Глава двадцать первая
Часть первая
Валькина любовь
Деревня Юрово это затерянный мир среди живописных оврагов, холмов, бескрайних полей и лиственных лесов. Юр в русском языке это открытая возвышенность, видное место. На таком месте стоит три века деревенька Юрово в ближайшем Подмосковье, около трёх километров от города Химки. Расположена на левом берегу реки Сходня при впадении в неё ручья с затейливым названием Пыханка. Первое письменное упоминание о деревне Юрово встречается в 1646 году, в составе вотчины Андрея Львовича Плещеева. Во второй половине 17 века Юрово и Машкино оказались в вотчине боярина Ивана Алексеевича Воротынского, владельца соседнего села Куркино. В 1762 году Юрово и Машкино перешло к светлейшему князю Сергею Александровичу Меньшикову. Во время Отечественной войны 1812 года 25 крестьян из деревень Юрово и Машкино были удостоены высокой награды-серебряной медали "В память Отечественной войны 1812 года", учрежденной императором Александром Первым. Это уникальный факт: крепостных крестьян вообще крайне редко представляли к награде, а чтобы 25 человек, да из одного поместья-другого такого случая не было!
Случайные и чужие люди в Юрове редки. О присутствии на деревне опасного незнакомца оповещали отчаянным лаем многочисленные деревенские собаки, а собаки жили обязательно в каждом дворе. Деревенских жителей молодых и старых собаки издали определяли по запаху, знали и в лицо и без толку не тявкали и не брехали, а вот чужаку пройти мимо любого дома не замеченным не удавалось. На улицу, от греха подальше, опытные и умные собаки не выскакивали, но предупреждали дружным многоголосым лаем других собак: "Имейте в виду и предупредите хозяина в вашу сторону движется незнакомая опасность". Собачий телеграф действовал безукоризненно. Чужих и незнакомых деревня не любила. А за что их любить?!
Москвичи, которые впервые приезжали весной снимать дачу в Юрово "охали" и "ахали" при виде ухоженных со свежевыкрашенными наличниками домов. Опрятные дома затаились в зарослях тенистых садов с цветущими плодовыми кустарниками, яблонями и грушами. Единственная улица идеальной чистоты, если напротив дома возникала колдобина или подобие колеи от телеги, то хозяин немедленно засыпал битым кирпичом и землей дорожное повреждение. Хозяева содержали в образцовом порядке, прилегающую к дому территорию улицы. Это в порядке вещей со времен, когда за содержанием улицы следил грозный староста - царь и бог!
Дом, где родилась и жила Валька Широкова расположен в центральной части деревни. Отец Вальки дядя Вася - инвалид Великой отечественной войны воспитывал дочь с шестилетнего возраста один. В 1946 году мать Валентины красивая женщина неожиданно сбежала из дома с приезжим молодцом из Калининградской области, где заселяли брошенные немцами дома русскими жителями из ближайших областей, разрушенных фашистами.
Трудился дядя Вася после войны столяром на мебельном комбинате в городе Химки. Приспособился передвигаться на велосипеде и два километра ездил собственным безмоторным транспортом на работу, хотя и получал военную пенсию по инвалидности, кроме того он был высокой квалификации столяр - краснодеревщик. Кормил, одевал и обувал дочь не хуже других деревенских жителей.
Дом Широковых выделялся на деревенской улице опрятным внешним видом. Кусты махровой сирени вдоль забора аккуратно подстрижены и за ними просматривается свежевыкрашенный голубой краской большой дом - пятистенок с ажурными, покрашенными в белый цвет наличниками на трех окнах, выходящих на улицу. Высокое крыльцо отделано самодельными изящно выточенными балясинами.
