Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
502. Какой же я остолоп! 25 сентября 1973 года.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Вторник 25 сентября 1973 года. . Температура воздуха на южной стороне мыса-полуострова Скаген на якорной стоянке в проливе Каттегат (Дания, географические координаты: 57.783,10.733 или 57°46;59;, 10°43;59;): минимальная температура воздуха - 10.0°С, средняя температура - 10.3°С, максимальная - 11.0°С. Эффективная температура (температура самоощущения человека на открытом воздухе) - плюс 1.9°С. Днём солнце жарит, как ранней весной, цвета яркие, сочные, контрастные, фотографировать в такую погоду - одно удовольствие. Днём волнение на якорной стоянке БПК "Свирепый" в заливе Ольбек-Бугт напротив города-порта Скаген (Дания) почти совсем прекратилось.
- Товарищ капитан-лейтенант, разрешите обратиться! - громко и решительно обратился я в спину уходящему старшем помощнику командира корабля капитан-лейтенанту Николаю Валериановичу Протопопову. От неожиданности он даже споткнулся о минные рельсы на палубе юта.
- Чего вам? - не по уставу вырвалось у изумлённого старпома. - Вы по делу или так?
- По делу, товарищ капитан-лейтенант! - бодро и деловито подтвердил я свою просьбу.
- Обращайтесь.
- Прошу вашего разрешения и команды допустить меня в наш рабочий катер, чтобы я мог сфотографировать наш корабль в обновлённом виде для истории, для фотолетописи, фотогазеты об итогах БС (боевой службы), с новым бортовым номером.
- Кому это нужно? - спросил подозрительно старпом. - Вас кто-то просил об этом?
- Никак нет! Никто меня не просил.
- Так это опять ваша инициатива?
- Так точно.
- Нет. Не разрешаю. Делать вам в катере нечего. Идите себе куда вы там ходите и занимаётесь тем, чем вам сказано заниматься...
- Так я этим и занимаюсь! - сказал я одновременно примирительным тоном и с оттенком вызова. - Выполняю приказ командира корабля и заместителя командира корабля по политической части...
- А именно?
- Создаю фотолетопись БПК "Свирепый" в виде фотоальбома большого формата с фотографиями и комментариями к ним в хронологическом порядке.
- Это ещё что такое!? - возмутился старпом. - Кто вам разрешил фотографировать на корабле. Вы знаете как Корабельный устав регламентирует правила фотографирования на военном корабле?
- Так точно, знаю.
- Ну-ка, расскажите мне, а я послушаю...
- Корабельным уставом ВМФ СССР установлено, что "все лица, имеющие фотографические аппараты, должны зарегистрировать их у помощника командира корабля".
- Вот именно! Зарегистрировать у помощника командира корабля! А вы зарегистрировали ваши фотоаппараты, матрос Суворов?
- Так точно, товарищ капитан-лейтенант!
- Что-то я не помню. чтобы вы регистрировали ваши фотоаппараты у меня...
- А я их у вас и не должен регистрировать, - с "искренним" изумлением ответил я старпому. - Я их зарегистрировал у помощника командира корабля по снабжению, который является материально ответственным лицом за эти корабельные фотоаппараты, а личных фотоаппаратов у меня нет, так что регистрировать больше нечего. Тем более, что три фотоаппарата я получил в разведотделе штаба нашего соединения под личную подпись и обязательство их вернуть в целости и сохранности.
Старший помощник командира корабля капитан-лейтенант не ожидал такого ответа и стушевался. Я видел, что он не помнит наизусть эти норму КУ (корабельного устава), поэтому не может мне ничего возразить. Я решил закрепить успех...
- В пункте 465 КУ ещё сказано, что "для хранения фотоаппаратов, а также производства личным составом фоторабот (проявление пленок, печатание позитивов) на кораблях отводятся определенные места и назначаются ответственные за это лица, - деловитым тоном и почти скороговоркой, как будто слепо читал вслух книгу, процитировал я Корабельный устав. - Таким ответственным лицом назначен я, так как являюсь корабельным фотографом и в ленкаюте отведено специальное рабочее место и оборудована фотолаборатория.
- Да? А почему я этого не знаю? - вырвалось к Николая Валериановича Протопопова и его тон был уже не старпомовский, а человеческий, чуточку обиженный.
- Так это было ещё в Дивизионе, когда мы осваивали в заводе корабль! - воскликнул я. - Вы были сильно очень заняты. Вам было недосуг, а я был допущен к Сетевому графику пуско-наладочных работ, вносил в него исправления и дополнения, а потом получил приказ фотографировать объекты в процессе монтажа и наладки. С тех пор я фотограф корабельный...
- Что-то я такого приказа о вашем назначении не помню...
- А вас тогда ещё не было на корабле. Тогда у нас старпомом был капитан-лейтенант А.В. Сальников...
Мы оба немного помолчали, а потом я продолжил, стараясь не упустить старпома и добиться от него разрешения вместе войти в катер и обойти на нём вокруг БПК "Свирепый". Команда катера РБК-30 уже перебиралась на борт катера, готовилась отчалить от большого трапа.
- А вы знаете, что по Корабельному уставу "хранение фотоаппаратов в кубриках, каютах и непосредственно на боевых постах запрещается"? - спросил меня старпом.
- Так точно, знаю, товарищ капитан-лейтенант. Только ленинская каюта и корабельная библиотека, в которой оборудована корабельная фотолаборатория не являются боевыми постами, так как в них нет корабельного оружия, боеприпасов, приборов и оборудования для управления и применения корабельным оружием.
