Бумага все стерпит...

               

У меня постоянно болели душа и тело, но сила воли жить, воспитывать детей и интересно работать, кем бы то ни было, вела к действию и созиданию.
Почти каждый человек мечтает иметь настоящего друга, независимо от пола и должности. Друга понимающего и сострадающего, который не отворачивается от твоих проблем и который с удовольствием принимает твое участие в твоих проблемах и переживаниях.
Как ни странно, но мне везло на хороших друзей. Первым таким был мой коллега – молодой художник. Мы каждое утро делились своими впечатлениями и сомнениями, и мне нравилось, как он легко снимал напряжение от негативных мыслей, обращая все в шутку. 
Вторым другом и единомышленником является мой старший сын. Он меня понимает настолько, что иногда приходится прятать глаза, чтобы он не прочитал мои мысли.
Я вижу, как он внимательно наблюдает за мной со стороны, готовый в любую минуту протянуть руку помощи. Хотя я по отношению к нему делаю то же самое, но я не хочу, чтобы он брал часть моих забот на себя. Потому что они приносят боль и делают человека намного старше.
Я хочу, как и все родители, чтобы мои дети были счастливы и беззаботны, здоровы и веселы, и поэтому не хочется лишний раз тревожить их хрупкие души.
Правда, есть еще один человек, который не только понимает меня, но и предугадывает ход моих действий и ответные действия людей со стороны по отношению ко мне. Это Олег, просто знакомый, каких сотни. Но он увидел во мне человека – нормального человека с чувствительной, ранимой душой и с сильной волей. И я уважаю его за это.
Родственники, знакомые, мужья не понимали меня, и мы были друг другу чужими. Потому, наверное, я с детства стала писать. Бумага все стерпит. И чем больше говорят, что пишу неважно, тем более хочется писать, как будто кто-то тянет меня за руку.
Главная часть жизни пролетела, пора подводить итоги. Накоплен определенный опыт писательской работы, в чьей власти мысли выразить и одеть в слова. Мне захотелось издать свою книгу, оставить след на этой земле. И вовсе не указуюшим перстом, а для тех, кто живет в том же нереальном мире, что и я, кто поймет меня и, быть может, почувствует, что я рядом, что я сочувствую и сопереживаю.
Первую книгу «Удавка любви» я написала о судьбе женщины, в ней в общем котле каждый крутится сам по себе, а она всех любит, поэтому и страдает. От этого и болеет. Очень сложная среда, непонятная, скорее всего, западному жителю. Но повесть построена на реальных событиях. А потому думаю, где-то историческая.
Второй сборник рассказов и стихов «Позови меня» я посвятила событиям, происходящим со мной или с окружающими, пребывающих в капиталистической среде, и нашим действиям при определенных условиях и неожиданных ситуациях.
Вообще-то я хотела все это изобразить в легкой шутливой форме по жанру моих любимых артистов Петросяна, Задорнова или многоуважаемого Аркадия Райкина. Я, как  артист, вживалась в выбранный мной яркий образ, как бы влезала в его шкуру и повествовала от его имени. Поэтому рассказы такие разные и такие одинаковые. 
Я обратилась сначала в российские издательства. Но там все двери закрыты. Там свои правила и уставы. Там печатаются только известные писатели, приносящие доход.
Тогда я решила поискать здесь, в Германии. Много наших людей, талантливых и целеустремленных, переехало из России, и я уверена, они не сидят сложа руки, а живут полноценной творческой жизнью, потому что у таких - совершенно другие критерии  в жизни.
Мне повезло. В информационном вестнике написали о действующем Союзе русских писателей «Литературный европеец». Где в свое время печатался Солженицын до самой кончины. Я сразу же позвонила туда, руководствуясь правилом: «стучись в дверь и тебе откроют».
Дружелюбный голос редактора журнала и известного писателя В. Батшева, выходящего раз в месяц как итог писательской работы объединения, хлебосольно пригласил меня к сотрудничеству. Для этого я должна прислать дискету со своими работами и данные о себе с фото.
Я стеснялась невероятно. Мне казалось, я лезу со своей ничтожной писаниной в ядро великих мыслителей и пророков эпохи двадцать первого века, где Солженицын, Сахаров и им подобные. Но что двигало мной? Судьба!..
Я сейчас, конечно, улыбаюсь, потому что привыкли мы все свои негативные и позитивные действия сваливать на судьбу. А разве не так?
Разве бы развивалась наша цивилизация так стремительно, если бы ею не двигали рисковые люди?! И разве не стоит издавать слабые ничтожные романы и повести, как мои, чтобы великие писатели на их фоне продвигались выше к звездам?!
 Судьба помогла мне или, наоборот, посмеялась, потому что после публикации моих произведений у меня в жизни стали происходить землетрясения и оползни. Правда, и до этого их было достаточно, но теперь это шло с другими баллами по шкале Рихтера. Ну что ж, новые толчки для новых рассказов!
Я стала участником писательской жизни или, как они сами о себе говорили, участником «литературного процесса  российской диаспоры, разбросанной по всему миру».
Я запоем читала все работы моих соратников по перу. Все торопились что-то сказать этому миру, оставить свой след на многострадальной, но такой родной и любимой Земле.
Несмотря на радушие и гостеприимство, руководитель господин Батшев казался мне бунтарем. «Мы - свободное литературное общество, - писал он в Вестнике, не скрывая обиды на бывшую родину, неудовлетворенности непониманием чиновников социалистического строя, - и поэтому живем без советских цензур и установок».
Это нравилось нам. Наконец сброшены коммунистические оковы, и нашему российскому брату хоть не на родине представилась возможность - кто был ничем, тот может стать хоть кем-то.
Я отослала пакет с дискетой. Лично встретиться постеснялась, хотя приглашали на семинар. Боялась, что среди ухоженных, самоуверенных дам и господ, блистательных не только умом, но и светским гардеробом, буду выглядеть белой вороной.
- Пора тебе дорого одеваться, - заключил сын, следя за мной, когда я перетряхивала свой скудный гардероб, - ты же знаешь, что наши люди лучше будут голодать, но одеваться шикарно.
- Над этим стоит подумать, - согласилась я.

И все-таки я общалась только заочно. Господин Батшев внимательно прочел мои работы и даже некоторые опубликовал в своем журнале - на его взгляд, самые экстравагантные. Он даже сказал (Спасибо Вам за теплые слова!), что во мне сидит что-то такое.., но надо дальше развивать свои творческие способности и возможности.
В свои сорок пять развивать способности, наверное, поздно, но издать книгу все же хотелось. «Почему нет?» - согласился господин Б. и назвал сумму, которую я должна оплатить за выпуск издания.
Сумма была вполне естественной для издателя и нормального писателя, но для меня недосягаемой по крайней мере в ближайшие два-три года, если, конечно, не произойдет какого-то чуда.
Я сникла. А что делать, если затраты мои и моих детей превышают мою зарплату плюс детские. Это когда на социале сидишь, тебе все организации платят на жизнь, а когда работаешь, эти же организации вытягивают с тебя последнее.
Поэтому и сидят некоторые на социале всю жизнь, тем более, если со старой родины был припасен мешочек с деньгами. А мне пришлось здесь начинать с нуля. Нет, обманываю, все-таки я привезла с собой шесть нержавеющих ложек, три тарелки и стальные бигуди.
Но я на социале сидеть не могу. Тщеславие нам не дает на диване лежать целыми днями. Свой заработанный хлеб лучше лезет в горло, чем пожертвованный кусок мяса. Слава Богу, редактор без всяких ехидных предисловий спокойно посоветовал:
- Скопите деньги и приходите. Вы же там что-то рисуете, вот и делайте копии великих мастеров. Любители живописи с удовольствием купят ваши работы.
- Да, но я не нахожу в этом удовольствия. Для меня это как переписать чей-нибудь рассказ и поставить свою фамилию.
- Думайте, соображайте...
И я стала думать. Я спрашивала людей, как они делают деньги? Я провела тест среди знакомых: как за месяц заработать еще семьсот евро?
Сын сказал, что можно попробовать покупать лотерейные билеты, и сам повел меня в киоск. После нескольких неудачных попыток я бросила это дело.
- Лучшего и быстрейшего, чем панель, нет средства, – как бы между прочим бросила фразу пожилая знакомая моей матери.
- Да я на второй день умру! - в отчаянии воскликнула я.
- А зачем тебе вообще деньги? – удивился муж моей знакомой.
- Хочу в отпуск в Москву съездить, - уклонилась я от ответа.
- На это уйдет всего 300 евро. Сядешь на самолет, прилетишь в аэропорт, оттуда на метро до Красной площади. Пройдешь мимо Кремля и Мавзолея, Монастырей и Белого дома и выйдешь к милицейскому отделению. Там в камере переспишь ночь, а утром сядешь на электричку до аэропорта и прилетишь обратно в Дюссельдорф. Никаких проблем.
- Наоборот, одни проблемы.

