Мое знакомство с шахматами произошло, можно сказать, вынуждено и случайно.
Спасаясь от скуки, в пору моей бытности пациентом ожогового центра, мы, мальчишки лет по шесть-восемь – такие же замотанные в бинты бедолаги, как и я сам – собирались вечерами у шахматной доски в больничном коридоре. Если не галдели, то нам милостиво дозволялось наблюдать за шахматными баталиями взрослых дядек. Какое-никакое, а развлечение.
Когда же взрослым надоедало играть, мы, мелюзга, тут же занимали их места и сражались друг с другом по правилам, как их понимали, порой до драки и слез отстаивая свою правоту. За что и получали от дежурной медсестры.
В шахматах тогда меня поразило то, что тут кто-то побеждал! При полном начальном равенстве всегда должна быть ничья. Но один игрок ставил мат другому – удивительно! Тут явно сокрыта какая-то загадка, разгадать которую очень хотелось.
В дальнейшем, хотя все школьные годы эта игра и оставалась моим хобби, серьезно заняться шахматами так и не представилось возможности. Тем не менее, на втором курсе института буквально в один день мне удалось сделать головокружительную шахматную карьеру, позавидовать которой могли бы, наверное, многие.
Впрочем, все по порядку.
СЕРЕГА.
Вид у него был самый заурядный: щупленький мальчишка невысокого росточка в потертом свитере и джинсах, не слишком общительный, немного замкнутый. Мы с Серегой учились уже второй год в одной группе Политехнического института, но так и не познакомились как следует. Так, «здравствуй - до свидания» – и все. Участия в наших общих делах он обычно не принимал. Жил с родителями где-то на Петроградке, и мамочка, видимо, зорко следила, чтоб после занятий сынок ни-ни…. Мы же, общаговские иногородцы – сплоченные, вольные и вечно голодные, конечно же завидовали устроенности быта питерских ребят, а те втайне завидовали нашей вольнице.
Единственное, что отличало Серегу от других – это взгляд. Был он у него какой-то чересчур пристальный, анализирующий, оценивающий, от которого часто становилось не по себе. Может и поэтому существовал Серега как-то в сторонке от других. Впрочем, учеба на нашем сложном факультете давалась ему легко, как будто без особых усилий, и, похоже, увлекала: часто его видел в институтской библиотеке за стопкой учебников, или на переменке между лекциями, увлеченно листающего скучный академический журнал.
Как-то в той самой Центральной библиотеке института подошел он ко мне, и, поздоровавшись, бесцеремонно стал перебирать мною взятые с полок книги. Заметив среди них одну на шахматную тематику, пристально взглянул на меня, словно рентгеном просвечивая.
– Интересуешься? – не то задал глупый вопрос, не то констатировал. – Может, подвигаем фигурки как-нибудь? Завтра вечером, к примеру, не занят?
Оказалось, что «двигать фигурки» он умел великолепно! В первой же нашей партии после нескольких ходов было им заявлено, что партия закончится матом максимум через двадцать ходов. Не угадал. Я сдался раньше.
К следующей нашей встрече за шахматами, что состоялась через неделю, я уже готовился – разобрал пару дебютов, поэтому сопротивлялся дольше.
Наши шахматные баталии как-то естественным образом переросли в постоянные открытые для всех желающих турниры. Проходили они по субботним вечерам в моей комнате в общежитии. В комнату набивалось человек десять-пятнадцать с шахматными досками, да столько же болельщиков. Серега ложился на кровать, отделенную от остальной комнаты шкафом, и играл с нами вслепую. Отхлебывая кофе, дымил сигаретками как паровоз. Эти турниры заставляли, пусть и не регулярно, но все ж брать в руки учебники по шахматной теории, от чего вскоре я уже сдавался последним из всей нашей братии Серегиных супостатов, чему втайне гордился.
ЛЕТО.
Студенческий городок праздновал конец летней сессии. Всю ночь напролет гремела из окон музыка, хлопали двери, визжали девчонки или взрывалась приступом хохота половина этажа. Открытые окна разносили всеобщее изрядно подогретое вином веселье далеко вокруг. Комиссия комсомольских активистов, посланная институтским начальством блюсти порядок, сама тихо и бесследно растворилась среди бесчисленных застолий.
Естественно, кто-то с кем-то подрался, кто-то с кем-то любился – следы того и другого были повсюду. Где-то разбили стекло, что-то выбросили из окна пятого этажа….Только к утру, когда все успокоились, удалось уснуть.