- Всё равно! - парировал старпом. - Всё что внутри боевого корабля есть боевое, значит, все помещения - это боевые посты! А по уставу "фотографирование и получение разрешения на использование фотоснимков владельцами фотоаппаратов производятся в соответствии со специальными указаниями Главного Штаба ВМФ"! У вас есть такое указание?
- Так точно, есть!
- Где?
- В секретной части корабля. Вместе с моими отчётами в разведотдел, благодарностями штаба и секретными заданиями.
Я знал, что старпом имеет ограниченный доступ в некоторые службы БПК "Свирепый", в которые я вообще не имел доступа, но я тоже точно знал, что там находятся и хранятся все те мои сведения и отчёты, которые я делал самостоятельно как визуальный разведчик или вместе с командиром корабля. К этим отчётам, написанным либо вручную, либо на печатной машинке, обязательно прикладывались либо фотографии, которые я сделал, либо цветные рисунки и даже черновые записи и карандашные эскизы. Так что фотографировать я был обязан и старпом это знал...
Вдруг, совершенно неожиданно, старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Николай Валерианович Протопопов улыбнулся, причём весело, чуть насмешливо и по-доброму...
- Молодец! Переспорил. Беги на катер! Может быть успеешь...
- Спасибо, Николай Валерианович! - успел жарко крикнуть я старпому и помчался к тому месту юта, откуда уже отходил наш рабочий катер РБК-30.
- Стой! - крикнул я во всё горло. - Табань! Давай обратно!
Командир катера лейтенант Валерий Геннадьевич Бочковский даже глазом не повёл на мой крик, а друг и земляк Славки Евдокимова моторист Витька Фёдоров, годок призыва 12.11.1970 года, погрозил мне кулаком.
- Приказ старпома! - крикнул я ещё громче. - Запросите по рации!!
Матрос с переносной рацией в команде катера по кивку головой командира катера что-то сказал в микрофон, выслушал ответ и тоже молча, кивком, подтвердил мои слова. Валерий Бочковский двинул ручку газа, лихо развернул катер и мягко и плавно подошёл к борту БПК Свирепый на юте. Я не стал дожидаться, когда катер причалит, а просто перелез через леерное ограждение и спрыгнул в носовой кокпит (открытый трюм) катера. Прыжок получился ловким, быстрым и удачным, я только отдавил ногу матросу с рацией. Единственную ошибку я допустил, не взяв с собой ярко оранжевый спасательный жилет, который кто-то из швартовой команды долго снимал с себя, чтобы отдать мне. Так я опять оказался в катере без спасательного жилета, чем опять вызвал неудовольствие лейтенанта Бочковского и всех остальных штатных членов команды катера.
Старпом уже давно ушёл внутрь корабля, время утекало быстро, приказ был "осмотреть корабль снаружи и выявить недостатки в обшивке корабля" и т.д., поэтому я нетерпеливо предложил командиру катера лейтенанту В.Г. Бочковскому скорее отправиться в путь. Валерий Геннадьевич что-то недовольно пробурчал в ответ, но "поддал газку" и за пластмассовым бортом катера приятно зажурчала вода, знакомо и счастливо, как прежде, - в Севастополе на Чёрном море...
Вот так, неожиданно и быстро, во вторник 25 сентября 1973 года, после спора-пикировки со старпомом, который вдруг не сдался, а просто признал моё право на ту работу и службу, которую я долгое время исполнял на БПК "Свирепый", наш корабельный рабочий катер РБК-30 во второй раз кружил вокруг нашего корабля, а я с азартом и лихорадочным нетерпением фотографировал наш красивый БПК "Свирепый" со всех сторон. Я хотел сфотографировать корабль точно в фас, профиль и три четверти, но получилось только в три четверти... Увы, на этом кадре плёнка в фотоаппарате закончилась, это был последний кадр...
Фотографию БПК "Свирепый" с новым тактическим (боевым) бортовым номером "503" автор опубликовал в новелле "Бортовой номер корабля. 25 сентября 1973 года". Здесь я публикую фото нашего рабочего катера РБК-30 у левого борта БПК "Свирепый". Господи! Если бы вы знали, что я испытал и чего наслушался во время нахождения на этом катере в процессе обхода корабля!!! Все присутствующие в катере надеялись, что я их сфотографирую... Они не верили, что у меня кончилась фотоплёнка, а я чуть не плакал от обиды и досады за свою нерасторопность и недальновидность... Ну, почему я не взял с собой вторую кассету с фотоплёнкой!? Ну почему я такой остолоп!?
Фотоиллюстрация: 25 сентября 1973 года. Северо-Восточный Атлантический океан. Северное море. Пролив Скагеррак. Мыс Скаген (южная сторона). Якорная стоянка БПК "Свирепый". Послепоходовый аврал. Корабельный рабочий катер РБК-30 готовится к внешнему осмотру корпуса и бортов корабля. Я очень хотел попасть в этот катер и сфотографировать БПК "Свирепый" с обновлённым бортовым (тактическим, боевым) номером "503", но меня не звали, не знали и знать не хотели... Тогда я, без капли надежды, обратился к старпому капитан-лейтенанту Н.В. Протопопову за разрешением быть в команде катера и вдруг получил его согласие. Радости моей не было предела, но у меня в фотоаппарате оказался только один последний свободный кадр фотоплёнки. Печаль и досада мои были безмерны, как океан-море...