Но вдруг, в эти дни метания (Я же говорила – судьба!),  в газете «Восточный экспресс» нашла я маленькую скромную заметку об образовании литературного объединения «Эдита Гельзен» и его телефон.
Я долго размышляла, постучаться к ним в дверь или нет... «Попробуй! – предложил сын, - Человеку необходимо осуществить свою мечту, пусть даже глупую. Зато успокоится - Я СДЕЛАЛ ЭТО!»
И я решилась. Правда, дискету с работами отослала спокойнее, чем в первый раз, и положительного ответа даже не ожидала.
Но вскоре пришло письмо, где извещалось, что я могу быть их членом, соблюдая некоторые правила поведения, и сумма оплаты за издание для меня была вполне приемлема.
У меня вновь выросли крылья. «Я не хочу никому навязываться, - успокаивала я себя, - только осуществлю свою мечту... И может быть, через двадцать лет... вдруг... напечатают мою книгу уже в престижном швейцарском издательстве и мои дети получат за нее какие-то деньги и на них смогут осуществить уже свою мечту...»

Многие писатели, артисты, спортсмены завоевывают победы, не столько ради славы, а чтобы быть уверенным, что жизнь прожита не зря. Есть и инвалиды с ограниченными возможностями борются за свое место в жизни. Слава – это внимание и восхищение людей. А я просто хотела, как бы подавая пример, донести до человека через книги, через картины, через подарки только одно, чтобы люди жили дружно, уважали старших, помогали младшим, друг к другу относились внимательно и осторожно, как к бьющемуся сосуду. Слава сегодня есть, а завтра – нет, а уважение останется навсегда, потому что это жизнь...
Я знаю, что нужно писать со смыслом и интересно. Как будто кому-то рассказываешь историю какого-нибудь героя, чтобы твой энтузиазм передался другому и последний хотел бы продолжения. Но для этого нужен талант, а у нее - только эмоции.
Как сказала В. Токарева: «Писать книги нужно искренне и талантливо. Это когда во время работы тебя охватывает светлая и радостная энергия. И ты хочешь эту энергию передать другим, тем, кто читает твои мысли. Обычно, объект любви не соответствует твоему идеалу и тогда человек страдает и пишет об этом».
А Дейл Карнеги в свое время говорил: «Я переписывал лучшие выражения великих людей, а потом понял: это не мое. Скучно переписывать готовое. Я стал писать свое, то, что думал. Сначала получилось не совсем хорошо, потом лучше. А теперь, после многих лет писательской работы, я перечитываю начальные заметки и мне они нравятся. Такие искренние, идущие от души...»
Всякий человек хотел бы, чтобы искренно признали его достоинство и каждый предпринимает свой путь. Но чтобы признали твое, надо прежде признать достоинство другого человека. Надо писать произведения, «не оскорбляя людей и не вызывая чувство обиды». Легко читать перечень у них собственных ошибок, если пишущий начинает с признания, что он далеко не безгрешен и имеет собственные недостатки.   
Талантливый человек старым не бывает. С ним всегда интересно. Потому что с интересом рассказывает и с интересом слушает тебя. У В. Токаревой есть строчки: «В литературе значение имеет не пол писателя, а степень искренности и таланта. «Что такое в принципе талант?» – спросите вы. Это когда во время работы тебя охватывает светлая и радостная энергия. Потом эта энергия тем, кто читает. Если писатель или поэт не талантлив, с его страниц ничего не передается, только скука и головная боль».

Пока руководитель объединения господин Александр Барсуков занимался моей повестью - корректировал, совмещал рисунки, обрабатывал страницы, мы несколько раз переговаривались по телефону.
По телефону не страшно, он меня не видит. Не видит, как я краснею, представляя его, читающего мою писанину и морща лицо от нацарапанных глупостей. Правда, эти глупости я пронесла через всю жизнь и хотела сказать людям лишь одно: «Давайте жить дружно!»
- Навряд ли кто тебя поймет, - отмахнулся Олег, - каждый глядит на мир со своей башни....
- В вас сидит боль, - говорил по телефону А. Б., - вы что-то хотите кому-то доказать....
Ну, наверное все писаки хотят что-то кому-то доказать. Я не останавливалась. Я хочу и буду!
- Вам еще многому надо учиться, - приятным, но немного скучающим голосом говорил Б. Наверное, мы ему все надоели со своими ошибками в правописании, неправильными оборотами речи... - Учиться описывать портреты, детально изучать нюансы взаимодействия людей с природой...
- Зачем детально описывать то, о чем и так известно. Моим героем может быть каждый из нас, независимо – лысый он или с густой шевелюрой, толстый или худой. Я хочу писать кратко, но живо, как пишет Виктория Токарева.
- Ну, вам до нее никогда не дотянуться.
- И не надо. Зачем нужны две Токаревы?

Как сказала В. Токарева, это не каждому дано: «Найти тему, вскрыть ее и бросить людям». В этом осталась суть моей болезни. Я торопилась чего-нибудь добиться в жизни, ведь жизнь казалась такой хрупкой. Бог держит за ниточку каждого человека, как и каждое существо, и неизвестно, когда Он ее отпустит. Я искала себя, утверждала и подтверждала. Но во мне присутствовал внутренний страх, паника, угрызения совести, депрессия за себя и за всех. Если у человека что-то не так, то я винила себя: недосмотрела, не поддержала, недодола...

Как бы то ни было, две книжки мои были готовы. Первую прислали мне на дом, вторую партию господин А. Б. (Я бесконечно вам благодарна, что не послали меня с моими работами куда подальше, а чутко и аккуратно отнеслись к моим желаниям, и потом, помните, когда я вас назвала господином по правилам немецкой этики, вы отмахнулись: «Какой я - господин?!» и мне это тоже понравилось) предложил мне передать лично, все равно едет мимо нашего города по каким-то своим делам.
Ну вот, теперь увидит меня при дневном свете, забитую комплексами... Ну и пусть...
- А что это так тебя волнует, какое мнение у него сложится о тебе? – подозрительно покосился сын, когда я тяжело вздохнула, глядя в зеркало.
- Это совсем не то, что ты думаешь, - сконфузилась я, - понимаешь, каждому человеку не все равно, что о тебе думают люди, даже в деловом плане. Первое впечатление самое верное, и мне бы хотелось, чтобы он просто не думал обо мне плохо.