А вот просыпаться в ту субботу не хотелось вовсе, хотя время явно приближалось к полудню. От выпитого вчера дешевого вина да от табачного смрада, пропитавшего все и вся, голова просто раскалывалась. Пришлось встать хотя бы для того, чтобы открыть окошко и выпить пару таблеток аскофена. На столе – следы вчерашнего пиршества – окурки, грязная посуда, пустые бутылки… В распахнутое окно вместе со свежим воздухом ворвался воробьиный гвалт, лязг трамвая, голоса улицы, и почти летнее солнце, столь редкое в нашем Питере – словом, яркая и счастливая жизнь, в которой есть все…
Но краски меркнут иногда. Особенно когда вспомнишь, что последний червонец вчера выманил сосед по комнате, клятвенно пообещав отдать когда-нибудь. Конечно-конечно, жди. А до стипендии надо прожить еще два дня… Ситуация хоть и неприятная, но знакомая, не раз в нее вляпывался, но и как-то ж выбирался – общага не даст пропасть. Где-то накормят, где-то денег займут. Но это в обычные дни. А сейчас общежитие стремительно пустеет – после сессии народ разъезжается на лето кто куда. И мне бы надо домой к родителям, но билет на поезд стоит денег, увы… Так что до понедельника, похоже, образовалась куча свободного времени, если, конечно, удастся решить задачку как унять урчащий живот.
Время до вечера заняла уборка в комнате и поход по соседям, снабдившим батоном, чайной заваркой и стаканом сахарного песку.
… Серега появился как всегда в шесть, похоже, не делая поправки на изменившиеся обстоятельства. Естественно, кроме меня, на наш обычный субботний турнир никто не явился. А, стало быть, отсутствовали кофе и сигареты. От предложенного чая он решительно отказался и только все бурчал, что стыдно сидеть без денег, когда полно возможностей их заработать.
– Вон, смотри – воробей по подоконнику скачет. У него денег никогда нет, но он не жалуется. Потому что мудр и знает: в природе куча способов добыть пропитание, только не ленись! Ты же тоже что-то умеешь в этой жизни? Вспоминай! Здоровый, молодой, не глупый – что еще надо? Обувайся, лодырь! Пока будешь вспоминать, пойдем искать то место в городе, где за твои таланты еще и заплатят!
Ну что ж, давай, пробуй, – решил я про себя. Что спорить с таким самоуверенным типом? К тому же, прогуляться перед сном всегда полезно, время свободное все равно девать некуда.
Правда, Серегины слова задели. Всю дорогу я перебирал в уме свои способности. В стройотряде научили заколачивать гвозди, копать землю, таскать камни – это вряд ли здесь пригодится. А что я еще умею? Учиться, учиться и еще раз учиться, как говаривал великий Вова. И только.
Мы вышли из метро на Невском. Не спеша пересекли проспект, свернули к площади Островского, что у Александринского театра.
Дневной зной уже заметно спал. Разогретый за день асфальт остервенело колыхал воздух, унося куда-то ввысь выхлопные газы многочисленных авто, от чего дышалось немного легче обычного.
В этот летний субботний час центр города всегда многолюден. Здесь полно праздно шатающихся туристов, просто отдыхающей публики, что бредет без видимой цели и занятия, просто глазея по сторонам, выискивая жертву или развлечение по своим зубам или своему кошельку.
Подошли к памятнику Екатерине Великой и, найдя свободное местечко на скамейке, уселись наблюдать за снующими под ногами голубями. Кусты сирени, обрамляющие площадь, приглушают здесь звуки проспекта, отчего легко дышится, легко беседуется.
КЛУБ.
– Я состою в городском шахматном клубе имени Чигорина. Слышал о таком? – Серега пристально взглянул мне в глаза, и, получив мой спешный кивок, продолжил: – Кандидатом в мастера я стал еще в школьные годы. А вот Мастера спорта никак не могу подтвердить. Для этого надо в двух квалфикационных турнирах в течение года набрать определенное число очков. В летнем турнире очки набираю запросто, а вот зимний проходит во время сессии – не бросать же институт ради этого!
Серега откинулся на спинку скамейки, подставив лицо солнышку.
– Шахматы не любят, когда им изменяют. Потому наши серьезные шахматисты из клуба ничего другого и не умеют, только играть в шахматы. Но не всем же им удается выигрывать турниры с большим призовым фондом. А кушать хочется всегда и всем…
Он встал, жестом приглашая за собой. Мы неспешно направились вглубь площади к театру. Оказалось, что за стеной из кустов сирени, скрытый от глаз публики на площади, тянется еще один ряд скамеек. На них люди играют в шахматы! Игроки сидят за досками на скамейках, зрители тут же наблюдают стоя. Некоторые игроки, однако, скучают в одиночестве, видимо, поджидая соперника. Шахматный король на доске прижимает рубль. Понятно, игра идет на небольшой интерес.