Перед аккуратным забором из штакетника со стороны улицы покоился штабель гладко ошкуренных бревен, оставшихся от строительства заднего дома. Бревна лежали давно. Потемнели от ветра, снега и дождей, отшлифовались пятыми точками молодых людей, располагавшихся на насиженных бревнах летними вечерами. На бревнах сидели до первых петухов. Наручных часов ни у кого не было. Травили анекдоты, рассказывали смешные или страшные истории. Пели песни, звучавшие на радио или кино, дворовые московские песни, которые привозили дачники и озорные деревенские частушки. Из пионерлагеря Валентина привезла куплет: "Рупь за сено, два за воз, полтора за перевоз, чечевика с викою, а я сижу - чирикаю!". Этот веселый куплет хором пели после каждой частушки.
Небольшие самодельные деревянные скамеечки стояли почти у каждого двора рядом с калиткой. Но они рассчитаны на две хозяйские персоны, а не на многочисленную молодую деревенскую и дачную поросль. Вечером в хорошую погоду перед сном хозяин с хозяйкой выходили подышать воздухом, обильно насыщенным кислородом от окружающей растительности. Хозяин порой портил красоту дымом от махорки, папирос "Беломорканал" или "Север". Хозяйки не возражали. Мужнин дым глаз не ест!
Деревенские родственники помогали дядя Васе поднимать дочь. Росла Валька не отличаясь поведением от других деревенских девчонок. Все озорные, все хохотушки. К пятнадцати годам превратилась из озорной хохотушки в красивую статную девушку. Рост выше среднего, густые светло пшеничного цвета волосы, зачесывались в две тугие косы, высокие груди, ясные голубые глаза, яркий румянец на щеках с завлекательными ямочками. Сильные ноги и руки привычные с детских лет к земле, лопате, мотыге и тяжелому деревенскому труду. Про таких говорили: "Девка - кровь с молоком".
На деревне пять Валентин. Больше было только Галин. Чтобы не перепутать Валентин называли либо по фамилии, либо по прозвищу. Самая старшая - Валя тети Нюшина, Валька Егорова, Валька "Пореиха", Валька "Арбузиха" и Валька дяди Васина.
Был еще Валька "Акуля" здоровый парень с кулаками - кувалдами размером с детскую голову, но слабоватый на собственную. В каждом классе оставался сидеть по два года, к шестнадцати с трудом окончив четыре класса. Достоинством Акули было то, что он мог просидеть под водой дольше всех деревенских ребят и умел ловко ловить руками головлей и прочую рыбу в многочисленных корягах по берегу реки, часами не вылезая из речной воды.
Валя тети Нюшина первая в деревне получила высшее образование, окончив Московский иняз. Пять лет после войны работала в посольстве СССР в Тегеране, а потом всю жизнь трудилась переводчицей в МИДе.
Валька "Арбузиха" вышла замуж за химкинского Валентина. В деревне появилась своя счастливая пара Валентин и Валентина.
Участок у Широковых пятнадцать соток. Дядя Вася оставил часть ноги ниже колена при штурме Будапешта, который отчаянно сопротивлялся советским войскам в феврале 1945 года. Это про него сложена песня: "И на груди его светилась медаль за город Будапешт...".
После завершения последних сражений Великой Отечественной, советское правительство поставило вопрос о награждении бойцов, участвовавших в штурмах столиц Европы. Так, летом 1945 года и появилась серия медалей "За освобождение" или "За взятие". При этом использовались разные формулировки для разных медалей. Если войска штурмовали город, который находился во власти фашистов изначально – выдавалась медаль "За взятие". В случае с оккупированными городами – Прага, Белград или Варшава – вручали медаль "За освобождение". Дата учреждения всех этих наград – 9 июля 1945 года.
После войны на редких вечеринках бабы пели незлобную частушку. "Хорошо тому живется, у кого одна нога и портянок меньше рвется и не надо сапога".
Большой огород приходилось обрабатывать практически одной Валентине, но физическая работа не испортила легкий характер и стройную гибкую фигуру молодой девчонки. Труд воспринимался как жизненная необходимость. Нормальное явление, такое как восход и заход солнца, которые не отменишь.