К назначенному месту я подошла немного раньше положенного времени и увидела стоящего молодого человека с кейсом в руке. Я приветливо улыбнулась и пошла навстречу. Увидев меня, он удивленно вскинул брови и спросил по-немецки: «Проблемы?» Я, отрицательно мотнув головой, отошла и запаниковала – как же я теперь его узнаю, вокзал полон одиноких мужчин, подпирающих стойки павильонов. Но на часах пробило ровно пять и назначенное место занял высокий мужчина с пакетами в руках.
Черт, не ошибиться бы снова, а то действительно начнутся проблемы психического характера. Я встала напротив него и внимательно поглядела в глаза, как бы спрашивая – это вы? Он усмехнулся и пошел навстречу. Я с облегчением вздохнула.
- Пойдемте в кассовый зал, - заторопился Б. Все его существо показывало, что он не собирается тратить на меня много времени, и я, почувствовав себя воровкой его драгоценного личного времени, занервничала. Проще было все сделать через почту.
Он вынул пакет с моими книгами и торопливо засунул в мою сумку. Потом собрал свои вещи и, сказав через плечо, что еще нужно купить билет, побежал к автомату.
Я ждала его на расстоянии, чувствуя, что мое присутствие его тяготит и все-таки разглядывала издателя моих произведений - за одно только это его надо уважать и ценить. Симпатичное лицо, умные глаза, стройная фигура. За таким можно пойти хоть на край света. Правда, таких на белом свете раз – два и обчелся. Жена у него, наверное, писаная красавица.
У таких людей, как господин А. Б., обычно завышенные требования к своему спутнику, поэтому и смотрят на других с оттенком пренебрежения. При всем его симпатичном виде я угадывала в его характере черты социалистического воспитания: честен, неподкупен, строг и законопослушен.
Обычно люди такого поведения не искушены жестокостью жизнью, не обременены грубостью и хамством со стороны окружающих. Скорее всего, рос он и жил в теплом моральном климате, в одной из типичных квартир многоэтажек на многолюдном проспекте города на Неве, не понимая, как где-то люди позволяют унижать свою честь и достоинство, не борются за свои права и независимость. И, наверное, как скучно такому образованному человеку копаться в мусоре – записках людей, мечущихся и торопящихся сказать что-то миру... Но, может быть, я ошибаюсь.
Господин А. Б., вынув билет из окошка, повернулся ко мне и, заметив мой внимательный взгляд, улыбнулся. До прихода его поезда оставалось десять минут, и он быстро пошел в сторону посадочной площадки.
Я бежала рядом, как дворняжка, говорила какую-то чепуху, просила рассказать о его делах и не знала, как вручить ему двадцать евро в знак благодарности за выполненную работу. Это было похоже на взятку. Противно и стыдно. Другие, наверное, дают сотнями. 

Дома я распаковала пакет и вынула сборники. Их было двадцать пять штук. Другие писатели по этому поводу, наверное, устраивают парти с шампанским и шашлыком, а кому мне хвалиться? Сначала я подарю друзьям и знакомым, тем самым, в чью шкуру я влезала, а потом погляжу: поздравят ли они меня или набьют морду.
Несколько я подарила местным немцам. Они по-русски читать, конечно же, не умеют, но дело не в подарке, а во внимании. Несколько раздарила родным и друзьям. Результат не заставил себя долго ждать. Через два дня позвонила мне подруга Ирина (имена здесь я беру не настоящие, а по рассказам) и весело объявила:
- Я хохотала до слез.
- Я узнал себя, но я не обиделся, - поспешил меня заверить Прон.
- Я обе твои книги прочитала за вечер, - позвонила мне руководитель музыкальной школы. - Мне почему-то хотелось плакать. Тебя ждет мой подарок.
Ну вот, разве я на это расчитывала? Не беспокойся – «бумага все стерпит!»

Учительница сына с воодушевлением поблагодарила меня за брошюру и сожалела, что не может читать на русском, но высказала надежду, что когда-нибудь она получит перевод.
Немец из Эссена Вольфганг позвонил мне через неделю и сказал, что договорился с одним переселенцем. Он каждый вечер приходит к нему и устно переводит на немецкий. По окончании я должна непременно с ним встретиться. И почему-то назвал меня госпожа Путин.

Чуть позже я получила ценную посылку от предсказуемой сестры. То, что она была ценной, наводило на мысль, что в ней может быть взрывчатое вещество.
Прежде, чем открыть, я выставила коробку на балкон и попросила сына отойти подальше. Его это еще больше заинтриговало и обеспокоило.
- Держи себя в руках! - предупредил он меня.
В коробке, как я и предполагала, лежали все мои подарки, преподнесенные ей за последние пять лет. Фарфоровый ангелочек был вдребезги разбит, а керамическое лицо петрушки было размозжено молотком. Все это было перемешано с книгами и тряпками. Среди них я нашла и вынула свою брошюру – причину такого грандиозного шоу. Коробку же с содержимым вынесла на улицу и бросила в мусорный контейнер.
В брошюре я нашла закладку как раз на том месте, где, по мнению сестры, описывалась ее судьба. В «Исповеди одиночества» я повествовала от своего имени, конечно, прототипом была она и ей подобные. Когда я писала эту небольшую исповедь, я знала, что я влезаю в шкуру быка. Это не был отрицательный герой, но люди с таким характером очень редки среди нас. По крайней мере, я знаю таких четверых, среди которых моя знакомая Верена. Не думаю, что получу еще три посылки.
Под этим рассказом сестра оставила приписку, лишавшую меня звания сестры: «Спасибо за книгу! Иначе я бы не знала, сколько в тебе лжи, лицемерия и ненависти. Ненависть жрет тебя, не дает тебе спать, есть. И не тебе судить о моей жизни, разберись сначала в своей. Я бы многое тебе сказала, но вовремя прочла цитату из Библии: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет его» (Мат.15.11.) Не хочу осквернять себя! Я рву с тобой отношения, другие тоже. Ты осталась одна! И друзей у тебя тоже нет, тряпками их не купишь».
- По-моему, тебе нравится, когда в тебя бросают камни, - прочитав письмо, заключил сын.
- Не то, чтобы... Просто, глядя на того, кто в тебя бросает камни, понимаешь, чего он стоит. Между прочим, она от меня отказывается уже не первый раз. Ну что ж, это ее право! В этом рассказе не стоит ни одного имени. Она сама подписалась под ним, значит это ее проблемы.
- И что ты ответишь ей на это?
- То, что рекламирую во всех моих произведениях – проигнорирую. Стреляться не буду. Когда-нибудь она поймет, что это всего лишь игра слов, и разница между мной и другими писателями лишь в том, что я ее сестра. Ведь не пошлет она обличительное письмо режисеру только лишь потому, что в фильме героиня похожа на нее. Потом, знаешь, у писателя враги – вечные спутники. Некоторых даже убивают. С. Коган сказал в свое время: «Народные гении – всегда инородные». Через пятьдесят лет люди будут жить по-другому и читать, как жили мы.
- Прямо народный герой... Да, все нервные и каждый по-своему.

Олег позвонил только через две недели. Его-то мнение мне было не все равно. Но раз так долго не звонил, значит, тоже обиделся или раздумывал, как отомстить, ведь он у меня мелькал почти в каждом рассказе, только под разными именами и не всегда в положительной форме.
- Ты что тоже готовишь мне посылку? - спросила я, ожидая положительный ответ.
- Почему? – откровенно удивился он.
- Ну, я думала ты в неё хочешь положить бутылку с зажигательной смесью.
- Не понял...
- Ну, отомстить за рассказы. Кстати, ты прочитал?
- Да, но у меня не возникло такой мысли. А что – кто-то узнал себя и предъявляет теперь претензии?
- Ты угадал. Меня лишили семейного статуса.
- Ты знаешь, а я этому не удивляюсь. Я нашел себя в некоторых местах, но мне все равно, там же не стоит моего настоящего имени и мои поступки никто не знает.
- Спасибо тебе, я в общем-то не сомневалась в твоей порядочности. Хотя и от сестры не ожидала...
- Ну и что? Это мешает тебе жить, закупаться?
- Нет, конечно. Но мне хотелось бы всем обиженным и униженным сказать одно: напишите свою книгу! И пусть там будет про меня хотя бы одно слово: «Дрянь!» Бумага все стерпит. Я тоже.