– Вон там поодаль мужика в берете видишь? Один сидит, сирота казанская. Сыграй с ним. Возьми мою трешку, с выигрыша вернешь.
– А если проиграю? – задал я резонный вопрос.
– Не проиграешь. Только больше одной партии не играй ни в коем случае. Я тебя здесь где-нибудь подожду. – Развернулся и скрылся бодрым шагом за кустами.
МУЖИК В БЕРЕТЕ.
Стоило только приблизиться, мужик в берете робко поднял глаза и просяще пролепетал:
– Может, сыграем партейку, а, молодой человек?
Черный король на шахматной доске с его стороны придавливал трешку.
– По три рубля? Не много ли? – удивился я.
– Ой, да как хотите! Можно по рублю, если вам совестно старика обирать. Можно даром. Просто никто со мной играть не хочет, а я страсть как люблю! Хоть играю и не очень…
Немного посомневавшись, я достал Серегину трешку и стал прилаживать ее под белым королем.
– Ну что вы, уберите деньги! Показали, что они у вас есть, и достаточно. Милиция тут, знаете ли, заглядывает часто… Садитесь, пожалуйста. Начинайте, или хотите играть черными?
В ответ на мой первый ход мужик , подумав пару минут, несмело двинул крайнюю пешку на одну клетку вперед… Ясно, полный профан. Второй его ход был не лучше – та же пешка проползла еще на одну клетку дальше. В дебюте я легко занял центр, после чего атаковал короля и партия быстро закончилась.
– Где же я ошибся? Как же так...– мужик казался крайне озадаченным, но ничуть не расстроившимся. Он тут же вручил мне выигрыш. – Спасибо за партию. Вы очень хорошо играете! Мне далеко до вас. Может, еще разок?
– Извините, но я спешу.– Серегины слова я запомнил – не играть больше одной партии.
– Очень жаль… никто со мной играть не хочет...– казалось, сейчас расплачется. Он поднял влажные от слез глаза и пристально на меня посмотрел. Каким-то проникающим и неприятным взглядом. – А если по пять рублей? Нет? А по десять? Вы не подумайте, деньги у меня есть!
В подтверждение своих слов, он стал рыться в карманах, выкладывая на доску мятые рубли и трешки.
Конечно, можно было сыграть еще пару партий, потратив несколько минут, раз ему денег не жалко. Мужик играет крайне слабо – это очевидно. А десять рублей, между прочим, стоит билет на поезд, и я смог бы уехать домой еще сегодня…. И на приличный ужин нам с Серегой еще б наиграл...
– В другой раз, – вставая, я с сожалением оторвал взгляд от кучки мятых бумажек на шахматной доске. – До свидания.
Серегу нашел на другом конце площади. Он нервно покуривал, поглядывая на часы. Я молча протянул ему деньги. Он взял только свою трешку.
– Молодец, что не соблазнился. Редко кто от него уходит с деньгами. Психолог!
– Да он же играть не умеет! Если б ты, сердобольный, не запретил, я б много мог выиграть. Мужика, конечно, жалко, но... – Перед глазами нарисовался стол в купе поезда, заваленный яствами, и общаговский воробей, признавший во мне равного себе по уму.
– Играть не умеет – это точно. – Серега криво улыбнулся. – Я его на летних турнирах деру часто. Если б он не добился, что зимние соревнования передвинули именно на время сессии, еще неизвестно кем бы он был сейчас. А так – без пяти минут чемпион города! Так что ты можешь гордиться собой – обыграл чемпиона и мастера спорта! Который, правда, по совместительству еще жулик и интриган.
Я удрученно молчал. Картинка складывалась с трудом. Зачем чемпиону тырить мелочь у туристов?
– Видишь ли, иначе он зарабатывать не умеет. А покушать любит...
*
Я не знаю, стал ли Серега мастером спорта. То лето нас разбросало, и я о нем больше не слышал никогда. Я перешел на другой факультет, отслужил в армии, завел семью… Но никогда не забывал урок, который он мне преподал: в мире есть все, что тебе необходимо – только не ленись. Всегда найдешь пропитание и друзей, готовых тебе помочь. А если не будешь жаден, очень даже может быть, что не станешь добычей жулика и интригана.
А шахматы…
А что – шахматы? Вы их тоже любите? Хотите сыграть? Приходите к Александринке – я там часто бываю. Сыграем обязательно.
Только – чур! – бесплатно.