Так сложилось в моей жизни, что на хлеб насущный я зарабатываю в лесу. Лес помогает мне жить, кормит мою семью, обогревает, лечит тело и душу.
За щедрость его плачу тем, что очищаю его от ветровалов, валежин, сухих, больных, ломанных и гнутых деревьев, заодно и дрова готовлю.
Сезон мой начинается в апреле, когда ещё лежит снег, а заканчивается в декабре, когда становиться убродно и ни пройти, ни проехать. Зимой небольшая передышка от работ, но в лес всё равно хожу, чтобы вдохнуть его целебный воздух и отдохнуть от повседневных дел. Когда из-за домашних забот долго не бываю в лесу, могу и завыть от тоски, как волк в неволе. А уж если начинаю ходить в лес, становлюсь там своей, и ничего что пилю, рублю, шумлю. Лесные жители привыкают к этому и скоро не обращают на меня внимания, понимают, что никакого вреда и опасности от меня не исходит, а порой даже ищут возле меня защиты.
На свои делянки всегда хожу пешком, как бы далеко они не находились от поселка Зюкайка, где я живу. Были у меня участки на Панюшах, возле Гарёвки и Горынского, на Челпане, за Челпаном, возле Русскино, в Гаврюхинском лесу.
Самая дальняя делянка была у деревни Гарёвка. Ходила я туда одним коротким путём через поля, заросшие молодым соснячком. Начинала ходить, когда в лесу ещё лежал снег.
Иду в первый день, тетёрки вспархивают со своих гнёзд. Иду на второй день, вспорхнут единицы. Иду на третий день – тишина, никто меня уже не боится. Загляну к одной, другой тетёрке, сидят, не шевельнутся. Редко которая сорвётся с места. «Молодая, пугливая», - подумаю я про неё, и иду дальше.
Так и лисы. В первые два-три дня, завидев меня, удирают, только хвост мелькает меж кустов мелколесья. А привыкнут, лишь голову поднимут и дальше мышевать, мышей из нор добывать.
Как-то осенью по первому снежку охотники натаскивали молодую гончую на зайца неподалёку от моей делянки. Собака с лаем промчалась мимо меня несколько раз. Устав, я заглушила пилу и присела на пенёк. Смотрю, а заяц-то за кучей чурок спрятался. Сидит, прижав уши, и на меня поглядывает, подмигивает, мол, не выдай. Я ему мысленно посыл делаю: « Не боись, сиди, сколько хочешь, не выдам»
Стих лай собачий. Заяц мой выпрыгнул из укрытия, привстал на задние лапы, ушами поводил и не то чтобы ускакал, ушёл вразвалочку, посвистывая, всем видом показывая, что ничего-то он не боится.
Усмехнулась я такому храбрецу и дальше пилить.
В другой раз защиту возле меня нашла птица.
Летом дело было. Натаскавшись двухметровых столбушек, присела отдохнуть, воды попить. Тишина вокруг, красота, душа радуется. Вдруг слышу – писк. Что такое? Не могу понять, откуда он доносится. Писк перешёл в птичий крик и стал приближаться. Наконец, я разглядела в просвете между сосен ястребка. Он гонялся за какой-то пичугой. Птичка, поняв, что ей не уйти от преследования, петляя и уворачиваясь, понеслась в мою сторону. Долетев до поляны, камнем упала к моим ногам. Не зная, куда спрятаться, сунула клюв в мышиную норку, что была под корнем ближнего пня и стала протискиваться туда, помогая себе и лапками, и крыльями, как руками.
Ястребок стал летать над моей головой, не отваживаясь спуститься за своей добычей. Я взмахнула рукой, отпугивая хищную птицу. Та сразу поднялась вверх, сделала ещё круг и улетела не солоно хлебавши.
От пичуги торчал только хвост. Я вытянула её из норы. Это оказался маленький дятлёнок. Он был изрядно потрёпан и весь в крови. Видимо он вырвался из цепких лап ястребка. Храбрец стал долбить руку, сжимавшую его тельце, своим длинным клювом. Хорошо, что я была в перчатках, иначе бы он меня поранил. Я посадила свободолюбивую птицу на пенёк. Дятлёнок, почувствовав свободу, тут же взметнулся вверх и улетел. Но через минуту вернулся и прокричал что-то мне по-своему, по-дятлиному, а уж потом нырнул в родную лесную чащу. Может, он тем самым поблагодарил меня или, наоборот, отчитал, чтобы я не лезла в птичьи дела.