Но хотя мне казалось все это драмматическим спектаклем, я поспешила написать сестре как бы извиняющееся письмо:
«Я пишу вовсе не для того, чтобы оправдаться, но удивиться – насколько у вас отсутствует чувство юмора. Во всем видите одну злость. Я понимаю, что во всем виновато наше неправильное воспитание. Я вовсе не испугалась твоего отказа от меня, в принципе, ты никогда меня за сестру не считала. Но я всю жизнь тебя жалела и защищала, и тот рассказ, где ты якобы узнала себя – всего лишь результат моего воображения, моего восприятия знакомого мне человека. Ты сама даешь моим героям имена, и я тут не виновата. Умный человек читает мои рассказы с улыбкой, одна ты взбудоражила покой нашей семьи. Почему? Да просто потому, что тебе скучно жить в четырех стенах, не с кем общаться. Ведь если не рассказы, то что-нибудь другое... Всегда найдутся причины для ссор и преткновений. Идите работать, идите к людям, и тогда появится у вас чувство юмора, доброе отношение к близким...»
Но она проигнорировала мое письмо. Настроила дочь, мать и остальных сестер, всех родственников против меня. У меня телефон был красный от звонков с осуждающими диалогами. Но я прилежно брала трубку, не желая уходить от ответственности, и спокойным голосом старалась обьяснить всю нелепость холодной войны, где доминируют одни эмоции. Сама сестра не звонила, но все четко передавали ей мои рассуждения, а мне затем неизменно описывали ее страдания и обиды.
И вскоре я получила еще одно письмо от ее дочери. Не скажу, что я была в шоке от него, но теперь меня уже обидело то, что в эту нелепую взрослую ссору собак подключились щенки. Как я не хочу, чтобы мои сыновья участвовали в грязных скандалах и потом продолжали жить теми же отношениями в своей семье. Я хочу уберечь их от этого, поэтому не устаю им повторять – надо прощать людям их вспыльчивость и нападки, ведь в сущности все – несчастные люди.
- Ну да, бьют по одной щеке – подставляй другую!
- Именно так.
В письме ее дочери был собран весь набор  обличительных эпитетов: «Я глубоко в вас разочарована. Я считала вас лучше, чем вы на самом деле есть. Вы – ничто! Вы лживые, подлые и пошлые. Вы для нас умерли!»
Но и этого было недостаточно. Против меня настроили мать. Она попросила меня приехать к ней и выполнить кое-какую услугу. Я с радостью поехала к ней. Находясь рядом, я видела ее белое лицо, покрытое нервными пятнами, глаза, полные ненависти, но я старалась не обращать внимание на ее резкие движения и не совсем приличные выкрики.
- Мне вчера сказали, что ты и обо мне написала в своей книжке.
- Где? – изумилась я.
Она протицировала  одно из предложений о воспитании детей, которое якобы похоже на ее поведение в прошлом. Я была уверена, если сейчас начать ей объяснять общеизвестные жизненные ситуации, то так можно довести до белого каления. Зачем? Скоро забудется вся эта нелепая ситуация, а нервы будут безнадежно испорчены.
Я попрощалась и ушла. Мучительное состояние смятения. Я была переполнена нервной энергией и слишком взвинчена и взмолилась, чтобы мне хватило сил вынести предстоящие минуты мук оставить неповрежденной душу и избежать боли унижения.
  Конечно, где-то я виновата, не надо было, как сказал Олег, свои книги дарить близким, которые читают не как произведения, а просто выискивают героев, похожих на себя, ведь как в Библии сказано: «Нигде не презирают пророка, но только в отечестве его и в доме его» (Ев. От Матфея 13:57).
Правда, позже я дала маме почитать мою книгу и сказала:
- Прочти и сделай вывод: распять меня или нет?! Я ничего плохого не хотела написать о близких, но если это так, то...
Через пару дней мама мне позвонила и сказала, что она прочитала с удовольствием и теперь гордится мною.
И только позже я узнала, что сестра устроила весь этот сыр-бор, потому что она была неравнодушна к моему издателю и руководителю литобъединения господину А. Б., так как он раньше сидел в правлении социаламта, чтобы давать советы социальщикам и боялась, что он узнает кто это такая. Бред какой! В ее любовных играх я не участвую...
Язык может говорить что угодно, но глаза никогда не соврут. Никто не замечает твоих слёз, никто не замечает твоей грусти, никто не замечает твоей боли, но все замечают твои ошибки. Надо молчать и жить серой мышкой. Мoлчи. Мoлчи o бoли. О пpoблeмax. О maйнax. О сmpaxax. О moм, чmo pвem изнуmpи. Мoлчи. Инaчe будуm дaвиmь. Биmь. Сыпamь сoль нa mвoи paны. Мoлчи. Всeм пoxep. Всeм нeвaжнo. Тaк пpoщe. Но я так не могу, не хочу и не буду...

В этот вечер я сидела пришибленная на диване в поисках истины и смотрела выступления Хазанова по первой программе русского телевидения. Он делился воспоминаниями о своих выступлениях на сцене:
- Министр внутренних дел выгнал меня с работы и сказал, что «своими пародиями вы развалили всю страну!» Это что за страна такая, которая может от нас – пародистов развалиться?
Это что за семья такая, которая от моих рассказов может развалиться? Я устала от всех. Хорошо еще, что на работе коллеги относились о мне с уважением, принимали мои шутки как пилюли от стресса и радовались теплой атмосфере, которую я пыталась создать по методам Дейла Карнеги, потому что у всех дома проблемы с детьми, со здоровьем и с деньгами, и мне хотелось хотя бы на работе создать доброжелательные отношения и поднять дух несчастных женщин.
Но в душе моей в последнее время все же поселились страх и смятение из-за того, что среди моих близких и родных нет понимания и дружеского участия. Наоборот, я чувствую себя некоей террористкой, доставившей близким боль и страдания. «Боже, дай мне силы, чтобы изменить то, что я могу изменить, - почему-то пришли мне на ум строчки из снайперского Устава, - спокойствие, чтобы принять то, что я не могу изменить и мудрость, чтобы понимать разницу...»
А Омар Хайям вообще зашифровывал свои произведения и говорил так: «Я спрятал свою истину за семью печатями и сорока замками, чтобы злое стадо людей не использовало  эту истину во имя зла».
Я позвонила Олегу и сказала, что не вижу выхода в создавшейся ситуации. Он спокойно посоветовал не участвовать в разборках отношений, а отойти на задний план и молча переждать кипение страстей. «Те, кому ты нужна, вернутся сами к тебе, – уверенно произнес он. – Только не дари больше родственникам свои книги. А еще лучше пиши под псевдонином: Пупкин, Попкин...»
И я успокоилась, расслабилась и стала спокойно спать и здраво мыслить. Действительно, «даже если все оставят меня, со мною Бог» и сын. 
Сын вручил мне конверт – подарок к Рождеству и к перемене настроения:
- Это сто евро. Купи себе хорошую куртку.
Я кланяюсь тебе в ноги, сынок, и прости меня, если не была тебе матерью с большой буквы.
И все же я верю, пройдет некоторое время и, как это было уже сотни раз, близкие позвонят мне и как ни в чем не бывало спросят: «Почему не звонишь? Ты нас бросила и мы уже тебе не нужны?..» И я снова открою объятия и приму всех такими, какие есть, потому что люди не ведают сами, что творят. Как в таких случаях говорят: «Хотела впасть в депрессию... Но вовремя вспомнила: дети не кормлены, белье не стирано, посуда не вымыта... Какая тут депрессия?!» Великих людей не нужно лечить от депрессии таблетками-антидепресантами. Не поможет! Они должны страдать и переносить «муки творчества».

