Наутро сержант Авдеев забрал Нефёда сразу после завтрака и отправился с ним
на спортгородок, а именно-на полосу препятствий. Опохмелять, стало быть. К
вечеру того же дня, "убитый напрочь" курсант Нефёдов Евгений Александрович, еле
стоя на вечерней поверке, клялся, бубня себе под нос:
-Всё, завязываю до дома...
Вторая рота заступила в суточный наряд по учебке. Разошлись воины-курсанты
по своим объектам. Кто в дневальные по ротам и полигонам, кто в столовку, кто в
караулы. Женька Нефёдов, прикомандированный с несколькими другими парнями в эту
учебку, был определён в "доставщики пищи" по разным местам. Было Женьке на тот
момент, аж целых двадцать семь лет(!?). В армию он попал, совершенно случайно.
Работал мастером по отделке помещений в родном Саратове, зарабатывал очень
хорошо и никоим образом не мог и подумать что его, уже в принципе "старпёра",
если применительно к новобранцам, смогут облачить в форму буквально за пару
недель до спасительного непризывного возраста. Но так уж получилось, что ссора
с парторгом стройуправления накануне ноябрьских, плавно перешедшая в мордобой
с "кровопролитием" из носа и губы партийного вождя местного разлива, поставили
Нефёда перед выбором. Безальтернативным. Либо зона, либо армия. Нефёд выбрал,
разумеется, более мягкий вариант. Ну а потом-пьяные сопли на проводах, занос
тела Нефёда на призывной пункт и дальняя дорожка на Украину. Прибыв в войска,
его вместе с двумя другими бойцами, отправили в учебку связи под Киев.
Когда эта троица была представлена учебному взводу курсантов, те не могли
не улыбаться. Сами посудите. Боец Матросов был похож, как две капли воды, на
Швейка. Героическая фамилия никак не вязалась с внешностью мальчишки-подростка
с синими детскими глазками, круглым лицом и бочкообразной фигурой. Второй,
Лопата, выглядел как заправский урка. А вот Нефёд... Ромбовидное бугристое лицо
с малюсенькими поросячьими глазками, оттопыренные мясистые уши, внушительный
рубильник-нос, не могли не вызывать смеха. Ну, и апофеоз-верхняя челюсть. Она
целиком была "засажена" железными зубами. Вот такие типажи, украсили своим
появлением учебный батальон связи.
В тот день, когда Нефёд носил огромные термосы и вещмешок с хлебом, ничего
не предвещало весёлого финала. Вечером курсанты стояли на поверке и громко в
ответ орали: "Я" после того, как слышали свою фамилию. Дошла очередь до буквы-
"Н". Сержант, родом из-под Чернигова, заорал:
-Нэфэдоув!
Молчание в ответ. Вновь:
-Нэфэдоув!
В ответ-тишина. Потом, из туалета запахло горелым. Кто-то заорал:
-Пожар! Горим!
Несколько человек кинулось в туалет и увидело такую картину. В хлам пьяный
Нефёд, сидя на корточках, жёг в ведре газеты. Ещё, песни пел. Слезливые такие.
Сиротские. О нелёгкой пацанской доле. Макнули его пару раз в умывальник, да и
отправили спать. Сор из избы не принято выносить у армейских. Ну, а наутро,
Нефёда комвзвода начал допрашивать. Мол-"как ты нажраться сумел в учебке"? Ну
Нефёд и рассказал:
-Иду я, таащ капитан, по дороге. Глядь, а у коровника, два мужика с бутылкой.
сидят. Мне рукой махнули-"мол,ходь до нас, служивый", ну я и ... согрешил...
В общем, три раза ходил, три раза к ним в коровник заходил. Они мне ещё лука
надавали, чтобы запах отбить. А я не пил-то, давно уже, вот и развезло меня с
непривычки. К поверке, ноги уже не держали. А то, что бумагу в сортире жёг, то
я и не помню нифига. Уже в усмерть был.
Капитан Бахарев коротко бросил:
-Авдеев! ОВЗК, противогаз и на полосу препятствий его! До отбоя! Чтобы вся дурь
с потом вылетела! Марш с глаз долой!
И Нефёда повели на полосу. Такой своеобразный вытрезвитель
получился.