Глава двадцать шестая.
Марина устала. Две недели она искала по бульварному кольцу здание под офис, чтобы оно соответствовало статусу расчётного банка, было бы хорошо охраняемо и не особо бросалось в глаза со стороны магистрали. Ей показалась привлекательной старинная усадьба за спиной огромного жилого дома по Зубовскому бульвару, имеющая свою территорию, огороженная и примыкающая к отделению сбербанка. Она запросила документы, из которых стало понятно, что здание несколько лет переходило из рук в руки, пока не осело в собственности какой-то левой фирмы арабского происхождения, не приложившей ни доллара к улучшению его состояния. Стало известно, что усадьба не раз горела, особенно пострадал второй этаж, что комнаты арендовали мелкие предприниматели, которым хором было на всё наплевать, кроме сиюминутной выгоды. Но всё же, всё же – входить в это здание было необъяснимо приятно, стены хранили нечто такое, что волновало и побуждало возвращаться. Марина представила документы на приобретение усадьбы и совсем не удивилась, что её выбор отвергли. Потом она предложила небольшой двухэтажный дворянский дом по Цветному бульвару, однако и этот вариант оказался малопригодным, требовал капитального вложения средств. Хорошо, московский центр слишком перенаселен и куплен-перекуплен, возможно ли искать в ближайшем Подмосковье? Учредитель согласился, выделил ей миллион долларов на современный особняк в Павловской слободе, и документы ушли в регистрационную палату. Осталось подготовить пакет на регистрацию банка с объявлением учредительного капитала. Собственно, все организационные задачи она решила, можно было расслабиться и привести в порядок личные проблемы.
Марина пока не знала, как сообщить Андрейке о том, что ему предстоит испытать у родного деда в чужой стороне. Мальчик охотно согласился поехать на каникулы к загадочному турецкому дедушке, столь щедро осыпающему его дорогими подарками. Нельзя было вызвать у сына недоверие, настороженность и неприязнь, тем более, что тесть видел во внуке своего основного наследника. Марина думала пустить эту тему на самотёк. Родные по крови, они между собой договорятся. Она достаточно подробно рассказывала старшему турку об активном характере мальчика, его сноровке и скорости, с какой он осваивает отнюдь не школьные программы. Андрей уже бегло говорил на английском, и дед обмолвился, что пора ему подобрать престижный колледж рядом с Оксфордом.
Вот и пусть старается! – Марина решительно отогнала от себя сомнения.
Другой вязкой проблемой было появление Гарика из зоны, распустившего типичные для опытного страдальца сентиментальные слюни при встрече. Ну, кто ж виноват, что ему захотелось выбить челюсть менту пять лет назад? Симпатичный саксофонист её возлюбленного оркестра, Гарик отличался неуправляемой сексапильностью, хотел её везде и всюду, чем немало мучил окружающих и вынуждал их на конфликты. Чувство собственности у него зашкаливало, а ума управлять собой не хватало. Тем более, что в первых двухтысячных входило в моду отрываться в сексе напропалую где попало и как попало. Марина не допускала мысли, что это животное ещё раз предъявит на неё свои права, и ему при случае это откровенно разъяснила. Гарик взбесился и пообещал укокошить соперника, с которым его тёлка ему изменяла. Бесполезно было объяснять, что она ему обет верности не давала, а он сам в письме из зоны ей написал, что зла на неё не держит и отпускает жить как ей хочется. Так. Пожалуй, от этого лоха можно было откупиться. Марина сделала доброе дело: нашла ему комнату в аренду и снабдила некоторой суммой на первое время. Но лох всё успел пропить и прогулять за месяц, мало того, вызнал, чем он может постращать свою утерянную даму сердца…
Надо же было разгребать эту вываленную на её пути навозную кучу, так, чтобы обошлось без жертв и лишних затрат. Кто бы знал, что Гарик будет претендовать на синекуру. Или это у зэков почерк такой, застолбить пожизненную халяву? Не дай Бог, он ещё явится играть в составе оркестра. Марина уже обратилась к дирижёру с деликатной просьбой дать ему отворот-поворот от Дома культуры и наподдать ещё каких-нибудь страшилок. Она была уверена в своём влиянии на атмосферу в оркестре, поскольку именно ей удавалось изыскивать дополнительные вложения в костюмы, инструменты и праздничные застолья. Но вот куда бы Гарика послать подальше от своих отношений с Антоном, она не могла придумать. Будет, гад, следить за ней просто так, от нечего делать и чесать свой поганый язык где ни попадя.