От потрепанных нервов, от депрессии, от непонимания окружающих я заработала инсульт, который случился со мной нежданно – негаданно. Теперь я инвалид 1-ой группы. Я два года просила Бога забрать меня домой к себе, так как я не вписалась в эту жизнь. Мой сын сидел у моей кровати и уговаривал остаться, потому что и он чувствует себя ненужным обществу.
Я выкарабкалась из рук смерти ради детей, но сколько еще пришлось вынести уже будучи больной: меня и били, и оскорбляли и унижали... Господи, я знаю, что Иисусу было не легче, но пожалуйста, дай не сильно тяжелый крест, чтобы я могла достойно пронести его до конца...
Мне снова захотелось писать. Еще писатели 60-х, 70-х творили под лозунгом: «Если боишься – не пиши, если пишешь – не бойся». Поэтому каждая книга, которую они писали, была подвигом. Литература – это исследование подсознания, постижение мира, лишенная страха. Недаром сказала писательница А. Маринина: «Читатели на меня влиять не могут, они могут лишь отвернуться от меня».

Я издала свои три книги в обществе русско-немецком обществе писателей «Edita Gelsen», что выполнила свою цель на этот год. И очень была расстроена, когда мои взрослые дети молча посмотрели на обложки книг и положили на дальние полки. А чего я хотела? Хотела бы, чтобы прочитали и обсудили всем миром мои мысли и высказывания. Ведь я писала с душой, на основании своих и чужих ошибок хотела предупредить детей от плохих поступков. Но они мои чувства проигнорировали. Я была глубоко потрясена, пока не услышала, как Геннадий Малахов, писатель по лечению болезней народными методами, сказал:
- Мои близкие и родные не поддерживают и не стараются понять, как мне тяжело, когда не понимают меня, и не следуют моему примеру. Игноррируют, и даже относятся  с агрессией на мои труды.
И я поняла, что им неинтересно знать, как автор этих произведений страдает от непонимания родных, а видят его с его ошибками и отрицательными сторонами (у кого их нет?) и не верят всему тому, чему учит этот автор. Поэтому пусть наши труды читают и пользуются другие, а наши дети учатся у других авторов.
Старший сын сказал, что он начал мыть руки, после того, как услыхал в телевизоре, что под ногтями могут быть яйца глистов, а рабочий-коллега, увидев, как он в жару носит рубашки с длинным рукавом, и узнав, что это из-за шрамов на руке от ожогов, сказал весело:
- Некоторые молодые парни специально делают шрамы, ведь это модно сейчас!
Сын сразу взял на вооружение, перестал стесняться и носил после этого футболки с коротким рукавом. А я, когда это же самое предупреждала, игнорировал, думая, что говорю так от жалости. Ценно то, что другие скажут, что «люди говорят». А мать, это так, лишь бы пожжужать...
Вот и Юрий Калембах – массажист и целитель обратился ко мне:
- Тебе надо простить всех и радоваться жизни. Тогда ты вылечишься.
- Как можно радоваться, когда видишь людей калек и инвалидов?
- Не берись спасать мир! В тебе нет столько сил. Лучше попроси у Бога прощение и отдай свою жизнь Иисусу. И тогда изменится твоя жизнь. Ты будешь получать только радость от жизни. Всех людей, которые говорят о тебе плохое, отпусти, не звони им, а займись собой – читай Библию, ходи в церковь, найди подругу. Одиночество – это плохой друг...
Марк Захаров рассказал о том, как достичь хороших результатов в работе:
- Чтобы стать профессиональным писателем, поэтом, балетмейстером, художником, режисером и вообще творцом новых идей, необходимо иметь ярко выраженную генетическую склонность, а потом дополнить ее прохождением хорошей школы при наличии обязательной и редкой работоспособности.

При написании какого-либо рассказа, я никогда не фантазировала, а брала все из жизни: сценки, описание характеров, действия и решение ситуаций определенной обстановки. Потом компонировала, отбирала, систематизировала и строила повесть или рассказ. Говоря словами Г. Спенсера: «Если знание человека не упорядочены, то чем больше он знает, тем большая будет путаница в его мыслях».
Но прежде я пишу приблизительный план рассказа или повести, а в отдельной тетради пишу понравившиеся тезисы, поговорки, слова и выражения, которые потом вставляю в соответствующие предложения. Без этого нельзя. Ни один здравомыслящийц человек не начнет строить дом, не имея проекта и сопутствующих инструментов и материалов.
Я читала как-то рассказ одного писателя, который писал только выдуманные истории. Каждый рассказ был длинный и никак не заканчивался. Действия в описании несколько раз повторялись, а заканчивались нелепыми концовками. Ощущение, будто писатель настолько устал, что вот-вот бросится со скалы вниз головой.
- Зачем ты выдумываешь сценки, ведь из жизни можно брать интересные вещи и закончить всегда не трудно. Например, услышишь что-нибудь из разговора в общественном транспорте и напишешь его, применив много разного еще услышанного и увиденного. Вот и получится рассказ вполне интересный и правдивый.
Мне часто люди говорят после прочтения моих рассказов, что с ними случился такой же сюжет и, когда они читали, вспоминали его и плакали.
- Но фантазировать куда интересней! – доказывал мне этот писатель (имя его я не говорю, чтобы не обидеть).
- Дело твое! – заключила я наш разговор.
Сейчас он занимается тем, что пишет опровергающие историю факты. Например, что Гитлер не издевался над людьми, не убивал их, чтобы добиться славы и власти, а был сам жертвой нацизма. Что евреев не жгли в Освенциме, а они сами развязали вторую мировую войну и не были жертвами фашизма.
- Откуда в тебе эти мысли?
Он привел слова точно такого же фантазера.
- Даже это и так, что я в этом сомневаюсь, но живи сегодняшеним днем. Пиши сегодняшние истории. Пусть прошлое похоронит свое прошлое...
Всю жизнь он ищет и пишет что-то неординарное, вырабатывает собственное убеждение, рассматривает все явления под своим углом зрения. Таким образом, он хочет славы. От этого у него такие взгляды на жизнь. И чтобы добиться более известности, он зачинает и руководит забастовками в разных городах Германии. «Не ходи к соседу со своими правилами». Пишет, не зная что должны были сказать, и заканчивают, не поняв, что написали. Вот к чему ведет фантазия и виртуальный образ жизни.

У него тоже свое мнение о моем творчестве. Конечно, негативное. Он считает, что я пишу всякую чепуху, никому не нужную. Которую скучно читать. Да, конечно, я, и такие как я – не идеальны. И нам далеко до творчества Льва Толстого, Достоевского, Чехова и других великих писателей. Но если двум простым людям приятно будет читать мои произведения, находить похожую связь с их жизненной ситуацией и увидеть, что все жизненные неурядицы можно разрешить с помощью моего жизненного опыта или к каким последствиям могут привести те или иные плохие действия, которые можно избежать, путем нахождения правильного пути на основе моих героев - то это многого стоит.
Я буду рада, что мой труд не пропал даром. «Каждый рассказ, каждый роман или стихотворение – это роскошные блюда в библиотеке» - так говорил Джон Брайт. Но чтобы достичь успеха, нужно быть обаятельным. Обаяние проявляется во всём и ни в чём одновременно — в исходящей от вас энергии, во взгляде, походке, телосложении, звуке голоса, изящной жестикуляции. Вовсе не обязательно быть признанным красавцем или красавицей, главное — обладать личным обаянием. Женщины бессознательно замечают тысячи мелких деталей, безсознательно сопоставляют их – и называют это интуицией.

