Письмо Цесаревича Николая Александровича принцессе Гессен-Дармштадтской Аликс.
На английском языке с переводом на русский.
Your blessed Birthday 1894. Гатчина.
№ 35.
Милая моя душка Аликсъ,
This instant they brought me yr dear telegram for which many Thanks. How delighted I am that you said – for 20th you hoped to come to Walton; perhaps somebody else might possibly also be turning about that date! Oh! my love, I have been thinking & longing for you so – the whole day long – that my head nearly cracked! It is worse than I can say this separation, it has worn me out!//
To know that my poor beloved little girly has spent this day all by herself – no relation whatever near you – to know it, it made me sick at heart!
What a joy! They have now brought me your letter – I must stop, put the pen down & read it, or better – devour it up!
There, unluckily the best moment of the day has passed. No, what do I say – that’s rude, because I love writing to my little girly-darling; in fact I could not do without sending you a letter every day – I must have at least an hour’s chat with my beloved precious// little bride. So you like that little – the affianced husband. I think it rather official, but cannot bear being called the bridegroom – it is deeply offended towards the bride; taking her for a horse, people give her a groom to look after. Shocking idea!!
I receive among different foreign papers – an Italian illustration; in the last №, that I got today, they put our four pictures in: your’s, Xenia’s, Sandro’s & mine. Then I looked through the short article following the engravings & knowing of course what was the subject about – understood it// perfectly!
Sweet love, I never thanked you, beast that I always am, for your dear long interesting letter! How dare you say that your letter was dull & that you were sorry not to be able of giving me news concerning other people! Much do I care for them, especially in your dear letters, where each syllable about yourself is a treasure, & still more when my darling tells me about her having been to Church & what are her impressions, idea’s etc! about the sermons!
To speak of ramolli – well, I was one & a formidable one today – and that was a result// of staying up so late at night. I am speaking of yesterday’s evening. If it had not been for your sake I should have refused to go. Do you know what they told me? That I had written often enough to you, but that I had never drunken yr health, together with them & that it did not matter if I left a day out in our correspondence! Really impudent of them. But today I laughed at them; in the morning they appeared with impossible faces – eyes half open & swollen – where as I felt only ramolli (please to mark the difference) but looked// as fresh as a cow might look, on a fine summer morning, grazing contentedly in the midst of a meadow!
After finishing my letter this morning, I went out & thanked the men for congratulating me. They got their double rations today & had no work to do!
Then I left & arrived in time here for the luncheon. Юрий и Стана Leuchtenberg also came to see Papa; they both send you many messages.
Do you know I received a good lot of telegrams rf. different people – it touched me very much – to be remembered on some one else’s dear// birthday! Why is it so agreeable? Dear Papa & the others haben mir zugetrunken for my Alixy-dear’s health. I use the same expression you did on the 18th in your letter. – Did you congratulate the Landgrafin on Illa’s birthday – the marriageable daughter! To think only, that she dared propose her to Mama to be married to me? It would be the same – if that charming Alex had espoused you, my poor little chicken – well I am sorry for you, but am afraid you won’t be a bit better with a half grown up cow – what a desolate peep into the// future?
Your dear birthday has passed away & so I must also pass away into slumber. Oh! how I hope that I may dream of you my beloved primrose-dear. Sweet one – I love you – oh! so fully & so deeply; you have linked me to you with such chains, that death itself could not break; I have become a thorough prisoner of your heart. This is what I wish you before saying good-bye:
«O frage nicht, was ich Dir wunsche» ets. You know the rest better than I do.
By-by, my own precious little giggly-darling; sleep well & God keep watch are you.
“Hush! My dear, lie still & slumber;
Holy Angels guard thy bed!
Heavenly blessings without number,
Gently falling on thy head”.
Душка!
Радость моя!//
June 7th. Good morning! sweetest darling! I hope you feel as fresh & “munter” as I do this morning. The weather is lovely – it is the day of Ascension – we are going to church & I shall pray fervently God – for His blessing & helping & comforting, my own little bride through her difficulties & troubles.
I am so glad Victoria came to spend yr birthday with you! Now I must end this long epistle of mine. My darling, how can I get tired of hearing about yr unending devotion, wh. is the greatest blessing & happiness to me!
Good-bye, my one & all! Most tender kisses & fondest love to you, my sweet little darling Alix, fr. yr ever truly devoted & deeply loving old Ники.
Твой благословенный День Рождения 1894. Гатчина.
№ 35.
Милая моя душка Аликс,
Сейчас мне только что принесли твою милую телеграмму, за которую тебя бесконечно благодарю. Как я рад слышать, что к 20-му ты надеешься прибыть в Уолтон; возможно, кое-кто еще прибудет туда к этой дате! О! Любовь моя, я думал и тосковал о тебе весь день напролет так, что моя бедная голова чуть не лопнула! Эта разлука страшнее, чем я могу выразить словами; она измучила меня!//
Мне становится плохо при мысли, что моя дорогая девочка провела такой день в одиночестве, без единой родной души!