А с другой стороны, она не была уверена, имеет ли смысл продолжать свой роман с молодым кларнетистом, не имеющим никаких других особых способностей. Её смущала его затяжная привязанность к военной службе, пусть даже и в составе оркестра. Ну что за дело - пятый год сверхсрочно служить и не находить себе применение престижнее в действительной жизни. Служба мало чем отличается от зоны, теряется способность развивать свою инициативу, человек привыкает, что одет, обут, сыт и нос в табаке. Похоже, Антон мало задумывался об этом, подписал контракт и не искал себе других целей. Марина видела в нём некоторую социальную малоподвижность, даже можно сказать, подавленность интеллекта и зависимость от предложенных обстоятельств. Но её женское нутро всё ещё было очаровано эротикой этого парня, его великолепной любовной хваткой, державшей её грёзы в капкане желаний. Хотеть - не значит любить, и всё же, и всё же, она иногда тосковала о нём до глубин, не поддающихся разуму. Это даже злило её, потому что отвлекало от разворачивания собственного статуса в новой карьере. Марина подвела себя к той черте, за которой мог быть только умный внимательный муж, образцовая семья и фотосессии в глянцевых журналах о благополучном домашнем укладе. В это её светлое будущее Антон не вписывался никак. Так что же делать? Оттолкнуть парня совсем или попытаться смягчить расставание дружески, с некоторым ни к чему не обязывающим флиртом? Крутануть ещё раз рулетку, вытянуть наслаждение и забыться в его объятьях от сухого трезвого расчёта? Машинально она выбрала его номер из записной книжки и нажала на связь.
Антон примчался через пару часов. Марина сидела на лесенке в Доме культуры, укутанная с головой в свой само-вязаный бренд, её явно лихорадило, похоже, повышалась температура.
- Довези меня до дома, пожалуйста. Мне кажется, в глазах темнеет. - Проговорила она совсем тихо и передала ему ключи от машины. Антон вывел её через пару минут, подхватил на руки, усадил в кресло, обнял левой рукой и завёл Самурая. В лифте он как мог придерживал Марину, а в квартиру внёс на руках и уложил в постель.
- Водка есть?
- В нижнем ящике слева.
Антон распечатал бутылку, раздел Марину догола и принялся горстями поливать ей спину, растирая кожу докрасна, но так, чтобы ей не было больно. Затем перевернул и повторил растирание от шеи до маленьких изящных стоп. Достал сатиновую сорочку, халатик, надел, укрыл двумя стегаными одеялами, пледом, сказал: - Подожди, я мигом!
И помчался в аптеку. Когда он вернулся, Марина сидела в одеялах со слезами на глазах и слушала замысловатую музыку, похожую на всхлипы японской флейты.
- Это турецкий кларнет. Правда, звук душу вынимает? - Прошептала она и смахнула в подушку слёзы.
- Не знаю-не знаю, у тебя в глазах темно, у меня в ушах вата. Потом послушаю. - Неожиданно для себя проворчал Антон и протянул ей стакан с растворенным горячим терафлю. - Пей, не ленись. До дна. А вот ещё успокоительное, несколько капель и баиньки.
- А колыбельную? - Наконец, улыбнулась Марина.
- Будет тебе колыбельная! - Шепнул Антон, прижал податливое тельце к себе, слегка дотронулся до губ, до шейки, до ушка и стал напевать ей по памяти выученный наизусть "Сон ребёнка". Марина расслабилась в его руках, задремала. Ему осталось самому раздеться и нырнуть в обретённое озерко долгожданной любовной купели. В сознанье навеяли блаженство весенние птички, и он уснул как младенец.
На рассвете пришедшая в себя Марина долго-долго разглядывала спящего Антона, будто видела его впервые. У него был профиль римского солдата с крупно выделявшимся затылком, характерным для развитых сенсорных качеств. Волновало упругое мускулистое тело, хотелось его щипать, кусать и царапать, настолько казалось оно толстокожим. И смущало лицо, как будто затаившее одновременно и простодушие, и жестокость. Почему при расставании на Белорусском он заявил, что его не будет волновать, с кем она проводит время? Не ревнив? Сам не промах? И во что он сейчас играет? Марина приподняла одеяло, подвесила свою ладошку над пенисом, мысленно приказала подняться. Получилось! Значит, его либидо бессознательно подчиняется её воле, и именно она властительница восходящих потоков мужского огня. - Пора запалить фитиль, - прошептала она и стала осторожно разворачивать к себе весь его торс. Марину мощный оргазм настиг почти мгновенно. Она знала, что с ней это бывает после долгого сексуального перерыва. Проснувшийся Антон ещё несколько часов раскачивал свою женщину вплоть до позднего утра, пока она сама, накричавшись от наслаждения, его не оттолкнула.