Ко мне иногда приходят в голову потрясающие мысли, особенно ночью. Я вставала и записывала их при свете ночника. Но иногда лень было вставать и я думала, что я запомню и утром напишу. Утром я не помнила даже о чем шла речь и жалела, что поленилась. Давала зарок, что в следующий раз не буду идти на поводу сна, а буду бодро записывать все, что для меня очень ценно.
Уже потом, в ходе написания сюжета, роюсь в блокноте, ища замечательные мысли по поводу того, что в данный момент описываю. Иногда - удобное слово, иногда – афоризм добавлю и рассказ делается привлекательным.
У меня рассказы быстро рожденные, сиеминутные, но правдивые, не требующие доказательств. Это истории о людях честных и бесчестных, но подлинных. Иногда я пишу рассказ от первого лица, чтобы показать, что нам не чуждо все что происходит с нами. Именно ощущение неловкости, пережитый стыд, унижения или ощущение порождения творческой энергии, долга... Но некоторым людям не нравится, когда я пишу о нечестных людях и беру за основу как главные герои.
- Писать надо только о хороших чертах характера своего героя, - так сказал мне руководитель союза писателей Казахстана.
Да, мой девиз не самый лучший: «Писать о каждом человеке с любовью, как о самом себе». Творец, как беременная женщина, прислушивается к себе, к тайной жизни плода, который зреет в нем. А потом рождается в виде книги, картины или симфонии. А далее – послеродовая депрессия, когда ничего не хочется. Почва истощена, как после урожая. Нужен перерыв. Период накопления.

Все мы хотим высказать свое мнение перед аудиторией, или на бумаге в рассказах, или в заметках в газете и журнале, но на первых порах нас парализует страх быть отвергнутыми, оплеванными, униженными... Лучшим способом обороны в таком случае является настроение. Наступление на страхи, на насмешки людей, на неприятие обществом твоих произведений. Если этого не происходит, то человек, обуяной страстью писать, уходит с поля боя и остается в поражении. Как если бы мужчина пошел за хлебом для семьи и не вернулся. Или ученик по боксу, получив пару ударов в лицо, отпросился бы в туалет и не вернулся никогда на ринг. И все это из-за страха.
Надо себя вести так, словно никого и ничего не боимся. И постепенно мы начинаем не бояться выносить свои пропуска на суд читателя. Обычно родные негативно относятся к твоему творчеству и у них есть на то объективные причины: в каждом герое ищут плохие качества, похожие на их самих. Потом устраивают скандалы. Поэтому с родными лучше дело не иметь. Не надо делиться своими успехами и падениями.

На курсах журналистики нас учили писать очерк или рассказ через строчку, чтобы потом можно было ставить исправленные ошибки. При написании сюжета надо сначала описать образы героев, чтобы лучше представлять, с кем имеешь дело. На что я мало уделяла этому внимание, считала, что это может с каждым произойти. Но правила – есть правила! У каждого государства и общества есть свои законы и правила. И надо их выполнять.
Лучше всего надо описывать сюжеты не в трагической и не в комической форме, а с легкой иронией в первую очередь на себя, смеясь над своей слабостью и возвеличивая смелых людей. И с уважением к людям.
- Я знаю, ты хочешь только обо всех говорить хорошее, - сказала как-то раз руководитель заводского общежития Любовь Балуева, - Но поверь мне, больше плохих людей и злых, чем хороших...
Я тогда не согласилась с нею. И сейчас не согласна. Понять человека – это значит проявить мудрость, терпимость, незаурядность. Мудрый писатель ставит себя ниже других, он становится позади. Вот почему они не чувствуют его тяжести; хотя его место впереди них, они не считают это оскорблением.
Французский философ Ларошфуко как-то сказал: «Если наши знакомые нас превосходят, они чувствуют собственную значимость; если же мы их превосходим, они испытывают чувство неполноценности и связанные с этим зависть и ревность».
«Некоторые из наших друзей, вероятно, получают больше удовольствия от переживаемых нами неприятностей, чем от наших побед. Поэтому давайте преуменьшать свои достижения и проявлять скромность», так сказал Дейл Карнеги.
Лучше всего писать произведения утром, когда еще все спят. Тогда ваш ум и помыслы чисты, а воображение – живая непринужденность. В. Высоцкий писал стихотворения утром, глядя в голую стену. И Л. Толстой свои великие произведения рождал утром вместо кофе в постель. И лучше, если свои мысли сначала записывать на бумаге, а потом отредактировав, заносить на компьютер. А то получится как в анекдоте:
- А вы кем работаете?
- Я коекто.
- В смысле?
- Ну абота такая в едакции: испьявляю ошибки в текстах.
Если сразу печатать на компьютере, то в процессе все лучшие мысли улетучиваются. И потом скоро начинают гореть глаза. А «глаза – это зеркало души». Если глаза будут мутными, то рассказ тоже получится мутным.
«Я знаю только то, что я ничего не знаю» - Сократ. Я такого же мнения о себе. Я просто описываю правдивые факты, а читателям делать самим выводы. Я не хочу навязывать своего мнения другим. Могут возникнуть еще более неприязнь, недоверие и ненависть. «Лучше уступить дорогу собаке, чем дать ей укусить себя» - Линкольн.
«Мы можем дать понять человеку, что он не прав в чем-то, но согласится ли он с нами? Никогда! Ибо мы нанесем прямой удар его интеллекту, его здравому смыслу, его самолюбию и чувству собственного достоинства. Это лишь вызовет у него желание нанести ответный удар, но отнюдь не изменить своего мнения. Переубедить его вам не удасться, ибо вы его оскорбили. Человек, которого убедили против его воли, не отречется от своего мнения и поневоле». Это сказал нам Д. Карнеги, наученный своим опытом. 
Люди, имеющие меньше всего оснований быть довольными своими достижениями, компенсируют чувство своей неполноценности спорами, руганью, суетливостью и плохим мнением окружающими людьми, и этим производят неприятное, омерзительное впечатление. Поэтому книги я пишу в основном для себя и для Всевышнего.
Мы все хотим, чтобы Он был чистосердечен в своей оценке и щедр на похвалу. Другого мне не надо. Но когда смотришь на себя в зеркало, сразу одолевают мысли: «Я старая, больная и всем наплевать что я делаю и как мыслю. Выгляжу неважно, пишу тоже неважно, рисую тоже не важно, детей вырастила тоже неважно... Жизнь не удалась... Я все-равно буду жить и трудиться, пока меня не призовет Господь. Надо только сохранить любовь к людям и всему живому. Ведь Господь мне дал еще кусочек жизни, чтобы я жила и творила, а не портила воздух своим пребыванием на земле. Недаром я увлекаюсь биографиями знаменитых людей. Ищу смысл жизни.