Что за радость! Мне только что внесли твое дорогое письмо. Я должен прерваться, отложить перо в сторону и прочитать его, или, лучше будет сказать – проглотить его!
Вот! Увы, самый лучший момент дня уже прошел. Нет! Что я говорю – это ужасно грубо, ибо я обожаю писать моей милой девочке; действительно, я не могу прожить и дня, чтобы не послать тебе письма. В день мне нужно как минимум час, чтобы всласть поболтать с моей ненаглядной// невестой. Итак, ты не против, чтобы я назывался будущим мужем. По-моему, это довольно официально, но я не выношу слова жених, ибо оно глубоко оскорбительно по отношению к невесте [aнглийское «bridegroom» состоит из двух слов – «невеста» и «конюх»], так как называет ее лошадью, которой необходим конюх для присмотра. Ужасающая мысль!!
Среди разных иностранных бумаг я получил итальянский иллюстрированный журнал, где в последнем № они поместили четыре наших фотографии: твою, Ксении, Сандро и мою. Потом я проглядел маленькую статью, что следовала за портретами, уже догадываясь, о чем она будет – все было совершенно// понятно!
Любимая, что я за чудовище, я так и не поблагодарил тебя за твое большое интересное письмо! Как ты осмеливаешься говорить, что твое послание скучное, и что тебе жаль, что ты не можешь рассказать мне об остальных! Много они для меня значат, особенно в твоих дорогих письмах, где все что ты пишешь о себе – бесценно, и особенно тогда, когда моя дорогая рассказывает о посещении церкви, о проповедях и ее впечатлениях после них!
К слову о ramolli, я был именно таким, и остаюсь им сегодня в результате// ночных бдений. Имею в виду вчерашний вечер. Если бы это не было в твою честь, я бы отказался идти. Знаешь, что они мне сказали? Что я часто писал тебе, но еще ни разу не выпил за твое здоровье вместе с ними, и что не имело значения, что я пропущу день в нашей переписке! Этакие нахалы! Но сегодня я над ними посмеялся, утром они появились с невозможными физиономиями, с опухшими глазами, в то время как я чувствовал себя лишь ramolli (прошу, обрати внимание на разницу), но выглядел// настолько бодро, насколько может выглядеть теленок чудесным летним утром посреди сочного луга!
Закончив письмо сегодня утром, я вышел поблагодарить людей за поздравления. Они были освобождены от работы и получили двойную порцию еды!
Потом я уехал и прибыл сюда как раз к обеду. Юрий и Стана Лейхтенбергские тоже приехали повидать Папa, они оба передают тебе горячие приветы.
Знаешь, я получил множество телеграмм от разных людей, что меня безумно тронуло, так как они помнят день рождения// дорогого мне создания! Почему это так приятно?
Дорогой Папa и другие выпили со мной [нем.] за здоровье моей дорогой Аликси. Я использую то же самое выражение, что и ты 18-го мая. Ты поздравила ландграфиню по случаю дня рождения Иллы, дочери на выданье! Подумать только, что она осмелилась предложить Мамa выдать ее за меня замуж! Это было бы то же самое, если бы тот красавец Алекс женился на тебе, мой бедный цыпленочек – что же, мне жаль тебя, но вряд ли тебе будет лучше с едва выросшим, полувзрослым теленком. Что за бесстыдная попытка подсмотреть наше будущее!
Твой дорогой день рождения отошел, и я тоже должен отходить ко сну. О, как я надеюсь, что ты мне приснишься, дорогая, мой любимый первоцветик. Родная моя, я люблю тебя. О! так полно и так глубоко. Ты приковала меня к себе такими цепями, что сама смерть не разобьет их. Я стал настоящим пленником твоего сердца. Вот что я тебе пожелаю перед тем, как попрощаться:
“О, вопроса нет, что я тебя желаю” [нем.]. Конец ты знаешь лучше, чем я.
Прощай, моя дорогая любимая девочка, сладких снов и да сохранит тебя Господь.
«Тише, душка, спи спокойно.
Ангелов сонм да пребудет с тобой,
Благословенья мои и Господни,
Сонмом парят над твоею главой».
Душка!
Радость моя!//
7 июня. Доброе утро! Моя родная! Я надеюсь, что сегодня утром ты свежа, бодра (нем.), также как и я. Погода стоит хорошая. Сегодня Вознесение, мы идем в церковь и я буду горячо молиться Богу о том, чтобы он не оставил мою невесту Своим благословением и помощью, и утешением на ее трудном жизненном пути.
Я очень рад, что Виктория приехала к тебе на день рождения! Подошло время заканчивать это мое длинное послание. Любимая, как я могу устать от подтверждений твоей преданности и верности, что есть величайшее счастье и благословение для меня!
Прощай, моя единственная! Самые нежные поцелуи и искренняя любовь только тебе, моя дорогая Аликс от твоего искренне преданного и глубоко любящего старины Ники.