За завтраком Марина предложила ему исчезнуть так незаметно, чтобы даже прохожий не мог понять, кто он и откуда. Натянула на него смешную шапочку гастарбайтера и приказала ждать звонка ещё две недели.
- Ты всё равно в работе, парад на девятое мая требует самоотдачи. А мне нужно приструнить одного оборзевшего гада, чтобы его и след простыл. Ещё не хватало тебя подставить. Ты ведь понимаешь, кулачные разборки не в моих и не в твоих интересах. В середине мая мне предстоит открытие и презентация банка. Я буду так плотно занята, что искать меня бесполезно. Сергея тоже постарайся не донимать, он не доверенное лицо, всего лишь охранник Андрейки. У двери Марина к нему сама прижалась, ласково-нежно сказала: - Спасибо! - а потом развернула и толкнула к выходу. - Всё, не оборачивайся. Пока!
Закрыв за Антоном дверь, Марина облегчённо вздохнула. Сняв сексуальную зависимость, она ощутила новый прилив сил, как будто обновила и напитала энергией иммунитет. Ей предстояло подготовить план ближайших инвестиций в компании, вписавшие свои взносы в учредительный капитал её банка. Вот где она свободно плавала всеми возможными стилями так это в океане мировых финансовых потоков, раскрывая и просчитывая даже самые глубоководные течения. Теперь ей предстояло просчитать динамику своих вложений. Одобренный учредителями график инвестиций и будет визитной карточкой Марины. Закончив работу, она собралась за сыном, как можно скромнее оделась и обошлась без макияжа. Ей пришло на ум, что нужно выглядеть попроще, чтобы не привлекать лишнего внимания. Боевая раскраска ей сейчас ни к чему.
Вскоре она уже входила в гостиную родительского дома. Ей не удалось сдержать гневного мата:
- Блять, а что здесь делает этот урод? Мама, зачем ты его впустила?
За столом сидел Гарик, рот его был набит бутербродом, в руке едва удержалась от испуга фарфоровая чашка.
Светлана Алексеевна растерянно развела руками и отставила свою чашку.
- Доченька, он пришёл проситься на работу... помощником по хозяйству... дворником... садовником...
- Мама, прости, оставь нас. Я тебя позову.- в голосе Марины прозвучала калёная сталь, и Светлана Алексеевна поспешила выйти, стараясь не глядеть в сторону злополучного гостя.
- Так, мерзавец, на каком месте тебе наколоть запрет? Тебе непонятно, что ты козёл и хам трамвайный? Пошёл вон и куда подальше, - ты не понимаешь? Придётся вызвать наряд милиции, повторить тебе цирк пятилетней давности.
Гарик проворно сполз со стула и пополз на коленях к Марине, сложил умоляюще руки.
- Помоги, а? Ну хоть что-нибудь дай, хоть какую копейку. Я уже у бомжей побираюсь.
- Дам! А ты мне напишешь расписку в получении и обещание, что навсегда забудешь дорогу ко мне и этому дому.
- А сколько дашь? Комнату вернуть хватит? - Гарик поднял на неё глаза с выражением затравленного подростка.
- Хватит. Паспорт с собой? Давай. Я его отксерю. А ты впишешь все данные в расписку.
- С собой. Держи. - Гарик достал документ из внутреннего кармана.
Марина принесла чистый лист и стала диктовать текст расписки.
- Пиши старательно, без помарок и ошибок.
- Я стараюсь. Стараюсь. - Пробубнил Гарик.
Тут в гостиную вбежал Андрейка, а за ним вошёл улыбающийся Сергей. Но увидев непривычную сцену, оба изменились в лице.
- Сын! - Строго сказала Марина, - Поднимайся к себе в комнату. Спустишься через пятнадцать минут. А Вы, Сергей, проходите, садитесь. Поможете мне как свидетель.
Гарик пристально посмотрел на Сергея. - О, какие люди! Серёга, да мы с тобой давно вместе пивка не принимали.
- Цыц, тебе слова не давали. - Прикрикнула на Гарика Марина. - Сергей, Вы свидетель. Я при Вас передаю этой сволочи деньги, а Вы напишите в расписке, что он при Вас получил эту сумму. - Она прочитала сама, передала Сергею листок и ручку и вышла, видимо, к сейфу.
- Братан, ты же меня помнишь? Я Гарик. А ты теперь её хахаль?
- Брось чушь нести, я охранник её сына. - Спокойно возразил Сергей и поставил свою подпись.
Марина вынесла упаковку штук, бросила - Пересчитай и напиши: Мною получено столько, такого-то , от такой-то и распишись. - Она повернулась к Сергею: - Помоги ещё немножко, отвези куда скажет. Позвони мне потом. Благодарность за мной.