Самое главное иметь определяющую концовку, для чего этот рассказ был написан. Еще нет натуры, с чего можно было бы скомпоновать сюжет, а концовка, то есть заключение должно быть в голове, иначе рассказ или повесть будет бесцельна. В ней не будет опоры, хребта, о которую можно было бы опереться. И еще: научиться сюжеты связывать с собой. Здесь надо подключить интуицию и она не подведет. Переход от одного сюжета к другой будет плавным, без спотыканий.
Я хотела бы сказать всем людям, которые хотели бы писать: стремитесь к своей цели упорно, но не агитируйте на низкие дела людей, не потворствуйте им и насильно не сталкивайте людей лбами из-за разной национальности. Мы сами могли родиться в любой нации. У меня мало уверенности в способности писать, но желание делать что-то необыкновенное, интересное.

Но у меня произошел еще один, даже два инциндента с моими бывшими подругами детства. Я выпустила книгу «О Мерке и тружениках села», где освятила биографии разных поколений села, где я выросла, училась и жила до замужества. Книги я им выслала в подарок. Они были довольны памятью о своей молодости. Дали почитать своим родственникам. И пошло, и поехало... Недовольные родственники заявили, что хотят засудить меня за то, что написала, не спросив их.
Там ведь только о хорошей работе и жизни в селе, - хотела я урезонить их. Одна была из Германии, другая из Тараза.
- Пожалуйста! – написала я. – Мне платить за штраф, присужденный судом не чем, а если в тюрьму сяду, то будет материал, о чем можно было бы еще написать... Хоть отдохну от суеты и проблем жизни...
Они прекратили всякие гонения. В душе я удивляюсь, чего они так раскудахтались? Может потому, что о них ничего не написала, ведь они тоже из Мерке. Раньше мне говорила наша заведующая: «Чем о простых людях писать, лучше бы обо мне написала!» Я ей ответила: «Придет время и я напишу про вас, если окажутся интересные мысли...» Правда, женщина из Тараза потом прислала извинения и сообщила мне, что я всю правду написала, за что низко она мне кланяется...
Мне мешает откровенность со всеми. Надо быть закрытой и не распостраняться среди друзей и знакомых, а то бывает такие люди, которые записывают в уме какие-то негативные высказывания и потом бьют этим в самое дыхло. Мы живем так, как будто жизнь наша – величайший несчастный случай.
Я сама виновата, приложив немало усилий, чтобы написать книги и при этом потерять друзей и нажить врагов. Затронуть нравственные принципы значит настроить всех против себя. Прислушиваясь к обильному потоку информации и всяким мелочам жизни, которые давали базу для размышления, догадок, воспоминаний, мне приходилось прилагать героические усилия, чтобы отвеять зерно от плевел.

Недавно смотрела по телевизору передачу с Дарьей Донцовой.  Она рассказывала там, что ее тоже гнобят за то, что в своих персонажах всегда пишет имена и фамилии знакомых ей людей. Она сначала даже не подозревала о тех обидах, что люди себе возомнили. Просто брала знакомые имена и записывала свои приключения. Она была детективом от Бога.
Люди действительно находят похожие черты на себя, похожую фамилию, и потом хранят обиды до скончания века. А мы, писаки, не можем так скоро придумать такое имя или такие черты характера, которые не бывают у близких людей. Если долго зацикливаться на именах и фамилиях, то забудешь то, о чем хотел написать.
Люди добрые, давайте не так прямолинейно судить автора. Не нравится – не читайте! Возьмите другую книгу, где ни автор, ни повесть не соответствует вашей жизни. Иногда из своей жизни берешь примеры, чтобы красочнее описать историю. Но это не означает, что автор хочет именно вас оскорбить или унизить.
Где-то я прочитала слова писательницы В. Токаревой: «Травинка пробивает асфальт. Так и талант – проклюнется через любую систему. А если не получается пробить, значит, не сильный росток». Вот и мой пробивается как сорняк: и вырвать жалко и в вазу поставить нельзя...

Среди родственников и знакомых всегда бывают не только ваши почитатели, но и недоброжелатели, уж не считая завистников, которые будут следить за каждым вашим шагом и пережевывать даже мельчайший промах. Поэтому будьте осторожны, сдержанны и осмотрительны. Остерегайтесь замужних женщин. У них есть мужья, хоть не любимые, но ради них они готовы глотку вырвать, поэтому недостойны доверия. Они не чураются самых грязных интриг, чтобы вбить клин между мужем и тобой...
Мне моя подруга один раз заявила:
- Мне не нравится как ты улыбаешься моему мужу...
- Просто он – страшный! Еще подойдет и ударит по лицу... – ответила я.
- Какой он страшный, - обиделась она. – Я его люблю.
- Люби его себе на здоровье!

Вскоре вышла моя книга «Инсульт и как помочь себе». Писала, как мне кажется, из моего горького опыта.
- Кому нужно то, что ты пишешь? – спросил меня младший сын.
- Кому надо, тот и прочтет... - Я влила в себя столько травяного чая, что в животе булькает вода при каждом движении, - А если никому не надо, то для себя. Вы ведь говорите, чтобы я жила для себя. Вот я и делаю то, что мне нравится...
- Но от этого у тебя депрессии...
- Как сказал великий писатель: «Депрессия от того, что вокруг много идиотов».
Легкой жизни мне, судя по всему, не предвидится. Мой удел: борьба, искания, творчество. Начертанные для меня страшные пути новых страданий, наверное, я выбрала сама. Я привыкла страдать, и поэтому ищу новые пути освоения этих дебрей... «Как часто вся награда за труды – сознание исполненного долга». Р. Казакова
«Оставайтесь в своем призвании. Не отвлекайтесь, следуя чьему-то совету или своему личному желанию, и не позволяйте гонениям и критике загнать вас в угол. Начинайте развивать иммунитет к тем вещам, которые негативно отражаются на вас». – успокаивал в свое время Р. Лиардон

Я брала портреты своих героев с живых людей, потому что считала реальность – это еще интереснее выдуманных героев. Я надеялась, что никто не свяжет моих героев повестей и рассказов с прототипом родных и близких. Однако, родственники только и делали, что искали сходство с каким-нибудь героем и закатывали скандал, иначе им было скучно жить.
Даже такую ничтожную писательницу, какой являюсь я, интересует все, даже то, почему люди поступают так или иначе. Почему некоторые могут быть сострадательными, сопереживающими, а некоторые – невероятно жестокими. К примеру: мой бывший муж с людьми был белый и пушистый, а дома – деспот.
Моя страсть к сочинительству, смелость суждений никак не вязалась с моей стеснительностью. Я не считала себя красавицей или умной, но у меня был какой-то внутренний огонек, который прорывался сквозь невозмутимую сдержанность.
Я подарила сыновьям после издания большую толстую книгу «Уникальные рецепты здоровья». Хотела, чтобы она пригодилась в дальнейшем по лечению своих детей, свою семью, чтобы вели здоровый образ жизни.
Позже я узнала, что мой старший сын давно выбросил ее в мусорку. Меня как током ударило. Обида сжала мои фибры и я не могла спокойно дышать. Немного успокоившись, я сказала ему с укором:
- Если ты не нуждаешься в моих подарках, тогда верни их мне. Я подарю тому, кто нуждается в этом.
- Любую болезнь можно посмотреть в интернете. Для этого существуют врачи.
- Там не только болезни, но еще и питание, и массаж, и психотерапия...
Когда я вспоминаю об этом инциденте, у меня наворачиваются слезы на глазах и душа разрывается, как будто я потеряла ребенка. Ведь эта книга – труд моих пятилетних мучений, которое является действительно моим детищем... Жаль!
Я попросила у моего младшего сына, чтобы он мне отдал эту же книгу. Он сказал, смеясь:
- Я оставлю себе книгу, как сюрприз от теб, и буду вспоминать тебя.
- А не выбросил ее, как твой брат. Просто не хочешь меня расстраивать...
Позже он отдал мне и послала ее своей пожилой двоюродной сестре. Она была очень рада. А мне приятно! В литературе легче редактировать, чем писать.