Дядя Вася долгое время после войны не хотел второй раз жениться, чтобы не травмировать дочь присутствием чужой женщины в доме. Деревня жалела и любила Вальку, что на Руси имеет один и тот же смысл.
Безотцовщины после войны хватало даже в такой маленькой деревушке, как Юрово, а вот чтобы живая и здоровая мать оставила на отца дочь, такого деревня Юрово за трехвековую историю не помнила. Надо отдать должное матери Валентины в том, что она все четыре года войны честно ждала с фронта мужа, работала в Химках и растила дочь. В 1946 году случилась невероятная история. Она бросила семью и в чем была, забрав только документы, сбежала в Прибалтику с мужиком, которого деревня не видела в глаза. Какие эфиопские страсти бушевали в голове отчаянной женщины, осталось навсегда тайной! Однако непредсказуемый характер матери перешел к дочери и проявился на пороге взрослой жизни.
Когда Валька появлялась на деревне, от нее исходила радость бытия. Возможно от ясных лучистых глаз, а может от чего - то неуловимого, что скрывалось во внешнем облике сразу внушающем доверие, когда она поднимала очи, а в кончиках припухлых губ начинала играть загадочная улыбка, и обозначались на щеках завлекательные ямочки.
Мужики в ее присутствии прикусывали языки и старались по мере возможности подбирать нормальные слова, которым их учила когда - то в Куркинской школе первая учительница.
Окончила Валентина Куркинскую семилетку и еще три года училась в одной из Химкинских средних школ. Летом 1957 года после последнего звонка Валька Широкова и Райка Иванова две неразлучные подружки из деревни Юрово и из одного десятого класса отправились прогуляться по городу Химки. Эмоции после последнего школьного звонка переполняли девушек через край. Предчувствие события необыкновенного, которое должно непременно произойти с ними витало явственно в весеннем воздухе.
Трогательные первоклассники вручили букетики сирени смущенным от волнения выпускникам под прощальные трели школьного звонка, прозвучавшего последний раз в их честь и возвестившего начало новой взрослой и обязательно счастливой жизни за порогом ставшей родной школы. Эта жизнь полна неожиданностей на каждом встречном-поперечном перекрестке. Велика вероятность, что появится принц на белом коне, в крайнем случае на гнедом, Подхватит, перебросит через седло юную деву и унесется с ней в тридевятое царство в тридесятое государство. А что случится с ней там, под кущами Эдема думать не хотелось. Именно с ней, единственной и неповторимой, все будет замечательно! А может, чем чёрт не шутит, пока Бог спит появится мачо на новеньком Москвиче - 412!
До отправления рейсового автобуса на Юрово оставалось больше часа. Весенние опрятные майские улицы. Деревья после первых майских гроз и ливней торопливо одеваются в свой новый наряд, а девушки напротив начинают неосознанно обнажать зажигательные колени и остальные части тела там, где дозволено приличием. Вдоль улиц стоят липы и тополя с молоденькими ярко зелеными листочками еще не покрытыми серой пылью.
Прогуливаясь по весеннему городку, подруги оказались рядом со зданием Химкинского народного суда. Входные двери суда широко открыты для народа. Суд народный! Добро пожаловать! Весенний майский вихрь закружил, завертел, подхватил взбудораженные юные создания и забросил их стройные тела в полутьму таинственного помещения.
Любознательные девы заинтересовались, что происходит внутри здания. Никогда в жизни им не приходилось бывать в этом мрачном чистилище, где вершилось правосудие. Вот-вот должно начаться открытое судебное заседание. В небольшом зале сидят три молодых человека за барьером на скамье подсудимых. Их охраняют хмурые вооруженные милиционеры. Два народных заседателя, прокурор, защитник и секретарь. Секретарь объявляет: "Встать! Суд идет!"
Продолжение следует