Распустивший сопли Гарик встал с колен, давай кланяться, рванулся было обнять Марину, но та мгновенно подняла руку. Сверкнул электрошокер. - Не вздумай лезть! Вырублю и собственноручно сдам ментам.
Сергей потянул Гарика за рукав. - Пошли уж давай. От греха подальше. - Открыл дверь, махнул Марине. - Будьте здоровы. Привет Андрейке.- И не дал Гарику повернуться.
Марина села, достала сигаретку, закурила и жадно вдохнула несколько раз. - Бросишь тут курить... Дрожит всё внутри, будто вымерзло. Вот гад - прилипала. Ещё появится – убью, и Бог меня простит. - Она закурила ещё раз. У неё тряслись руки.
В гостиную вышла Светлана Алексеевна, обняла дочь за плечи, прижалась к щеке щекой.
- Пойдём ужинать. Оставайся сегодня, отдохнёшь от ноутбука. Пока доедете, только и спать. А здесь ты сделаешь уроки с Андрейкой, дневник проверишь. Впрочем, это даже и не требуется, Повезло тебе на сына.
- Да, хочу есть. Давай твои куриные котлетки. Спасибо! – Повернулась Марина к маме, обняла её и чмокнула в щёчку.
После ужина Марина вышла в сад. Уже зацветали вишни. Запах свежего цветения заполнил лёгкие и добавил упругости телу. Она даже пробежала по кругу, высоко подбрасывая ноги, быстро догола разделась и вольготно покатилась по вечнозеленой траве, - вот она, молодость, снова хочет в полёт…
Сергей позвонил уже в одиннадцатом часу вечера:
- Марина, отвёз его во Владыкино, там сносная ночлежка, пристроил на неделю. Но он мне деньги отдал на хранение, боялся, что там его грабанут. Договорились, что помогу с комнатой, оплачу по счетам и сниму арест.
- Спасибо, друг. Давай, я завтра займусь сыном, а ты уж доведи до ума мразь подзаборную.
- Да, будет сделано! – Сергей первый прервал связь.
Праздничные дни Марина действительно полностью посвятила сыну. Они съездили на причал, где ждала своего часа фамильная яхта, проверили и протопили дачный домик, насажали цветов и свежих кустов смородины. Андрейка легко включался в любую работу, было видно, что на природе ему нравится, всё у него спорилось и получалось. Марина как бы ненароком положила ему на столик в спальне статью, посвящённую инициации в исламе.
- Мама это что? Зачем? – Утром недоумённо спросил мальчик.
- Это то, что тебе предстоит пережить у деда. Если ты, конечно, согласен. Тебе восемь лет, а в этом возрасте мусульмане мальчиков посвящают в мужчины. И закрепляют за ними наследство.
- А-а-а! Быть мне мультимиллионером. Да, надо подумать. Ещё есть время.
- Не так много. Месяца два. Уже в июне ты улетишь к деду. Пойдём, полюбуемся, как слива зацвела. Для тебя постаралась. А об этом не думай. Это для будущего мужчины даже полезно.
- Ну, я тебе верю… - С улыбкой закончил трудный для неё разговор Андрейка.
Девятого мая, насмотревшись с сыном телевизионных репортажей парада, прежде чем ехать в Дом культуры для участия в концерте, Марина всё-таки позвонила Антону.
- С праздником! По моему, я тебя разглядела! Ты смотрелся браво! - Шутливо приветствовала она Антона.
- Спасибо, любимая! Мы сегодня вечером ещё играем по телефонной разнарядке, кажется, в Кузьминском парке, а с завтрашнего дня я один на большой дороге, готов в любую сторону твоей души!
- Я подумаю, - как всегда, уклончиво ответила Марина. – Эй, мальчуган, что же с тобой делать? Надо серьёзно поговорить. Ну, ещё подожди с недельку, у меня начинаются презентации. Много работы.
- Марина, так разреши мне слово вставить, а? Я, правда-правда, с ума схожу. Ты мне нужна по пять раз за ночь и даже чаще. Нет такой стенки, чтобы залезть и выбросить фантазии. Ну, как мне это выдержать?
- В ближайшей лесополосе на длинной дистанции. Километров десять беспрерывного бега очень даже способствуют выветриванию фантомных желаний. – И Марина отключила связь.
- Ну, флаг тебе в руки! - Разозлённо дёрнулся Антон, - госпожа банкирша! Пойду щипать проституток!
В этот вечер Антон притащился домой невменяемый. Сколько, где и с кем пил, - он не помнил.