Позже я написала рассказ, взяв главного героя - мою сестру, не для того, чтобы отомстить. Это был способ высказать свои чувства. Я просто брала некоторые черты и добавляла другие, похожие на моих родственников и друзей. В общем, получается какой-то каламбур, но зачем я подарила мои книжки сестрам, которые не понимают юмора. Эта тема закрыта для них. Зачем приводить в смятение людей, которые считают катастрофой и ищут в каждом слове сходные описания с их характерами. Когда же мы научимся друг друга уважать? Для этого надо, наверное, прожить еще одну жизнь, отличную от этой. Мне противно общаться с этими чванливыми тупыми баронессами, и не испытываю ни малейшей симпатии к этим твердолобым раздражительным старым козам... Все они смотрят на меня, как будто у меня ширинка растегнута.

Все мое творчество и вдохновение равнялась на русскую писательницу Викторию Токареву. Покупала ее книги, читала и брала пример написания своих произведений. Она – кумир моего творчества. Но недавно увидела ее по телевизору в передаче Андрея Малахова. Полноватая, со следами былой красоты, почему-то резкая в своих высказываниях. Конечно, уже возраст.
Виктория глянула глазами в глаза одному режиссеру, сразу сфотографировав его электрическую искру. Она вдруг накинулась на него со словами:
- Ты – козел! И поступаешь как козел!
Все оцепенели. Передача была на веселые темы. Виктория продолжала:
- Что ты на меня вылупился? Ты можешь на меня сказать: «жирная свинья», и я не обижусь. Да, я – свинья, и ничего не поделаешь! «Ты не можешь делать как я хочу,
но я расскажу, как я хочу. Если ты не будешь делать как я хочу, то вместе с тобой я не хочу».
В одиночестве надо следить за своими мыслями. В кругу семьи – за проявлением характера. Среди знакомых – за своим языком. Вот это конец: конси-конса. Никто не ожидал! «В историю можно попасть, в историю можно влипнуть, а можно стать историей».

Вот такая у нас опасная, но увлекательная жизнь. И надо довольствоваться тем, что есть. А есть у меня теплая квартира, дети, озеро с лебедями недалеко от дома, небо, меняющую ежеминутно окраску, дождь, который, по-моему представлению, смывает не только пыль и грязь с дорог и деревьев, но и отрицательную энергию с наших душ. Надо жить дальше, наметить цель и делать все возможное, чтобы осуществить ее. Ведь как точно сказал адмирал Бэрд: «Жизнь без цели приводит к деградации личности».
В Германии «кто был кем-то, тот и остался с чем-то, а кто был никем, тот и остался ни с чем». От чего бежали, к тому и прибежали.
Значит, независимо от того, где ты живешь, надо рассталкивать локтями, чтобы получить свободу? Но этому тоже надо учиться. Скромному человеку такая наука не по силам.
Паганини говорил: «Талантливым завидуют, одаренных - ненавидят, гениям мстят». Почему мы всегда завмистникам прощаем? А вы предлагаете их наказать?.. Каким путем? Подать на них в суд? Но это значит они добились чего хотели – опустили нас до своего уровня! А равняясь с низостью, как ты потом будешь смотреть на свое отражение в зеркале? Тем более что они сами себя уже наказали, ведь в первую очередь ненависть убивает самого ненавидящего.
Отвечать злом на зло – для этого никакого ума не надо. Тем более, что после смерти наша жизнь не заканчивается. И там, куда мы попадаем, притворяться невозможно, там ничего скрыть невозможно! Человек пришел в этот мир сделать выбор между добром и злом, познать любовь, приумножить любовь – в этом главное назначение каждого из нас, но при этом у каждого из нас есть свобода выбора!
Делать добро в тысячи раз труднее, потому что это требует усилий ума, души, духа, огромного терпения и воли! Знайте, что с последним ударом сердца все ваши проделки закончатся и все подлости уйдут вместе с вами. И ваша вера в безнаказанность ваших деяний – улетучится как дым».
И все же доставляет искреннюю радость, глядя на сборники собственных рассказов на книжной полке Дуйсбургской квартиры. А «свобода», наверное, будет тогда, когда мы покинем этот мир. А пока, надо жить! «Жизнь – это испытания длиною в жизнь!» Мои рассказы о прожитом и увиденном по силам описать каждому, кто захочет.
Я постараюсь быть такой же мужественной, открытой и работолюбивой, как прежде, сколько бы ни осталось мне еще жить...  Мой сегодняшний статус: «Говорите за моей спиной? - Значит я впереди! Обсуждаете мою жизнь? - Значит она интереснее вашей! Пытаетесь найти недостатки? - Значит завидуете. Продолжайте в том же духе!»
Когда я кому-то дарю свою книгу, то подписываю такими словами: «Кто горя не знал (кто не страдал), тот не может написать хорошую книгу. (Wer nie gelitten hat, der kann kein gutes Buch schreiben.)»
Недавно мне позвонила двоюродная сестра и сказала всего несколько слов:
- Никогда больше не присылай мне свои книги. Я не хочу ни с кем из нашей родни не иметь ничего общего. И ваши посылки мне не нужны. Я тебя уважаю, потому что ты лучше всех, но я знаю, что ты психбольная, поэтому посылаешь свои книги. Тем более я не могу и не хочу читать на русском. Мы приехали в Германию на свою родину и поэтому должны все делать по - немецки.
- Я хожу по немецким улицам, - вставила я слово в ее монолог, - И слышу больше турецкую речь. Если вы не хотите мою книгу иметь, то выбросьте ее в мусорку и дело сделано.
- Ты обижена и живешь прошлой жизнью. Живи для себя, детей и внуков.
- Я живу ради детей и внуков, а что значит – жить для себя?
- Купи вкусный шоколад, садись на диван и смотри кино. А детям давай деньги.
- Я так и делаю. Вечером пишу записки, что сделать завтра, и потом выполняю их. Детям варю обеды, с внуком занимаюсь в выходные дни. Всем помогаю деньгами. А мне ничего не надо. В квартире – пусто. А для чего мне все нужно? Ничего не иметь - ничего не терять!
- Я же говорю, что ты нервнобольная! Короче, не пиши, не звони! У меня и так нервы на пределе...
- Всего доб.., - не успела я договорить, как услыхала гудки в трубке.
Можно умереть хоть завтра, но сегодня – любовь и уважение ко всем живым на свете! Надо вечно изобретать, если не хочешь вызвать подозрения и осуждения. Я запуталась в мыслях. Две различные теории тянули в разные стороны – совсем как лебедь, рак и щука.
У меня была ненадолго депрессия, оттого что назвали «психбольной». Как говорил Аль Пачино: «Слово близкого человека лечит лучше, чем все врачи мира. И убивает, быстрее всех палачей!» Потекли слезы. Слезы – это та жидкость, которая выливается почему-то из глаз, когда выжимают твою душу.
Но потом отошла немного. Просто не ожидала. Сбили с ног – сражайся на коленях. Вспомнила слова сына: Если кто тебя обидел — ты не дуйся, не сердись. Подойди, по роже тресни, отойди и улыбнись!» Жизнь похожа на чашу весов: если в одном месте хвалят, то в другом считают последним негодяем.
Я теперь живу под лозунгом: «Не говори, что мир печален. Не говори, что трудно жить. Умей средь жизненных развалин смеяться, верить и любить...» Нет лучше в мире педагога, чем наша собственная жизнь.
И у меня такая суть: «Боишься пересудов – не пиши. Пишешь – игноррируй всю критику! Как правильно сказала Анна Ахматова в свое время: «Какая есть. Желаю вам другую. Получше».