правнук в колонне Бессмертного полка
Дима Корнелюк вместе мамой каждый год ходит в майские праздники в колонне Бессмертного полка.
Дима знает, что его прадед воевал во время Великой Отечественной войны, защищая нашу Родину и его будущее. И его долг — отдать дань памяти прадеду и всем тем, кто на ней доблестно сражался.
Но вот досада, нет у мальчишки фотографии прадеда.
Почему так случилось, того я сказать не могу. Могло случиться и так, что не снялся тогда прадед на фото. Не до фотоснимков там ему было.
А может быть, и если что и было у него, причем явно очень немногое, то они не сохранились в житейском круговороте.
Так тоже бывает. Тем более простой жизнь его была ли? Да нет, пожалуй.
И тогда Дима вместе с мамой попросили поискать фотографию в нашем домашний архиве, авось фотография с его портретом у нас где случайно сохранилась.
И на радость нашу, может быть излишне скромная, со случайного удостоверения и не военная, в семейном архиве фотография его сыскалась. Вот она.
На ней — Димин прадедушка Василий Григорьевич Гладков.
Прадедушка его был жителем нашего села и сам я его, конечно же не раз видел. Но мы тогда с диминой мамой родней еще не были и стали ею уже гораздо позже. Не мудрено потому, что близко я его не знал. Его мама моей жены племянница.
Помню его, без четких уже очертаний лицо. Невысокого роста, крепко сложеный, с добрым на лице взглядом. Внешне — самый обычный. Сельский труженик. Жил в селе Урлапово Шипуновского района Алтайского края. Работал трактористом.
Жена добавила:
— Добавь: играл на гармошке. Любил петь.
Вытягивая протяжно высоким чистым голосом…
— А какие он песни пел?
— А он часто пел песню: «И поют всю ночку соловьи».
И «Ревела буря, гром гремел…».
Это была его любимая песня.
— А еще крепко мне запал в память случай, — рассказывает она, — когда к нам из города в гости летом приехал родственник. — И перечисляет: кто собрался из мужиков на эту встречу. — Собрались они на встречу, выпили. И разомлев на поляне, приснули.
И запомнился он мне во сне требовательно и часто повторявший: Огонь, огонь! Огонь!»
А потом, проснувшись раньше других, привстав и оглядевшись вокруг, он изумленно вскрикнул — ему показалось, что он лежит во время боя среди убитых товарищей. И затем горько-горько заплакал.
Знать крепко, крепко он там ее, войны, хлебнул, если и спустя два десятка лет память его так цепко и крепко держала воспоминания тех лет и не давала угаснуть в нем тому накалу чувств и волнения, которые в нем были тогда.
Вот, пожалуй, и все то, немногое что мы можем сказать Диме, который завтра пойдет в Бессметном полку, но теперь уже с портретом своего храбро, и в этом нет никакого сомнения, прадедушки. Который, даже если прикинуть то, что мы о нем так скупо знаем, скорее всего, воевал на переднем фронте в артиллерии.
Девятое мая. Тожественное и величественное шествие в центре города. Среди других его участников я уже заранее вижу шагающего с сосредоточенным лицом Диму с портретом прадедушки.