздушный лайнер, а под ним стояла подпись: «Жду на нашем месте».
«Этого не может быть», – прошептала она.



                ЭПИЛОГ

Сегодня море отдыхает. Оно восхитительное, вечно изменчивое, им можно любоваться без конца. То оно светло-голубое, покрытое почти белыми дорожками штиля. То оно ярко-синее, пламенное, сверкающее в отражённых лучах солнца. Белые барашки осторожно несутся к песчаному берегу, в небе парят чайки, где-то вдалеке слышится гудок морского лайнера. Я мечтаю поскорей увидеть вновь его волны, солнце, отражающееся в воде, прыгающих дельфинов, теплый песок и кружащихся в небе чаек. Наступает ночь, водная гладь успокаивается. Чего она ждёт? Луну. Огромная, круглолицая и бледная появляется вечная спутница Земли над горизонтом. А следом за ней образовывается серебристая дорожка. По ней так хочется пройтись. Или увидеть, как издалека в сопровождении дельфинов плывёт морская фея. Но кто там? Кто, потеряв голову от счастья, вальсирует сам с собой? Неужели златовласая Киприда?

Наташа танцевала. Синее платье вздымалось чуть вверх, оголяя загорелые изящные ножки. Круг, ещё один, шажок назад, вперёд… Эх, не те туфельки! Не беда, нет времени собираться. Скомканное белье, отброшенное одеяло, в беспорядке валяющиеся подушки. Ночь, утро, день, волнительные минуты полёта. Как мало времени, чтобы побыть с любимым наедине.

Там, далеко, на морском берегу её уже ждёт белоснежный букет из роз. Он лежит на песке, и шумящие волны грозятся унести беззащитные цветы в открытую пучину Посейдона, но раз за разом отступают. Пусть сильнее звучит шум прибоя! Опять взмах руки, поворот, милая обворожительная улыбка, глаза, полные надежды. Раз-два-три, раз-два-три. Танцуй, девочка, танцуй. Миллионы людей не в силах заменить тебя, как тот долгожданный свет маяка, к которому тянутся потрёпанные бурей корабли в надежде найти тихую гавань. Наташа, ты сама жизнь!