Порой сама удивляюсь тому неповторимому состоянию слияния с лесом. Иногда сидишь и думаешь, а не пустить ли корни, а не врасти ли в землю, а не раскинуть ли ветви-руки, а не потянуться ли ими к солнцу. В таком состоянии оцепенения не удивительно, что мимо тебя проплывают, как корабли лоси с лосятами или пробегают кабанихи с выводком.
Односельчане мной удивляются и часто спрашивают: «Как ты не боишься одна в лесу ходить и работать?» Отвечаю всегда так: «Чего мне бояться леса? Я ему вреда не чиню, а наоборот, помогаю»
За то время, которое я работаю в лесу, Страх приходил ко мне дважды. Один раз в лесу выше Сарачей, другой – в Гаврюхинском лесу.
Состояние было одинаковое. Ни с того ни с сего приходит страх и ощущение, что кто-то роется у тебя в голове. Сидишь и не можешь пошевелиться. Потом отпускает, и голова начинает работать, лишь остаточное состояние страха не дает тебе покоя, и вертится в голове мысль: «Что это было?»
В первый раз очень испугалась, по этому на следующий день взяла с собой собачку. Она весь день кого-то гоняла по лесу, а к вечеру выгнала ко мне непонятное животное. Оно взобралось на сосну передо мной, тут я его и
разглядела. Это был дикий кот, очень похожий на сиамского, но только крупнее, с черным пушистым хвостом и с рыжими кончиками волос. Мордочка его была более плоской. Кот смотрел на меня не мигая большими черными глазищами.
«Нет, - подумала я, - это существо не могло вызвать у меня тот вчерашний страх. Там было что-то иное». Я подозвала собачку и удерживала её, пока лесной кот не скрылся в лесу.
Второй раз Страх пришёл также неожиданно. Ощущение было уже знакомое, и воля моя не была скована. Я встала и решительно обошла всё вокруг в надежде что-нибудь или кого-нибудь заметить. Все усилия были напрасны. С той поры прошло много лет, и Страх ко мне больше не приходил.
Бояться можно и дикого зверя: медведя, волка.
Встречала ли я медведя в лесу? Нет, не встречала. Было лишь ощущение его присутствия, но это совсем другое, а не то необъяснимое и непонятное. Боишься конкретно медведя. Он чует человека издалека и пропускает его, если пути их в лесу пересекаются. А если зайдёшь на его территорию, то стучит по дереву, предупреждая.
Я не раз чувствовала взгляд зверя.
Как-то иду домой по руслу сухого ручья. Песок под ногами проваливается. Следы на песке четко отпечатываются. Вот недавно медведь перешёл ручей. Тут заяц след свой оставил. Цепочка лисьих следов уводит в лес по оврагу. А вот щенки истоптали весь песок. Остановилась я, разглядывая следы: «Это что, собака так далеко ощенилась? До ближней деревни километров три-четыре будет». Послышалось повизгивание. Постояла я, послушала, да и пошла дальше. Только тут почувствовала, что кто-то мне в спину глядит. Оглянулась и увидела в метрах десяти от себя светло-серую собаку. Она к земле прижалась, словно для прыжка. Я, не раздумывая, топнула на неё ногой. Та не отпрыгнула, не испугалась, как псина, а спокойно поднялась и посеменила от меня вверх по сухому руслу, поджав хвост.
«Волчиха?!- дошло до меня. Так вот кто пищал в ельнике на берегу и вот кто истоптал весь песок – волчата! Захолодело у меня внутри, прибавила я шагу, а сама думаю: « Что тут бояться, уж разминулись!»
Зверь лесной ни за что тебя не тронет, не нападёт первый сам. Сначала предупредит, что ты зашёл на его территорию, а уж потом будет её защищать. Ну, и ты дураком не будь, лес слушай. Не ты хозяин в лесу, а лесные жители. С добром иди, напрасно не губи деревья, не пугай зверьё. А если взял гостинцы с леса, поклонись, поблагодари его, чай, спина не переломится.